Дед Мороз и Снегурочка

- Сегодня твоя очередь выбирать, куда пойдем, - сладко потянулся Штольман, отдышавшись. Они спали абсолютно голыми, прижимаясь друг к другу всеми частями тела, и за ночь успевали так наэлектризоваться, что к утру их тела требовательно ожидали очередной разрядки. К тому же, взаимное желание все еще было настолько острым, что никак не хотело притупляться. Так что, утренняя близость за несколько дней безмятежных зимних праздников стала такой естественной, что Яков уже и не помнил, как начинал свой холостяцкий день раньше. Причем именно утреннюю близость он полюбил больше потому, что ему нравилось будить Анну своими ласками. А ей нравилось просыпаться, находясь на вершине блаженства, содрогаясь от прикосновения его нежных пальцев. И то, что сразу после этого, она, еще совершенно сонная, впускала его, такого желанного, в себя, и для нее стало настолько естественно, что даже не хотелось думать о том, что после праздников будет как-то по-другому. Да, у нее уже все тело болело так, словно она целый день без перерыва занималась в зале, отрабатывая упражнения на все мышцы сразу, но отказываться от удовольствия близости с любимым мужчиной не собиралась ни за что на свете. - Давай опять в кино? - попросила Анна, встав с кровати, чтобы пойти в душ. - Мы же только вчера Чебурашку смотрели? Хотя, судя по тому, как ты сбежала с Сердца Пармы через десять минут после начала, мы теперь будем ходить в кино исключительно на мультики, - улыбаясь, рассуждал Яков, не забывая при этом любоваться прекрасной наготой своей Анны. - Почему же, только? - она закрутила волосы на голове и закрепила в пучок. - Вот еще к Восьмому марта рекламировали фильм Святой архипелаг. Мне понравилось. В отличие, кстати, от того который будут показывать на Двадцать третье февраля. - Папы против мам? - уточнил он. - Вот-вот, - кивнула она так, что было понятно сразу - на этот фильм они точно не пойдут. - Может тогда сегодня, наконец, до Эрмитажа все-таки дойдем? - предложил Штольман. - Вот завтра твоя очередь будет - выберешь Эрмитаж, - упрямо покачала головой Анна. - А я еще новый мультик про Машу и Медведя хочу посмотреть. - Про Машу и Медведя? - заинтересовано поднял бровь Яков. - Ну, это другое дело. Тем более, что я завтра хотел предложить то же самое, - сделав очень смешное лицо, признался он. - А как же Эрмитаж? - хитро прищурилась она. - Да куда он денется? - Штольман беззаботно положил руки себе под голову и, счастливо улыбаясь, еще раз красиво потянулся всем своим подтянутым телом, которому такие ежедневные нагрузки оказались очень даже по плечу. - И мы так считаем, - довольно улыбнулась в ответ Анна, тоже с удовольствием скользя взглядом вверх и вниз по этим невероятным рельефным кубикам на животе, которые смотрелись слишком красиво. Да и не только они, но и все то, что располагалось под ними. Анне, конечно, особо не с чем было сравнить, разве что с Давидом, но то, что она видела перед собой, ей безумно нравилось. Так что, в музей за эстетическим удовольствием им обоим теперь ходить было, похоже, вовсе необязательно. Его в избытке хватало и дома. Для каждого из них. А если верить новой науке нейроэстетике, у человека, созерцающего красоту, происходит неконтролируемый всплеск дофамина как раз в той в зоне мозга, которая отвечает за удовольствие и желание. Так что, дома было еще и гораздо интереснее, потому что можно было не только смотреть, но и - что в музее чаще всего категорически запрещалось - сразу трогать. Стопроцентный интерактив со всеми вытекающими! - Мы? - тем временем без задней мысли переспросил Яков, нарочно еще и поиграв немного всеми мышцами, чтобы впечатлить Анну еще больше. - Мы! - она погладила свой живот, который тоже был очень красивым и подтянутым, но главная его ценность сейчас была совсем в другом. - Откуда ты знаешь? - беззаботная улыбка тут же слетела с лица Штольмана, и он сел, взволнованно уставившись на Анну. - Знаю! - многозначительно улыбнулась она и с важным видом направилась в ванную, с замиранием сердца прислушиваясь к тому, как он догоняет ее. Хотя, нет - он летел! По-настоящему летел. На тех самых крыльях, которые ему только что подарила ОНА. Летел, еле вписываясь в повороты… К своему долгожданному счастью! К своей мечте! Улетай на крыльях ветра Ты в край родной родная песня наша. Туда, где мы тебя свободно пели, Где было так привольно нам с тобою… - пел холодный январский ветер, порывами задувая в окна одной очень теплой питерской квартиры и подсматривая за тем, как выглядит настоящее счастье двух людей, которые смогли друг друга найти в этом огромном-преогромном мире.