Oblivion

Наконец-то по ночам менее холодно, невыносимо лежать под одеялом и покоится оно в ногах, не мешается. Сон тоже спокойный, Чуя спит как убитый после трудных, длинных, учебных дней, а просыпается еле как. По утрам одеяло возвращается обратно на тело и вылезать из него – ад. Какое же счастье проснуться чёрт знает от чего и понять: время лишь второй час ночи, до утра можно сто раз встать и заснуть обратно. Тишина непрерывная, умиротворённая. Мимолётно слышит шаги внизу, значит старший до сих пор не спит, не привыкать. Недели летят быстро, когда есть, чему посвящать себя. Радость от того, что в жизни появились другие времяпрепровождения, помимо школы и сидения дома, не проходит. Ребята таскают по разным местам, они общаются и всё хорошо. Чудесная жизнь, но Чуя до сих пор устаёт от навязчивых мыслей: боится испортить всё. Не удивительно, так много дерьма происходило, что любой промах вернёт события на круги своя. И он боится потерять Дазая, зная, что и так потеряет. Ангел опять стал сильнее, если говорить о физических возможностях. Раньше бродил в тёмное время хрен знает где, сейчас такой вариант не устраивает и куда больше нравится лежать рядом. Против ничего не имеет, только крипово выглядит: просыпаешься посреди ночи и видишь, как на тебя без остановки пялится парень, не смыкая глаз. — Дурак, ты мешаешь мне спать. — Каким образом? — Своим взглядом, — отворачивается спиной. Весь сон предсказуемо сходит на "нет" и Чую подобный расклад не устраивает. И Дазай действительно не виноват, но рядом именно он и все синяки тоже достанутся ему, зато справедливо. У него свои понятия справедливости, вообще-то, так что нечего придираться. Шаги этажом ниже затихли, очертания предметов в комнате виднеются лучше прежнего из-за привыкших к темноте глаз. Ногами пинает одеяло до тех пор, пока оно не падает с шуршанием на пол. — Чего дёргаешься? — Душно, пить хочется. Надо бы спать, утром не встанет. — Не поверишь, но мне тоже душно. — Да ну? Тебе? — поворачивает голову на долю секунды. — Угадал, не верю. Постоянно Чуя рискует проснуться и не обнаружить рядом шатена, или не услышать голос, твердящий о скором подъёме. Человеческие чувства работают отдельно как-то, ничего под контролем нельзя держать: ни тот же гнев, ни ту же привязанность. Детям и с игрушками любимыми сложно расстаться, или будь у него самого питомец, например: случись что-нибудь – протяжная боль и боязнь заводить ещё кого-то скажут "Здравствуйте". Осаму не сравнить, конечно, с собакой, с ним возиться в миллиард раз сложнее. Не линяет, выгуливать не надо, кормить тоже не надо, а силы отнимает за два счёта. Накахара ранее не видел к себе столько интереса, никто не уделял много внимания, ни с кем не приходилось так много общаться, вот и устаёт, всё складывается. Сначала думал, что кулон связан с упадком энергии, думал о наглом обмане и обречённой жизни без души. Заберут её с собой на небо и, ну.. Что там дьяволы с душами делают? Явно не коллекционируют. Мысли, мысли, мысли. А спать как? Слышит краем уха шорох. Так и не вырвавшийся крик проглатывает, а пальцы вцепились в мягкую подушку. Не до шуток и смеха становится конкретно сейчас: тепло от тела позади и имеющие чёткую форму руки ощущает прекрасно, аж не вдыхает резко ставший более необходимым воздух, замирая. Но, к несчастью для себя, очень хорошо ощущает чужое дыхание в шею. — Блять, что происходит? Видимо, и тот не сообразил, как всё вышло, либо специально молчит и пугает. А Чуе реально страшно, то он и пальцем коснуться не в силах, здесь же полноценно обнимает, не смущаясь. Риск быть побитым увеличился. — Давай спать дальше. — Погоди, ты спал? Вопрос в очередной раз остаётся без ответа. Повернуться тоже страшно, ещё и спать предлагает. Осаму смог бы уснуть на его месте? Может Накахаре неприятны объятия? Но они нежные, тело расслабляется за считанные секунды, веки слабеют. Похоже на самонавязывание, будто на самом деле нет никакого присутствия рядом. Но Дазай тут. Слышит размеренное дыхание, пяткой уткнулся в колено и нервно улыбнулся. В новинку, от того и странно. И насколько долго он сможет держать себя в форме в прямом смысле слов? Без этого не обойдётся? Приятно, да, просто не самый лучший способ показать новые таланты. Обстановка, скорее, неподходящая: задушат и никто не придёт на помощь, всё ещё темновато. Приличия ради мог бы сначала предупредить, а не прижиматься вплотную, как отчаянный. Пальцами водит по тыльной стороне ладони, обычная кожа. Ну правильно, не пришелец же. Резко захотелось узнать, какие на ощупь волосы, выглядят мягкими. — Осаму. — М-м? — Тебе нормально? — хмурится, борясь с желанием треснуть локтем по рёбрам, мечтал об этом с первого дня. — Да, вполне удобно, кстати. — Держи-ка дистанцию. И только с широкой улыбкой на лице собирается осуществлять задуманное, как понимает, что ничего не почувствовал. Снова. Локоть прошёл мимо. Чуя разворачивается обратно. Да и руки чужие падают на постель, Осаму прижимает их к груди и закатывает глаза. На его собственном лице красуется недоумение. — И всё? — Я не контролирую это. Фыркает и лезет за одеялом. Ну и слава Богу, хоть уснёт спокойно, сам же просил. Разберётся с дерзостью ангела днём. Лишь бы больше не вытворял фокусы подобного рода, а думал о комфорте Чуи. Частично в этом и заключается задача прибывания тут, спорный вопрос. Ну или легче забыть, списать на тупой сон. Мало ли, вдруг ангел подыграет, мозгов уж хватит. Такой придурок, через сколько кругов ада надо перетаскать кого-либо, чтобы он стал отбитым? — Дай спокойно поспать, без происшествий, — если Осаму покажется, что это мольба – ему не покажется. Резко в сон клонить начало, намеревается проспать оставшиеся часы в тишине. — Спи уже. И не задолбался улыбаться? Постоянно улыбается, в большинстве случаев. Надо иметь имидж, поддерживать его, но не до такой же степени. Скулы сведёт и будет знать, как кривляться без конца, жизнь учит чему-нибудь? Наверное, нет. — Слушай, ты же вернёшься на землю, к другому человеку, — приподнимается, удивляясь сменой мысли. — Тогда я буду тебя видеть? — Ну конечно нет, глупые вопросы, — в темноте не особо видно, но юноша, кажись, закатил глаза. — Подавай знаки, что ли. — Гонишь меня? Как быстро меняются желания, я поражён. — Да ну? — по-тихому усмехается. — Я поразительный? — Ты паразит, Чуя, дай отдохнуть. Пора выбросить из головы всякую хрень и уйти обратно в сон. К тому же, уже наступил важный по мнению многих день. Подростки строят из себя гордых и независимых в связи с совершеннолетиями, для него же смена одной цифры мало что означает, некоторые взрослеют и в раннем детстве, не у всех же оно счастливое. Он по-прежнему живёт с отцом, вот поступит куда-нибудь – там и начнётся новая жизнь с новыми возможностями. Своё место люди находят постепенно и через трудности, спешить некуда. Он готов, но резкие перемены не приводят к хорошему. Пусть всё происходит своим чередом и время ненадолго приостановится. Сидя на паре через несколько месяцев напротив преподавателя и с открытой книгой перед носом, вспомнит, как лежал в любимой комнате, делил кровать со святым существом. Осаму не поздравил до сих пор, на себя не похож. Известна ли ему вообще особенность сегодняшнего вечера или о таких крайне важных вещах он не осведомлён? *** — С днём рождения. Отец ставит перед ним тарелку с большим, шоколадным кексом, Накахара не любит пышные, приторные торты и доволен скромному поднятию настроения. Сойдёт на завтрак. Хорошо, что без свечки, не восемь же лет, а восемнадцать. Звучит так серьёзно. — Круто, спасибо. — В этом году ты не говорил о своих пожеланиях, и.. Нависшая интрига и уход отца в коридор вынуждают подняться и пойти за ним, от предвкушения чуть ли не подпрыгивает на месте, игнорируя отсутствие Дазая. С момента пробуждения не видел его, скоро объявится. Для родителей день становления ребёнка более самостоятельным значит не меньше, что наталкивает на правдивый факт: подарок особенный. Хвала небесам, ведь так и оказалось. Ловко ловит ключ, сжав в кулаке, а рассуждает об одном: он не ошибался, и жизнь действительно повернётся в другую сторону. Увы, предсказать заранее минусы и плюсы сея события нельзя, однако никто не запрещает верить и надеяться на лучшее. — Избавляешься от меня? — Нет, старичок. Я не вижу восторга в твоих глазах. — Надеюсь, квартира в самом центре города и оборудована всем необходимым. Собственные запросы никак не смущают, коль заслуживает столь достойный подарок – пусть подаётся всё наилучшее для стабильной жизни. Чуя не знает будущее место жительства, но главное, что оно есть, и задержаться не получится после окончания школы. — Увидишь, — одним взглядом написано желание задать ещё вопросы, рыжий не спешит уходить и с ожиданием смотрит в ответ. — Есть планы? Пойдёшь куда-то с друзьями? — Не знаю, не решил. Предложения поступали от всех из компании, множество вариантов проведения праздника остались под вопросом. Людные места с мешающей толпой и рассматривать не стал, никаких клубов. Разбегутся и в чём смысл? Чуя хочет видеть их рядом, желательно слышать тоже, в приятной и спокойной обстановке. Сходить в кино ещё нормально звучит, тут и Дазаю удобнее присоединиться к ним, частично. Бильярд, караоке-бар и подобного рода развлечения не привлекают, и он задумывается: как выжил вообще, будучи смертельно скучным? — Осаму, нам пора выходить, — закинув сумку на плечо, крутится вокруг своей оси, хмурясь. — Где тебя носит? Тишина и никаких намёков. Легко смириться с частым исчезновением, но трудно не волноваться, когда кто-то важный не соизволил поздравить и, мало того, хотя бы предупредить о возникших трудностях заранее. За это и убьёт однажды. — Ну и хрен с тобой. Наушники выполняют предписанную роль, пальцы водят по экрану и переключают музыку. День не станет идти долго, время пройдёт быстро и, в конце концов, вновь наступит двенадцатый час, следующие сутки пройдут так же обычно, как и предыдущие, а восемнадцать лет прожитой жизни похожи на конец существования. Всё обретает чёткий смысл из-за самовнушения, быть старше неопытных, не повидавших плохую сторону судьбы подростков – неплохо. Через своё прошёл давно, настал момент устроиться удобнее и жать на газ без сожаления. И будь, что будет. Каидзи тоже был ребёнком, наверняка непохожим на него, зато передавший свои особенности. Назвать их сразу не получится при необходимости, но многие из родственников кидают намёки, как и сам отец. Удивительно, когда-нибудь и у него, возможно, будут дети, воспитает их лучше остальных. Дабы те с гордостью заявляли, кто их папа. Так, перебор, стукнет лет двадцать пять и задумается о детях, семье, собаках и прочем. — С днём рождения, солнышко! — Кёка подбегает с раскинутыми руками, вызывая улыбку до ушей. Не слишком долгие объятья заканчиваются, и вместо них девушка вручает уже материальный подарок. — Ого, это же.. А что это? — Билет на концерт, конечно. О нет, концерты – тоже гиблое место. Именинник меняется в лице, перебирая небольшую бумажку и убирая в карман. Пыл Кёки остудился, она виновато прикусила губу. — Прости, стоило спросить заранее. Ты же не любишь толкучки. — Нет-нет, спасибо, — приобняв подругу за плечо, направляет их в сторону кабинета химии. — Вы тоже пойдёте, так что меня всё устраивает. — Рампо наотрез отказался идти, а Ацуши работает, но обещал договориться.. Не очень бодрый настрой. — Но, знаешь, — та продолжает увереннее, сжимая ладонь, — мы и втроём повеселимся при желании. А потом ещё куда-нибудь сходим, и те двое присоединятся. — Звучит круто. Времяпровождение расписано, осталось ввести в курс дела того же Осаму. Сколько бы не оборачивался – нигде нет. Раньше ангел помогал бороться с агрессией, а теперь сам её вызывает. Не своими выкидонами, а отсутствием, неположенным отсутствием. — Кого ищешь? — Нет, никого, — натягивает уголки губ и отстраняется, глядя на неё, но двигаясь спиной в сторону туалета. Зал переговоров, мать вашу. — Я отойду и перед звонком— Знакомиться с кем-то, падая на него или врезаясь – клеймо, приписанное при встрече с Тачихарой. Погасить ещё больше собственное достоинство не удалось, хвала Богам. Он не свалился, зато споткнулся о чью-то ногу и был пойман за талию, вцепившись в крепкое плечо. И забыв собрать упавшую челюсть. — Выглядишь жалко. О нет, нет-нет-нет. Этого типа он уже знает. Чёрт, хотя бы сегодняшний день мог обойтись без неудач? — Ты что тут делаешь? — отпихивая от себя старого знакомого, Чуя ударяется спиной о стену, следя за чужими движениями и выразительными глазами. — Тебя преследую, — Ширасэ почёсывает затылок, а следом не сдерживается и смеётся. — Расслабься, я учусь здесь. — Но я тебя не видел! — А я тебя видел, и не раз. Печально известный Буичиро, испортивший жизнь. Ну и подарки сегодня, один лучше другого.. С ним познакомился года два назад, в прошлой школе. Парень почти не посещал учёбу и, скорее всего, сейчас халтурит не менее часто, от того и пересекаться не выходило. Обычно при встрече со старыми приятелями накрывает ностальгия, приятные воспоминания, два человека смеются и делятся лучшими историями за последние месяца. У них же и намёков на подобные разговоры нет. — Ты всё злишься на меня. Быть злопамятным тяжело, да? — Давай без шуток, — по привычке нахмурив брови, Накахара готов лезть на него и бить до потери пульса, отстранившись от стены. — Как тебе смелости хватило заговорить со мной? — Да брось, ты ни капли не пугающий. Он что, потерял авторитет? Мерзость, похож на младшеклассника, сильного только на словах. — Зачем ты отрезал волосы, рыжик? — ладонь пару раз слабо бьёт по затылку в дружеском жесте, от которого он готов вскипеть. — Тебе не идёт. — Да ты.. К счастью для Ширасэ, школьники разбегаются по кабинетам из-за прозвеневшего звонка, а его подхватывает Изуми за локоть. Со злостью в глазах оборачивается на бывшего, но послушно идёт по направлению в кабинет. Пусть считает минуты до смерти. — Кто этот парень? — Хреносос обыкновенный, — цыкает, опуская голову. — Не спрашивай о нём, противный тип. А он считал Осаму придурком, позабыв о настоящих козлах. Да первый ангел по сравнению с ним! Причём во всех смыслах слова, сука. Настроение к чертям испорчено, спасибо так спасибо. Напряжение на руку не сыграет, срываться на друзьях нельзя, или день рождения превратится в последний день в принципе. Накахара выкопает глубокую яму, заляжет в неё и будет бросать землю обратно, ноя о бренности жизни. На мудаках нельзя зацикливаться, себе дороже, но легко сказать: "Не беспокойся, люди не все плохие, обязательно придёт кто-то хороший и жизнь приобретёт новые оттенки". Сыт до горла ложными надеждами, те же Ацуши, Кенджи и Рампо вполне способны оказаться предателями. А единственный понимающий скоро и вовсе исчезнет. Вот и всплыло дерьмо на поверхность. Хрен с ним, с идиотом высокомерным. Разбитое сердце по крупицам не соберёшь до конца, но живёт же как-то, не жалуется. Не жаловался бы и дальше, судьба иначе решила и "перчинку" к сегодняшней дате добавила. Озорница. — У тебя такое лицо, будто ты— — Кёка, — цедит сквозь зубы, глубоко вдыхая, — пожалуйста, не комментируй. — Бесполезно, Чуя, не напугаешь. Не знаю, что творилось в прошлой школе, но знаю, что ты не станешь обижать меня. Удар под дых. Рот открывается, а сказать и нечего. Крылья оторвёт пустоголовому, пусть лишь явится. Творится хренотень, а без поддержки не чувствует себя единым целым, словно зависит от Дазая. Стадия невозврата. Даже пульс участился и в горле пересохло, а глаза судорожно бегают по сидящим в классе. Ни намёка, ни прямого послания, ничего не говорит о пребывании Осаму рядом. И кулон не подаёт признаков жизни и работоспособности. Вляпался, называется. *** Настроение по приходу домой не изменилось. Угрюмый, нервный, собираться на концерт – ради которого даже Ацуши отложил работу, а Рампо прекратил выпендриваться, – нет сил. Вернее, силы имеются, проблемы с желанием. Оторваться и отбросить провалы, пустить всё на самотёк.. Правильно? Ничего смертельного не происходит, одна путаница в голове по поводу последних событий. Допустим, Ширасэ не имеет веса в стопке неприятностей, он – червяк на крючке, да от червяков больше пользы. Шатен появится, неизвестно когда, но появится, Чуя чувствует и верит в него. Если окажется, что его время истекло и было тяжело прощаться – значит, он тоже не стоит переживаний, кретин. И пусть он отзывается о нём, как об очередном бывшем, какая разница? Все парни одинаковые. В гардеробе не царит разнообразие: тонна тёмных вещей, здесь как-нибудь надобно убраться и засунуть ненужное в отдельную коробку. Не сильно парится насчёт внешнего вида, особенно при желании подохнуть в глубоком колодце, но тщательно перебирает всё, от рубашек до толстовок, останавливаясь на чёрной футболке с неизвестным, белым логотипом. Да какая разница, сверху всё равно натягивает джинсовку и по сто раз осматривает достойные для данного похода брюки. От нечего делать выделяет веснушки на лице какой-то косметической, рисующей хренью, попавшей в его руки через Кёку, да и готов, в принципе. Не на свадьбу же. Осознание ранней готовности к концерту пришло при желании выйти на улицу. Наверное, остаётся ждать кареглазого и гадать, не случилось ли что-то ужасное. "Надейся на лучшее и готовься к худшему" – одна из часто используемых фраз отца, а у него происходит наоборот. И позитивно, и грустно. Есть вещи страшнее, чем неожиданный уход. Одно дело, свали Осаму чисто по приколу, но и у него могли возникнуть неполадки. Там, на небе, или тут, на земле. Думать об этом много – тоже плохо. Каких же пиздюлей святая душа охватит, окажись шутником. Считай, смертный приговор подписал, вслепую. По прибытию на место встречи настрой стал чуть бодрее, по крайней мере на лице у подростка красовалась улыбка, радующая ребят. Осыпать основными подарками пообещали после концерта, неторопливо и с пожеланиями, верное решение. О группе Чуя успел прочитать впопыхах, есть несколько их песен в плейлисте, и брюнетка их заметила, внимание к деталям. Так трогательно осознавать подобные мелочи и так легко, оказывается, заставить себя ненадолго отбросить грусть, подумав о друзьях. Хорошо находиться с ними. Хорошо иметь их, в первую очередь. Перед заходом в зал подкрепились в кафе неподалёку и пришли как нельзя вовремя, занимая на танцполе удобно свободные места. Особым энтузиазмом и восторгом не светился, но хотя бы не забился где-нибудь в угол, рыча о плохом самочувствии. На душе и вправду паршиво до боли, тяжело вообще выражать помимо недовольства и злости что-то доброжелательное при таком состоянии, а справляться с тяжестью назло самому себе – весело. Главное, не провоцировать остальных на вопросы про беспокойство, с подозрительными взглядами Кёки и Рампо смирился, а оставшиеся двое с нетерпением ждут начало шоу. Вокруг туманно и словно безлюдно, невзирая на скопившийся за пару минут народ, взгляд опущен в пол, а не на певца, вышедшего на сцену. Состояние аквариумной рыбы, оглушённой и заточённой в четыре стены. Похоже на одиночество. И резко вырвавшийся из колонок звук не заставляет шелохнуться, пока другие готовы скакать на месте и орать своим кумирам о преданной любви. Всё же было хорошо, тогда почему задаётся вопросом без должного ответа? Ну правда, что он тут забыл? С левой стороны облокачивается подруга, подпевает третьей по счёту песне и снимает происходящее на телефон. Выглядит счастливой, ей не важны находящиеся по близости незнакомцы, она смотрит то в его глаза, то выше, на сцену, стараясь протиснуться ближе. А затем кислород резко становится ограничен, и Чуя хочет уйти. Глупые песни о любви с ванильным текстом в сочетании со слащавым голосом добивают, и он, как брошенная, четырнадцатилетняя школьница готов разрыдаться от эмоций. И плевать, что концерт рок-группы. А следом реальность будто меняет форму, становясь плоской или свёрнутой материей, в груди сердце бьётся быстрее, мимолётное тепло оставляет мурашки. Кулон на шее слабо мигает, парень оборачивается. Осаму здесь. Он пробирается сквозь толпу и, судя по виноватой улыбке, извиняется за причинённые неудобства. Извиняется за длинные руки, отталкивающие всех на пути. За лишние прикосновения. И снова дар речи теряется. Ему намного больше плевать на ущерб другим людям, тесно и свет едва ли освещает лицо, но уверенность в том, что это Дазай, не подводит, вынуждая двигаться до тех пор, пока не приходиться напрямую столкнуться с ангелом в свободном для движений месте. — Я думал, что меня раздавят, что происходит? Куда делась неизменно серая футболка и белые брюки – не так важно, но Осаму выглядит по другому. Шею закрывает ворот чёрной водолазки, пальто на плечах непонятно какого оттенка, брюки тоже незнакомые.. Он изменился. Продолжает что-то говорить, ни черта не слышно. — Что ты сказал? — хватает за плечи, чтобы проговорить прямо на ухо. — Я сказал, что поздравляю тебя с твоим днём! — кричит тот в ответ, отчего губы невольно содрогаются в уже искренней и слегка нервной улыбке. — Это правда ты? — Это правда я! Тебе нравится? Очень нравится. Настолько, что больше он ни слова не даёт сказать и обнимает тело крепко-крепко, почти желая лишить возможности дышать. И жмурится, сглатывая ком в горле. Не уверен в чужом желании обниматься, но чувствует обвившие в ответ руки и от того жмётся сильнее. — Не слишком ужасный подарок? — слышатся следующие слова. Мотает головой. Это лучший подарок и, если ради такого шатен пропал на целый день – Чуя прощает. А лучший подарок заключается в синяках на бледном теле. Будет знать, как сбегать без предупреждений! Песни продолжают воспроизводиться одна за другой, их смысл давно ускользнул из головы, ибо тащит своего недо-хранителя к выходу, прямиком на улицу, где не душно и тихо. Теперь-то и рассматривает в полном объёме. Кожа цвета снега, а тут красные щёки, такая живая улыбка, выраженный взгляд. И весь он безумно красивый. Делая шумный вдох, он приближается вновь, не без труда оказывается губами напротив чужих и ощущает рваный выдох, сжав острые плечи. — Как.. Как ты это сделал? — Долгая история, — вопрос, очевидно, останется без ответа, но и не важно, как именно он принял форму обычного человека. Важно, для чего и очевидность проявляется в миг, стоит поймать момент, когда ангел ласково ведёт по щеке ладонью, задевая пальцами возникшие ямочки, заодно кратко целуя в другую щёку. Это было вполне нежно для падения в обморок посреди улицы, ноги и впрямь еле держат ослабевшее тело, поэтому, переместив руки за шею, желает продлить момент, потому что чувство, полученное секундами назад, понравилось. Оно имеет вес, силу, внушает лёгкость и ценность. Так хорошо. Ранее не задумывался, каково стоять в объятьях ангела, а это оказалось необъяснимо волшебным занятием. Окрыляющим, да и— — Собака! — Дазай вскрикивает, отстранившись и испуганно вжавшись в стену, а он смотрит на него, как на идиота, далее оборачиваясь. Обычная дворняга уселась неподалёку, наклонив голову в бок. — Ты вообще чокнутый? Боишься собак, серьёзно? — тихо смеясь, закрывает лицо ладонью. Дазай ведь вообще всего бояться начнёт, став уязвимым. — Пошли домой, придурок, иначе она сожрёт тебя. — Погоди, правда? — Отвечаю, так и будет. *** — А как же твои друзья? Ты не предупредил их об уходе. Спокойно переодевшийся в широкую, накахаровскую футболку ангел не замечает, как агрессивно юноша кусает кончик пальца, просто глядя на эту картину. Чуя хочет умереть. — Всё нормально, они поймут. Осаму устал, он обошёл весь дом и с пафосом заявлял рыбам о своём превосходстве над ними, а затем потрогал всё, что можно, пока не добрался до фруктового салата. Естественно, миска опустела за пару минут, такое поведение не то, что бы пугает, но он остаётся внимательным. — Чуя, — тон непривычно стал ниже, — помнишь ту книгу, которую ты взял в библиотеке? Помнит, она пылится на полке, так и не открывшись ни разу в пределах комнаты. — А что? Сразу говорю, не читал. — Да так, просто спросил. — Просто? — садится рядом на кровать. — Прочти седьмую главу, при возможности. Интриги.. Плевать на чтение в данный момент, он взгляда не способен оторвать от Дазая. Не верит, что этот момент наступил. Неожиданно и тот входит в азарт, хватая за щёки и щупая их пальцами. — Офигеть, твоё лицо. — Хочешь поговорить об этом? Забавно, и о людях небесным олухам не много известно, судя по часто выполнимым действиям и странным вопросам. — Целый день я провёл наверху, чтобы вернуться к тебе в таком облике. — Я верю, — чертит свои собственные, воображаемые линии на ладони ангела. — Всё в порядке. — Не успел вляпаться во что-то плохое? — Не успел. Чуя не побежит в одиночку грабить магазины и бить морды обидчикам, это не так работает. Хотелось бы зарубить на носу, но озвученный в голове факт – ложный. Сегодня многие почти попались под кулак, в связи с обстоятельствами всем везло. — Думаю, меня повесят, Накахара. — Прости?