4. Австрийский психолог
9 января 2023 г. в 17:55
Прошло еще 2 дня.
Все это время Макото провела дома в спокойствии и безмятежности. Казалось, она полностью покорилась судьбе, и теперь ей только оставалось ждать конца. Она старалась проводить отпущенные ей часы как обычно, в рутине и повседневности. Как будто ничего особенного не происходит.
Съела еще парочку банок консервов, отварила лапшу. Набрала воды и постирала юкату и еще несколько вещей. Решила немного прибраться в квартире после обрушившейся разрухи: кое-как заклеила трещины и дырки в стекле окон, чтоб не сквозило, помыла полы, протерла пыль. Макото твердо решила встретить конец в чистоте, хотя бы относительной. И в привычной обстановке.
Все это чем-то напоминало ритуал, когда люди перед смертью приводят свои дела в порядок.
Она перебрала семейные фотоальбомы, рассматривая запечатленные на снимках события. Пару раз довольно хмыкнула, вспомнив забавные случаи. Пожалуй, единственное сильное чувство, которое она сейчас испытывала — это тоска по родителям, Арису, друзьям. Вообще по старой жизни.
В последний день действия визы, утром, она решила зайти в спальню родителей. До этого девушка заглядывала туда только раз, в первый день в этом мире. А потом избегала, сама не понимая, почему. Возможно, просто боялась, что там окончательно накроет истерика.
Глубоко вздохнув, она повернула ручку двери и вошла. Исключая запустение, здесь тоже все было по-прежнему. Заправленная кровать, большой гардероб, мамин туалетный столик со множеством баночек и тюбиков. Все покрывал слой пыли.
Подойдя к шкафу, девушка открыла его и увидела, что одежда на месте. Провела рукой по маминым платьям на вешалках, папиным рубашкам. Понимая, что лучше этого не делать, шагнула вперед и приблизила лицо к тканям, в надежде уловить знакомые запахи. И… ничего. Не пахло ничем. Ни порошком, ни затхлостью, ни какими-либо индивидуальными человеческими запахами. Это была просто… одежда. Как будто ничья.
«Это к лучшему», подумала она и закрыла шкаф.
Пройдя к кровати, села на нее и еще раз обвела взглядом комнату. Да, все по-прежнему. Бросив взгляд на прикроватный столик, увидела журналы. Девушка протянула руку и принялась их перебирать: мода, косметика, что-то про хозяйство. Это мамины. Подняв последний журнал, ее внимание привлекла книга. Макото отложила журналы и взяла ее в руки.
Книга была маленькая, но в твердой обложке, не слишком толстая. Обложка была голубого цвета, как небо. На ней была изображена темная проволока с колючками, а сверху белая летящая птица. Наверное, чайка.
Макото вспомнила, что именно ее видела в последние дни своей нормальной жизни у отца, он читал ее вечерами. Она все хотела спросить, что за книга и интересная ли, но как-то не доходило до этого. Девушка и сама любила читать, и эта любовь передалась ей, главным образом, от отца.
Книга называлась «Сказать жизни «Да!»: психолог в концлагере». Автор — Виктор Франкл. Прочитав название, в груди возникло странное тянущее чувство. Она не могла точно описать это ощущение, но как будто… это была судьба. Что она должна была найти эту книгу.
«Наверняка это все из-за названия. То, о чем, очевидно, идет в ней речь, здорово контрастирует с моей нынешней ситуацией», подумала Макото.
Открыв книгу, она нашла аннотацию: «Эта удивительная книга сделала ее автора одним из величайших духовных учителей человечества в XX веке. В ней философ и психолог Виктор Франкл, прошедший нацистские лагеря смерти, открыл миллионам людей всего мира путь постижения смысла жизни».
— Смысл жизни… как актуально, — с горечью проговорила Макото. — Должно быть, это интересно. Жаль только, что это особо не играет роли, когда жить осталось несколько часов.
Она веером пролистала страницы. Вдруг ее взгляд зацепился за выделенный абзац. Она потеряла страницу и полистала назад. Вот оно. Несколько строчек было подчеркнуто карандашом. Это определенно был отец.
[— Если какая-то мысль кажется тебе интересно или важной, ее всегда можно подчеркнуть, чтобы вновь к ней вернуться, — сказал он несколько лет назад.]
Макото такой подход не нравился, она не любила черкать в книгах. Вместо этого она выписывала понравившиеся цитаты и мысли.
Отец подчеркнул следующее высказывание: «Первыми сломались те, кто верил, что скоро все закончится. Потом — те, кто не верил, что это когда-то закончится. Выжили те, кто сфокусировался на своих делах, без ожиданий того, что ещё может случиться».
Макото замерла. Перечитала фразу несколько раз. Она так четко описывала ее саму в этот момент. Да и вообще в последние дни. Еда, уборка, стирка — все это были способы продержаться здесь и сейчас. Не думая о будущем и не сожалея о прошлом. Чистый фокус на повседневности и мелких делах. Не забивать себе голову. То, о чем писал этот психолог, действительно работало. А уж он-то, судя по всему, действительно прошел через ад.
Почему папа подчеркнул этот абзац? Он напомнила ему, что выход есть всегда? Продержаться можно в любой ситуации? Или отец каким-то образом чувствовал, что это пригодится дочери?
Макото захлопнула книгу и задумалась. Эта фраза напомнила ей другую, которую она однажды выписала к себе в тетрадь. Она ее совершенно не помнила дословно, но смысл там был примерно такой же. Это было высказывание какого-то греческого писателя. Оно совсем короткое. Как же там было… Не в силах вспомнить, девушка вскочила и направилась к себе в комнату, захватив книгу отца.
Примерно 2 года назад, когда ей было 16, она начала вести тетрадь в качестве цитатника. Туда она выписывала все, что где-либо прочитала или услышала. Фразы из книг, фильмов, песен, Интернета и соцсетей, цитаты знаменитых и не очень людей. Все то, что ей понравилось и зацепило.
Зайдя в свою комнату, Макото села на стул и выдвинула ящик письменного стола. Порывшись под бумагами, вытащила тетрадь. Это была обычная толстая тетрадь в клетку. Фиолетовая обложка, узоры в виде ромбов. За 2 года не было исписано и половины ее, но, тем не менее, цитат набралось несколько десятков.
Кажется, фраза этого писателя была выписана не так давно, одной из последних… Полистав с конца, девушка почти сразу нашла искомое. Вот оно!
Греческий писатель Никос Казандзакис. У него была интересная и сложная судьба, напряженные отношения с церковью из-за творчества. На его надгробии высечены его же слова: «Ни на что не надеюсь. Ничего не боюсь. Я свободен».
Эти три коротких предложения Макото и выписала себе. Фраза ей настолько понравилась, что она даже подумывала набить их в виде тату. Но потом передумала, сомневаясь, что ей не разонравится расположение на теле.
«Да, — подумала она. — Что-то общее определенно есть… Франкл утверждает, что можно выжить, фокусируясь на повседневности и не зацикливаясь на будущем. Эти мысли только сведут с ума или убьют тебя. Казандзакис же, судя по всему, был (или стал со временем) тем человеком, который уже ни на что не надеется и ничего не боится. Отсюда и чувство свободы».
Макото кивнула самой себе. Раскрыв книгу с подчеркнутой фразой, она взяла ручку. Открыла тетрадь на последней исписанной странице и выписала высказывание Виктора Франкла.
Закончив, она отложила ручку и уже хотела было закрыть тетрадь, но тут ее взгляд упал чуть выше только что написанного. Там была последняя выписанная ею цитата, которую она внесла две или три недели назад, когда жизнь еще была в норме. Это была фраза, которую она услышала во время просмотра дорамы. В первый раз услышав ее, Макото несколько раз перематывала серию назад, чтобы успеть записать. Тогда она ей очень понравилась и вселила что-то вроде надежды.
«Сейчас ты думаешь, что все ушли вперед, а ты отстал от них. Все равно живи! Потому что солнечно, потому что облачно. «Поэтому я должен жить!». Начни с этого. Пока ты жив, обязательно настанет момент, когда ты скажешь: «Вот, ради чего я жил!». Поэтому — живи…».
Прочитав, девушку пробрала дрожь. Дыхание перехватило, губы задрожали.
Она вспомнила ту дораму, разные сцены и эпизоды проносились у нее перед глазами. Макото плакала над каждой серией, чего не бывало ни с одним сериалом в ее практике опытного дорамщика. Там было много героев, и все они сталкивались с проблемами такого масштаба, что каждый планировал самоубийство. Смерть близкого человека, насилие, издевательства, предательство, равнодушие и многое другое. Но были люди, которые вовремя протянутой рукой или словами спасали этих отчаявшихся. Выписанная фраза принадлежала главной героине.
Макото откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Она буквально чувствовала, как прочитанные слова кружатся вокруг нее, врываясь в сознание и двигаясь к сердцу.
«Все равно живи…».
«Солнечно, облачно… Начни с этого…».
«Обязательно настанет момент… Вот, для чего я жил…».
«Выжил тот, кто ничего не ожидал…».
«Ничего не боюсь… Я свободен…».
«Поэтому — живи».
Почувствовав головокружение, девушка встала из-за стола и повалилась на кровать.
— Что я делаю? — прошептала она. — Это же ничем не отличается от самоубийства. Это оно и есть, самое натуральное. Я просто… жду своего конца. Даже не попытавшись бороться. Я сдалась.
Перевернувшись на бок, она подтянула к себе подушку и, уткнувшись в нее, разрыдалась. От жалости к самой себе. От стыда перед родителями.
«Я не знаю, что с ними и где они. Но они не хотели бы такого для меня. Они были бы разочарованы».
Всхлипывая, Макото думала об этом странном мире. Она так легко и равнодушно решила отказаться от жизни. Но даже не попыталась выяснить правду об этом месте. Здесь же есть люди. Она слишком замкнулась в себе, своих чувствах и горе. Она могла бы попытаться найти других, они же тоже где-то выживают, когда не принимают участия в играх. Возможно, кто-то из них знает правду. Или они могли бы вместе ее найти. И выбраться отсюда.
Макото вспомнила парня-блондина и их разговор. Ей показалось, что он знал если не все, то многое.
[— И если расклеишься, то ты не жилец.]
Девушка вздрогнула. Это тоже были его слова. И он был прав. Так же как и был прав австрийский психолог: «Потом сломались те, кто не верил, что это когда-то закончится».
— Если это началось, то рано или поздно когда-нибудь и закончится. Обязательно, — вслух рассудила Макото. В этом была логика.
На данный момент ее ситуация не была безвыходной. Она и только она сама начала сознательно блокировать путь к возможному спасению, отказавшись от всего и терпеливо ожидая конца.
«Ничего не боюсь. Я свободен». Собственно, в этом мире действительно, кроме смерти, почти нечего бояться. Да и она не стоит особенного страха. Любой человек рано или поздно умрет.
— Я действительно свободна, пусть и нахожусь в таком извращенном мире, — проговорила девушка. — Но я могу узнать правду и вернуться домой. Или хотя бы попробовать.
Замолкнув и утерев слезы, она подумала.
«И потом… другие люди. Думаю, не я одна в отчаянном положении. Я никогда особо не стремилась в общество, но… Все же, можно попытаться объединиться с кем-нибудь. Все игроки в одной лодке. И мы бы поддерживали друг друга. Возможно, мне помогут. Или… кому-нибудь смогу помочь я. В конце концов, все мы питаемся друг от друга».
Макото откинула подушку, встала и подошла к окну. Солнце уже преодолело зенит. Оно освещало крыши домов и небоскребов вдали. Задувал легкий ветерок, игравший с листьями деревьев. Замечательная летняя погода.
«Потому что солнечно. Потому что облачно. Начни с этого».
Девушка вздохнула. Да, внутреннее содержимое этого мира изменилось до неузнаваемости. До кошмарной неузнаваемости. Однако сама обстановка по-прежнему была прекрасна, несмотря на приобретенные дикие черты. Все, созданное человеком, и явления природы — если вдуматься, это самое настоящее чудо. Оно радует глаз, оно вдохновляет, оно дает силы жить. И, возможно, хотя бы за это чудо стоит побороться?
Макото вдруг поняла, что неслучайно нашла книгу в спальне родителей. Неслучайно увидела фразу, выделенную отцом. И неслучайно вспомнила про свой цитатник. Все вытекало одно из другого, как будто связанное красной нитью.
Что бы ее ни ждало, сегодня она пойдет на игру.