Mistake

На следующий день Дазай вышел на учёбу и, конечно же, не ожидал, что в туалете его подловит Фёдор. Он подошёл сзади, преграждая путь для отступления. Дазай даже понятия не имел, что тому нужно. Их отношения последний месяц складывались лишь на паре перекинутых между собой слов в день. Фёдор был скорее интровертом, не любящим компании и большинство людей. Если бы кто-то попробовал описать его, то это было бы что-то вроде: высокий, бледный, хмурый пацан с тёмными волосами до плеч и вечно недовольным лицом, будто ему неугодила вся школа. Хоть ему и выпускаться на следующий год, он готов уйти уже сейчас, лишь бы не видеть лица этих людей. Он был крайне молчалив, но, что удивительно, с Дазаем они подружились почти сразу же. Обоим нравилось их времяпровождение за простой беседой. Обоим было не с кем поговорить о самом сокровенном и оба они нашли отдушину в друг-друге. — Дазай, я хотел бы спросить у тебя о самочувствии Накахары. Вчера его не было в школе, как и тебя. — У меня? — Дазай развернулся и скривил лицо в недоумении. — Думаешь, что мы с ним за ручку ходим и я знаю каждый его шаг? Смешно. — Хм, но почему бы и нет? — он сделал задумчивое лицо. — Слухи ведь разносятся очень быстро. Вчера вы незнакомы, а сегодня трахаетесь в туалете и кабинете Йосано. — Смешно слышать такое, особенно из твоих уст, ты ведь слухам обычно не веришь, так что случилось? — Дазай облокотился спиной о стену и скрестил руки на груди. — Почему бы мне не поверить в это, когда вся школа говорит лишь о вас двоих, — он состроил недовольную гримасу. — Ты просчитался с этим цирком. Тебе и разгребать это всё. — Обо мне не беспокойся, лучше следи за своей девушкой, которая уже, вроде бы, не твоя, как я видел, — он жутко улыбнулся ему. — Не боишься, что я пущу слухи? — Они мне не страшны. Ты всё же остаёшься в меньшинстве. У меня хотя бы есть доказательства… Ты и голый Накахара… — он скопировал его улыбку. — Сасаки и голый я, — не дал ему закончить Дазай. — Слушай, как тебе такое? Допустишь то, чтобы твою девушку считали шлюхой, а тебя рогатым козлом? — Как насчёт тебя и голого меня? — он немного ехидно улыбнулся и сделал шаг к нему на встречу, подходя ближе. Между ними оставалось каких-то ничтожных тридцать сантиметров. — Слушай, оказаться геем намного страшнее всего остального? — Козыри пошли? — он скопировал его улыбку. — Дост, не нагнетай обстановку. Я не сплю с Чуей. Мы просто хорошие приятели, а те слухи — пустой звук. Я не гей. Мне противно осознавать то, что мы давно знакомы, а ты допускаешь по отношению ко мне такие гадкие мысли. Мне казалось, что о друг-друге нам известно достаточно. — А он знает об этом? — он выгнул бровь. — Дазай, прошу, не порть наши с тобой отношения. До этого момента меня всё устраивало, но ты ведёшь себя слишком подозрительно. Ты должен вернуть его. — Слушай, Чуе сейчас непросто. Знаешь, что Акутагаву похитили? А ты тут нагнетаешь обстановку. И вообще, почему он тебя так интересует? — Похитили? — удивился он. — В нашем маленьком городе завёлся маньяк? Звучит интригующе, — он улыбнулся, придаваясь своему воображению. — Только зачем ему Акутагава? Ты мне не врёшь, чтобы скрыть ваши отношения? — Нет, — отрезал он. — Чуя завтра же вернётся в школу. В этом я просто напросто уверен. Он не такой, как ты. — Так что всё-таки с ним? — не отставал Достоевский. — Я же сказал, что возможная скорбь по другу, — раздражённо сказал Дазай. — Он узнал об этом, возможно, только недавно. Прекрати уже этот допрос. — Если ты лжёшь, то лучше береги себя, — Фёдор сказал это очень раздражённо, сморщив очень серьёзное выражение лица. — Ого, да ты даже дал бесплатный совет! Такой милый, когда зол! — внезапно он перешёл со взрослой стороны себя на детскую и какую-то даже ребяческую. Дазай похлопал Достоевского по плечу и улыбнулся. — Прекрати, — фыркнул он, сдёрнул его руку и развернулся. — Я жду от тебя хорошие новости. — Дост? — в туалет зашёл Николай Гоголь, чуть ли не сбивая вышеупомянутого. Они смотрели друг-другу прямо в глаза. — Так ты всё же тут. Я рад, что не придётся искать тебя по всей школе! — улыбнулся он и взял бледную руку в свою. — Привет, Дазай! Я заберу этого красавчика с собой, ты не против? — Конечно, нет! Хотя было бы ужасно печально лишаться такого экспоната! — крикнул он им в след. — Прекрати! — смутился Фёдор и, не разжимая руки, потянул Николая к выходу. *** — Как вы знаете, на этой контрольной вы должны показать высший результат, — говорила учитель, пока раздавали листы. — Я верю, что у вас всё получится. Будьте очень внимательны при выполнении. В некоторых заданиях могут быть странные условия, но вы должны вспомнить, всё, что знаете. Никаких разговоров. Никаких косых взглядов в сторону, иначе я аннулирую результат и отправлю вас к директору. У всех есть листы и бланки? — Да, — прозвучал голос старосты. — Приступайте. У вас есть урок на это. Дазаю было лень. Ему было очень лень. Он знает, что сейчас у него нет конкурентов, но если бы тут был Накахара, то и соревноваться было бы с кем. Дазай просто хочет побыстрее закончить и уйти. На бланках появляются всё новые ответы и решения. Иногда он нервно стучит ручкой о парту, ведь учитель не обманул и задачи были сложными. И вот, спустя половину отведённого времени его тридцать клеточек были заполнены. Сдать листы или ещё посидеть подумать? Может, проверить всё ещё раз? Перерешать то, в чём немного не уверен? Остальные, похоже, в ужасном смятении. Не всем быть такими гениями, как ему. В классе так и чувствовалось массовое напряжение. Было скучно. Ужасно скучно. Школа — не то место, где уместно веселье и беззаботность. Дазай чувствовал, что долго так не протянет. На черновике начали вырисовываться незамысловатые линии. Палка, палка, огуречик — получился Чуя! Дазай улыбнулся. Не очень похоже. Нужно добавить ему злое выражение лица. Ещё нужен его любимый хвостик. Чуе приходилось как и девушкам завязывать волос. Он был в любимой белой рубашке с короткими рукавами и брюками. Ну прямо вылитый Чуя! Из мыслей его вывел стук в дверь. Кто бы это мог быть? Другой учитель зашёл обсудить важные вопросы? Не очень то компетентно прерывать контрольные! — Войдите, — прозвучал голос учителя. Дверь немного приоткрылась и показалась чья-то рыжая макушка. Дазай знал кто это, ведь только у одного человека из всей школы был такой цвет волос. Но как он смог встать? — Извините за опоздание, просто я был у врача, — зайдя, он поклонился. — Могу ли я написать контрольную работу? — Накахара, Вам не хватит времени. Приходите через неделю и напишите, — сказала она и развернулась обратно, смотря на весь класс. — Но я смогу! Прошу, дайте мне шанс доказать, что я не зря готовился, — настаивал он. — Пожалуйста. — Садитесь, — раздражённо вздохнула она и указала на свободную парту рядом с Дазаем. Чуя взял листы и сел, не смотря ни на кого. Он был уверен в себе на сто процентов. Дазай улыбнулся и решил мельком посмотреть на соседа. Он был уже не таким бледным, нежели вчера. Дазай сам не понял от чего тот упал. Они оба вспылили. Чуя был расстроен. Очень расстроен, когда Дазай начал общаться с ним грубо. Именно из-за него Чуе стало плохо. Он довёл его. Осознавая это, на душе становится только хуже. Дазай и не сомневается, что Чуя напишет контрольную очень хорошо, ведь, хоть тот и не знает, но он видит в нём конкурента, способного растоптать его. В Чуе пылала уверенность в себе и своих способностях, казалось, что он даже ни на секунду не прерывается. Чуя был очень сосредоточен. У него не было времени даже на то, чтобы краем глаза кинуть недовольное выражение лица Дазаю. Он действительно собирался всё решить. Дазай устал пилить его краем глаза и он решил нарисовать рядом с Чуей себя. Было готово тело, остались детали. Ему было сложно представлять себя со стороны. Какое у него обычно выражение лица? Что он часто носит? Его волос лежит нормально? Оставив эту задумку, Дазай делает лицо безликим. — У вас осталось пять минут. Прошу всех поторопиться и сдать листы, — сказала учитель. Чуя встал, вместе с ним и Дазай. Они пошли к столу, положили свои листы и сели на место. Чуя лёг на парту и прикрыл глаза. Его сосед повторил за ним. Дазаю нравился Чуя. Кажется, что эти чувства были взаимными. Совсем недавно Чуя говорил, что восхищается им. Тогда Дазай всеми силами пытался скрыть нарастающий румянец. Слова Чуи сильно затронули его. Но сейчас это кажется просто хорошим сном. Дазаю они снятся очень редко, поэтому он старается запомнить каждый. Чуя зол на него и даже не скрывает этого факта. Как обычно налаживают отношения? Нужно извиниться или оставить всё как есть? С людьми бывает сложно. Иногда не удаётся их полностью понять и проанализировать. Прозвенел звонок. Дазай вздрогнул от неожиданности. Вечно он в своих мыслях. Многие стали разбегаться, кто-то оставался в классе. Дазай не поднимался. Не хотелось смотреть ему в глаза. — Вставай, Долорес. Мне нужно перекинуться с тобой парой словечек, — сказал Чуя, подошедший к нему, и, видимо, пиливший его взглядом, некоторое время. — Иначе я за шкирку вытащу твою тушу от сюда. — Чу-у-уя, почему ты такой жестокий и грубый только со мной? — хныкал Дазай, всё так же лежавший вниз головой. — Не преувеличивай. Не только с тобой. Я всегда такой! — последнее он произнёс как бы с гордостью к самому себе. — Вставай и пошли переговорим. Я не укушу. — Нет, ты убьёшь меня! В том то и дело! — не унимался он. — Я боюсь такого тебя! Ты точно что-то сделаешь со мной! Не церемонясь, Чуя схватил того за воротник и потянул вверх, вынуждая подняться, а затем, на себя, чтобы он встал. Дазай, конечно, чуть не упал, но всё же кое-как сумел встать. Чуя отпустил его, ведь пришлось подниматься на носочки, чтобы держать такого дылду. — Да сдался ты мне, чтобы я тратил на тебя мои драгоценные силы, — сказал он высокомерно и схватил Дазая за локоть. — Идём, — с этими словами от потащил его за собой. Дазай даже пискнуть не успел, как оказался в коридоре, но там Чуя сразу же отпустил его и, спрятав руки в карманы, пошёл вперёд, надеясь, что его одноклассник, которого он считает очень умным и успешным, догадается о его страхе, стыдливости перед другими людьми и пойдёт за ним, не привлекая лишнего внимания. Дазай, пересилив себя, подождав, пока Чуя отойдёт на некоторое расстояние, пошёл за ним, размышляя о том, какой предстоит разговор. С одной стороны это может быть призыв больше не общаться с ним и забыть его навсегда, с другой он может его просто избить и сказать, что тот сам напросился. Дазай уже на себе проверил его силу удара, так что это должно быть очень больно. Но это точно должно быть что-то плохое, о чем потом он будет думать последние несколько месяцев. Пока он опять витал в облаках, Чуя зашёл в туалет, где Дазай на прошлой перемене разговаривал с Достоевским, и быстро толкнул его на себя, прикрывая дверь. Дазай жмурится, закрывая лицо от возможного удара туда. Этот жест Чуя усмехнулся и прислонился спиной к стене туалета, не вынимая рук из карманов. — Расслабься. Я не убью тебя. Пока что, — добавил он и принялся наблюдать за Дазаем, быстро изменившимся в лице и медленно выглядывающим из-за своих рук. Потом он и вовсе опустил их. — Прости меня! Я не должен был быть таким грубым с тобой, после того, как ты принял меня и обогрел. Я свинья, Чуя, прости! — он говорил это взволнованно и с очень печальным лицом, будто бы он совершил что-то непростительное. — Ладно. Прощаю, — сказал он это, таким тоном, будто бы это был какой-то пустяк. — Только познакомь меня с ним. Дазаю пришлось пробыть в ступоре почти полминуты, прежде чем осознать сказанное Чуей. Его…простили? Так легко? Ведь этого не может быть. Дазай думал, что в этом туалете они раз и навсегда прекратят дружбу. — Что? — замялся он. Посмотрел на Чуя, затем на свою обувь и прикусил губу, вновь смотря на Чую. — Ты простил меня? — Да, говорю же, всё нормально. — Ты уверен в этом? — Дазаю не верилось в это. — Да. Если спросишь ещё раз, то я ударю тебя, — остановил он Дазая, уже хотевшего ещё раз уточнить его слова. — Всё нормально. — Спасибо. — Без проблем, просто больше не делай так. — Не буду, — они замолчали. — Я познакомлю вас. На этот раз я смогу защитить тебя. Да, и думаю, что он хотя бы немного вылечился там, — он почесал затылок и неловко улыбнулся. — Свободен завтра после школы? Сегодня я сам с ним встречусь. — Даже не знаю, у меня очень плотный график, — задумался он и почесал подбородок. Дазай напрягся. Заметив это, Чуя поспешил ответить, — Да шучу, я теперь почти всегда свободен. — Дазай понял, что это связано с похищением Акутагавы. *** Грусть. Тоска. Печаль. Эта тройка с ним почти везде и всегда. Он не знает, почему ему грустно. Просто грустно и всё. Грустно дома, грустно в школе, грустно на улице, грустно по утрам, когда заставляет себя встать с кровати, не заправить её, почистить зубы, умыться. Расчёсываться слишком сложно, да и расчёску он не может найти. Из кучи накиданных вещей в шкафу нужно найти хоть что-то похожее на одежду школьника. Всё помятое, но у него просто нет сил на то, чтобы достать утюг и погладить. Утром он ненавидит есть. Его вечно тошнит до, во время и после еды. Поэтому, одевшись, обувшись, он с трудом идёт в школу. Каждый урок кажется очень длинным. В конце дня он не спешит идти домой. Вернётся он поздно ночью, как всегда. Он обязан увидеть алый, прекрасный закат. Ночью тихо и спокойно, как на кладбище. Даазй вернётся домой и ляжет спать. Проснувшись, всё повторится по кругу. Дазай помнил каждое слово Чуи, но не мог поверить ему. Его сгрызало чувство, что тот врёт ему и на самом деле злится. Ведь это просто невозможно, чтобы его просто взяли и простили. Дазая нельзя прощать. Его мучают сомнения и дурные мысли по этому поводу. Снова он не сможет уснуть. Чуя не мог его простить. Он врёт. Врёт! Нагло обманывает Дазая! Лишь играется с ним. Почему так грустно? Такое чувство, что он сейчас в прямом смысле расплавится от этого тянущего чувства. Его кровать снова кажется бетоном… Дазай распахивает глаза. Хочется пить. Он пытается встать, но понимает, что не может. У Дазая не получается пошевелить ни одной из конечностей, лишь глазами он может прослеживать очертания своей комнаты. Она скорее похожа на сарай с кучей хлама. Белые стены давно увешаны плакатами. Как всегда темно. Внезапно дверь распахивается. Дазай прослеживает, как внутрь заходит что-то, напоминающее человека, только все его конечности вытянуты, глаза его были чёрными, словно там вовсе нет их, длинные чёрные волосы, белая кожа, длинные острые ногти, кривая улыбка, словно вырезанная ножом. Оно стало приближаться к нему. Дазай отчаянно пытается кричать, но получается лишь прошипеть что-то шёпотом. Его охватывает ужас, монстр в одно движение оказался прямо над ним, смотря своим уродством на Дазая. Он ощущает холод у себя на шее. Его длинные руки впились в неё. Дазай кричит, орёт, извивается, но на самом деле он и пальцем не может пошевелить. Он чувствует удушение. Монстр шипит, затем говорит жутко хриплым голосом: «Умри». Это чудовище повторяет это и повторяет. Оно смотрит на него своими пустыми глазницами, кажется, что их головы прислонились друг к другу. Дазай пытается кричать, хотя бы что-то сделать. Он чувствует, будто бы его голова оторвалась от тела. Дазай пытается кричать, бороться. Но он чувствует давление на всё тело, будто бы его сейчас расплющит. Паника, его охватывает жуткая паника. Сколько это длится? Час? Два? Он распахивает глаза, полные слёз, шевелит рукой и и боится делать что-то дальше. У него хватает смелости лишь на то, чтобы накрыться одеялом с головой... *** Все тот же сон И снова — дали, И снова — тень, и снова — свет, И снова волны разметали Зарю на золотом песке, И боль ненужных ожиданий, И тишина. Тоска без слов, Тоска несбыточных желаний В тоске несложенных стихов Борис Смоленский. Всё тот же сон.