My Rainy Bird (или 50 оттенков красного)

I wanna fuck you like an animal I wanna feel you from the inside My whole existence is flawed You get me closer to God "Closer", Nine Inch Nails

В воздухе пахло горьковатым дымом. Туман побитой собакой стлался у самой земли, придавленный тугими струями дождя. Газовые фонари, освещавшие улицы Амэ, были похожи на лица призраков, покачивающиеся в густом воздухе. Кровь и дождь, текущие по улицам деревни одинаково сверкали в их свете. В полупустой, едва освещенной комнате под самой крышей хватало и того, и другого. Девушка, привязанная к стулу, уже не шевелилась. Струйка крови, вытекшая из правой ноздри, набухла дрожащей алой каплей на ее верхней губе, готовая сорваться при любом ее движении – даже чересчур резком вдохе. Темно-голубые волосы свисали по обе стороны мокрого лица, перепачканного размазанной косметикой. Сложно было поверить, что всего полминуты назад она что-то яростно кричала, выплевывая ругательства и обвинения в лицо своему мучителю, что ее глаза сверкали и были полны жизни и яростного огня. Сейчас она напоминала птицу, которую в полете наотмашь сбили бейсбольной битой. И чувствовала себя, надо признать, примерно так же. - Еще вдарить, или будешь слушаться? – скучающим тоном поинтересовался беловолосый мужчина, стоящий рядом с ней и потирающий саднящий после удара кулак. Он тоже выглядел потрепанным, но едва ли это было дело рук связанной девушки. Его рубашка была расстегнута почти наполовину, открывая взгляду мускулистую грудь, покрытую такими тонкими полупрозрачными волосками, что издалека можно было подумать, что их нет совсем. На шее у мужчины на длинной металлической цепочке висел амулет в виде перевернутого равностороннего треугольника, заключенного в круг. Было видно, что владелец тщательно ухаживает за ним и что это не просто украшение – на фоне помятой, грязной и местами даже порванной одежды амулет сверкал такой безупречной полировкой, как будто его только вчера забрали из чистки. Внешне беловолосый производил весьма двойственное впечатление. У него были правильные и приятные глазу черты лица – более того, его внешность вполне можно было назвать модельной. Гладко зачесанные назад волосы, ухоженное лицо и руки, широкоплечая фигура с рельефно очерченной мускулатурой. Но при этом этот мужчина совершенно не подходил на роль прекрасного принца. Его гораздо легче было вообразить с окровавленной косой в руках, чем с букетом роз. Хищное, маниакальное выражение его глаз не оставляло никакого сомнения в том, что под этим блестящим фасадом кроется что-то жуткое и безжалостное. И он даже не пытался скрыть это. Даже когда он стоял спокойно и расслабленно, не улыбаясь и ничего не говоря, его поза, взгляд из-под опущенных век, даже дыхание – выдавали его с головой. Ошибиться здесь было невозможно. Связанная девушка подняла на своего мучителя мутные глаза и прошептала едва слышно: - Ну ты и ублюдок, Хидан. Капелька крови сорвалась с ее губы, упала на полуобнаженную грудь и заскользила по ней, оставляя за собой алый след. Беловолосый расхохотался, откинув голову назад – как будто она только что очень удачно пошутила. Потом заметил, принимаясь закатывать рукава: - Ты же знаешь, крошка, что мне не нравится тебя бить. Но ты же буквально нарываешься. - Будь у меня руки свободны! – Она дернулась вперед, но тугие провода впились в кожу и не пустили ее дальше. Золотисто-карие глаза снова разгорелись гневом, кровь из носа потекла обильнее. - Осторожнее, детка, не переусердствуй, - с напускной тревогой в голосе произнес Хидан, собирая пальцами ее кровь. Когда его рука оказалась в непосредственной близости от ее лица, девушка использовала эту возможность, чтобы впиться в нее зубами. Прокусила до крови, и за это тут же снова получила по лицу. - Сука! – рявкнул мужчина и замахнулся снова, но потом передумал. – Какого черта ты ведешь себя как дрянь, Конан? Ты же знаешь, что я делаю все это только ради тебя. - Благодетель выискался, - прошипела она. Теперь на ее губах перемешалась кровь их обоих, и она не торопилась избавляться от нее. - Хочешь, чтобы я избил тебя? – спросил он, снова подходя ближе, но благоразумно держа руки подальше от ее рта. Вместо этого он схватил спинку стула, на котором она сидела, и наклонил его так, что передние ножки оторвались от пола и зависли в воздухе. Между лицами мучителя и его окровавленной пленницы было всего несколько дюймов. Конан чувствовала исходящий от него запах хорошего табака и еще не до конца выветрившегося лосьона после бритья. И, конечно, пота и возбуждения. Этот чертов маньяк возбуждался, когда избивал ее. От этой мысли хотелось визжать, но она не собиралась доставлять ему такого удовольствия. - Как будто тебе есть дело до моего мнения, - процедила она, снова пытаясь вырваться, но только причиняя себе еще больше боли в вывернутых и перетянутых проводами руках. - Я бы сказал тебе это на ухо для пущего эффекта, но боюсь, что ты снова пустишь в ход свои очаровательные зубы, которые я бы все же хотел тебе оставить, - широко улыбнулся он. Улыбка вышла плотоядной и откровенно пугающей. – Но больше всего я хочу не избить тебя, а трахнуть. В подтверждение своим словам он запустил левую руку ей между ног, продолжая правой держать стул на задних ножках. Конан попыталась стиснуть бедра и не пустить его туда, но она была слишком слаба, а он слишком настойчив. - Не притворяйся, что тебе этого тоже не хочется, - произнес он, надавливая большим пальцем ей на трусики. Было больно и… волнующе одновременно. У девушки сбилось дыхание, и на мгновение ей захотелось обиженно выкрикнуть ему в лицо: «Это нечестно! Ты же знал!» - но она промолчала, понимая, как глупо будет выглядеть, и уже представляя, как захохочет мужчина. Его забавляла ее беспомощная ярость, ее бешенство – и то, как она смотрела на него исподлобья, едва шевеля окровавленными губами в такт своим мыслям. - Ты больной ублюдок, - выдохнула она ему в лицо, и он почувствовал запах крови, исходящий из ее рта. Его собственной крови. Это завело Хидана еще больше, он почувствовал, что скоро ситуация может выйти из-под контроля, и в роли подопытной свинки окажется уже он. Эта девчонка с синими волосами и янтарными глазами знала, что делала, в этом он не сомневался. Она прекрасно осознавала свои преимущества и пользовалась ими. Провоцировала его. А Хидан не любил, когда его провоцировали, потому что это было его привилегией. Он доминировал, он был сверху – всегда. Это он унижал, заставлял молить о пощаде и рыдать кровавыми слезами. Да простит ему Ворон его сравнение. И не наоборот. Никак не наоборот. - Ты же знаешь, что ходишь по грани, крошка, - произнес он, наклоняясь ниже и втягивая запах крови трепещущими ноздрями. Его пальцы, находящиеся в ее промежности, надавили сильнее, и Конан не смогла сдержать прерывистого всхлипывающего стона. - Я знаю, чего ты добиваешься. – Ее глаза то прояснялись, то мутнели вновь. Девушка действительно бродила по грани – по грани обморока. – Чтобы я сказала тебе «Делай, что хочешь!», и мне было бы потом некого винить кроме себя. Этого не будет, слышишь? - Все вы так говорите, - совершенно безумно улыбнулся он. – Но я-то знаю, чего тебе хочется. Чего вам всем, сучки, хочется. - Надо полагать, ты имеешь в виду себя, урод? – оскалилась она. Господи, как мучительно было ощущать его пальцы там. Потому что они причиняли боль ровно в той степени, когда еще не отличается от удовольствия. И будь она трижды проклята, если ее тело не отвечало на эти грубые прикосновения. Девушка ненавидела саму себя за это, но ничего не могла поделать. Это было безумно, отвратительно, стыдно, но – сидя здесь, связанная, избитая и окровавленная, она больше всего хотела, чтобы Хидан не останавливался. Все, что угодно, лишь бы его рука продолжала делать то, что делала, оттягивая ее трусики и проникая внутрь. Лишь бы его лицо оставалось напротив ее, чтобы она могла кричать, плеваться и кусаться. Лишь бы только он не оставлял ее одну. И лишь бы ни о чем не догадался. - Я бы попросил тебя быть повежливее, но, знаешь, меня заводит, когда красотки вроде тебя ругаются. Сразу начинаю думать, будет ли моему члену так же уютно у них во рту, как этим мерзким словечкам. - Только попробуй, скотина, я тебе его отгрызу. – Она нашла в себе силы улыбнуться, и, не стоило сомневаться, ее окровавленные губы и зубы сложились в самую очаровательную улыбку на свете. - Разве я похож на идиота, который дважды попадается на одну удочку? – уточнил он, наконец опуская стул и встряхивая слегка затекшую правую руку. Левая все еще находилась у нее между ног, иногда лениво дотрагиваясь до ее сокровенного местечка, из-за чего девушку как будто прожигали электрическими разрядами. - А ты уже намокла, - заметил Хидан, и его губы искривила самодовольная усмешка. – Предпочитаешь закончить все быстро или опять будешь кусаться? Девушке в лицо бросилась краска. Ее тело предавало и выдавало ее. Впрочем, его тоже – судя по недвусмысленному холмику на брюках. - Развяжи меня и узнаешь, - выдавила она, отводя взгляд. Снова попыталась свести ноги в рваных черных чулках, но у нее, конечно же, ничего не вышло. - Больной ублюдок, это же дорогущий шелк. Ты хоть себе представляешь, сколько я за них отдала? – с неподдельной печалью в голосе спросила она, изучая огромные дыры на коленях. Когда он только затолкнул ее в эту заставленную коробками и ящиками комнату, она упала, и чулки ощерились двумя голодными ртами, из которых теперь торчали ее содранные в кровь колени. Хидан медленно достал свою левую руку и один за другим облизал оба пальца, влажно блестевшие из-за ее смазки. Конан сглотнула и отвернулась. Он откровенно смеялся над ней. Лучше бы бил. По крайней мере, когда боль от ударов раскаленным пятном растекалась по ее щеке или животу, она знала, как себя вести и что делать. И не чувствовала себя такой жалкой, как сейчас. Будь на месте Хидана кто-нибудь другой, он бы сумел ее понять. Но этот маньяк – никогда. И разве не поэтому они сейчас оказались здесь в такой ситуации? - В следующий раз отдавай натурой, - серьезно посоветовал он, закончив и облизнув напоследок губы. – Серьезно, так ты сэкономишь много наличных. Уверен, если бы у мужиков инстинкты работали, как у кобелей, за тобой бы половина Амэ бегала. Ну точнее за твоей задницей. А еще точнее… - Хватит! – взорвалась она. - Не смей орать на меня! – Он ударил несильно – по сравнению с предыдущим разом она практически ничего не почувствовала. Зато практически сразу его руки поймали ее лицо в капкан так, что она уже не могла извернуться и пустить в ход зубы. - Хватит меня бить, скотина! – Ее глаза потемнели от ярости. - Прости, детка, не сдержался. Никак не могу привыкнуть, что тебе это не нравится. - Развяжи меня! - Так будет неинтересно. - Боишься, что я набью тебе рожу за то, что ты сделал со мной? - Опасаюсь, что ты нанесешь непоправимый вред прекрасному интерьеру. – Он обвел рукой пыльное убогое помещение с лужами дождевой воды, натекшей через дыры в крыше. – Да и потом… Мы оба знаем, что если бы ты хотела, то давно бы разобралась с этим досадным препятствием в виде проводов на твоих руках? Не так ли? Девушка опустила глаза, и вдруг ее губы сложились в поистине дьявольскую усмешку. - А откуда ты знаешь, что я уже этого не сделала? – тихо, но отчетливо спросила она. Повисла напряженная пауза, и в следующую секунду Конан набросилась на своего мучителя, оттолкнувшись ногами от пола. Он только и успел что выпрямиться со скоростью выпущенной пружины, но блокировать ее натиск или уйти в сторону у него уже не получилось. Конан запрыгнула на него, одновременно подсекая его колени, и Хидан рухнул на спину, знатно приложившись позвоночником о деревянный пол чердака. Взвыл как раненый барс и попытался скинуть девушку, но та слишком долго все рассчитывала, чтобы сдаться так просто. К тому же мужчина наполовину ослеп от боли в спине, и его движения не были такими точными и уверенными, как раньше. Бывшая пленница молниеносно вытащила из-за резинки чулка маленькое лезвие и прижала его к горлу беловолосого. Она все еще тяжело дышала, но ее не трясло, она была прямой и твердой, как стрела, вонзившаяся в плоть. - Я перережу тебе горло, сукин сын. – Она наклонилась к самому его лицу, чтобы видеть страх в его глазах. Но страха там не было – только безумное веселье. И желание. Которое она, впрочем, и так чувствовала, потому что его член, едва сдерживаемый брюками, упирался ей в самый низ живота, вызывая ответные толчки непосредственно по соседству. Хидан чуть дернул головой, и лезвие прорезало его кожу, пустив вниз по шее быструю струйку крови. Он облизнулся и ухмыльнулся, на мгновение совершенно потеряв всякое подобие разума в глазах. - Сделай это, крошка, - низким хриплым голосом произнес он. – Сделай, или Джашин-сама мне свидетель, я так тебя отдеру, что ты завтра сесть не сможешь. Глаза Конан полыхнули. - Не искушай меня, ублюдок, - прошептала она. Одна ее рука продолжала держать нож у горла мужчины, а вторая уже быстро и сноровисто расстегивала его ширинку. Когда она дотронулась до бугорка в его штанах, Хидан зарычал от нетерпения. - Маленькая грязная шлюшка, - выдохнул он, а потом слова слились в невнятное бормотание, потому что Конан обхватила его набухший орган пальцами. Она все еще держала лезвие у его горла, поэтому он не мог двигаться и каким-то образом помешать ей или скоординировать ее движения. - Может, мне стоит отрезать его? – предложила девушка, наслаждаясь своей властью над своим бывшим мучителем и медленно поднимая и опуская сомкнутые вокруг его плоти пальцы. – Чтобы ты больше никого и никогда сюда не приводил? Хидан ей ответил неразборчивым мычанием. Он откинул голову назад, по возможности отстранившись от окровавленного лезвия, и часто дышал. - Серьезно, я бы, пожалуй, так и сделала, - проговорила она. – Но так уж вышло, ублюдок, что это твое самое главное достоинство, и было бы жаль лишать мир такого… Конан не договорила. Как и она сама несколько минут назад, мужчина воспользовался тем, что она отвлеклась на себя и ослабила бдительность. Он внезапно и сильно ударил ее по руке, держащей лезвие, и нож со звоном укатился по доскам куда-то в сторону. Секунда, и девушка оказалась подмята под него. Он пригвоздил ее руки к полу, сжав их до боли и последующих синяков. - И все-таки ты завтра не сможешь сидеть, - неожиданно задумчиво произнес он.