Green light

Это произошло два месяца назад. Это произошло год и два месяца назад. Это произошло два года и два месяца назад. Это произошло пять лет и два месяца назад. Это произошло шесть лет и два месяца назад. Ёсан помнил, как неумолимо текло время каждый раз, когда он рассказывал о том самом дне в течение пяти курсов интенсивной терапии. Последний раз этот период он назвал не своему лечащему врачу, а диспетчеру психологической помощи «Green light». Восемь лет и два месяца назад. Так он сказал Ёнджуну. Парню, что был слишком серьёзным и чересчур ответственно относился к своей работе. Может быть, именно с этого звонка всё и началось? Новый период жизни Ёсана. Последним его потрясением было знакомство с профессором Чхве, сумевшим благодаря своему неординарному стилю общения за короткий срок раскрыть самое страшное и тщательно оберегаемое, вывести наружу то, что, казалось, никогда не оставит пациента в покое. То, что сжирало последние остатки желания жить. А через два года и два месяца он познакомился с Юнхо. Ёсан вспомнил смех, которым разразился специалист, стоило пациенту извиниться за то, что напугал. Как Юнхо тогда ответил? «Не напугать — это моя работа, Ёсан-щи. Не стоит за это извиняться». Но он продолжил извиняться. А Юнхо мягко попросил не делать этого. Но сейчас было совсем наоборот. Юнхо извинялся за то, что пугал. А Ёсан всеми силами просил этого не делать, сидя перед ним на коленях и продолжая мягко касаться пальцами его больших рук. Он сразу же догадался о связи его травмы с изоляцией и чипированием иммигрантов. Любой вид насилия в Северном секторе был под строжайшим запретом. Ошибки прошлого не остались незамеченными и послужили стимулом борьбы за улучшение качества жизни граждан. Наказание было суровым, но никто не знал точно, каким именно, так как совершение такого рода преступления было сложно себе представить. А Ёсану в тот день даже представлять не надо было. — Простите меня, Ёсан-щи. Из-за моего народа вы вынуждены были страдать столько лет… — Юнхо, — остановил его Ёсан, смело положив ладони на чужие теплые руки. — Расскажи мне, пожалуйста, как ты познакомился с профессором? Удивление специалиста, кажется, достигло своего предела. Юнхо ошарашенно смотрел в глаза, явно не веря в услышанное. Почему Ёсан не боялся? Ведь перед ним сейчас сидел не просто мужчина, который мог быть потенциально опасен. Перед ним был один из тех, кто вселил в него эти навязчивые мысли. Юнхо молчал. Глаза его заволокло влагой, отчего они завораживающе заблестели. Ёсан сжал чужие ладони чуть сильней в надежде донести тем самым просьбу говорить, не останавливаться и не волноваться о его состоянии. — После того, что с вами произошло, — тихо начал Юнхо, и Ёсан, кажется, почувствовал, как в его руках подрагивали чужие. — Всех учеников и студентов снова отправили в последние три системы. За каждым вели строгий контроль и привлекли множество врачей для оценки их психического состояния. Но специалистов всё равно не хватало, поэтому через несколько лет сообществу пришлось обратиться за помощью к Южному сектору. Так я и познакомился с Саном. К тому моменту мне было уже восемнадцать лет. Неужели Юнхо так давно знаком с профессором? Погодите. А возможно ли, что… — Сан получил звание профессора именно… работая с вами? — Каждый раз поражаюсь вашей догадливости, Ёсан-щи. Юнхо слегка улыбнулся, но грусть и сожаление в глазах никуда не исчезли. Ёсан не знал, как его поддержать, как заставить довериться и рассказать всё, как есть. Но оказалось, даже простые прикосновения имели огромное влияние на чужую откровенность. — Он провёл огромную работу, изучая влияние воспитания и культурных ценностей определённых народов на психику их детей. Некоторые оказались привержены к насилию, другие страдали от посттравматического расстройства психики. Лишь единицы на удивление оказались абсолютно здоровы, например, Минги. При упоминании лучшего друга, глаза Юнхо потеплели. Он печально усмехнулся и опустил голову. Наверняка, он был рад за Минги, за то, что того чудом обошли все ужасы их детства. Возможно, причиной тому был малый возраст, в котором другу посчастливилось попасть в Северный сектор. Ёсан, к своему удивлению, разделил чужую радость за талантливого изобретателя, оказавшему помощь в борьбе с его заболеванием. Но он не мог не задать самого терзающего его вопроса. — А что оказалось...у тебя? Юнхо не спешил отвечать, как и посмотреть в глаза собеседнику. Ёсан замер и затаил дыхание. Неужели ему могла открыться самая страшная тайна? То, что могло перевернуть его представление о том, кому он впервые за долгое время доверился? — Я могу вам показать, — Юнхо ответил на удивление спокойно и наконец поднял глаза. В его взгляде больше не было былой грусти или сожаления. На Ёсана смотрели предельно внимательно, будто напоминая, для чего они здесь находились, а чужие руки вдруг исчезли, лишив приятного тепла. — Если вам всё ещё не страшно, Ёсан-щи. Специалист внезапно поднялся со своего места, теперь смотря на пациента сверху вниз. Ёсан не до конца понимал, что происходило. Было ли ему страшно? Хотел ли он узнать, что же выявил профессор у Юнхо? И готов ли он вообще к ответам? — Я… я не знаю. Справлюсь ли я? — Вы и не узнаете, пока не попробуете, Ёсан-щи. Действительно. Ведь Юнхо сильно рисковал, каждый раз доверяя Ёсану свои тайны. Пациент уже давно мог выдать его, узнав о том, что он из другого сектора, так ещё и не имеет медицинского образования. И не просто выдать — отказаться! Но они всё ещё продолжали реабилитацию, и Ёсан не имел никакого желания её прекращать. Правда, теперь он был не совсем уверен в истинной причине такого решения. Было ли оно связано с успешными результатами лечения или… тем, что Ёсана так сильно тянуло к специалисту? — Что мне нужно делать? — поинтересовался Ёсан, стараясь унять дрожь в голосе и выглядеть как можно смелее. — Хотите надеть костюм, Ёсан-щи? — Нет. — Тогда ложитесь на кровать. Ёсан поднялся на ноги, стараясь не обращать внимание на то, как дрожали колени, а голова кружилась то ли от волнения, то ли от накатывающей паники. Раньше неизвестность томила его неугомонное любопытство, но теперь всё было совсем по-другому. Ему было безумно страшно. Страшно, что весь его привычный мир может снова рухнуть, даже несмотря на то, что он наконец узнает очередную тайну человека, к которому успел так сильно привязаться. Но ноги продолжали идти, а тело послушно легло на кровать. Юнхо не пришлось даже уточнять по поводу позы: Ёсан автоматически положил руки за голову и раздвинул ноги, насколько позволяли остатки смелости. Оставалось только ждать, что же будет дальше. Специалист продолжал стоять на своем месте, не отрывая взгляда от пациента. Потом неожиданно развернулся и ушёл в ванную комнату. Послышались звуки фена, усилившие волнительное чувство неизвестности. Ёсан представил, как потоки тёплого воздуха раздували тёмно-каштановые волосы Юнхо, переливая мягкие пряди в разные стороны. Ему безумно хотелось на это посмотреть своими собственными глазами, но он не посмел даже пошевелиться, послушно продолжая ждать. Шли минуты, посторонние звуки наконец замолкли вместе с песней. В комнате стало настолько тихо, что Ёсан испугался, не оставили ли его одного. В последнее время чувство одиночества стало пугать намного больше, чем присутствие постороннего мужчины рядом. Было ли это результатом реабилитации? Или присутствие рядом Юнхо стало самым важным условием для проявления его смелости и неведомых ранее эмоций? Наконец послышались шаги. Ёсан затаил дыхание и взглянул в глаза Юнхо, оказавшегося рядом и смотрящего сверху вниз. Внутреннее волнение вмиг усилилось, но совсем не пугало. Наоборот, будто подпитывало его неуёмную любознательность и стремление быть ближе, насколько позволит специалист. Взгляд неосознанно опустился ниже, на чёрную футболку Юнхо, за которой скрывалось то, что начало волновать Ёсана с немыслимой силой. Наверняка выражение лица с головой выдавало его желание: Юнхо медленно подцепил край футболки и снял её, оголяя торс и заставляя пациента резко выдохнуть. Ёсану стало невыносимо стыдно за свою слабость и неумение скрывать запретные желания. Подумать только, ведь совсем недавно разговор шёл о насилии и происхождении специалиста. Почему сейчас он настолько забылся, что теперь единственное, что его интересовало, — это чужое тело? Юнхо это наверняка могло показаться странным. Любой бы на его месте так и подумал. Чонхо ведь поверил слухам, тому, что Ёсан мог спать с кем-то несмотря на заболевание. Собственная болезнь стала препятствием не только к чужим прикосновениям, но и к признанию в чувствах. Слишком много препятствий, слишком много запретов. А ведь Ёсан так хотел… так хотел… — Ёсан-щи? Ёсан хотел Юнхо. Каждой клеточкой своего тела. Хотел, чтобы с ним могли делать всё, что захочется. Дотронулся до любой части его тела, даже самой запретной и пугающей. Потому что полностью доверял. Потому что полностью в нем пропал. А ведь Юнхо уйдёт к другому пациенту, как только закончится терапия, и Ёсан возможно никогда его больше не увидит. Так что он был готов ко всему. — Я в порядке, Юнхо. Это была ложь. Ёсана трясло. Коктейль из накатившего возбуждения и чувства сожаления выворачивал все внутренности наизнанку. Внизу живота начало тянуть, стоило Юнхо сделать шаг навстречу, забраться на кровать и снова оказаться между его ног. Чужие руки осторожно легли на колени, но не как вчера. Ёсан чувствовал мягкие поглаживания, отчего сердце взмывало ввысь. Ему безумно понравилось, когда его касались по-настоящему, без чрезмерной осторожности и волнения. Но внезапно всё вокруг словно бы замерло, стоило большим рукам медленно спуститься ниже по внутренней части бёдер. Впервые Ёсану было страшно не за прикосновения мужчины к своему телу, а за то, что они могли прекратиться. Он раздвинул ноги шире, давая понять, что он готов двигаться дальше, что ему нравится. Несмотря на смелость пациента, Юнхо продолжал внимательно следить за чужим выражением лица, однако его глаза приобрели при этом какой-то иной блеск. Ёсан не мог насмотреться. Внезапно промелькнула мысль, в которую сложно было поверить. Неужели Юнхо… тоже… От мыслей отвлекли руки, что сжимали его талию. Только сейчас Ёсан заметил, что лицо специалиста стало намного ближе. Густые волосы Юнхо красиво спадали на лицо, и Ёсан еле сдерживал порыв дотронуться до них. Пришлось сжать сильнее свои собственные, только бы не сорваться. Но, кажется, от специалиста невозможно было ничего скрыть: Ёсан выдавал себя с головой. — Вы можете делать всё, что захотите, Ёсан-щи. Тихий голос Юнхо невидимыми нитями потянул руки Ёсана на себя. Пальцы осторожно коснулись мягких прядей, и это стало последним маячком стыда. Ёсан смело зарылся пальцами в чужие волосы и убрал их назад, открывая высокий лоб Юнхо и большие манящие глаза. Это было невероятно. Губы расплылись в довольной улыбке, а глаза заблестели от удовольствия. Ёсан был безумно счастлив. Настолько, что стало страшно. Лицо специалиста впервые было так близко, а руки крепко сжимали талию. Жарко. Внезапно стало так жарко… — Вы вспотели. Не хотите снять футболку? Ёсан не хотел. Ужас как не хотел. Но несмотря на это, ведомый таинственным взглядом специалиста, смело кивнул в ответ, почему-то решив, что больше такого шанса может и не представиться. Пришлось с большим сожалением выпустить из рук чужие волосы и почувствовать, как тёплые руки Юнхо тоже начали исчезать с его тела, а сам он сел на колени между ног. Пациенту дали возможность раздеться самому. За что Ёсан был безумно благодарен, потому что реакция организма на близость оказалась уж слишком бурной. Юнхо ничего пока не сделал, а возбуждение уже распирало изнутри. Впервые Ёсану нужно было перед кем-то раздеваться. Был бы Юнхо настоящим врачом в белом халате, сидящем в кабинете и тактично отводящим взгляд от пациента, снять с себя футболку не составило бы труда. Сейчас же всё было совсем иначе. Ёсана не просили раздеться для осмотра. Нет! Ему предложили сделать это для… для чего-то намного более интимного и важного. Для того, чтобы вылечить, дать понять, что это совсем не страшно, терпеливо подготавливая и укрепляя доверие к себе в течение стольких дней реабилитации. А Ёсан полностью доверял. Поэтому подцепил пальцами край футболки и потянул её вверх, ощущая разгорячённой кожей прохладный воздух. Но стоило лишь оголить торс и взглянуть в глаза специалисту, как вся хвалёная смелость куда-то исчезла. Юнхо смотрел по-другому. Не так расслабленно и спокойно, как раньше. И уже совсем не в глаза. Его взгляд опускался всё ниже, заставляя Ёсана плавиться от стыда. Внутри что-то начало медленно зарождаться, то, что никогда раньше не возникало в нём. Ему нравилось то, как на него смотрели. Точнее, как смотрел на него именно этот человек. — Ёсан-щи… Юнхо выглядел странно. Будто его что-то осенило, но он не до конца мог в это поверить. Он явно был удивлён, немного растерян и озадачен. Ёсан хотел было испугаться, что причина была в нём, но не успел. Его схватили за бедра, будто найдя в этом единственное спасение, и медленно потянули на себя. Ёсан был более менее спокоен, так как то же самое с ним проделывали и вчера, но немного напрягся, стоило заметить как дыхание специалиста стало глубже, взгляд беспокойным, а любое движение сдерживалось будто из последних сил. Юнхо было… страшно? Но почему? За состояние пациента? Или за себя? — Юнхо? — парень растерянно поднял глаза на Ёсана, стоило услышать свое имя из чужих уст и замер. — Ты в порядке? Кто бы мог подумать, что теперь Ёсану приходилось интересоваться состоянием своего специалиста, а не наоборот. Видимо, это заметил и Юнхо, явно начал пытаться взять себя в руки и не в коем случае не давать повода для беспокойства за себя. Именно так думал пациент, пока не почувствовал, как чужие сильные руки схватили его за поясницу и подтянули вверх. Ёсан оказался сидящим верхом на Юнхо, впервые лицом к лицу. Всё произошло настолько быстро, что он не успел среагировать и схватился руками за чужие плечи, чтобы удержать равновесие. Кожа специалиста была горячей, упругость мышц завораживала, а глаза прожигали чернотой насквозь. Ёсана захлестнуло ураганом чувств, внизу живота безумно тянуло, а возбуждение болезненно дало о себе знать. В таком положении Юнхо наверняка это почувствовал, учитывая, как они были близки. — Ёсан-щи… Зря Юнхо подал еще и голос: он подействовал на Ёсана, как афродизиак. Жар собственного тела, казалось, плавил мозг, напрочь заглушая панику. Хотелось лишь одного. — Юнхо… пожалуйста… — Что вы хотите, чтобы я сделал, Ёсан-щи? На этот раз вопрос Юнхо прозвучал совсем не так расслабленно, как в тот день, когда Есан впервые попросил его снять футболку. Голос был ниже, хрипловатым и прерывистым, а глаза буквально сияли и жадно вглядывались казалось в самую душу. И ответа на вопрос в этот раз Ёсан не знал. Точнее, не имел никаких сил даже думать. Лишь тихо скулил от нарастающего напряжения внизу, пытаясь сдвинуть ноги, чтобы облегчить страдания, но это оказалось плохой идеей. Любое движение отдавалось болью в области паха, а в глазах замелькали вспышки. Внезапно стало ещё хуже. Юнхо аккуратно провел руками вниз по его пояснице и схватился за ягодицы, затем медленно придвинулся. Последующая волна возбуждения оказалась непосильным испытанием. Ёсан сжал чужие плечи сильнее и не смог сдержать вырвавшийся стон наслаждения. Тело пробило мелкой дрожью, из глаз грозились посыпаться искры, а дышать стало невозможно. — Боль..но… почему так… Ёсан попытался вздохнуть, опустив голову на чужое плечо. Такое с ним происходило впервые, и он был готов заплакать от собственной беспомощности. — Прикоснитесь к себе, Ёсан-щи… — Нет!.. я не могу… — Вам станет легче. Поверьте. И Ёсан верил. Каждому слову. Ведь Юнхо ещё ни разу ему не соврал. По крайней мере, пока. Собрав остатки силы, он послушно опустил одну руку, второй сильней обхватив чужие плечи, и прикоснулся к себе через ткань спортивных брюк. Это было невыносимо приятно и мучительно болезненно одновременно. Даже просто положить руку и прижать орган к животу. Раздался следующий стон и мычание сквозь сжатые зубы. Ёсан терял рассудок. Ведь Юнхо снова прошёлся по его возбуждению пахом. — Не бойтесь, Ёсан-щи. Я рядом… я с вами. Вы такой молодец…. дотроньтесь до себя и… проведите рукой... Кажется, специалист и сам еле сдерживался. Дыхание его было отрывистым, голос надломлено-тихим. Ёсан чувствовал щекой чужое жаркое дыхание и ощущал, как сильнее сжались руки на его ягодицах. На секунду разум вспыхнул от ликования. Неужели Юнхо тоже… тоже его хотел? Тело горело пожаром, пожирающим все сомнения и запреты на своем пути. Ёсан, едва соображая и не видя ничего, кроме искр перед глазами, провёл рукой по своему взмокшему телу, пробрался ладонью под кромку спортивных брюк и наконец прикоснулся к затвердевшему органу. Следующий стон прозвучал уже из последних сил, а стоило провести рукой ещё раз, глаза закатились от болезненного наслаждения. Ёсан прижался лбом к изгибу чужой шеи, пытаясь восстановить дыхание. Губы невесомо коснулись горячей кожи Юнхо, которую безумно захотелось поцеловать. Оставить свой след, чтобы помнил хотя бы это. Мозг сигнализировал двигать рукой быстрее, сжимать сильнее, словно это было жизненно необходимо. В глазах потемнело, тело начало трясти от бурлящего оргазма, а горло готово было разорваться от беззвучных криков. Ёсан не боялся умереть, если это будет смерть на руках Юнхо. И, кажется, у него это получилось. Он почувствовал липкую тёплую жидкость, что растекалась по пальцам, а сознание предательски отключалось. Совершенно обмякнув, он навалился на Юнхо, чувствуя, как падает куда-то глубоко в бездну, но был пойман в крепкие объятья, чтобы не упасть хотя бы своей оболочкой. — Спасибо, Ёсан-и. Ты даже не представляешь, как меня спас. Ёсану с трудом, но удалось расслышать последние слова Юнхо, но понять, что они значили, было выше его сил. К тому моменту Ёсан снова умер. Но в этот раз безумно счастливым.