Oblivion

— Итак, знаю, что вы не захотите даже слушать, но я настаиваю, — Дазай убирает руки за спину и демонстративно откашливается. — Я отлично справляюсь с работой, мой подопечный души во мне не чает, наша связь словно.. Нерушима! И поэтому скромно прошу о поощрении, которое заключается в одном дне. Но это особенный день, потому у него день рождения и я хотел бы провести его вместе с ним, в качестве.. Человека. — Если придёшь в Совет и скажешь им такое, — угрожающе начинает блондин, потирая переносицу, — то тебя погонят пинками на землю, но далеко не на один день. — Настолько плохо? — со стоном падает на стул, откинув голову назад. — Доппо, помоги, прошу тебя, я не справлюсь один! — Что я, по-твоему, тут сделаю? — Ты старше по рангу и тебя точно послушают! — Просишь замолвить за тебя словечко после того, как чуть не лишил должности? — пугающе злое лицо выводит на самый искренний страх и делает Осаму подавленным. — Глупая затея, никто не разрешит тебе разгуливать по земле. Ты на ней обязан работать! — Но это часть работы! — вскакивает, воодушевлённо махая крыльями. — Представляешь, как он обрадуется? Я сделаю его счастливым, что может быть лучше? — Ангелы становятся всё более распущенными, — с тяжёлым вздохом шепчет Куникида, собирая со стола листы. — Что-что? — Я говорю, что ты ведёшь себя хуже капризного ребёнка. Хочется устроить второй ад, но на земле? Ты потенциальная, полная энтузиазма угроза. Повторяю: никто, ради всеобщего блага, не даст позволения. И не будет потакать твоим забавам. Жаль, что правда делает больно. Шатен конкретно расстраивается и задумывается, что с ним не так. Почему он – потенциальная угроза, будучи безобидным и святым ангелом? Да, были случаи, говорящие о чрезмерной энергии, несдержанности, но каковы пустяки.. Отворачивается и складывает руки на груди. — Ты зануда, Куникида, и не умеешь ладить с людьми. — Прости? — Твои методы очень радикальны, ты строг и делаешь из людей зашуганных мышат, — задирает нос кверху, улыбаясь. — Осаму, — листы мнутся под руками. — Ты предложил мысль Совету, но она провалилась после осуществления, помнишь? — наигранно вздыхает. — Было ужасно. И станет хуже, если от таких проделок они не захотят тебя слушать.. — Я помогаю им со многим и почти все мои предложения одобряются! — хлопнув по столу, скалится лишь сильнее. — Надолго ли? Кажется, я слышал, что ты становишься бесполезным. Разъярённый от слов Куникида – прекрасное явление. Он бесится всю дорогу до огромного зала, ругается и без конца доказывает о нужде его присутствия на собраниях. Чем-то похож на Чую, но даже тот спокойнее, слегка. *** Дело сделано, легко и просто. Пару правильных слов и очкастый рвёт задницу, убеждая всех и себя, какой он влиятельный, крутой и способный. Хорошо, что мысли недоступны чужим, влетело бы по полной за такую дерзость и ругань. Главное, что Осаму там, куда рвался и приступил бы к изучению мира прямо сейчас, но надо найти Чую. Интуиция справится, но хотелось бы позаботиться о внешнем виде. А, использовав всю энергию безвозмездной удачи, получает небольшой кошелёк с несколькими купюрами, да и магазинчик виднеется, а одежда на витрине стильная. Их встреча, взаимодействия – всё безумно круто. Круто, что он смог впечатлить Чую, а их прикосновения.. Они немного странные, но такие приятные, привыкать особо не придётся, ведь к хорошему привыкаешь быстро. Удалось избежать вопросов, наверное, Накахару они волновали меньше времени. Точно, двадцать четыре часа пролетят мигом.. По желанию успеют сделать многое. Но он действительно ничего не спросил, неужели настолько радуется его возвращению в качестве человека и не волнуется ни о чём? И какой волшебный, навеки засевший в памяти день выдался в компании Чуи. Уставший, но довольный донельзя после прогулки, имея при себе игрушку и отлично получившиеся снимки – ангел самый везучий на земле без всякой высшей помощи. Но в голове не укладывается: что такого сделал Чуя, чтобы разбушевать море счастья и позитива? Почему в животе словно летают бабочки? Щекотят крыльями, скоро губы и челюсть заболят так долго улыбаться. Страшно, когда не знаешь, что с тобой происходит. Осаму всегда знал о наполненности этого мира кучей возможностей, о них ангелы и не мечтали. Оказывается, в отсутствии некоторых есть жирные плюсы. Например, много чувствовать – утомительно. Много чувствуешь – много думаешь, ещё и голова ноет. И бабочки превращаются в каменные статуи, тяжёлые и перекрывающие доступ к дыханию. Всему есть причины и объяснения, ну так.. Кто объяснит и расскажет про чувства? Осаму осознаёт, что это непосредственно связано с рыжим, возле него не получается спокойно размышлять о своём, невольно переключаешься на красавца и больше ничего интересного. Такие чудесные волосы, глаза.. Вот об этом и говорит! Невозможно сосредоточиться! Пф, Чуя спрашивал что-то про любовь однажды. Люди говорят о любви по-разному, но как-то не похоже, что он испытывает именно любовь, хоть и знает это. Просто.. не верится, что любить так больно. Или сердце болит из-за обречённых надежд на будущее? Наверное, так лучше. Зачем кого-то любить? Можно прожить всю жизнь с дорогим человеком, похожим на тебя, не обязательно же испытывать пылающие чувства? Как распознать всё и понять? Сам подопечный навряд ли ответит на вопросы, да и у самого возникнут новые, а он что скажет? Было бы нелепо. Прикосновения, превратившиеся в откровенные, поцелуи в непредназначенных местах путают представления о любви, и Дазай растерян. Он будто всю жизнь этого и ждал, будто нашёл свой дом. Место, всегда комфортное, рядом есть ставший родным человек, ради которого продать душу не жалко. Понимание того, что с рук их игры не сойдут, а проблемы обязательно возникнут – не останавливает. Ему хорошо, и никто не посмеет прервать такой особенный момент. То есть.. Было бы здорово, будь так, но услышанный голос выбивает из колеи, следы удовольствия стираются, о продолжении речи не идёт. И Чуя в самом деле не виноват. Сам сглупил, идиотский поступок ангела, спустившегося на землю, считается роковым. Пришлось неплохо пожертвовать ради выгоды и не верится, что осмелился. Ради юноши, не подозревающего ни о чём. Как тяжело быть живым. И тяжело быть влюблённым по уши, это же любовь? Если хорошенько подумать.. За что он мог полюбить Чую? Идти наперекор велению сердца – у них в крови и о таком обсуждать не принято. Остаётся отрицать всё подряд, списывать на долгое одиночество и на сильную нужду в ком-то понимающем. Чем быстрее решит проблемы в самом себе, тем быстрее перестроится на требуемою свыше дорожку. И, скорее всего, пожалеет, вернувшись в свой мир, полный важных, определённых и предписанных обязанностей. Скука. А потом новый смертный, новая история.. — Пошёл вон. — Что? — сердце от боли сжимается. — Ты прекрасно слышал, съебись отсюда нахуй и больше не приходи. Ты всё испортил. Да, доля правды присутствует, обидно признавать. Далеко уйти не сможет, но перед тем, как покинуть дом с концами – останавливается посреди гостиной и судорожно вздыхает. В день знакомства всё не казалось таким.. Тяжким. Предчувствовалось погружение в работу и дружба, её тоже избегают, но в других подходах Осаму плох. Вернее, не до конца хорош, до профессионального уровня нужно пожить и понаблюдать ещё лет двести. В следующий раз будет лучше, искренне верит. *** — Как ты объяснишь подобное поведение? — хмурый, высокий мужчина смотрит прямо в глаза. Прятать их – не уважительно, так что через силу смотрит на злость, вызванную своим поступком. — Какого чёрта ты подцепил к себе? — Мне невероятно стыдно, но— — Я ещё не встречал таких самоуверенных, наглых и грязных ангелов. Да-да, это про него, но звучит обидно. Кажется, настало время, когда обижать будут все, кому не лень. — Извините. — Ты понесёшь суровое наказание и это плата за легкомыслие, — архангел устало выдыхает, прикрывая полное скорби лицо. — Мы наблюдали за тобой и были уверены в совершённой рано или поздно ошибке, но решили дать шанс, пошли навстречу, а ты согрешил на глазах у Господа. — Этого больше не повторится, — шепчет, с сожалением думая, что не уверен в обещаниях. Оказывается, Куникида был прав, назвав его потенциальной угрозой. — Но я никому не навредил. — Ты унизил себя и пал ниже некуда, сосредоточься на этом. Сосредоточиться.. Легко сказать: даже сейчас представляет Накахару и его комментарии по поводу ситуации. Бесился бы не меньше, зная, к чему всё привело, либо же не волновался. Главное – он в безопасности. И никто его не тронет. — Но я хорошо справился с работой, — перебирает пальцами футболку, бегая глазами по потолку. — Мой подопечный делает успехи, научился самообладанию и сочувствию, теперь в целом мире не найти человека лучше и это моя заслуга. — И всё было бы великолепно, не соверши ты один грандиозный провал. Ангелам запрещено любить, разве ты не учёл такое простое правило? Есть причины жестокого запрета. По крайней мере, если чувства вспыхнут у обеих сторон – ничего не станет их продолжением, люди забывают, что происходило при присутствии преданного хранителя, тогда почему это так плохо? Неужто ангелы страдают? — Запретить любить можно, но не сердцу ведь, — сводит брови к переносице, тяжело выдыхая. — Как бороться с чувствами, они же льются через край. — Нужно быть сильным. — В этом нет логики! — Осаму Дазай, — он поднимается и тон становится грозным, — ни при каких обстоятельствах нельзя сближаться с человеком. Ты должен ставить одну цель перед собой и необязательно ради достижения становиться частью жизни подопечного. Это твоя обязанность и без неё ждут муки. — Но— — Ты вернёшься на землю и попрощаешься, заберёшь кулон, затем освободишься от работы на какое-то время. Тебе полезно понаблюдать за остальными и чему-то научиться. В противном случае, его бы давно изгнали, а тут.. Он увидит рыжего, благодать! Простая жалость, ещё один шанс? Не важно, стоит поспешить обратно при первой же возможности и дать душе соединиться с другой, родной. А к доказательствам о прелести любви вернётся и не раз. Он прав, и Чуя бы его поддержал. Перепалка в школе, за которой пришлось наблюдать от и до, вызвало кучу злости и как же Дазай сожалел об единственной вещи: не получится набить морду тому козлу. Чему-то научился у Накахары, иногда действительно не вредно ударить кого-то разок. Бьют Чую, а он не может побить в ответ? Несправедливо. Зато Чуя способен на большие, на громадные поступки, даже ангела влюбил в себя. Он не забирает подвеску с сильнейшим, полным энергии синим камнем. Первая ошибка и она принесёт в своё время последствия, очень крупные последствия. Правильнее было бы забрать ради блага Чуи, так он забудет обо всём и страдающим останется Дазай, заслуженно. За совершённые за время прибывания на земле грехи. Вторая ошибка – поцелуй. В глазах поплыло от скромного признания в любви, не стал противиться эмоциям и в последний раз собрал силы в кулак, чтобы коснуться любимых губ. Наглядный пример, говорящий о бестолковости и глупости, пошёл против правил почти сразу после суровой беседы и предупреждений. Так поступают глупцы, чьи разумы затуманены крепкой любовью, привязанностью? Пусть останется глупцом в глазах гордых, бесчувственных сородичей, но будет, о чём помнить. Однако, вся радость резко улетучивается и, открыв веки, он не видит голубоглазого. Не видит ничего. — Чуя? — тут холодно, ощутимо холодно. Впереди темнота, позади темнота, внизу и наверху. Повсюду темнота. — Чуя! Срывать голос и срываться с места нет никакого смысла. Так не добьётся прогресса. Куда попал? О таком месте не слышал и неизвестность пугает сильнее неких изведанных вещей. Но скоро яркий свет и привычный зал Совета материализуется на глазах, дышать проще. Это ненадолго: крылья вырываются неожиданно и, не выдержав резко пролившейся боли, ангел ударяется коленями о пол, хватая воздух ртом. Что происходит? Откуда взялось предчувствие беды и необратимой угрозы? Хотя, к чему удивление? Снова нарушил запрет, быстро и бесстрашно, а за бесстрашие здесь не всегда щедро награждают. М-да, стыдно заявлять о блистательном уме, как-то совсем не блещет мозгами. И ведь никому не объяснить тягу к человеку, никто не поймёт и все осудят. Этот мир так же полон осуждения, а за поход против воли Господа твою жизнь уничтожат и ничего не оставят. — Осаму, у тебя нет права даже на слово. Поднимая голову, вглядывается в знакомое лицо архангела и скрипит зубами. Случится что-то плохое, что-то чересчур плохое и повезёт, если его изгонят куда подальше. Точно не в ад, это работает не так, как считают многие смертные. — Я лишь— Разглядеть до конца появившихся позади не успевает: два остроконечных крыла заключены в грубую хватку, и дыхание учащается от понимания того, что сейчас произойдёт. Нет, они не могут такое совершить, это неправильно и ничего не изменит. — Любовь толкает на глупые поступки, — продолжает голос сверху, Дазай почти не слушает и сжимает ладони, глядя в пол перед собой. — И существуют способы исправить положение, восстановить равновесие и баланс между нашими мирами. — В том мире никто не— Озвучить верную мысль не дают, зато дают пощёчину и призывают держать рот на замке. От несправедливости телом владеет злоба и желание разрушить всё, раз решили разрушить его будущее, не касающееся никого из присутствующих. Пусть и своевольный, пусть манеры покинули, пусть станет позором для остальных, но он никогда не отречётся от желаний. Так что лучше перетерпеть один раз и вернуться к счастью, чем бесконечно страдать и вымаливать прощение. Он выше, даже упав в глазах остальных. Найдётся же тот, кто будет стоять рядом, отвернись от Дазая весь мир. — Давайте. Одна команда – и Осаму сжимает пальцы так, что те могут по очереди сломаться от превышенной силы. Фактически касается грудью пола и, после попыток сдерживаться, кричит во всё горло от боли. Хруст крыльев заседает в ушах, пока те не наполняются громким звоном, слезы текут по лицу. Больно, но больнее потерять Чую. Вместе с крыльями могут вырвать конечности, однако и это не сравнится с тем, что произойдёт с сердцем, не увидев он больше бывшего подопечного. Вся спина горит, кости изнутри словно перемешались, от болевого шока не шевелится и судорожно продолжает ловить воздух, где-то в рамках сознания отключаясь. Не каждый силён духом и не все вынесут не столько боли, сколько унижения. И темнота, ставшая верной спутницей, забирает тело обратно в свои оковы, он истощён, не сопротивляется, сил нет и на раздумья о дальнейшей судьбе. Но больше его не трогают, опять остался наедине с переживаниями и надеждами на лучшее. — Чуя, — зовёт, медленно хлопая ресницами и прогоняя пелену перед глазами. — О Божечки.. *** Подросток резко дёргается в постели и глубоко вдыхает, изучая тёмную комнату испуганным взглядом. Что-то промелькнуло в сознании, что-то знакомое и родное. Образ отпечатался в голове, и он уверен в обязанности что-то вспомнить, но что? Чуя стал наблюдателем ужасающей вещи, похожей на пытку. Речь шла о.. Не помнит точно, но отчего-то уверен в замешательстве, главная роль приписана ему, а он и не в курсе, что натворил и откуда такие кошмары посреди ночи. — Осаму, — тихо тянет, уставившись в потолок. — Осаму.. Осаму, мать вашу. Словно сам чёрт дёрнул, Накахара подрывается и дважды спотыкается об одеяло, чуть не расшиб подбородок о край стола. Слепо находит выключатель настольной лампочки. Это лежит где-то здесь, надо хорошо порыться во множестве пустых или так или иначе использованных листов, только бы не выбросил. Если выбросил – обречён. Не понимает, на что, но так подсказывает сердце. Наброски, школьные тетради, нетронутые с покупки альбомы для рисования.. И среди всего наконец выделяется блокнот с яркой обложкой и мордой собаки непонятной породы. Вроде оно. Дрожащими руками перебирает страницы из тетради, бегает глазами по написанному и садится на пол, прислоняясь к дверце шкафа. «Я заебался и этим можно всё сказать. В моей жизни происходит неописуемый пиздец и с каждым днём пиздец увеличивается в размерах. Я чувствую тяжёлую гору ответственности на плечах, она постепенно крошится, но легче не становится. И в чудеса раньше не верил, а за моей спиной стоит сейчас ангел..» Тяжело дышит, закрывая рот ладонью. «Не хочется признавать, но Осаму – так зовут занозу, ходящую за мной, – заслуживает благодарности. Папа так не влиял на меня. Наверное, Осаму я просто боялся, не часто такое в жизни происходит, мало ли, кем он окажется на самом деле. Но он классный. Если я хочу чего-то по-настоящему сильно после изменений себя, как человека с тяжёлым характером – то это иметь такого друга. Живого. Быть с ним рядом.» Да, имя ему знакомо, ему знаком тот, кого увидел во сне. Ангел.. Ангел был с ним рядом, они познакомились у магазина, а ещё тот кулон.. Точно, кулон. Пришлось навести очередной бардак, будто не хватает разбросанной по полу бумаги. Тщетны попытки вспомнить, где видел эту штуку в последний раз, пылится небось в уголке и хрен увидишь даже с включённым светом. Благо отца нет дома, как всегда вовремя уезжает. Из-за столь масштабного разгрома ночью возникло бы бесконечное количество вопросов. Зато украшение нашёл, каким-то образом оказалось за тумбочкой. Был злым, снимая его, вот и забросил куда подальше. И без угрызения совести надевает обратно, ожидая хрен знает что. Но и через десять минут мало меняется. Память восстанавливается до безумия долго и до главной сути парень никак не дойдёт. Ожидание треплет нервы, он нетерпеливый, сейчас уж точно. Но что-то меняется вмиг от громкого шума внизу. Чёрт, он не помнит, закрывал ли дверь на ночь.. Весьма глупо забыть о важнейшей привычке, напуган и ожидает худшего. Звук был похож на упавший откуда-то предмет, или словно диван передвинули, одно из двух. Вооружиться приходиться попавшимся под руку зонтом, на цыпочках выходит из комнаты и глядит вниз через перила. Темно. Спускаться не спешит и прислушивается к любым, даже не примечательным звукам. В итоге лишь сердце чересчур громко бьётся, по сравнению с чем-то другим. Если грабитель – не исключено, что он пришёл до его пробуждения, а сейчас захлопнул дверью и ушёл. Не видя опасности, торопливо мчится вниз и замирает на ступеньке, роняя грозное оружие. Рядом с барной стойкой лежит непознанный силуэт. При других обстоятельствах, более экстремальных, Чуя бы предположил о совершении убийства в его доме. Испуг исчезает, юноша подбегает к человеку, присаживаясь рядом. Тот в позе животом вниз, а руки расположились по разным сторонам. И, походу, он сумел узнать, кому принадлежат мягкие волосы и шумное дыхание. Благодаря яркому освещению от кулона видит больше и нервно улыбается. — Осаму, солнце.. Увы, восторг смещается, замечена кошмарная картина. Серая футболка насквозь пропитана кровью. Видно, как Дазай слаб. — Господь всемогущий, — причитает, вновь переключаясь на спешку, подбегая к домашней аптечке и вытаскивая все найденные бинты. Это был не сон. Чуя плачет, пытаясь поднять ангела, прижимает голову к своему плечу и уверяет, что всё будет хорошо. Терпеть не может эту фразу, но повторяет её вновь и вновь, ведя к дивану попавшую в руки садистов жертву. Ему страшно до смерти, плохие исходы никак не вылезают из головы. Всё что угодно произойдёт, если продолжит медлить и поэтому Накахара не медлит. В знаниях медицины не силён, но кому угодно ясно, как много крови Осаму потерял и как больно ему. Продолжение ночи обещает быть бодрым. *** Темноволосый вымотался, толком не успел высказаться перед сном. Уснул, так же лёжа на животе, но уже на кровати, укрытый по пояс одеялом. На бинтах, окутывающих корпус тела наполовину, всё равно выступают яркие следы крови, рана серьёзная. Чуя ненавидит тех, кто это сделал, и они везучие суки. Даже при огромном желании подняться за облака и лишить жизни обидчиков не выйдет. А хочется.. Гневу нужно поутихнуть, чтобы больше никому лишнему не навредить. Остановить слёзы не получается, громкие всхлипы не мешают Дазаю крепко спать, сложив руки под подушку, но он старается не шуметь. Бережно гладит по голове, переходит к шее, полностью расцеловав макушку. Такой ужас пережил.. Да и Накахара нехило испугался, но счастлив возвращению воспоминаний. — Тебя больше никто не тронет, ты в безопасности со мной, — шепчет, аккуратно ложась рядышком под боком и приобнимая. Дазай по-прежнему не реагирует. — Я скучал. Один Бог знает, сколько сил он потратил, дабы дойти и откуда именно. Чуе жаль, так жаль. Парень уснул, непонятным образом скатившись на пол, видимо настолько боялся побеспокоить несчастного во время пребывания в состоянии расслабления. Продолжал сжимать слабую ладонь и в новом положении, на неё положил голову и дремал чутким сном, открывая глаза от всякого шороха поверх кровати. Шатен выглядел умиротворённо, у него нет возможности поменять положение и на утро пойдут жалобы на боль повсюду. Впрочем, взяв в какой-то промежуток времени телефон, узнаёт, что утро как раз наступило, а за закрытыми шторами окном вовсю шумят машины. У него тоже, так-то, конечности отказывают, но всё не так плохо, как у Дазая. Накормить бы в подходящий момент, быстрее поправится. Спускаясь по лестнице за водой для себя и друга, несколько раз спотыкается от недосыпа, матерится под нос на неуклюжесть. Переломает ноги и потом им обоим никто не поможет. На удивление, по возвращению ангел уже не лежал, а опирался на руки, приподнявшись. Как любопытный кот, он всегда пялился в окно, тоже всплыло в памяти. — Эй, аккуратнее, что случилось? Всё хорошо? — ставит стакан на стол и садится на корточки перед ним, беря за руки. Осаму, как в бреду, не реагирует на вопрос и на движения, ещё и не моргает. После долгих тридцати секунд игнорирования начинает переживать, не ударился ли парень головой, с неба-то падать больно. Но чужое лицо трогает такая великолепная улыбка, на которую рыжий кусает губу. — Хорошо-о, — шепчет, потирая глаза кулаком. — Давно я так не спал. — Мало времени прошло. Сейчас раннее утро, можешь спать, сколько влезет. — Если ты ляжешь рядом. Тихо усмехнувшись, стягивает пижамную футболку и выбрасывает на стул, Дазай же, в свою очередь, двигается, освобождая место. И шипит, резкие движения нужно бы исключить до минимума. Любуется лицом в паре сантиметров от своего и налюбоваться не может. Губы искусанные, глаза уставшие, а выглядит таким красивым. Часто заметный блеск потускнел, пугающее и грустное отличие от самого первого Дазая. Но он рад, что уверен в себе и в том, что ангел ещё засияет от счастья, обязательно. Как поправится и не будет органичен движениями. — Я не успел сказать, что тоже тебя люблю, — шепчет, задевая губы. Перехватило дыхание на миг. — Спасибо, что не забыл меня окончательно. — Спасибо, что вернулся. Смотрят друг на друга и улыбаются, по очереди опуская взгляд чуть ниже, пока Осаму не сдаётся первым и не дарит новый повод для радости: ласковый поцелуй. И смеётся в него, когда Накахара кладёт ладонь на грудь, убеждаясь в биение сердца. — Звёзды ночью светили так ярко. Вероятно, провожали меня. — Ага, в последний путь? — фыркает, тыкая носом в щёку. — В объятия любимого человека. Умеет же, заноза, смущать. — Фигово они тебя наказали, отправив к тому, кого ты любишь. — Крылья много значили, да и теперь я такой же простой смертный, способный умереть, не так упав с лестницы. — Не упадёшь, — вздыхает, снова кратко касаясь губ. — Я буду крепко держать тебя за руку. — Обещаешь? — Клянусь. Наконец, Чуя счастлив на сто процентов. Его очередь защищать Осаму, уберегать от жестокого мира, от обыденных угроз в бытовухе или в обществе. Станет каменной, нерушимой стеной, за которой всегда безопасно. Теперь он пожертвует всем, что имеет, будь на то причины, пойдёт впереди и поведёт возлюбленного за собой, не оставит в прошлом. Здорово быть молодым и иметь кучу планов на будущее, а также делить их с кем-то любимым. Ещё отцу всё рассказывать, и друзьям.. Но позже. Сейчас тут только они вдвоём, и никто не помешает. Кареглазый перебирает волосы, целует уголки губ по очереди, божий одуванчик. Много упущенного наверстают, а для разлуки не найдётся повода, он чувствует. Это же его душа. Его энергия, его сила, его объект неожиданной, но стойкой любви. Его желание, его самая яркая звезда. Его ангел-хранитель.