Дед Мороз и Снегурочка

В соседнем подъезде, или парадной, как сказал бы Штольман, наших героев уже ждала семья их “мирового” бухгалтера Ирины. Она была вторым значимым человеком в редакции после шефа. И не потому что бухгалтер, а потому что была таким человеком, душой компании. Она очень хорошо относилась ко всем, и к Анне в том числе, поэтому Анна сейчас смело шла к ней в гости. А вот Штольман вдруг начал немного нервничать, когда они уже подходили к квартире. - Аня, хочу вас заранее предупредить… - сказал он как-то загадочно. - Тут живут мальчик и девочка. Девочка - очень непростая, бунтарка. Ей четырнадцать, и она думает, что уже взрослая… со всеми вытекающими. - Ладно, - удивилась Анна, не понимая, и что в этом такого странного. Ведь когда ей было четырнадцать, она тоже была той еще бунтаркой. Ирина с мужем, который тоже был хорошо знаком с Яковом, и детьми встретили гостей гостеприимно и громко. Дети дули в язычки, а родители дружно взрывали хлопушки, щедро осыпавшие Деда Мороза со Снегурочкой какой-то блестящей крошкой. Штольман хотел было ругнуться, отряхивая свою красивую белую бороду от этой прилипчивой гадости, но не стал расстраивать Алешку, который был счастлив от этого фейерверка больше всех. На вид ему было лет восемь-девять, и он был одет в футбольную форму, видимо, в знак того, что очень любит играть в футбол. Его же сестра, про которую говорил Яков, действительно, выглядела очень интересно. У нее были синие волосы и серьга в носу. Обтягивающий кожаный топ показывал, что девочка уже смело могла называться девушкой, а джинсы тоже черного цвета, как и топ, с огромными дырками на коленках завершали этот бросающий вызов обществу образ. - Ну? Что надо сказать? - когда все отошли от такого приветствия, толкнула сестра своего брата в бок. - Салют! Жопа мель Алеша, - гордо представился малыш, старательно выговаривая непонятные слова, а Штольман с Анной озадаченно переглянулись. - Ауф, кринж года! - раздосадовано сморщилась Ксю, пока родители краснели и давились от смеха одновременно. - Сколько раз повторять? Жо мапель Алеша! И не салют, а салю! - Салю, салю… Отстань уже от меня со своим французским! - возмутился тот. - Она его сама все учит, учит, и меня заставляет, - пожаловался Алешка гостям. - Я во Францию учиться поеду, а ты тут останешься, душнила, - огрызнулась Ксюша, а родители, которым эта мысль была явно не по душе, хором громко вздохнули. Было видно, что разговоры на эту тему в семье уже происходили и не раз. - Никуда ты не поедешь! - закричал Алешка, занимающий сторону родителей и не понимающий зачем ей вообще куда-то ехать. Он, слава богу, до этого всего еще не дорос. - Ладно, футболист, не ругайся, - примирительно попросил Дед Мороз. - Может лучше про футбол стихотворение расскажешь? - Он знает! - тут же вступила мама. - Помнишь, Алеш? - Помню, - кивнул тот, а папа направил на него объектив камеры. С папой я играл в футбол. Он забить пытался гол. Но ворота на замке Даже в самом уголке. Так что шансов не оставил, Попотеть его заставил. Папа горд за вратаря, Потому что- это я! Я же горд, что вместе с ним Всех на свете победим. - Это все? - прыснула Ксю. - Там же в середине еще три или четыре четверостишия было! - Я забыл, - обиженно надул губы Алешка. - Ты вот сама лучше что-нибудь расскажи! - Ну что, принцесса, будешь стихи читать или петь? - спросил Штольман. - У меня и для тебя подарок имеется. - Станешь моим принцем, спою… - Ксюха с вызовом посмотрела Якову прямо в глаза. - Ксюша! - сделала ей замечание мама. - Какой он тебе принц? Он Дед Маклаус, - заступился за него Алешка. - Какой еще Маклаус? - не поняла Ксюха. - Ну, Дед Мороз и Санта Клаус вместе, - громко засмеялся тот над своей шуткой, которую недавно прочитал в книге про Дедморозовку. - А ты тогда Йоулупукки, - вздохнула она. - Мам, она обзывается! - тут же пожаловался Алешка, не зная что означает это слово. - Ты первый начал, - возмутилась Ксю и снова вопросительно посмотрела на Якова. У нее уже вроде бы был какой-то парень, но про ее “тайное” юношеское чувство к маминому шефу, знали все, в том числе и сам шеф. При каждой встрече она дерзила ему и старалась поразить чем-нибудь эдаким. В прошлый раз, когда они пересекались на Дне рождения ее матери, она как раз и покрасила волосы в синий цвет. Только вот Анна еще не была в курсе этого. Пытаясь как-то вовлечь Ксюху в процесс, она вдруг начала медленно петь. И не просто петь, а на французском языке, и ту песню, которую считала гимном бунтарству. Ее пальцы громко защелкали друг об друга, задавая ритм. J'en ai marre d'vos bonnes manières, c'est trop pour moi Moi, je mange avec les mains et j'suis comme ça Je parle fort et je suis franche, excusez-moi Все дружно, затаив дыхание, слушали, ничегошеньки не понимая. Ксю же была единственной, кто хорошо знал эту песню, которую поет Zaz. Она внимательно смотрела на Анну, а потом подстроившись, стала ей подпевать, точно так же щелкая пальцами в такт, так что из них получился отличный акапельный дуэт. Finie l'hypocrisie moi j'me casse de là J'en ai marre des langues de bois Regardez moi, toute manière j'vous en veux pas et j'suis comme ça J'suis comme ça Papala-papapala Je veux d'l'amour, d'la joie, de la bonne humeur C'n'est pas votre argent qui f'ra mon bonheur Moi, j'veux crever la main sur le cœur Papala-papapala Allons ensemble, découvrir ma liberté Oubliez donc tous vos clichés Bienvenue dans ma réalité - Ауф! - Алешка с восторгом смотрел то на сестру, то на Анну, пока все взрослые также дружно им аплодировали. - Ладно, Ксюха, ты - крутая, я твой французский тоже буду изучать! - запрыгал он вокруг. - Bien, - заулыбалась сестра. - Только своди меня завтра в TeikaBoom! - тут же запросил он. - А в Парижский Диснейленд тебя не отвезти? - усмехнулась Ксю. Они продолжили препираться друг с другом, а Яков приблизился к Анне. - Это я в мои четырнадцать лет, - улыбнулась она ему, кивнув на Ксюшу. - Вы, Аня? - удивился Штольман. С синими волосами и серьгой в носу он ее слабо представлял. - Ну, серьги в носу у меня, правда, не было, но волосы красила, и все мечтала, что уеду куда-нибудь учиться, где свободы больше, - рассказала она. - Только мне вот родители не позволили. Штольман понимающе кивнул. Только понимающе по отношению к ее родителям, а не к ней, хотя она, конечно, подумала наоборот. - А о чем там поется то в этой песне? - шёпотом спросил он. - Я из французского знаю только Же не манж па сис жур. - Как о чем? О свободе! - пожала Анна плечами. - Действительно, о чем же еще могут петь французы… - усмехнулся Яков. - “Швобода! Швобода! Бежим в страну Дураков!” - припомнил он цитату из одной умной сказки. - Ну, не ДжОзефа КОбзона же мне петь, - точно так же усмехнулась Ксюха, без стеснения вклиниваясь в их разговор, который умудрилась подслушать, одновременно споря с братом. Ей теперь тоже, как и Якову, хотелось напрочь прилипнуть к Анне и не отлипать, потому что она оказалась единственным нормальным человеком в этом логове недругов, по мнению Ксюши, разумеется. Человеком, который мог бы по-настоящему понять ее, в отличие от нудных родителей и мелкого брата. - Кого-кого? - удивился Яков, что никогда не слышал такого исполнителя. Хотя он знал, что молодежь сейчас слушает то, о чем он и понятия никакого не имел. - КобзОна, - шепотом пояснила Анна, а Штольман задумчиво почесал затылок, чувствуя, что совершенно отстал от жизни. - Подарки то дарить нам будете, мистер Маклаус? - спросила Ксю, хитро глядя на него. - Хорошо, что не Йоулупукки, - улыбнулся он. - Мне все равно. Я хочу свой сертификат в Тату салон, чтобы сделать пирсинг на сосках, - вдруг ляпнула она. Штольман озадаченно поднял бровь. Но не из-за сосков, а потому что в мешке у него никаких сертификатов не лежало. Потому что до ее сосков ему дела не было, а вот если бы его Анна сказала про кольца на сосках… - Ксюша! - снова одернула мама. - Подожди, я тоже хочу, - закричал вдруг Алешка. - Чего? - не поняла сестра. - Сертификат? - Спеть! - ответил тот. - Только я вместе с папой, - попросил он. На этот раз прыснула мама, но папа сына поддержал и с радостью спел и даже станцевал замечательную песню про Радугу, которую Алешка выучил в школе, песню, которую желательно было бы срочно выучить и петь всем, не только детям, а особенно взрослым. Сбудется все то, О чем мечтаешь - это точно, Стоит только загадать. Если мы все вместе За руки возьмемся дружно, Нам не смогут помешать! Пусть на всей планете Солнце людям ярко светит Всем, кто дружбой дорожит, Пусть те города далекие И континенты Радуга соединит! Ярким краскам радуги Очень-очень рады мы! Очень-очень рады мы! После этого все подарки, наконец, были подарены, и Дед Мороз со Снегурочкой с чистой совестью оставили эту шумную семью отмечать Новый год. Анне они показались самыми счастливыми из всех, кого они сегодня повстречали, не смотря на все их разногласия, и ей бы очень хотелось, чтобы когда-нибудь такой же шумной и веселой была и ее семья. С Яковом, разумеется. - Какие они смешные, эти дети! - засмеялась Анна. - Дед Маклаус! - она легонько дернула Штольмана за бороду. - Ой, Аня, вы не представляете, чего я за эти годы только не наслушался, - весело покачал он головой. - И они постоянно выдают что-нибудь новое и интересное. И взрослеют так, что каждый год это уже совсем другой ребенок. Ну, кроме Илюшки - его я вижу чаще, конечно, - он снял бороду и шапку и снова выдохнул с облегчением. - Ух, это было непросто, - улыбнулся Яков, заводя машину. - Но мы с вами молодцы, столько всего успели! - Это все? - расстроено спросила Анна. - Все! - выдохнув, подтвердил он, не поняв о чем она на самом деле спрашивает. - Аня, где вы живете? Я помню, что где-то недалеко. Я вас отвезу, - спросил он, снова бросив тревожный взгляд на часы на приборной панели. - Ну да, в Долгопрудном! - посмотрела она на него с интересом. У Штольмана сердце вмиг ухнуло в пятки. До Долгопрудного ехать было совсем не ближний свет. - Долгопрудный, значит Долгопрудный, - немного расстроено ответил он. - Да шучу я, в Мещерском, - смущенно опустила она глаза. - Тут рядом. - Один - один, - озорно улыбнулся Яков. - Мне кажется, я давно проиграла, но спасибо, - улыбнулась в ответ Анна. - Мещерский - очень хорошее место, я там бывал, - припомнил Штольман. - Адрес скажете? - приготовился он вводить очередной адрес в навигатор. “Вот бы этот дурацкий навигатор опять сломался!” - подумала, тем временем, Анна. Но через десять минут они уже подъехали к большому частному дому с высоким забором, в котором и жила Анна. Они вместе вышли из машины и стояли друг перед другом, не зная, как попрощаться. - А как вы будете отмечать Новый год? - спросила Анна. - Я всегда отмечаю в Питере. Там квартира осталась от родителей. Вот там и встречаю. По традиции, - ответил Яков, который уже очень торопился на свой самолет. - В Питере? - сразу насторожилась Анна. - А с кем? - Да с кем придется, - выпалил он, не подумав. - И с кем же приходилось? - нахмурилась она. - И с друзьями, и с подругами, и даже с незнакомцами, представьте себе, - рассказал он честно. - А в этом году? - пытала его Анна, помня как настойчиво Алиса повторяла слово “Питер” в том телефонном разговоре. - А в этом году… с Фридом, - пошутил он. - У меня самолет через час. Не хотите со мной? - неожиданно предложил он, чувствуя, что расстаться с ней сейчас после всего этого вечера будет для него уже настоящей трагедией. - Хочу, - неожиданно сразу согласилась Анна. Нет, на самом деле, это она хотела, чтобы так было, но Штольман молчал и не говорил ей того, что она так хотела услышать. И тогда Анна решила действовать сама. - Яков Платонович, а не хотите встречать Новый год в моем доме? - предложила она ему. - Анечка, я бы очень хотел, - улыбнулся он немного виновато из-за того, что отказывал ей. - Но мне неудобно стеснять ваших родителей. Они ведь меня совсем не знают. Давайте лучше в другой раз? - Какой другой? - чуть не плача, Анна вцепилась в его руку. - До другого еще целый год. А этот уже через два часа. У меня гостеприимные родители. И дядя на праздники приехал. Кленовый сироп привез. Прямо из Канады. Я вас угощу и со всеми познакомлю, - уговаривала она. Штольман, очень боровшийся в душе сам с собой, молча взял руку, не желавшую его отпускать, и поцеловал в ладошку. - Аня, с наступающим вас Новым годом! - улыбнулся он, хотя из-за того, что тоже был очень расстроен, улыбка вышла какой-то жалкой и неестественной. - Я буду очень ждать нашей следующей встречи! - моргнул он ей глазами, давая понять, что решение его окончательное. И уже не оборачиваясь, он сел в Брабус и, газанув как-то чересчур сильно, рванул в сторону трассы. Анна стояла и с ужасом смотрела, как большой Брабус, их Брабус, немного виляя в снегу, скрывается за поворотом. Бух-бух-бух - громко стучало в груди сердце, отказываясь верить, что ЕГО уже рядом нет. А потом, словно очнувшись, Анна схватилась за телефон.