Городская Азбука

Р - это рабочий. Кирилл - самый настоящий работяга - шахтер. Сначала на завод химической промышленности, с завода в шахту уголь копать, из шахты на другой завод. И так каждый день на протяжении более семидесяти лет. А Кару что? Барнаул - растерян.  Один из культурных центров Сибири? Да. Резьба по дереву в свое время в Барнауле очень славилась. Даже есть красивый краеведческий музей. Работяга как Кирилл? Тоже верно. Говорят, что половина всех патронов в Великую Отечественную были сделаны на Барнаульских заводах. Ученый как Коля и Матвей? Также корректно. Алтайский край и Барнаул в последнее время быстро развивался в технологической сфере и науке… Так кто же Кару?  "Будь просто самим собой." - сказал ему как-то Кирилл.  Самим собой, да?  Ладно, Кару никогда не был художником это уж точно. Неумелые штрихи карандашом. Кривые линии. Нечеловеческая анатомия… Да м, рисунок так себе. Кару поднял свой взгляд на Кирилла, что вытирал пот с лица тыльной стороной руки. Летнее солнце и правда припекало. Хотя, Кириллу ничего не помешает пойти работать в любое время года. Даже если это жаркий день. Даже если это какое-то закручивание гаек и шестеренок на аппаратуре, что стояла за заводом шумя и гудя. Потому что никто лучше Кирилла не справится. А скорее не захочет выходить в выходной день по срочному вызову. Вот Кару и увязался за ним. А что еще делать было? Хорошо, что тенек есть.  “Ты живой там? Солнечный удар получил?” - хриплый голос Кирилла вывел Кару из мира грез. “Ой!” - проморгался парень, “что-то замечтался видимо.”   Кирилл взял листок бумаги, на котором рисовал Кару до этого, “что это?” Он сначала прищурился, повертев лист, “я что ли?”  Кару почувствовал как его щеки очень быстро налились алым цветом и отнюдь не от солнца. Он робко произнес, “так, решил попробовать себя в художестве. От слова худо…”  Кирилл достал сигарету и зажигалку, и одним движением руки зажег никотиновую палочку, “а по моему классно получилось. Это, как его, ну.” - он пощелкал пальцами в воздухе думая, “рационализм, во!”   “Кубизм скорее.” - ответил Кару. А может он придумает свой стиль? Барнаулизм. Звучит жутко.  Кару еще раз взглянул на Кирилла. Когда тот успел снять майку? И почему мужчина так отлично выглядит. Белоярскому точно надо подтянуть свое умение рисовать, чтобы запечатлеть эти прекрасные мускулы. Скульптура! Точно, он должен стать скульпторам, чтобы словно Микеланджело, сделать своего Давида. Только его будут звать Кириллом.  Р - это еще ревность. Кару не привык вообще чувствовать такую эмоцию настолько ярко и четко. А все почему? Потому что они сейчас в баре с Русланом, Дугаром и Кириллом. И какая-то баба клеилась к Кириллу. Настойчиво. Вешаясь на руку и мерзко хихикая. Так. Шестеренки в немного опьяневшем мозгу быстро закрутились. Надо было что-то делать.  Кару подошел к Кириллу, “Кирик, выйди со мной на улицу. Что-то мне нехорошо. Перепил, кажется.” - он старался перекричать громкую музыку.  “А? Хорошо.” - Кирилл даже дважды не посмотрел на даму и под руку отправился на улицу с Кару.  На улице действительно стало лучше. А скорее от мысли, что баба отвалила от Кирилла.  “Тебе лучше?” - в голосе Кузбассова были слышны нотки беспокойства. Он так и не отпустил руку Кару, крепко держа парня.  “Вроде да.” - ответил Белоярский, “можем, можем пойти куда-нибудь? Я не хочу туда возвращаться.”  “Конечно. Только отправляю смску Русу, чтобы нас не потеряли.” - ответил Кирилл. Кару хмыкнул, “как будто он будет волноваться.”  “Рус - нет. Дугар - да.” - сказал Кирилл.  Встречать рассвет на старой лавочке в парке - истинная романтика. И как только у обоих хватило сил, чтобы не уснуть на этой же лавочке?  Кару даже и не заметил, как приобняв Кирилла за его сильную руку, опустил свою голову ему на плечо, “прости.”  “Ничего.” - тихо ответил Кирилл. Он аккуратно опустил свою вторую руку на макушку полную густых русых волос Белоярского, немного растрепав их. “Я…” - начал было Кару, “я хочу заняться скульптурой.” - сказал он вместо всего, что можно было сказать в тот момент. “Хм?” - Кирилл ничего не сказал сначала, подумав над ответом, “будь просто самим собой. Если хочешь заняться скульптурой, то я тебя только поддержу.” - ответил он наконец-то.  Кару глянул на Кирилла, “правда? Я хочу тебя сделать первым делом тогда.”  “Могу и попозировать, но только для тебя.” - рассмеялся Кемерово.  Для Кирилла р - это россыпь родинок на лице Кару.  “Если их соединить, то получится созвездие весов.” - Кемерово аккуратно проводил по щеке Барнаула пальцем. Нежным движением руки, соединяя невидимыми линиями родинки.  “Что?” - рассмеялся Кару, “с чего ты взял?”  “Ну раньше небо было очень чистое в городах. У меня, в том числе. Вот любил наблюдать, рассматривать его. Так и выучил созвездия заодно.”   “Ох…” - Белоярский отвел взгляд. Весы? Ему подходит. Есть один Кару, который не знает, кто он? Чего он хочет. Весы перевешиваются на одну сторону. А есть настоящий Кару, которого видел только Кирилл. Реальный, который не пытается подстроиться ни под кого. Весы перевешиваются на другую сторону, такое происходило редко, только в присутствие Кемерово. И как только пробный урок скульптуры перерос в это все…?  Эти сильные, мозолистые, выточенные будто из камня, руки прижимали Кару к столу позади. Сам Белоярский, прижавшись к Кузбассову и уткнувшись ему в шею, тихо постанывал. Кирилл пах дешевым табаком, мужским потом и углем. И, кажется, это теперь самая любимая смесь запахов Кару. Кирилл щекотался. Его колкая щетина задевала щеку и нос Барнаула, и хотелось хихикать. Кемерово аккуратно взял лицо Кару в свои большие ладони и притянул для поцелуя. Его губы были сухие и обкусанные, и Кару, лизнув по ним своим язычком, углубил поцелуй. Между ними будто пробежало статическое электричество, и губы больше не ловили нежные поцелуи, а судорожные вдохи удовлетворения. Жар, нега и волны возбуждения…  Р - это реальность. Прекрасная реальность для Кирилла и Кару. Потому что рабочий нашел своего, на самом деле, робкого с россыпью родинок по всему телу, которые составляли различные небесные созвездия, настоящего Кару.