Oblivion

От произошедшего ужаса ребята долго отходили, и Чуя переживал о последствиях инцидента. Потерять друзей глупым способом из-за идиотских потех ангела – самый позорный исход, ожидающий в скором времени, если нормально и правдоподобно объясниться не получится. Успокоить кого-то, имея страх точно так же – тяжело. Осаму и в первые дни вёл себя не как святоша. Вроде ничего криминального и характерного демонам из мультфильмов, но и странностей в чужих действиях куча. Чуя не знает, как поступить. Уже не уверен в нужде личного советчика и близкого друга, изгнал бы при возможности. Копаться в интернете и искать информацию – логичный вариант, правда поиски не привели к желаемому результату: ни слова, ни намёка на похожую проблему. Вновь сомневается, здоров ли вообще. К счастью или к сожалению – Осаму часто исчезал. То ли уходил куда-то, то ли он способен в удобный момент возвращаться к себе домой и просить советов у кого-то свыше, без понятия. Ощущение присутствия и в такое время не пропадало, и подозрения сия явления снова пали на кулон. Не снимая его, Накахара пытался разобраться с узорами и придать им смысл, опять же прибегал к помощи интернета и соцсетей, из глубокого непонимания выкапывал ответы на вопросы. Вернее, хотел выкопать: тщетно. Родитель как уехал в пятницу, так и не вернулся. Да и толку спрашивать? До психушки недалеко будет. А ещё стоит разобраться в способе Дазая прикасаться к нему и к рандомным предметам из комнаты. От чего зависит данное явление? Он, засыпая в одиночестве, выкидывает из головы образ ангела, но тот лезет с концами, пытается связаться через мозговые волны или что? Почему бы ему просто не вернуться и не объясниться? Его миссия не закончена, верно? Он ещё вернётся? Должен вернуться. — Привет, ты как? — в коридоре ловит Кенджи, поправляя шапку. — Выглядишь грустно. — Не выспался, всё хорошо. — Уверен? Если что, я— — Сказал же, всё хорошо! — хмурится, ускоряя шаг. Другой школьник остаётся на месте. Без Дазая растерял уверенность. Никто не направляет, нервы сходят на "нет", сконцентрироваться на чём-либо невероятно трудно. К этому и шло? Вообще хреново, ему не нравится, с удовольствием бы вернулся в первый день знакомства и прогнал ангела, будь возможность. Не верит, что её нет. Чуя ещё не до конца противился и упрямился, сто процентов есть те, кто не желал слушать и соглашаться на условия, просто просил уйти навсегда. Забегает в туалет, бросает рюкзак на пол и упирается в раковину. Изнутри будто рвётся нечто большое, громкое, злое и удерживает это нечто по чистой удачи. Сжимает кулон. — Пожалуйста, вернись, — шепчет, опуская голову. — Я знаю, что ты слышишь меня, Дазай. Ты мне нужен. Ничего не происходит. Гул в коридоре, капающая из-под крана вода, лёгкий сквозняк. — Прошу, я хочу поговорить. Ну же, чёрт возьми, хватит прятаться! Напротив в зеркале лишь собственное отражение. Тяжело вздохнув, рыжий поворачивается и хватается теперь за сердце. — Сука, напугал. — Ты звал меня, не так ли? — Я думал, что ты не вернёшься! — бежит с объятиями, но предсказуемо пролетает мимо, впечатавшись лбом в дверцу кабинки. — Блять! — Эй, спокойнее, — Дазай оборачивается за ним. — Я всегда был рядом, просто не показывался тебе. Я не могу отходить далеко, забыл? Ну да.. Чуя же его совсем не слышит и тот спокойно проходит через стены, двери, что угодно. Не так трудно прятаться. — Почему ты избегал разговаривать со мной? — Думаю, стоит обсудить всё дома, не тут. К тому же звенит звонок на урок, рука тянется к сумке и толкает дверь. — Пошли, придурок, не делай так больше. Ладно, облегчение застилает душу быстрее сомнений. Ангел не навредит, на то и ангел. Невзирая на лёгкую ссору, тот продолжал приглядывать за ним, но на Кенджи успел сорваться, попросит прощение позже. *** К счастью, уроки прошли по ощущениям быстро, почти не напрягался и думал, с чего начнёт разговор с Осаму. На все вопросы он вряд ли ответит, не из-за незнания, а потому что их много и большинство явно лишние. А у него мозг от них разорвётся. Хорошо хоть вернулся, не оставил на произвол судьбы глупого парня, не справившегося и дня. Не нравится вся эта привязанность, проблемы всё ещё никто не решит так же хорошо, как он сам, а кареглазый является временной опорой. Неизменно прочной, удобной, лучшей. Разговор никто из них не начинает и в комнате, хозяин дома переоделся и лёг в кровать, отложив уроки на поздний час, внимательность хромает, не получится и слова написать в состоянии непонимающего элементарности индюка. Вина лишь на его плечах. Что действительно удивительно – Дазай, словно вернувшись в первый день, не садится на кровать из-за неспособности, даже не пытается касаться вещей, скромно сидит на полу и смотрит в окно. И радует, и огорчает, наверняка не получится узнать намерения прибывшего, наличие сил повышает и функции, не факт, что они пойдут на благо его семье и друзьям. — Нам многое придётся обсудить, — начинает первым, ради справедливости пересаживаясь поближе, на пол. — Не начнёшь? — Что я могу сказать? — Не веди себя как ребёнок. Я фактически ничего о тебе не знаю, у меня столько вопросов и.. И они вылетели из головы, ибо Дазай сидит прямо перед ним, с не меньшим любопытством ожидая продолжения. Вот чёрт, как сосредоточиться? С чего начать самому, чем закончить, как подвести итог? Может вообще оставить всё в нынешнем положении? Пустить судьбу на самотёк? Ага, а потом вдвое больше винить себя за пассивность. Ничего не добьётся, оставшись наблюдателем в стороне. — Ладно, так, — мысленно собирается, одну руку кладя на матрас. Пожалуй, самый волнующий вопрос не надо оставлять напоследок. — Тебе удалось в тот день двигать предметы и.. — Думаю, я умею как-то накапливать энергию и выплескивать её? — Допустим. За счёт чего ты накапливаешь энергию? Пожимает плечами. Первый тупик среди явно многих. — Эта хернюшка связана с тем, что ты сказал? — сжимает цепочку, дабы поднять кулон повыше. — И тот странный свет.. Впервые это случилось, когда я разозлился на тебя, а во второй раз.. Тогда Накахара был больше напуган, чем зол. Пугала перспектива оказаться в ловушке, пугало непривычное поведение, достаточно ощутимое прикосновение. Да с тех пор всё пугает! А ведь появлению в школьном туалете не наигранно обрадовался. Больше самого Дазая пугает только его полное исчезновение. Ещё не готов. К появлению готов тоже не был, но тут другое, абсолютно. — Врёшь или действительно не знаешь, для чего украшение? Я не тупой и понял, что явно не ради красоты и отличия. — Не знаю, — говорит убедительно, не остаётся аргументов и обвинений. Дьявол бы его побрал. — Почему ты категорически против того, что я его сниму? — Он появился не просто так. Давай не будем рисковать. — Он копит мои эмоции, — шепчет, хмурясь, — а не твои. И за счёт моих эмоций ты становишься сильнее, верно? — Не логично. И вправду. Будь у Осаму похожая вещь – предположение оказалось бы не странным, а так выходит путаница. — Ладно, попробуй сосредоточиться, — садится ближе, протянув открытую ладонь. — А после коснуться меня. Темноволосый кивает и закрывает глаза. Размышления в его голове – не раскрытая загадка. Как он рассуждает, о чём, чему руководствуется и боится ли? Но вроде сконцентрировался, спокойно выдыхает и слепо ищет руку. Чуя сам хочет за неё взяться, но попытка не приносит ожидаемого результата. — Думаю, я растратил всё. — Бред какой-то. Подобная взаимосвязь не радует. Если догадки верны, разумеется. — Ладно, тогда зачем ты сделал это, зачем пугал? — Ты не был против! — фыркает, складывая руки на коленях. — Я видел, ты улыбался. — Да, но ты перешёл чёрту, ебать далеко от неё ушёл, они с таким ужасом собрались и свалили буквально через десять минут! — Вот и замечательно, мы бы— — Так, с этого момента поподробнее, — прерывает речь рукой, нервно кусая губы. — Ты надеялся на такой исход? Что они уйдут? Словно обидевшись на простой вопрос, тот без лишних слов и ответа отворачивается, шепча под нос чёрт знает что. — Я с тобой разговариваю, не смей поворачиваться спиной. — Да, круто, у тебя появились друзья, ты счастлив и постоянно с ними тусуешься, — поджимает колени к груди и сверху упирается подбородком. — А я чувствую себя лишним. Ненужным. Палку перегибает. Не Чуи вина в существовании Дазая в образе ангела, с ограничением возможностей и без личных прав. Он должен раскаиваться и жалеть о поведении? Злится даже от полученной предъявы, с каких пор незваный, хоть и крутой друг непременно обязан влезать туда, куда не требуется и обижаться? — Дазай, забылся слегка, — отворачивается точно так же. — Ты прибыл сюда не дружбу со мной водить, откуда у тебя вообще нужда в этом, ты же просто— — Просто – кто? — повышает голос. — Робот? Бесчувственный, но с развитым интеллектом? Господи, ты слышишь себя? Замолкает, не проронив больше ни слова. Ладно, перегнул сам, неправильно высказался и подлил в огонь масла. — У меня есть нужды. Свои обязанности я тоже знаю, но не приравнивай меня к запрограммированной к определённой деятельности жестянке! — поднимается и, вроде, поворачивается к нему. — Хорошо-хорошо, прозвучало тупо, извини, — не отстаёт, так же выпрямляясь. — Но ты понял, о чём я! — Я понял, и вообще-то ты прав, но.. Но Накахара и сам терзал себя мыслями: как они живут, умеют ли по-настоящему чувствовать? Имеют ли проблемы и как справляются с ними? И сам же удивляется. — Я правда хотел стать твоим другом, — откидывает назад голову. — Защитником и другом. Я думал, ты тоже хочешь этого. — Я боюсь привязаться, — понижает голос. — Ты тут ненадолго, что прикажешь делать после твоего ухода? Рвать волосы на голове? Разве глупо отталкивать по этой причине? Чувство недоговорённости усиливается. Начиналось легко, непринуждённо, а сейчас решает проблемы за двоих, пытается предусмотреть каждый исход и, в итоге, теряется. Грустно. Им и впрямь весело, иногда забывает и сомневается в том, откуда Осаму появился. Ничего о нём не знает, зато ангел осведомлён о многом, просто молчит. Но Чуе не обязательны особые, скрытые знания для уверенности в догадках: ангелам и остальным высшим существам должно быть запрещено привязываться и иметь близкие отношения с людьми. Пусть они похожи, пусть не роботы, но обязанности и полученная роль – есть то, ради чего приходиться посещать землю, и всё. Он не отталкивает, а размышляет логически. В страданиях не нуждается, спасибо, обойдётся. — Ты слишком буйный для ангела. — Знаю, проходили. Грустит теперь, ну а что сделать? Вот и как повсюду за собой таскать этого ребёнка, зная о его демонстративном интересе и желании сблизиться? А работе время уделить не хочет, нет? — Я всё ещё не уверен, кем ты являешься, — немного отходит. — Есть доказательства отсутствия демонического отродья внутри тебя? Печаль испаряется и заменяется азартом в глазах и улыбке. Насколько же неоднозначный.. — Могу показать крылья! — ..И что это докажет? — Смотри, — откашливается, начиная ходить вокруг. — Демоны действительно порой принимают образ святых и сводят людей с ума. Маскируются идеально, но единственный их минус – крылья. — Ага, крылья, — приподнимает бровь. — Именно! Их они не могут отрастить или создать иллюзию, это невозможно. — Откуда мне знать, правду ты говоришь или нет? — Я предложил, дальше – твоё дело. Посмотреть интересно, да и причин врать у Дазая нет, скорее всего. Ангелы же не врут.. Хотя, опять же.. Блять, как сложно-то! — Валяй. Промычав в знак согласия, кареглазый отступает на пару шагов и прижимает к груди руки. Сейчас как вырвется из тела кровожадный бес – и конец истории, поминай как звали. Сложно ли вообще взять и заставить вылезти объёмные, тяжёлые крылья? Чуя застывает от предвкушения, ожидал демонстрацию в первый день знакомства, но они мешают, видите ли. Прошла минута, ноль изменений. А потом так шумно, резко что-то хрустит, а прямо на глазах за чужой спиной в размерах увеличиваются два остроконечных, вытянутых крыла, пока их кончики фактически касаются потолка. Дар речи потерян, челюсть затекает от неестественного положения. Осаму выглядит величественно, волшебно, но неуклюже крутится вокруг своей оси, пытаясь не то зацепить перо, не то поправить что-то. Как бы не влюбиться, а. Дополнение к образу делает его совсем другим. Вроде изменений минимум, а совершенно другой человек. — Как ты их прячешь? Доставляют дискомфорт? Чувствительны? — обходит Дазая несколько раз, к сожалению не получается оценить мягкость на ощупь. — И что, прям летать умеешь? — Эй, хватит, я тебе не музейный экспонат, — трясёт ими, складывая в аккуратное, удобное положение. — Честно сказать, летать у меня получается не очень хорошо, иногда крылья просто не слушаются. — Они что, отдельный разум? — Нет, — издаёт смешок. — Такое не объяснить смертному, нужно ощутить на себе для полного понимания. Ну, Чуе шанса не выпадет. Довольствуется тем, что есть, не унывает. — Огромные какие. Тяжёлые? — Достаточно. Крылья снова распахиваются по своему хотению, а тело поддаётся вперёд. М-да, с контролем плоховато. Чуя смеётся, мотая головой. — Можешь убирать. — Ага, легко сказать. *** После разговора легче стало, факт, но некоторые вопросы из-за малого напора остались без ответов. Доверие пошатнулось и превращается в не имеющие цену частицы. Забить на ангела пытался, не получается. Глупо звучит: в Осаму полно загадок, неизведанных тайн. Он – непроходимый лабиринт, весь из себя таинственный, притворяющийся невинным хитрец. Накахара злится из-за пылкого интереса и желания знать всё на свете: много знать – тоже вредно, спится плохо. Но крылья поразили до глубины души, оказались близки к представлениям. Жаль друзьям нельзя сказать правду, хотя и запретов на эту тему не ставилось, на подсознательном уровне понимает: важно держать рот на замке. Так-то похуй, поверят или нет, главное другое, а вот в психушку попадать не хочется. Вдвоём убьются как-нибудь от горя, или шатен сбежит, у него-то выбор присутствует. С работой, где опека людей считается главной составляющей целого процесса – Чуя бы не управился. Чашки из комнаты вернёт обратно на кухню – уже достижение века после кучи предупреждений отца. Но их-то учат, наверное, заботливости, преданности, ответственности, это не про него. Личная свобода действий и в принципе личная жизнь – основные пункты, выше пусто, ниже – менее значительные факторы. Учёба, любовь, карьера и так далее. Хм, любовь. Ангелы влюбляются? — Осаму, — идя по парку, привычно надев наушники, голубоглазый безучастно улыбается, рассуждая: к месту вопрос или нет, — тебе приходилось когда-нибудь влюбляться? По одному лицу заметно несомненную точность: Дазай растерялся. В своей головушке выясняет причину заданного в лоб вопроса, мямлит Бог знает что под нос и уворачивается. А от накахаровской настойчивости никто не сбегал, строит тут скромняшку. — Господь милостивый, у меня нет на это времени и кандидатур. И желания. Ну-ну. Из-за изливания души тяжко принять факт о "нежелании иметь отношений". Во внимании нуждается, а в любви – нет? Так не бывает. Свою бы любовную линию начертить, наконец, восемнадцатилетие не за горами, а вместо этого думает о судьбе нового друга. Узнавать о людях – здорово, интересно, в периодах меняется отношение. Его предостерегают, неясна опасность, в какую сторону смотреть в оба, откуда поджидать беду, но раз о многом ангел умалчивает – явно не из вредности. У Чуи всё ещё свои мозги на месте, привык думать, решать, анализировать в одиночестве без поддержки, не пропадёт. Конфликты в школе не ждут очереди. Целый следующий день ни Ацуши, ни Кенджи, ни остальные не нашли нужды подойти, спросить о чём-нибудь. Он тоже не подходил, не из-за гордости, просто некоторое время уйдёт на правдоподобное объяснение событиям того вечера, ещё не придуманное, плюс в голове напишет полный сценарий качественного извинения. Они добры, заслуживают уважения. С ним же Дазай, зачем скорбить и жалеть себя? — Ты маленький, не заметил тебя, прости, — наигранно огорчается один из мерзких типов школы, с видимым слепому удовольствием рассматривая грязную кофту. Накахара пролил сок. Не руки кривые, а нагло толкнули локтем, решив устроить впоследствии сцену. Внимательность Осаму поражает, он быстро учится и недалеко ему до одного из лучших хранителей или как там их называют.. — Это лишь вещь, ты постираешь её или купишь в сто разы лучше, — раздаётся заботливо-ласковый голос над головой. Облегчённый выдох. — Помнишь, что я говорил про провокации? Конечно помнит: не вестись на них и быть выше, пусть этот урод самоутверждается за его счёт, сколько душе угодно. Повезло ещё, что рыжий завязал с драками, такого дохляка завалил бы одним мизинцем, не оставив мокрого места. И ещё помнит не мало важное: отпор даётся во всяком случае, Чуя не терпила, никогда не станет им. — Могу дать тебе в рот, постираешь за это? — остаётся серьёзным, видя растерянное лицо и слыша смешок ангела. Фотографии ученика слили недавно, эксклюзивные кадры, где довольно популярный и симпатичный парень унижается перед взрослым мужиком, жаль личность не определили. Теперь Накахара бьёт по другому место, более болезненному. Увы, реакция не соответствует ожиданиям: обходят с недовольным лицом и угрожают шёпотом. Как же похуй. — Неплохо. Он омерзительный, — компания друзей неожиданно появляется позади, глядя вслед уходящему. Чуя невольно улыбается от одной улыбки Кенджи, чувствует руку Ацуши, что устроилась на плече, с гордостью смотрит на Дазая. Он показывает два больших пальца, уверяя о достижении успеха. О да, оказывается круто иметь друзей и способность контролировать себя. Знал бы раньше, насколько жить легко, не заморачивался на глупые вещи и наслаждался полученным. — Я уже говорил тебе "спасибо", — мотает ногами, ёрзая на холодной скамейке напротив того самого большого поля. В руках пачка чипсов любимого вкуса. — И скажу ещё раз двести. Последние дни тяжёлыми выдались, но ты здесь, значит жизнь продолжается. — Конечно продолжается, — желая ощутить ветер, Дазай прикрывает глаза и приподнимает голову, разочарованно выдыхая. Мамочки, он же сейчас откинется: этот темноволосый такой красивый! — Я буду сильно скучать, — кладёт ладонь поверх чужой, не ощущая ничего, но пусть жест Дазай воспримет, как доказательство взаимной преданности. Они помогают друг другу, как-никак. — А ты сможешь что-нибудь взять с собой на память обо мне? — У нас так не принято, — хихикает, мотнув головой. А что произойдёт с личными воспоминаниями – так и неизвестно. — Знаешь, Осаму, — следит за движением Рампо на поле, — я точно никогда не забуду тебя. — Эй, не говори так, словно прощаешься, — присаживается ближе. — И я точно никогда тебя не забуду. Радостно сердцу слышать ответ и знать наверняка: это не ложь. — Будешь рассказывать всем, как со мной было тяжко? — Непременно. *** — Как прошло собрание? Чуя мчится по лестнице вниз, услышав приход отца. Он приехал прямиком из школы, сегодня там говорили об успехах учеников, о сложностях с некоторыми и в общем обо всех делах. Может лучшим из лучших не стать, но и плохих новостей Каидзи привезти не мог. — Было скучно. Но преподаватели предполагают, что кто-то из учащихся толкает дурь. — Что значит "толкает дурь"? — задаёт вопрос Дазай, рыжий игнорирует и хмурится, идя за родителем на кухню. — Почему они так думают? — Цитирую старенькую учительницу: "приходят на уроки в невменяемом состоянии, молчат или слишком активны, глаза дикие, каждый раз кого-то приходиться отводить к медсестре или к директору, а далее исключать". — Впервые слышу. — Чуя, — старший хмурится и берёт за плечи. Шумно сглатывает. — Не дай Бог я узнаю, что ты.. — Свихнулся? Да ни за что! — Тобой легко манипулировать, я надеюсь на твоё благоразумие. Че.. Чего? Им легко манипулировать? Да ни разу! Чистый, ни чем не доказанный бред, им никто не манипулировал ранее, кучке торчков уж тем более далеко. — Не правда, зачем ты так говоришь? Бить придурков заслуженно – одно, а другое— — Ты же понял, о чём я говорю. Не понял, но и ссориться – не самый лучший момент. Слова сильно задели, родной отец считает его таким идиотом, будто у него были проблемы с наркотиками! Как можно приравнивать агрессию к плохим привычкам? Да не будь этих драк, ссор с остальными – был бы идеальный парень! Никаких сигарет, минимальное количество алкоголя и неплохие оценки, чем не чудо? А им легко манипулировать, оказывается, сказал так сказал. Теперь место себе не найдёт. — Нет, ну ты слышал? — фыркает, хлопая дверью. — Как это понять? Я похож на наивного придурка? Да знал бы он, как я отшил компанию Тачихары – упал! — Да всё, не заводись, — ангела повеселил диалог, неудивительно. Улыбается и сияет. — По-моему, тебе стоит больше говорить с ним. — Да я не знаю, о чём с ним говорить. Хочется, а когда предоставляется день – все события забываю. И у него вечно нет времени. — Помни: он любит тебя и будет любить несмотря ни на что. И снова из груди хочет вырваться вопрос: «Да что ты знаешь о любви?» — Просто заткнись. Ничем больше нельзя в его понятии дорожить так, как он дорожит отцом. Ангелы способны спуститься один за другим, составить компанию и не дать утонуть, а коль уйдёт единственный родитель – что делать тогда? Рыжему требуется его доверие. — Ты чересчур напряжён, кошмар, — без капли сомнений встаёт перед ним, наклоняясь. — Когда-нибудь пробовал выплеснуть эмоции, не прибегая к насилию? — Будто не знаешь, что нет. — Я не всю жизнь за тобой слежу, — ангел отходит, зрительно выискивая на полках непонятно что. — Рисунки, стихотворения, музыка – вдохновение рождается как из положительных, так и из отрицательных эмоций. — Это не для меня, — протестующе складывает руки на груди. — Я похож на художника? — Попробуй написать что-нибудь, выложи чувства на бумаге. Тебе понравится. Такой ерундой Накахара ещё не страдал. — Я же не отстану, — продолжает тот. Выбора нет, уж лучше пусть крылатый заткнётся и не действует на нервы ещё больше, а то в порыве злости сам себе навредит, морально. Или этого изобьёт и похуй на неосязаемость, всё равно же изобьёт. Нехотя берёт тетрадь, ручку, с шумным вздохом садится ближе к столу и встречается со сложностью сразу на первом этапе: никогда раньше не писал, уклон в писательскую сферу отсутствует, мысли крутятся в голове, но рука не шевелится. Кажется, Осаму результат интересен намного больше, чем ему: навис над ним и ждёт. «Я заебался и этим можно всё сказать.» Коротко и ясно. «В моей жизни происходит неописуемый пиздец и с каждым днём пиздец увеличивается в размерах. Я чувствую тяжёлую гору ответственности на плечах, она постепенно крошится, но легче не становится. И в чудеса раньше не верил, а за моей спиной стоит сейчас ангел. После знакомства с ним я стал сдержаннее, но недостаточно сдержанным для облегчения своей жизни и папиной жизни. Так же я воспринимаю всё слишком.. Непонятно, как сказать. Слишком близко к сердцу? Всегда ли я был таким или.. Эти изменения мне не нравятся. Часть из них. Самое удивительное то, что у меня появились друзья и, вроде, им не плевать.» Поставив точку, Чуя невольно улыбается и задирает голову, встречаясь с таким же довольным лицом. «Не хочется признавать, но Осаму – так зовут занозу, ходящую за мной, – заслуживает благодарности. Папа так не влиял на меня. Наверное, Осаму я просто боялся, не часто такое в жизни происходит, мало ли, кем он окажется на самом деле.» — Даже так? — Ни слова. «Но он классный. Если я хочу чего-то по-настоящему сильно после изменений себя, как человека с тяжёлым характером – то это иметь такого друга. Живого. Быть с ним рядом.»