путь королевы.

После случая с директором прошёл год. Год, изменивший жизнь Лизоньки на сто восемьдесят градусов. Как она и предсказывала. Начала наступать суровая зима, которая никого не щадила, но Андрющенко любила зимушку. Она вдохновляла её на стихи. Девушка писала их, сидя на подоконнике и укутавшись в плед. Елизавета Андреевна отказалась служить советскому союзу как преподаватель русской литературы и прекратила свою деятельность писателя. Попросту не было времени. Она с головой погрузилась в модельный бизнес. Всё тренировала своё дефиле с Вербицкой или без неё. Темноволосой хотелось блестать на подиуме. Хотя Лаура Альбертовна и так её хвалила, ведь Лизе действительно всё давалось легко, в то время как другие девушки "грызли подоконники" от зависти. Они при любом удобном случае пытались задеть гордость Андрющенко, но не учли, что подстебать младшую не удастся из-за терпеливого характера. Кареглазую не волновали их болтливые языки, она была сосредоточена только на себе. Осанка, походка, повороты. Надо было запомнить и сделать всё безупречно. Девушка хотела, чтобы смотря на неё, у комиссии расширились глаза и на лице виднелись приоткрытые рты. Конечно, было ужасно страшно впервые пройтись по подиуму, как посвященная манекенщица. От этого дефиле зависела её карьера и желаемая поездка в Париж. *** — Лиза, вставай. Опаздываем! — теребя подругу за плечо, тревожно протараторила Рони. Тревога била через край. Она знала, в каком гневе будет Татьяна Алексеевна, если они опоздают. Елизавета промычала, сонно открывая глаза, когда подруга убежала в уборную, чтобы привести себя в порядок. Она потянулась словно кошечка. Лениво переводя взгляд на часы, висящие напротив, и распахнув глаза, девушка вскрикнула, почувствовав нахлынувшую панику. Лизавета нервно сорвала с себя одеяло и побежала в сторону ванной. Она представляла это безграничное бешенство в глазах, которые прожигают дыру в ней, и Вербицкой. — Рони, мне нужно в ванную! — кричала Лиза, громко стуча кулаками по дверному косяку. — Андрющенко, отцепись! Надо было вставать раньше! — Тьфу на тебя, Вербицкая! Елизавета быстро побежала в комнату подруги к туалетному столику. И, взяв расчёску с плойкой в руки, начала наводить порядок у себя на голове, с той скоростью, с которой это было возможно. Манекенщицы нервно бегали по всему дому в попытках собраться. Лиза не хотела припоздниться на свой дебют, но всё будто было против её карьеры и новой жизни. Так хотелось больше никогда не возвращаться в своё прошлое. Она помнит своё детство.. Девушка уже собиралась погрузиться в воспоминания, как вдруг её прервали. — Лиза, выходим. Такси приехало! — Иду, иду... *** Спустя два часа сборов девушки были у входа в Модный дом. У брюнетки застрял ком в горле, и она лихорадочно сглотнула его. Они направились к входу. Первым делом манекенщицы поприветствовали охранника, а затем почувствовали взгляд, продирающий до самых костей. Он по-дьявольски прожигал обеих девушек. Настолько сильно эта аура витала вокруг женщины, что казалось, будто скоро всё погрузится в красный оттенок. Девушки стушевались под этим взглядом. Слишком уж боязно стало. Мало ли что придумает Полякова. — Андрющенко! Вербицкая! Вы самые особенные, что-ли?! — намерения у женщины были явно не из дружеских. — Напишете объяснительную, обе! Быстро в гримёрку! Девушки, быстро стуча каблуками, побежали по ступеням, истерически посмеиваясь. Они ожидали худшего от вспыльчивой женщины, но, видимо, так сильно опаздывали, что та не задержала их надолго. Зайдя в приоткрытый дверной проём, девушки сняли верхнюю одежду. И стали приводить в порядок свой немного стёртый от пота макияж и взъерошенные волосы. — Почему опоздали? — выбегая из каморки, запыхаясь, проговорила модельер. — Простите, Лаура Альбертовна. Мы просто.... — начала Рони, как вдруг её прервали, выставляя открытую ладонь. — Не до твоих объяснений, Вербицкая. — девушки переглянулись. — Чего встали? Быстро одеваться! Схватив своё кроваво-бордовое платье, Андрющенко забежала в раздевалку. Быстро надев предмет одежды и украшения к нему, оглядела себя в зеркало. — Андрющенко! Елизавета выбежала, открывая вид на свою сногшибательную фигуру. Платье отлично подчеркивало образ юной, но вместе с тем дерзкой девы. — Туфли, Лиза! — почти не смотря на неё, вякнула женщина, перебирая костюмы один за другим. Елизавета подошла к стенду. Там стояла её лаковая чёрная обувь, смотря прямо на хозяйку. Девушка взяла её в руки. К брюнетке подошла Лаура Альбертовна и сообщила, что девушка выходит последней, закрывая показ. Тяжело вздохнув от усталости, Лиза быстро натянула туфли на изящную тонкую ногу. В спешке девушка юркнула за шторку. Перед ней открылся вид на прекрасную Рони, которая профессионально демонстрировала платье небесного оттенка. Смотря на неё, у судей была широкая улыбка, прямо как у Елизаветы. Комиссия не сомневалась в эталоне их модного дома. А вот в Лизе .. Оправдает ли она их надежды так же, как подруга? Неизвестно. Но Лиза делает шаг в эту неизвестность в поисках лучшей жизни. Девушка верила, что за чёрной полосой всегда скрывается белая. Уверено делая шаг в сторону лестницы, девушка чувствует острую боль в области стопы. Режущую до неконтролируемых слёз. Кто-то подложил начинающей манекенщице стекло прямо в обувь, пытаясь избавиться от девушки. Но Лизу лишь забавлял тот факт, что она составляет кому-то конкуренцию. Темноволосая натянула улыбку, не выдавая своих ощущений. Она не собирается отступать даже при таком раскладе. Делая не менее терпеливые, но твёрдые шаги в сторону сцены, девушка вновь проглотила слёзы. Она плавно, с уверенностью передвигалась по дорожке, зная, что все ноги будут в крови. Андрющенко подозревала, что Вербицкая улыбается ей в спину и светится, как лучик солнца в самую пасмурную погоду их мрачного города. Рони не представляла, каких сил стоило идти и улыбаться. Выдержать все мучения, которые сжимали ноги, заставляя прокусить щёки с внутренней стороны. Она продолжала улыбаться, разводя руки в стороны. Но на мгновение отвлечься от этой боли помогли голубые глаза. Те самые глаза, которые девушка встретила год назад. Всё такие же хищные и изводящие. Елизавета помнит её заинтересованный взор на своём лице. Ей казалось, будто та ещё в том кабинете раздевала её глазами. На самом деле так и было. Но блондинка не хотела этого признавать. Такие девушки не привлекали её от слова совсем. Но в этой был какой-то свой скрытый мотив. Она тоже помнила Андрющенко, правда, не знала даже её имени и фамилии. Пыталась выискивать среди знакомых, но попытки были тщетны. Сейчас же светловолосая выискивала глазами жертв, с которыми трахалась, и толкала бисак. Очень выгодно получалось. Ходила Кристина сюда одна, но сегодня за ней увязался старший напарник. Мужчина в возрасте сорока пяти лет. Одетый достаточно солидно для их тяжёлых времён. Сказал, что ему необходимо поискать одну новую мадам и толкнуть ей наркотики. Вызвался помочь, вдруг у девушки не получится этого сделать. Мужчина хорошо знал, какой характер у их жертвы. От того факта, что за голубоглазой наблюдает старикан, было, мягко говоря, не по себе. Неужели блондинка настолько безнадёжна? Но Кристина находила плюсы в своей ситуации. Девушку радовала новость, что в её мучительно маленькой клетке заведётся новая птичка. Но вот какого разряда? Необходимо узнать. На первый взгляд ничего сложного. Темноволосая тут же почувствовала приливающий румянец от внимательных глаз. Она со стыдом вспоминала свой стих, написанный в ночь, когда осталась у Рони: Её глаза — как два тумана. Полу - улыбка, полу - плачь. Её глаза — как два обмана, Покрытых мглою неудач. Соединение двух загадок. Полу - восторг, полу - испуг. Безумной нежности припадок. Предвосхищенье смертных мук. Когда потёмки наступают, И приближается гроза, Со дна души моей мерцают — Её прекрасные глаза. Но её вдохновение мигом прошло, когда она заметила его. Лиза знала, что им надо поговорить. Она догадывалась, что он найдёт её даже в большом городе. Как же тесен мир. Поднимая подбородок выше, Андрющенко сделала плавный поворот, а затем победно шла обратно. Елизавета Андреевна разгадала их оценивающий взор. Темноволосая знала, что её возьмут. Она даже со стеклом в туфлях прошлась как серафим, сошедший с небес. Мужчина ухмылялся одержимой улыбкой, которая была одновременно надменной и восхищённой. Он помнил все черты характера этой холодной девушки. До сих пор. — Не изменилась... — тихо произнес мужчина своим хриплым голосом. Кристина Степановна была слишком поражена выходом брюнетки. Она ведь знала, что в обуви девушки стекло. Голубоглазая надеялась на смешное падение Андрющенко, но та продемонстрировала все свои возможности. А ведь в школе поначалу казалась боязливой и странной. Теперь блондинка думала, что разгадала Елизавету и поэтому в два счёта уложит её в постель. Кристина сорвалась со своего места с улыбкой. Блондинка пошла в ускоренном темпе в закулисье за кареглазой. Девушке нужно было втереться в доверие к Лизе, чтобы использовать для своих поставленных целей. *** Уже дойдя до начала лестницы, Лиза судорожно сняла и выкинула окровавленную обувь куда-то в сторону. Опускаясь на пол по стенке, она заметила, что некоторые куски измельчённого стекла врезались в ногу, и их необходимо как можно скорее убрать пинцетом. Брюнетка фактически выла от невыносимой боли, но почувствовала, что её подхватили сильные руки. Поворачивая голову в сторону, Лизавета заметила два чисто голубых океана, изучающих лицо Андрющенко. От смущения она отвернулась в сторону, просипев тихое: — Спасибо.. Кристина на это лишь усмехнулась, неся её в гримёрку. Ноги Лизы действительно выглядели ужасно окровавленными и изрезанными до состояния хирургического вмешательства. Цвет ног совпадал с цветом платья. Кристина подметила, что даже в таком состоянии брюнетка была приятной на вид. Все расступились, увидя эту картину. Светловолосая девушка несёт раненую Лизу под охи и вздохи окружающих. При других Андрющенко не показывала свою слабость в виде красных от слёз глаз. Держалась до последнего. Сдерживать слёзы ей приходилось неоднократно. Привыкла к такой обстановке. Кристина аккуратно усадила Елизавету на стул. — Вам удобно? — Да. — Я за аптечкой. Никуда не уходите. Лиза посмотрела на блондинку осуждающим взглядом. Будто она куда-то сдвинется при таких обстоятельствах. Кристина лишь тихо посмеялась. — Извините, я позабыла. — Очень смешно. — брюнетка сложила брови домиком, показывая всё своё раздражение. Но блондинка проигнорировала такие намёки со стороны младшей. — Как вас зовут, прекрасная дева? Не Мария ли, случаем? — Я Елизавета. — Елизавета, значит... Имя, как у великой королевы Англии. Вы извольте спросить, королева?— хищными глазами смотрит блондинка. — Ещё какая. — безразлично отреагировала блондинка. — А вот меня Кристиной зовите. Можно Шума. Будем знакомы, киса. — голубоглазая подмигнула Андрющенко, но та не очень оценила этот знак внимания, поменяв выражение лица на более безэмоциональное. — Не называйте меня так больше. — Я подумаю. Раздражение Елизаветы стало намного больше, чем было до этого. Блондинка казалась ей более стервозной, чем это было на самом деле. Кристина оставила попытки построить диалог с Лизой и ушла за аптечкой. Как только девушка покинула стены гримёрки, с Лизой заговорила одна из манекенщиц — Марина. Ничем не примечательная блондинка. Но, не смотря на это, продолжительное время находиться в модном доме: — Андрющенко, будь осторожнее с этой женщиной. — блондинка никак не комментировала рану темноволосой, явно насмехаясь над ней. — С чего бы вдруг? — Елизавета находилась в непонимании. Крис была ей интересна только потому, что рядом с ней она заметила того мужчину. Или же не только из-за этого? — Кристинка Захарова — местная дамская угодница. У кареглазой распахнулись глаза от таких необычных заявлений. Она думала, что Марина скажет о какой-нибудь уголовке. Хотя и такого Лиза не опровергает. — Это значит? — девушка решила уточнить, правильно ли она истолковала слова манекенщицы. Усмехнувшись от детской наивности, ей ответили: — Это значит, что она с девками трахается. И не одну здесь имела. И тебя поимеет. Немного подумав, Елизавета саркастически промурлыкала, растягивая момент удовольствия от реакции девушки: — А тебя она тоже имела? Чего ж ты так бесишься? — Андрющенко твёрдо и без лишних эмоций поставила вопрос и, увидев на себе разъярённый взгляд, поняла, что угадала. — Я знаю, что это ты подложила мне стекло в туфли. И не поленилась измельчить. Помогал кто или сама? Девушка совсем осерчала и покинула гримёрку, не вступая в перепалку с темноволосой. *Значит, Захарова Кристина Степановна не из простых тёть в шубах. А ведь казалось, что замужем .. Всякое в жизни бывает, конечно, но такое редко видала.— На самом деле Лиза не осуждала людей за их выбор. Но всё равно они были ей не приятны. Отец вечно твердил, что всё это педики несчастные, которым никто не даёт. Но мысли о девушках иногда всплывали в голове Лизоньки. Однако долго не задерживались. Девушка была уверена, что она гетеро. Вот уже пришла Захарова с аптечкой. Раскладывая медикаменты, она положила израненную ногу Лизы к себе на колено и начала протирать этиловым спиртом. Кровь была уже запёкшейся, поэтому оттереть была задача не из лёгких. Но помогать бескорыстно не удавалось, поэтому Кристина решила выведать о Елизавете как можно больше. — Так вы были учителем. Почему же ушли? — Вас это волновать не должно. — Почему же так грубо? Лизонька? Андрющенко сжала челюсть и прошипела сквозь зубы: — Обращайтесь ко мне по имени, не искажая его. Если вы закончили, то я, пожалуй, пойду. Кристина, закончив перебинтовывать ногу, заглянула в надменно шоколадные глаза, будто стараясь найти в них ответы. Говорят, глаза — зеркало души. Но в этом зеркале Захарова видела лишь неприязнь и отвращение. Так что просто замолчала на время, жадно вглядываясь в лицо, а после в губы. Заметив взгляд блондинки, темноволосая вскочила. Её глаза стали как пять русских рублёв. Вскочив со стула, Лизавета протараторила: — Не смотрите на меня так больше! Я не такая! — Андрющенко уже сорвалась на крик от возмущения. — А какая ты, Лиза? — Я н-нормальная ! И разговаривайте со мной на вы! Брюнетка уже очень сильно вскипела. В голове был полный диссонанс и переворот эмоций. Щёки залились краской то ли от смущения, то ли от злости. Девушка уже собиралась покинуть комнату, но почувствовала сильную хватку на тонком запястье. — Возможно, сейчас ты так говоришь, Елизавета. Но когда-то ты станешь моей. Помяни мои слова. Уже не сдерживая свою явную агрессию, Лиза приблизилась к девушке и, глядя в ледяной айсберг, истолковала все свои мысли: — Я никогда не буду вашей, Кристина Степановна. Ибо я не пидораска! — вырвав руку, Андрющенко как можно быстрее направилась к выходу, хватая свою шубку. Она была очень поражена таким наглым поведением старшей. Погрузившись в мысли, девушка достала свои тонкие сигареты и не заметила приближения того самого мужчины. — Ну что? Привет, Лизка ..