солнечная сторона

                     — слышь, андрющенко, — лизу будит навязчивый рингтон. в уголке экрана девушка замечает цифры 04:55, — приезжай в яму. — чег... — давай живо, потом всё объясню. — это кто? — кто-кто, блять, нарколог твоей припадочной. хотя моя тоже нехило улетела.        лиза наконец распознаёт знакомый гонор. странно, думает индиго, что захаровой знакомо слово нарколог. спустя пару минут еле различимых шумов в трубке лиза понимает, что «твоя припадочная» — само собой, виолетта, «моя», улетевшая нехило — кира, а так называемая яма — излюбленная локация местных искателей приключений. ищут их, к слову, в основном под веществами, но всегда успешно. яма, по сомнительной навигации крис, находится в паре кварталов от общежития.        андрющенко натягивает чёрные спортивки, любимый белый свитшот и потрёпанные кеды. до ямы добирается на таком же потрёпанном велике.        кира лежит на скамейке, свернувшись клубком — почти целиком, лишь одна нога, ослушавшись, решает сползти на землю. под головой — рюкзак захаровой, переживший, кажется, все мировые. уткнувшись медведевой куда-то в бедро, в таком же отрубе валяется вторая бедовая. вилка шумно сопит и рукой мнёт ткань чужой штанины. мягонько.        на другой стороне небольшой поляны ещё трётся пара человек, вливая в себя через «не хочу» содержимое таких ценных последних бутылок. лиза слышит смех и затворы камер на мобильниках — опять же с другой стороны; на их всё не так радужно.        — подуспокоились немного, типа, — за плечом индиго появляется крис с бутылкой воды и десятой за вечер сигаретой, — надо их увезти.        андрющенко кажется, что такой спокойной и рассудительной захарову она видит впервые. — как ты воо... — кира позвонила. кричала что-то про колёса, типа, тут весело, приезжай. потом что-то про хиккана и долг, типа, щедрый дядька. потом смеяться давай, а я этот смех... типа, знаешь, сразу понимаю, к чему он. она так раньше часто смеялась.        лиза быстро соображает, что крис имеет в виду — вилка как-то рассказывала, что кира крепко торчала пару лет назад.        — кто такой хиккан? — барыга местный. — думаешь, у них будут проблемы? — лиза кивает в сторону двух спящих тел.        тела мирно посапывают уже на самом краю скамьи, вилка очаровательно пускает слюнку куда-то в худос медведевой, зажимая пальцами в ожогах край своей футболки.        — думаю, им пора по койкам, — захарова ловко уходит от ответа забрасывает резиновую руку киры себе на плечо и слегка приподнимает девушку, стараясь не уронить другую по принципу домино, — хватай свою болезную. — вилке домой нельзя, — мнётся индиго, поджимая губы, — её мамка порешает. — к тебе? — поднимает брови крис, но ответ, кажется, знает сама, — ясно, сегодня девичник у меня, — смиренно вздыхает и тащит подругу к машине.        лиза бессовестно бросает велик у ближайшего подъезда, сгребает виолетту в охапку, игнорируя стоны и попытки зачитать рэп, и послушно плетётся следом. кристина за рулём — что-то органичное, уместное и почти родное. непривычно, в очередной раз подмечает андрющенко, трезвая. не быкует и не рвётся в бой, хотя по законам жанра захарова должна была встретить третьим пьяным туловищем на земле.       

***

       — чай будешь? — давай, есть зелёный? — есть «нури», — захарова бросает пакетик в большую кружку с отколотым краешком, заливает «принцессу» кипятком (жестоко) и ставит перед лизой.        на диване в гостиной прямо в поношенных найках сопит медведева. вилка, более тактильная и податливая, даже позволяет лизе стянуть с себя штаны и джинсовку; остаётся в одной футболке, но сопит от того не менее сладко. малышенко устраивают на кровати, чем лишают саму захарову места ночлега. шума рассказывает про ночные смены матери и очередной запой отца, пустую хату и горький вкус свободы.        — так странно. — чего? — ты меня сегодня ни разу не ударила. — ещё не вечер, андрющенко.        лиза решает, что захарова (которая сейчас внезапно просто кристина), должно быть, чертовски устала. так сильно, что руку не поднимет, даже если захочет. индиго остаётся до утра и всё ждёт, когда по рёбрам, голове или животу прилетит жёсткий удар. но крис стелит на пол мягкий матрас.        — а ты где? — а я в ахуе, лиз.