Mistake

Дазай был зол, взбешён, расстроен, опечален и одновременно рад тому, что в порыве безудержного пьянства он смог пересилить своё самолюбие и самому прийти к Чуе на работу. Конечно, он корит себя за то, что поступил очень необдуманно, глупо и некрасиво, разговаривая с ним в грубо-игривой манере. После стольких лет расставания они, казалось, уже давно должны были забыть друг друга. Чуя так и поступил, стараясь не думать о травмирующем прошлом. Он сделал все правильно и не пытался ломать себя. Чуя долгие годы хранил в себе злобу, которую ему не удавалось выплеснуть на самого Дазая, поступившего с ним так подло. Довериться человеку, стать ему другом, чтобы потом узнать, что ему с самого начала всадили нож в спину — любой бы остался зол после такого. Дазай и не надеялся на то, что Чуя придёт в этот отель. Он понимал, каким глупым школьником был в то время. То, что он хорошо учится — не давало ему права манипулировать и врать Чуе. Но пойти против воли Достоевского он тоже не мог. Его брат значит для него слишком многое. Это тот человек, который заменяет ему всю семью, это опора его жизни. Конечно, Ода, узнав то, что натворил Дазай, сказал, что лучше бы они всю жизнь терпели насмешки, чем Дазай предавал друга. Он, возможно, уж слишком правильный для этого мира. Дазай невольно вспомнил о Достоевском. Он был отличным собеседником и пародией на друга. Если честно, то он бы и дальше общался с ним, не открой ему Чуя глаза на всю ситуацию и на лживую и гадкую сторону Достоевского. Хотя, Дазай и сам таким был. Не глупо ли винить во всём одного Фёдора? Да, он обманом заманивал людей в съемки для взрослых и пошлых сцен, но Дазай помогал ему какое-то время. В чём их отличие? Дазай так и не смог ответить на этот вопрос. Он так же не знал того, что произошло в Достоевским после того, как он заполучил Чую. Не сложно догадаться, но… Чуя не такой человек. Он упёртый и вспыльчивый. Если бы он что-то захотел, то сделал, а если бы нет, то нет. Дазай бесконечно карит себя за своё свинское поведение и надеется, что Чуя поймёт его. Прощать не обязательно, но можно было просто выслушать Дазая. *** Чуе хотелось избить дверь своего дома, разбить всю посуду и очень громко кричать. Он крепко сжимает кулаки и зубы, а глаза наливаются кровью, готовые лопнуть в любое мгновение. Как же он ненавидит Дазая, хочет, чтобы тот умер жестокой и мучительной смертью. Чуя сам поможет ему в этом. Как же всё в мире бесило и раздражало его. Если этот Дазай хочет просить прощения на коленях, то Чуе плевать на это, пусть хоть умирает ради него, чихать ему на это. Больше всего на свете Накахару зардражают предатели и лжецы. Сам по себе он был человеком честным и прямолинейным. Если он ненавидит кого-то, то показывает это всем своим видом, намекая тому исчезнуть и больше не контактировать с ним. После случая с Дазаем он совсем перестал доверять людям. Отдать ему частичку себя, а потом получить нож в спину… Он до последнего отговаривал себя от того, чтобы пойти на встречу, пытался сопротивляться, но желание ударить Дазая было выше всех остальных. На купюре было название достойного отеля. Чуя нисколько не удивляется этому пафосному месту. Сам Дазай был сплошным пафосом и высокомерием. Чуе хотелось зубами вырвать его кадык, глаза и язык. Мерзость, отвращение… Он чувствует негодование по этому поводу. Какого чёрта этот Дазай не может исчезнуть из его жизни раз и навсегда. Чуя сам перевёлся в другую школу, город, надеясь, что больше они не пересекаться, но не тут то было. Язва, заноза в заднице. Почему бы ему просто не умереть? Из-за этого индивидуума его лишили работы, узнав о грубости по отношению к клиенту, но Чуе уже все равно на это. Он и не из такого дерьма выкарабкивался. От Дазая Чуе ничего не надо было, хотя он и мог заявить на него в полицию за то, что тот следил за ним втерся в доверие, накачал наркотиками, раздел, снял на видео и фото, отправил это всё какому-то левому человеку. Чуя уже давно догадался о том, что сам Дазай бы не додумался до такого и ему помогли. После переезда ему неоднократно поступали сообщения с предложениями стать стриптизёром, сниматься в порно и стать вебкамером. Отправитель всё время твердил о том, что тело Чуи прекрасно, без изъянов, что за такие бёдра можно было бы заплатить все деньги мира. На манеру общения Дазая это совсем не похоже. Чуя начал своё расследование. Он позвонил Акутагаве, надеясь на длинный и адекватный диалог. Так и вышло. Акутагава рассказал о том, что жалеет о своих словах в те дни. Это всё был гадкий план Достоевского и Дазая. Те похитили его и давили на психику, пытаясь вызвать отвращение к Чуе и жизни. Акутагаву не сломать так просто, но после упоминания Достоевским его сестры, тот сдался и миллион раз пожалел об этом. Как забавно… Достоевский сам рассказал Чуе о том, что Дазай обманывал его, пытаясь вызвать этим ненависть к нему. Без Фёдора он бы и так возненавидел его. Уж больно это было подозрительно, а потом эти письма… Два плюс два без проблем сложились. С другой стороны было очень желанно увидеть Дазая на коленях, такого беспомощного и просящего прощения. Он бы старался давить на жалость, не зная, что Чуя уже никогда не сможет его простить. Чуя совсем не наряжался, даже не переодевался после работы. Ему было плевать на чужое мнение, особенно на мнение Дазая Осаму. Перед выходом он совсем не мялся, не нервничал. Чуя со всей уверенностью шагнул навстречу этому человеку. Он совсем не ожидал того, что внизу его будет ждать машина, водитель которой остановил Чую и попросил поехать с ним. «Молодец, Дазай, хорошо постарался. За то мне не придётся доплачивать за поездку», — подумал Чуя и недоверчиво сел внутрь. Он не прокручивал в голове их встречу. Думал, что все само как-нибудь получится, не сказанные ранее слова будут литься, словно из источника. Он шёл туда, казалось, завороженным. Всю поездку он был будто в тумане, а сейчас уже в отеле. Ноги сами шли в конец коридора. Его сопроводили и тут же ушли прочь. Дверь сама отворилась. В проходе стоял тот, кого Чуя уж точно не хотел видеть. — Привет… — его шёпот словно расстворялся в тишине. Дазай смотрел точно в глаза Чуи, не отводя взгляд ни на секунду. Его губы расплывались в такой мягкой, но одновременно неуверенной улыбке. Он пропустил Чую внутрь. — Привет, — Чуя не верил своим словам. Первым делом он не обматерил его с ног до головы, а просто поздоровался, будто бы они друзья, встретившиеся после долгого расставания. — Зачем позвал? — Я даже не надеялся на ещё одну нашу встречу. Спасибо тебе большое за то, что пришёл, — теперь и глаз Дазая стали мягкими… Словно перина… Будто бы ему и правда жаль Чую. — Ты об этом хотел поговорить? Я и сам не думал, что решусь на то, чтобы ещё раз увидеть тебя, но в твоё лицо мне хотелось плюнуть уже давно, — Чуя наоборот скрестил руки на груди и сделал соответствующее этой ситуации лицо раздражения и пренебрежения. Он склонил голову набок, сильнее прищуриваясь, намекая на то, что пора бы дать ему ответ. Дазай будто бы летал в облаках, не замечая ни слов, ни жестов со стороны Чуи. — Я рад, что ты пришёл… — замялся Дазай. Чуя демонстративно закатил глаза. — Да понял я уже. Лучше скажи, почему ты так поступил и зачем опять пытаешься вернуть меня. В прошлый раз я слишком быстро убежал и даже слова тебе сказать не дал. Хотя, я и сейчас не хочу давать, но уже нужно поставить точку в наших отношениях. Комната отеля была выполнена в светлых тонах. Бежевые обои, белая кровать давали некое тёплое чувство, будто бы сейчас все будет хорошо и гладко, но это ведь совсем не так. Они оба это прекрасно понимали. Дазай опустил взгляд, не в силах посмотреть тому в глаза. Чуя будто бы мог расплавить его, заставить взорваться. Стыд съедал Осаму, разъедал его нутро… Вся решимость растворились, будто бы и не было её. Глубокий вдох. — Это всё из-за Достоевского… — Чуя сразу же прервал его. — Это он обманывал меня и снял голым, накачав наркотиками? — Чуя, я совершил ошибку, начав с ним общение. Он слишком уж плохо повлиял на меня и моё мировоззрение. Тогда мои поступки не казались мне какими-то плохими. Просто был неприятный осадок после общения с тобой. — Дазай, ты буквально воспользовался мной. Я же доверился тебе, сказал, что восхищаюсь тобой, а ты специально давил на эти точки, притворяясь, что я тоже нравлюсь тебе. — Но ты и правда нравился мне! — он поднял на Чую взгляд, полный решимости. — Ты был особенным. По крайней мере, мне так казалось. — Когда кажется, то надо креститься, — вновь он перебил Осаму. — Прекрати! Просто выслушай меня хотя бы раз в жизни! — не выдержал Дазай, срываясь на крик. — Показывай себя настоящего, а не вот это вот, что было до этого. Прекрати казаться хорошим, меня раздражает это. И говори чётко и по сути. Мне не очень то нравятся длинные разговоры в никуда, — Чуя скрестил руки на груди. Дазай попятился назад, садясь на край кровати. — Мы дружили с Фёдором. Оказывается, ему нужно было моё влияние, чтобы заманивать людей в ловушку. Ты сам уже понял, в какую, — Чуя кротко кивнул. — Я совершил ошибку, потакая этому. Я кретин, зови как хочешь, будешь всегда прав. Мне казалось это безобидным и забавным до того момента, пока я не влюбился в тебя… — он выдержал небольшую паузу. Лицо Чуи было каменным, будто бы каждый день ему говорят о таком. — Ты был прекрасным, таким идеальным… Но я одновременно ненавидел тебя за это. Я хотел быть лучшим. Твои фото бы доказали то, что я могу всё на свете. Но ты правда дорог мне. Прости. — Простить?! — воспылал Чуя. — Да как ты смеешь просить о таком? Ты нихрена не думал обо мне, лишь о себе любимом! Да если бы ты хотел, то не делал этого! — Чуя, он сделал фото в редакторе, где я якобы целую своего брата! Я не мог отказать ему. Я не мог… Опозориться. — Всего-то? Я уж думал, что причина была серьёзнее, — фыркнул он. Дазай был в недоумении, сщюривая брови к переносице. — Что может быть важнее репутации? Я был отличником и учителя побаивались меня. Только моя репутация помогала продвигаться к лучшей жизни. — Любишь же ты идти по головам. Слухи быстро забываются, если ты не знал. Мог бы переехать, а не рушить жизнь ещё и мне. — Какой же ты жалкий… — Чуя уже не злился, лишь чуть раздражался, смотря на него. — Хочешь пожалею тебя? Поглажу по голове, скажу, что ты не виноват и начну встречаться с тобой? — Чуя… Мне правда жаль… — Мои утраченные годы уже не вернуть, — он закатил глаза, показывая, что ему этот разговор знатно надоел. — Мы закончили наш разговор? — Нет, Чуя, мы только начали его. Хоть ты и всегда был лаконичным, но постарайся выслушать меня и нормально поговорить. — Что тебе нужно? — Общение с тобой. Прошу… — Нет, я не хочу этого. Никогда бы не захотел. — Чуя, ты приносил мне уйму положительных эмоций. Я ценю это. — А как же твой любимый Достоевкий? — усмехнулся Чуя. — Он променял меня на тебя и полностью утратил моё доверие и преданность. — То-есть, ты хочешь сказать, что это моя вина? — он ткнул на себя указательным пальцем, не веря ушам. — В какой-то степени… — Дазаю стало неловко. — Просто я думал, что ты снимал с ним видео эротического характера... Кулаком Чуя скользнул по щеке, оставляя после себя острые ощущения. Дазай покачнулся, откидывая голову. Он принял это как данное. — Такого ты обо мне мнения? Вот и позвал сюда, чтобы нагнуть? — рыкнул Чуя. Дазай медленно потёр щёку, не смотря на Чую. Он ведь понимал… Всё понимал. Просто не хотел этого признавать. — Просто мне показалось, что ты на его стороне. — Я только на своей стороне и никто мне не нужен! — Дазай вопросительно посмотрел на него. — Я сразу же послал его после такого предложения. — Прости, Чуя. Я не хотел тебя обидеть. — Не хотел?! — прозвучало с раздражением. — Если бы это было так, то ты с самого начала отказался от его просьбы! — Я просто привязался к нему, но ты открыл мне глаза. Я полюбил тебя, Чуя. — Да пошёл ты. Он просто развернулся и под ошарашенный взгляд Дазая ушёл из комнаты на лестницу, а затем и вовсе домой.