Городская Азбука

А - это аппетитный арбуз, что Рахим, будто хомяк, поедал жарким летним днем у Дарена на даче в гостях. А это еще Астрахань - Рахим, его лучший друг. Друг ли? Дарену это слово не нравилось ассоциировать с Рахимом. Он поковырялся в голове. За долгую жизнь Краснодар насобирал много разных слов. Интересных. Уникальных. Рахим для него алентовый! Любимый, дорогой, милый. Алентовый лучше звучит. Поэтичнее. А сердце Дарена пело. Пело и плясало, потому что Рахим закончил есть арбуз, и так сладко облизал свои губы, собирая кончиком языка сок. Который стек аж до подбородка. Дарен не удержался и стер этот нектар с подбородка Рахима. Он сделал это медленно, аккуратно. Протирая большим пальцем, а потом засовывая себе в рот. Слизывая вкусный сок. А Рахим за этим всем внимательно наблюдал.  “У тебя были капли от арбузного сока на подбородке. Сейчас пчелы налетят на сладкого тебя.” - ответил Дарен.  “Спасибо, Дарен!” - очаровательно улыбнулся Рахим.  А - это еще Амур. Тот самый голожопый пупс со стрелами, наконечники которых в форме сердца. Который как-то умудрился подстрелить Дарена. А тот даже и не сопротивлялся. Просто поддался. Потому что Рахим ярче любого солнца на Кубани. Потому что Дарен знает, что его любовь и ожидания не напрасны.  Никакая, супер-пупер, частная вечеринка не сравнится с обычным городским пляжем. Здесь можно дурачиться как угодно. И никто тебя не будет осуждать. Потому что все свои. Например, как сейчас. Рахим попросил Дарена закопать его в песке. А Дарен похихикивая, вылепливал Рахиму тело прекрасной красотки из песка. С огромными округлыми арбузами - буферами.  Рахим вытянул губы и сделал притворный голос, “Дарен, а Дарен. Я же просто неотразима? Красавчик, влюбился бы ты в меня?”  Сердце Дарена замерло. Апсихия. В общем, отсутствие признаков жизни, обморок. Нет, не от солнечного удара. А от такого вопроса.  “Да,” - отвечает тихо Дарен, “да. Влюбился бы. Без памяти просто.” - уже громче и увереннее.  А Рахим ему подмигивает, “пошли купаться?”  “Пошли.”  Вода была свежая и приятная. Давая долгожданный отдых от знойного солнца. Прохладные капли воды разлетелись в стороны, расплескивая свежесть на лицо. Рахим обрызгал Дарена, проплывая совсем рядом. Специально бултыхая ногами, чтобы обрызгать его еще сильнее.   Дарен закрыл глаза, чтобы вода не попала в них, “а ну иди сюда, поганец. Догоню и утоплю.” - он задержал дыхание и нырнул под воду, открывая глаза. Ага, Рахим был совсем рядом. И гаденыш быстро уплывал.  Кубанов шустро поплыл за другом, хотя это обозначение ему вообще не нравилось. Он быстро догнал Рахима и поймал за ногу, утягивая под воду.  “А!” - громко воскликнул Тарханов, создавая еще больше брызг. Он вывернулся и сам схватил Дарена.  Оба выплыли из-под воды. Смотря друг другу в глаза. Дарен смутился, глаза у Рахима глубокие, темные. Но полные жизни и счастья. Даже удивительно, что после стольких столетий Астрахань умудрился сохранить эту детскость в себе.  “Ты чего?” - спросил Рахим. “Я,” - запнулся Дарен, “я влюбился.” - он выпалил.  Рахим наклонил голову на плече в немом вопросе. “Да, да. Я болван и идиот.” - у Дарена даже не было сил грустить. Эта пустота и принятие было с ним всегда. “Почему же болван и идиот? Просто влюбленный.” - Рахим подплыл ближе и приобнял друга, “или лучше! Мы оба просто дураки. Влюбленные дураки.”  “Рахим, ты…” - начал было Дарен. “И ты, ‘арен.” - ответил ему Рахим. “Блин,” - Кубанов уткнулся лбом в плече друга, “я даже не знаю, радоваться ли мне или грустить, что нам так много времени понадобилось.”  “Давай лучше на перегонки до берега?” - улыбнулся Рахим, “кто последний, тот и покупает нам мороженое.”  А Дарен принял вызов. 

* * *

Большое полотенце взмывает в воздух и накрывает обоих, скрывая от любопытных глаз. Рахим целует Дарена, нежно, проводя языком по нижней губе. Сам же Кубанов как-то по-детски причмокивает, что его очень смущает. Он был не самым опытным в этом отношении… Рахим отстраняется и улыбается. А Дарен не может не улыбнуться в ответ.  И все же А - это все вместе: алентовый Астрахань, поедающий аппетитный арбуз, и Краснодар, которого Амур почти довел до апсихии своими выходками.