something for nothing | неизданное

   ...Никита любил прошлое. В его памяти часто всплывали отрывки пьяных гулянок (отрывки, конечно, в силу алкоголя были достаточно скоротечны, но и этого хватало для полного удовлетворения своей памяти). Безусловно, парень особенно ценил студенческие годы; все на первом курсе были еще зелеными и совсем необремененные делами насущными, в частности, учебой. Отлично вспоминаются моменты крепкого сна на слишком скучных парах, за который потом можно было легко отлететь из универа; морозного утра, когда весь город еще не собирался просыпаться, а бравые служители ВУЗов уже волочились навстречу новым знаниям; в конце концов, ленивого прозябания в общаге где-то далеко на отшибе Москвы.    Но больше всего Калашников, конечно, ценил воспоминания о своих друзьях. Переключая внимание со следствий кутежей на их причины, каждый раз невозможно было сдерживать улыбку. Да, сейчас, когда почти всем его бывшим однокурсникам 23, многие завели свои семьи, детей, устойчивую работу и такие же устойчивые отношения, обросли бородой, в конце концов. Он хорошо помнит свежего Димку Бородача, еще волосатого только на голове, хорошо помнит его отлынивание и побегушки за преподавателями (можно подумать, он сам так не делал). Но после косвенного упоминания Димы в своей голове, Никита невольно застопорился, будто бы не желая рисовать образы дальше. Леша.    Увидев его впервые, стример с самого начала понял, что этот простенький, немного странноватый паренек является чем-то большим, чем просто товарищем по курсу. Его длинные, по-хипстерски уложенные волосы (которые все равно трепались на ветру), квадратные очки с большими диоптриями, из-за чего глаза парня казались забавными, странные рубашки, чаще всего надетые небрежно... Все это Никита находил совсем непонятно-привлекательным (в данном случае непонятным только ему), поэтому совсем не удивился, когда этот худой и нескладный Леша быстро втесался сначала в круг его знакомых, а потом и друзей.    Совершенно потерявшись в своих воспоминаниях, Калашников резко дернулся, услышав рядом с собой клацанье мышки. Слегка повернув голову вправо, он с некоторым изумлением осознал, что совсем забыл тот факт, что сейчас далеко не университетские годы, а в мире и квартире 2021 год и Леша, которого он, кстати, сам пригласил приехать к нему в Москву. Стример еще раз прищурился, вгляделся в образ, сидящий рядом.    Сейчас все изменилось. Он больше не носит те забавные рубашки, отстриг длинные патлы, отдавая предпочтение все той же хипстерской прическе, но менее длинной, поменял очки уже который раз. Но что-то все еще было не то. Посмотрев еще внимательнее, до взгляда Никиты добрались уставшие, немного повзрослевшие глаза, чуть нахмуренные брови (которые уже как год стали еще одной его чертой лица), слегка ссутулившаяся осанка, поджатые губы.    Опустив взор пониже, Калашников тихо хмыкнул, не в состоянии выкинуть из головы образ все того же Леши, но более открытого, смешного... Счастливого? Нет. Мысль, внезапно промчавшаяся через все нейроны и так же быстро исчезнувшая, заставила стримера отбросить свое нахлынувшее чувство ностальгии. Леша ведь остался собой, верно? Даже несмотря на то, что сейчас у них совсем другая, более взрослая и осознанная жизнь, даже несмотря на то, что всю свою энергию Захаров выбрасывал в Ютуб и Твич, за что ему, конечно, отдавалось сполна, даже несмотря на чертову разницу в сотни километров между ними большую часть времени, Никита чувствовал ту самую непонятную неуловимую теплоту, которая почему-то именно сейчас решила пощекотать его нервишки, с силой дернув за живое.    Они столько времени знакомы друг с другом, столько пережили вдвоем, — от университета до переезда Леши, — разве хоть что-то позволит им разъединиться? Их общение, кажется, совершенно не подвергалось никакому изменению за эти года, так почему оно должно измениться сейчас, верно? Почему, даже если на это не повлияло расстояние, почему кажется, будто что-то важное и сокровенное вытекает из рук, между пальцев, оставляя их обладателей ни с чем? Легко тряхнув головой, освобождая себя от таких мыслей, Калашников снова повернулся к брюнету. — Знаешь, а я все-таки чуть-чуть скучаю по тем временам, когда мы учились вместе, — невольно вырвалось в тишину квартиры, отскакивая от стен и сохраняя услышанное. Озвученная мысль показалась такой абсурдной и неуместной, что Никита неловко хихикнул собственным размышлениям.    Встретившись с вопросительным и непонятливым взглядом в свою сторону, до него дошло, что, наверное, осознание глупости сказанного так же дошло и до Леши, который успел отодвинуться от компьютера и открыть рот в немом вопросе, поэтому замять такое откровение в тихом и темном московском вечере уже не получится. Раз идти дальше уже некуда, а остатки мыслей о прошлом медленно оседают на подкорке мозга, Никита решается найти ответ на то, что мучало его минутой ранее - мужчина подается вперед и осторожно заключает сидящего напротив Лешу в мягкие объятия, в попытках снова ощутить то самое чувство, что он ощущал при их первом знакомстве, понять, потеряли ли они ту нить, которая будто всегда соединяла их с того времени, но которая по непонятной причине перестала ощущаться.    И он его снова почувствовал. Мелькающее искрами где-то вокруг, оно медленно разлилось по телу в форме спокойного дыхания у своей шеи, узловатых рук, которые попытались уцепиться за него в ответ, ощущения нового запаха шампуня, который почему-то сейчас кажется таким родным. — С чего ты вообще взял, что с этого момента что-то поменялось? — будто прочитав мысли Калашникова, прозвучал непривычно низкими вибрациями голоса Леша где-то справа.    Никита любил прошлое, но щемящее настоящее он любил сильнее.