Человечество не способно эволюционировать. Напротив, оно имеет явную склонность к самоуничтожению. Люди не любят и не желают друг другу добра. Ничего не меняется. И ничего не изменится никогда. На повестке дня — нетерпимость, расцветающая все более и более пышным цветом.
Все тайное рано или поздно становится явным. Именно под таким лозунгом начался их второй год обучения в старшей школе. В силу того, что они теперь находились в параллельных классах, видеться получалось только на переменах и иногда после уроков. Миура стала поспевать за программой, и их совместные занятия тратились уже не на то, чтобы нагнать, а лишь для выполнения текущего домашнего задания. Она была молодцом и шаг за шагом двигалась к намеченной цели. Изредка Нираги объяснял непонятные моменты по предметам, а к экзаменам они вместе решали типовые задания. У них даже бывали споры на время, кто быстрее решит ту или иную задачку. В большинстве случаев выигрывал он. В целом школьные будни протекали по накатанной. Немного беспокоило только одно: он до сих пор не признался, что соврал тогда. Нираги все никак не мог уловить нужный момент, когда можно рассказать ей. О семье и родителях разговоры больше не заходили, не станешь же с бухты-барахты вываливать на нее эту информацию?.. Хоть и сильно волнуясь за возможную реакцию, он не отказывался от своей затеи. Она непременно должна узнать, и чем быстрее, тем лучше. Поэтому он решил больше не ждать у моря погоды, а брать дело в свои руки. «Может быть, получится как раз во время поездки?», размышлял Нираги, сидя на классном часе и вполуха слушая учителя, по n-нному кругу распинавшегося о правилах поведения во время экскурсии, которая должна была состояться на днях в Токийском национальном музее. Ехали все параллели второго класса. Но и тут его ждала неудача. Сама экскурсия удалась на славу, оставив учеников и педагогов в восторге. За исключением разве что Нираги, который не особо интересовался историей, находя ее по большей части скучной. Зачем ходить по музеям и галереям, если почти все экспонаты в наше время можно посмотреть через экран, не выходя из дома?.. Несмотря на свой ум, юноша абсолютно не понимал прелести «живого общения» с прошлым и возможности соприкоснуться с ним. Тем не менее он старался внимательно слушать, чтобы потом без проблем написать отчет о поездке. Сосредоточиться было не так уж легко, с учетом того, что все его мысли занимала Наби. Намерение открыться ей сегодня сразу же пошло коту под хвост, когда их классы разместили в разных автобусах, а по приезде разделили на группы, каждая из которых отправилась в свой павильон огромного культурного центра. Он смог мельком увидеть ее издалека, когда она помахала ему рукой. День, по его мнению, прошёл почти бесполезно и совершенно точно безрезультатно. А ведь он только набрался смелости… Но Нираги еще не знал, что именно эта поездка уже стала точкой отсчёта всех тех событий, после которых его школьная жизнь не будет прежней. А может быть, и вся отпущенная.***
Он заглянул в ее класс на перемене, но кроме пары-тройки зевающих учеников не обнаружил никого. Куда все могли испариться?.. Когда он пришел в столовую, то застал странную картину. Сейчас было не обеденное время, однако обстановка здесь царила весьма оживленная. В центре всеобщего внимания находилась не кто иная, как его подруга, восседавшая за столиком и окруженная одноклассниками. Проходившие мимо ученики бросали на это сборище любопытные взгляды. Наби сидела с растерянной улыбкой на лице и что-то тихо рассказывала слушателям. Все, а особенно девушки, буквально заглядывали ей в рот. Кто-то изредка вставлял комментарии, и раздавался дружный смех. Нираги без особой нужды подошел к автомату, чтобы купить сок. Направляясь обратно к выходу, взгляды их встретились. Миура едва заметно кивнула и глазами дала понять, что объяснит все после. Но он и так уже догадался. «Либо кто-то разузнал, либо поделилась с кем-то сама. Но она бы не…». Лоб неожиданно впечатался во что-то твердое, и очки чуть не соскользнули с носа. Он медленно поднял голову и столкнулся с пустым, ничего не выражающим взором темных глаз. Крупный и высокий, даже выше, чем Нираги, светлые волосы, проколотая ноздря с кольцом… Один из одноклассников, с которым судьба свела на этот учебный год. Как же его фамилия?.. Что-то на «Ф». Фу… Фу… — Эй! — раздался сбоку прокуренный голос. — Смотри, куда прешь! Точно, Фудзимото! Фудзимото Кеничи. А рядом его приятель с нелепым начесом — Мацуда Дайске. — Извини, — пробормотал Нираги и поправил очки. Фудзимото стоял, засунув руки в карманы школьных брюк и возвышаясь над ним горой. Бесстрастное лицо вдруг изрезала приветливая улыбка, не коснувшаяся, однако, его глаз. — Ничего, все в порядке… Нираги-кун. Кивнув на прощание, он обошел парочку громил и покинул столовую. Мацуда презрительно посмотрел ему вслед и самодовольно ухмыльнулся, когда тот нервно обернулся. Между тем Фудзимото с интересом наблюдал за симпатичной блондинкой и собравшейся вокруг компанией. И улыбка его отчего-то стала шире.***
Они встретились тем же вечером на стадионе за школой. Трибуны пустовали, нагретые за день теплым апрельским солнцем, а на поле усиленно тренировались парни из местной команды по футболу. Миура выглядела взволнованной событиями дня. Она поведала, что в конце вчерашней экскурсии, когда они возвращались на автобусе, к ней неожиданно подсела одноклассница, с заговорщическим видом показав на телефоне фото с одного из мероприятий компании «miu». Глупо было бы отрицать, когда и так все ясно. Да она и не собиралась. А теперь об этом знал весь ее класс. — Я не думала, что это вызовет такую реакцию, — натянуто посмеялась девушка. — Вернее, не настолько бурную. Они вдруг обступили меня и начали засыпать вопросами. — В таком случае не стоит ли тебе нанять охрану? — лишь наполовину шутя предложил Нираги. — В этом нет необходимости, мы же в школе, — улыбнулась она. — Я здесь со всеми на равных. К тому же они были очень вежливы со мной. Многие девочки сказали, что пользуются нашей косметикой. Он покачал головой. Досадно, что все выплыло наружу, но рано или поздно это наверняка случилось бы. Скорее всего, любопытные сороки посудачат еще день-два, максимум неделю, и оставят эту тему в покое. Так оно обычно и бывает. Люди зажигаются интересом, а потом казалось бы неуемный ажиотаж неизменно спадает. Но к слову о раскрытых тайнах… Глаза его сощурились, глядя на футболистов вдалеке. День для нее был слишком насыщенный, но и он дал себе слово больше не тянуть. Тем более сейчас они наконец-то одни. Нираги вдохнул через рот прохладный воздух и протянул: — Кстати, Миура-чан. Я давно хотел кое-что… — Господи, уже почти шесть!! Он повернулся к подруге, что в ужасе уставилась на экран телефона и в следующую секунду подскочила с сиденья, как ошпаренная. Схватив сумку, она резко дернула замок. — Черт!! — Брелок-бабочка оторвался и отлетел на землю к его ногам. Нагнувшись, юноша передал его ей. — Спасибо! Потом приделаю, — она кинула брелок с телефоном в сумку и набросила ручку на плечо. — Мне надо бежать, я совсем забыла, что у нас сегодня важный ужин. Придут гости. В груди что-то неприятно кольнуло, и он нехотя уточнил: — Омиай?.. — Да. Нираги ничего не ответил, только сдержанно кивнул, стиснув зубы. Это ее третье подобное «свидание», хотя с того разговора на каникулах прошло не так уж много времени. И это называется родители не давят?.. Его взяли большие сомнения. — Пожелай мне удачи! — крикнула на ходу Миура, стремительно спускаясь по ступеням с трибун. Он проводил ее тяжелым взглядом, пока она не покинула стадион. И пускай это было крайне эгоистично и совсем не так, как должен поступать настоящий друг, коим Нираги планировал для нее стать, но все же… — Даже не подумаю, — процедил себе под нос. — Только не в этом случае.***
Он ошибся в своих расчетах, что скоро все должно закончиться. На самом деле это было только начало. К концу недели о том, кто такая Миура Наби, знала уже вся школа. Девушка моментально превратилась в подобие местной звезды их учебного заведения. Теперь она практически всегда была окружена людьми. Особо активные одноклассницы основали чуть ли не фанклуб ее имени: поджидали в начале учебного дня и сопровождали в кабинет, интересовались самочувствием, засыпали комплиментами, все время вовлекали в разговор и приглашали в свою компанию. Среди молодых людей нашлось даже несколько смельчаков, кто решил признаться в своих чувствах. Всех их ждал отказ, но настолько осторожный и деликатный, какой могла дать только Миура. Как ни странно, такие кардинальные перемены в окружающей обстановке не вызвали изменений в самой ее личности. Она не возгордилась своим положением, не задрала нос, но наоборот, с как всегда яркой и открытой улыбкой развернулась к людям, которые тянулись навстречу ей. Часто, проходя по коридорам школы, Нираги мог услышать: «Ах, Миура-чан потрясающе выглядит сегодня». «Ее семья профи в своём деле. Я купила лосьон их фирмы, и прыщей как не бывало. Просто чудо какое-то!». «Боже мой! Она похвалила за обедом мою прическу!». «Такая красотка… Слышал, у нее нет парня?». «Наби-чан только что отдала мне свою помаду! Я сейчас расплачусь…». И прочее, и прочее, и прочее… Казалось, до смерти уставшие от бесконечной учёбы, переживаний из-за экзаменов и бессонницы ученики наконец нашли повод разбавить монотонность школьных будней и оживились. Появилось, кого обсудить и кем восхищаться. В начале безразличный к происходящему, вскоре внутри Нираги начали подниматься волны раздражения, стоило только заслышать обрывки подобных разговоров. Можно было бы подумать, что юноша попросту завидует популярности подруги, однако дело тут было совершенно не в этом. С момента, как он узнал, кто она, Нираги четко уяснил, где его жизнь, а где ее. Но остальные будто сорвались с цепи. До этого не обращая почти никакого внимания, считая ее недалекой и даже фриком, теперь все словно разглядели настоящий бриллиант, скрытый под слоями песка и пыли. Постепенно к испытываемому раздражению присоединилось другое чувство, более гнетущее и неприятное — тревога. Потому что Нираги понял… Понял, что теряет её. Расширив круг своих знакомств, Наби целиком и полностью погрузилась в уже позабытые эмоции, ведь на второй родине у нее всегда были друзья. Она любила быть частью компании: вместе развлекаться, ходить в кафе и караоке, спонтанно придумывать локальные шутки, болтать ни о чем, фотографировать себя и окружающие яркие моменты. Для нее было важно создавать воспоминания. Все начиналось безобидно, но время, которое обычно Нираги проводил с ней, продолжало стремительно сокращаться. На переменах застать Миуру одну было невозможно, а встречи после занятий отменялись по ее инициативе все чаще и чаще. «Прости, Нираги-кун, но девочки предложили вместе готовиться к экзаменам. Ты же не против?». «Извини, сегодня не получится. Мы хотели сходить по магазинам. Давай в другой раз?». Однажды она и вовсе забыла предупредить, а он, как дурак, прождал в классе целый час. На следующий день Миура, конечно, прибежала извиняться. Обида его поутихла, но не надолго. Становилось очевидно, что как раньше уже не будет. Каждый раз, когда он замечал в коридорах ее новоиспеченных друзей или когда они с громким смехом вваливались в столовую, его охватывали горечь и разочарование. Это он должен быть сейчас рядом. Это с ним она должна сейчас обедать. И желательно не тут, а на их излюбленном месте, на крыше. Погода позволяла, весна была в самом разгаре… Нираги понимал, как это по-идиотски, — ревновать девушку, которая тайно тебе нравится, к ее же подругам. Но ничего не мог с собой поделать. Он со злостью вспоминал, как изначально вообще не собирался заводить здесь друзей, но в итоге сдался под ее напором. И привязался. Чтобы теперь она так просто его покинула. Так прошел месяц. За ним второй. Третий, четвертый…***
Он сидел один на трибунах и смотрел, как ученики первых классов подготавливают реквизит к предстоящему культурному фестивалю. Что-то пилят, красят, рисуют, вырезают… Особо крикливая девочка тут и там раздавала команды, торопя всех управиться до конца большого перерыва. Теплый и сухой сентябрь позволил им занять клочок стадиона, но только на пару дней, чтобы не мешать спортивным командам с тренировками. А в самой школе и без того было не развернуться, там царила настоящая вакханалия. Каждый класс придумывал и реализовывал что-то свое, будь то комната страха, мэйдо-кафе, конкурсы, выставки и другие развлечения. Интересно, а что в этом году готовит его класс?.. Впрочем, нет. Совсем неинтересно. Нираги никогда не принимал участия в школьных балаганах. Из-за этого на него косо смотрели, ведь тем самым ты выпадаешь из жизни коллектива, но ему было все равно. Он ходил сюда только за знаниями, а подобная самодеятельность не вызывала ничего, кроме отторжения. Да и не это сейчас занимало его мысли. Он специально пропустил обед и пришел на стадион в надежде, что никого здесь не застанет. Потому что там была она. Везде была она. И видеть ее становилось все тяжелее. Они не общались уже около трех месяцев. Летние каникулы также прошли без нее. Нираги мог с уверенностью сказать, что их отношения свелись до уровня знакомых учеников одной школы, не более. Встречи в коридорах, ее милая улыбка, приветствие, и… каждый оставлял другого позади. Словно и не было всего того времени, проведенного вместе. Вечеров, которые они просидели за учебой. Всех этих разговоров. Ничего… Может, все из-за того, что он не был до конца с ней откровенен? Ни о своих чувствах, ни о своей жизни. И теперь карма настигла его, лишив первого и единственного друга. Зычный голос девочки на стадионе привел в чувство, и он передернул плечами. Нет, с кармой это уже совсем перебор… Немного оживившись, Нираги решил, что все оно к лучшему. Люди могут вторгнуться в твою жизнь, подобно урагану, и так же стремительно из нее уйти. Для него это не новость. Да, обидно до тесноты в груди, но ничего катастрофичного. И все же кто бы мог подумать, что теперь ему придется подавлять в себе не только романтические, но и вообще какие бы то ни было чувства к этой девушке… Он тихо вздохнул и поднял глаза на чистое небо. На дворе сентябрь. А значит, уже примерно год, как они знакомы. Время летит невыносимо, пугающе быстро. Наверное, чем старше становишься, тем острее ощущаешь это?.. Прошло двенадцать месяцев. И чуть меньше с того момента, когда настигло осознание, что он ее… «Ну хватит! — осадил себя юноша. — Это уже идиотизм, никому не нужная меланхолия. Надо рассуждать здраво. У нее все отлично и без меня. А я просто вернулся в реальность «до»: учеба, работа и ничего лишнего. Верно! Прежняя жизнь. Не придется торчать здесь дольше положенного, а зарплата снова прибавится. Прекрасно же!..». Он вынудил изогнуться свой рот в улыбке с целью проверить на практике теорию о том, что если улыбнуться даже в самой неподходящей для этого ситуации, мозг все равно сосчитает это как сигнал о том, что ты счастлив. «Я в порядке. Я в норме». — Эй, Нираги-кун! Радостный возглас заставил вздрогнуть и оглянуться. Улыбка быстро сползла с лица. Не хватало только, чтобы его сочли психом, сидящим тут в одиночестве и улыбающимся непонятно чему. По ступеням трибун поднимались четверо: Фудзимото, Мацуда и еще двое парней, не из его класса. Поздоровавшись, первый уселся рядом с ним, а трое других разместились на ряду ниже. В нос ударил отчетливый запах табака, исходящий от компании, а также чего-то химического. Похоже, этот Мацуда перебарщивал с воском или чем-то подобным, чтобы зачесанные волосы держали форму. «Им-то что надо?», Нираги в недоумении поджал губы. Ни с кем из этой четверки он никогда и словом не перекидывался. А сейчас Фудзимото смотрит на него со странной полуулыбкой, будто они старые товарищи. Тот чуть повернул голову, и в лучах солнца блеснул прокол в ноздре. Несмотря на внушительный рост, его нельзя было назвать писаным красавцем. Массивная челюсть, крупные рот и нос; короткая высветленная стрижка не добавляла шарма. Но… что-то все равно привлекало в его личности окружающих. Неуловимое обаяние. Фудзимото Кеничи появился в их школе после весенних каникул, аккурат с началом учебного года, и почти сразу освоился, без проблем обзаведясь компанией. — Почему ты сидишь здесь один? — спросил он. Нираги только пожал плечами, давая понять, что никакой особой причины нет. Не станешь же раскрывать истинные мотивы первому встречному. Они фактически незнакомцы. Кеничи отвернулся, переведя взгляд на футбольное поле. Нираги воспользовался шансом, чтобы украдкой осмотреть незваную компанию. От всех веяло расслабленностью, даже превосходством, словно школьные правила им не писаны. Возможно, дело было в их внешнем виде и в том, с какой нарочитой небрежностью они носили форму. Запах сигарет, которыми молодые люди явно баловались, усиливал впечатление. Все с выражением вселенской скуки наблюдали за суетящимися первогодками и дружно молчали. Аоки, третий парень из их компании, с собранными в короткий хвост волосами, то и дело выдувал пузыри из жвачки. Эндо, самый низкий и полненький из них, развалился на пластиковом сиденье, ногой выстукивая только ему известный ритм. Насколько помнил Нираги, эти двое были из класса Миуры. — Вот она сама не задолбалась орать? — Аоки вытянул худощавую руку в сторону командирки из первого класса. — Голос такой противный. — По-моему, это их староста, — ответил Эндо и широко зевнул, почесывая затылок. — Но черт с ее голосом! Фигура — зачет, хотя бы не плоская. Я бы с ней погулял… — Гулялка еще не выросла, — Аоки с размаху влепил приятелю затрещину. Тот злобно зашипел, чем вызвал какой-то истеричный смех у Мацуды. Ухмыльнувшись перепалке, Фудзимото расстегнул свою сумку. — Мы сюда пришли рты не болтовней занимать. Эндо встрепенулся, стоило заметить контейнеры с едой. — Ну наконец-то! Давно пора! — Лишь бы пожрать, — съязвил Аоки. — Да тебе год можно не питаться! На одном жире продержишься. Пока они упражнялись во взаимных подколах, граничащих с оскорблениями, все получили по коробочке. Обернувшись к Нираги, Фудзимото участливо поинтересовался: — Мы не заметили тебя в столовой… Ты ведь не обедал? — и вытащил еще один лоток. — Вот, возьми. У меня есть лишний. Бросив настороженный взгляд, Нираги не спешил принимать предложенное. Бэнто. Снова. История повторяется? После этого его попросят об одолжении? «Почему они искали меня в столовой и пришли сюда? Лишняя порция? Очень удобное совпадение». Заметив его сомнения, улыбка Фудзимото стала шире: — Не стесняйся. Все нормально, на всех хватит. — С чего это ты решил поделиться? — выпалил Нираги. — Разве мы не можем иногда быть более внимательными к ближним? — просто отвечал Фудзимото и в следующую секунду лукаво прищурил глаза, догадавшись: — Если думаешь, что потом я буду что-то требовать, то ты глубоко ошибаешься. — Он сунул ему в руки контейнер и присоединился к троице, что уже уплетала за обе щеки. Поколебавшись, Нираги все же открыл крышку: рис, заправленный соусом, сосиска и немного овощей, слегка пожухлых. Конечно, не так изысканно и разнообразно, как делала в свое время Миура, но он не был привередой. Да и отнекиваться уже будет как-то грубо. — Эм, спасибо… Фудзимото-кун. Тот покивал, мол, не стоит благодарности. На вкус, как и на вид, оказалось так себе. Рис был переварен и слипся неприятными комочками, а соус вообще не удалось распознать. Похож на карри, но с непонятным горьковато-кислым привкусом. В готовке этот парень точно был полным профаном. Если бы только Нираги мог видеть в этот момент горящие предвкушением лица мальчиков, что сидели на нижнем ряду… Эндо неожиданно громко закашлялся, и Аоки был вынужден с силой ударить его по спине. Рвавшийся наружу смех удалось умело замаскировать под попавший не в то горло кусок. Как ни в чем не бывало, Фудзимото палочками указал на трудившихся впереди ребят. Повсюду были разбросаны темные декорации, правдоподобные муляжи и реквизит. — А что, собственно, готовит их класс? Дом с привидениями? — Так точно, — поспешил с ответом Мацуда. — Но, похоже, эта староста хочет выделиться. У них будет еще один проект — выставка. — Мм, как интересно… — насколько мог непринужденно отметил Фудзимото, пережевывая рис. — А что за тема? — Что-то про полезную деятельность. Многие подрабатывали или волонтерили на каникулах. Теперь хотят показать, какие они молодцы. — Фигня полная, — пробубнил Эндо с набитым ртом. — Ну почему же, — Кеничи тонко улыбнулся. — По-моему, это очень даже благородно. Вот, например, староста — она сама чем занималась? Ребята проследили за девочкой, которая наконец оставила в покое своих подчиненных и отошла в сторону к большим стендам, прикрепляя отчеты и фотографии о проделанной работе. — Слышал, она весь август помогала в приюте, — сказал Аоки. — Возилась с мелкими беспризорниками. — О, вот как! — отставив пустую посуду, Фудзимото облокотился на колени и о чем-то задумался. — В средней школе знавал я пару сироток… Вообще-то они были братьями. Близнецы. Один все время подлизывался к старшим ребятам и хотел пробиться в их компанию. А другой, как выяснилось позже, подворовывал у всей школы. Но прибыль они делили пополам. — Такому отребью нужно преподавать отдельный урок, — с энтузиазмом заметил Мацуда. — Надеюсь, они свое получили? — О да, и не раз… — вкрадчиво отозвался Фудзимото, сверля потемневшими глазами украшенный первоклассниками стенд. В следующую секунду лицо его прояснилось, и он повернулся к соседу: — Нираги-кун? Почему ты не ешь? Тебе не нравится? Нираги, который последние минуты сидел неестественно прямо, стиснул контейнер. Он не съел и половины. Аппетита не было и так, а теперь ко всему прочему прибавилось напряжение, сосредоточившееся вдоль позвоночника. Ему будто вставили в спину металлический штырь, когда тема внезапно свернула на детский приют. — Тебе нехорошо? — уточнил Фудзимото, не сводя внимательного прищура с профиля парня. — Нет, я… все нормально, — он поправил очки на носу. — Просто я не голоден, вот и все. — Ясно… Но что об этом думаешь ты? — О чем именно? — не понял он. — О сиротах. Шумно втянув воздух, Нираги осмелился повернуться и посмотрел ему прямо в глаза. Взгляд собеседника выражал обычное любопытство. Но даже так где-то на задворках сознания тихо и все более настойчиво звучал тревожный сигнал. Глупость… чего ему бояться? Он постарался принять равнодушный вид. — А что я о них должен думать? Трое других отложили обед и развернулись к ним. Фудзимото, к его облегчению, разорвал зрительный контакт, откинувшись на спинку. Скрипнул пластик сиденья. — Ну не знаю. Просто как ты вообще на это смотришь? Те двое были маленькими воришками, которые всех доставали. Но, с другой стороны, и их можно понять… Брошенные отказники. Практически без шансов на будущее и благополучную жизнь. — Понятия не имею, — быстро ответил Нираги и покачал головой. — Но если они правда занимались воровством, то в любом случае заслуживали наказания. Что тут еще можно сказать? В их тесном кругу установилось молчание. Другие парни тоже странно притихли. Скрестив на груди руки, Фудзимото долго изучал его. — Хм… Честно говоря, не ожидал от тебя такого, — сказал он. Нираги едва успел бросить вопросительный взгляд, как лицо одноклассника резко оказалось слишком близко. Заставив его нервно заморгать, он растянул губы в улыбке человека, который всегда на шаг впереди, и вполголоса проговорил: — Не думал, что ты окажешься так принципиален по отношению к своим же. Глубоко внутри в области живота разлился холод, и юноша отшатнулся со взором, полным растерянности и неверия. Паники. Жесткие глаза напротив ликовали от этого зрелища. И не только они: Мацуда, Аоки и Эндо более не были подростками, а скорее походили на изголодавшихся по своей добыче коршунов. «Не может быть, не может быть…». — О чем… Как ты… — Кстати, — отодвинувшись, Фудзимото выпятил грудь и в одно мгновение будто стал еще выше, в то время как сам Нираги чудным образом уменьшался на глазах. — Говорят, нетрадиционная медицина творит чудеса, — весело начал он, обвел взглядом своих приспешников и снова вернулся к нему. — Ты у нас такой умный, Нираги-кун. И очень трудолюбивый. Пахать дни и ночи — это похвально! Но знаешь ли ты, что, например, в Индии некоторые полагают, что уринотерапия способна повысить благополучие человека? Голова кружилась, и смысл слов не сразу дошел до него. Все вообще происходило как будто в замедленной съемке. Брови Фудзимото приподнялись, и он выразительно кивнул на бэнто, что до сих пор стояло на его коленях. … Ребята на стадионе вздрогнули от неожиданности, когда со стороны трибун до них донесся безудержный хохот и стук металла о камень. Громче всех был Эндо, который натурально визжал, схватившись за толстый живот. Кеничи поспешил вскочить со своего места и, улыбаясь, жестами успокоил зрителей: все под контролем, просто друзья выдали отличную шутку… Рассыпанные белые рисинки ярко выделялись на фоне бетона. Тут же валялись перевернутый бэнто и палочки для еды. Посреди этого беспорядка Нираги, упавший на четвереньки, задыхался от кашля. «Невозможно… Он же не всерьёз… Они не…». Но все было правдой. Сатанинский смех, звучащий над головой, был тому неопровержимым доказательством. Стоило приоткрыть веки и увидеть испорченную еду, как внутри поднялся комок. Он был готов вырвать прямо здесь. Вот почему вкус показался таким странным… — Боже, не могу поверить, что он действительно это съел! — донесся голос Аоки. — Я думал, я не выдержу! — сквозь приступы смеха пропищал согнувшийся в три погибели Эндо. — Когда он взял… Когда попробовал… — Да ты чуть не сдал нас раньше времени! — Фу, как можно было не заметить. Мерзость! — Мацуда издевательски сымитировал звуки рвотных позывов. — Ну, потому и не заметил, наверное, что это его обычный рацион. Их же подобным и кормят, разве нет? Очередной взрыв истеричного хохота. Нираги все никак не мог отдышаться. В ушах звенело, а на глазах выступили слезы. Казалось, это кошмарный сон, от которого вот-вот проснёшься. Ну не может это быть реальностью. Просто не может. Однако проснуться не получалось. Рядом нависла тень, на спину легла тяжёлая ладонь. Лицо Фудзимото снова оказалось в считанных сантиметрах, и Нираги мог бы поклясться, что не видел ничего в своей жизни чудовищнее. Крупный рот изогнула жестокая ухмылка. В глазах ни намека на жалость или сожаление, зато нашлось место торжеству и наслаждению от произведенного эффекта. Он словно явился прямиком из ада. — Ты же живешь в том доме для сироток, верно? — Услышав это, Нираги отпрянул, но крепкая хватка удержала его за шею. — Умничка, блестящий ученик… А на самом деле безродный отброс. Интересно, как много людей знает тут об этом? — Пальцы вцепились в волосы на затылке. — Что… что тебе нужно? — выдавил он, уже не пытаясь скрыть крупную дрожь, пробившую тело. — Ничего, я же сразу сказал. Да и что мне может быть нужно от такого, как ты? — хохотнул Фудзимото и кончиками пальцев отбросил в сторону бэнто. — Я только хотел заняться благотворительностью и угостить тебя обедом… Было же вкусно, не правда ли? Собрав остатки воли, Нираги с глухим стоном оттолкнул его от себя и бросился прочь. Ноги не слушались, и он чуть было не слетел с лестницы вниз. Недоумевающие ученики вновь отвлеклись от своих дел, изумленно проводив того взглядом. — А ну стоять! — заорал Мацуда. — Пусть, — осадил приземлившийся на бетон Фудзимото и смачно сплюнул, глядя ему вслед. — Беги, беги, маленький зайчонок…***
Он не появлялся в школе два дня. Это был нонсенс, поскольку Нираги никогда не позволял себе отсутствовать без уважительной на то причины. На работу он также не выходил, сославшись на болезнь. В какой-то степени это была правда. Его лихорадило, сознание плыло и снова и снова возвращалось к тому, что случилось на стадионе. К этим лицам, а точнее будет сказать, к звериным мордам. К их словам. К той еде… В эти дни он редко выбирался из кровати, почти ничего не ел, но зато пил много воды. А потом не выдерживал и отправлялся промывать желудок. И так несколько раз. Ему все чудился этот вкус. Хотелось избавиться от него раз и навсегда, хоть бы для этого пришлось вырвать собственный язык и потерять все ощущения. Когда голова возвращала себе способность мыслить относительно ясно, Нираги пытался понять, откуда они все смогли узнать. Ни с одной живой душой в этой школе он не делился обстоятельствами своего положения. Версия учеников исключается. Учителя? Очень вряд ли, не верится. Если только не подслушали разговоры. Каким-то образом выкрали документы? Возможно ли? Возможно… Фудзимото знает про общежитие. И про его подработки. Вдруг появилось стойкое чувство, что все это время за ним следили. Это же элементарно. Вычислить автобус, на котором он постоянно ездит, запрыгнуть следом и… Этот парень с пустым давящим взглядом — ненормальный. И Нираги ненавидел себя за то, что боялся. Боялся всю их компанию психов. Какая теперь разница, как они все узнали? Он оставил попытки это выяснить. Но почему… За что… На эти вопросы тоже не было ответов. Долго так продолжаться не могло. Когда Нираги пришел в школу, то сразу же уловил изменения в атмосфере, стоило натолкнуться на первых учеников. На него откровенно пялились. Бросали косые взгляды. Кто-то в открытую кривил лицо или недовольно поджимал губы. Кто-то наоборот опускал глаза и старался пройти мимо как можно быстрее, словно юноша был прокаженным. А источником всего этого выступил один из бичей человеческого общества — ничем необоснованные слухи и сплетни. «Кажется, оба родителя были пьяницами. Они просто выбросили его». «Вряд ли в детском доме можно остаться нормальным человеком. Слышал, он был как-то связан с бандой». «Его отец избивал мать, а потом выгнал сына на улицу. Чего только не бывает на свете…». «Он так усердно учится, потому что хочет выбиться в люди. Не зря дружил с той богатенькой девочкой. Даже жалко немного…». «Ребята полагают, что примерный ученик он только днем, а вечерами промышляет грабежом. Как думаешь, это правда?.. Ой, он смотрит сюда!». Это была лишь малая часть того бреда, что удалось услышать. Нираги в первую же секунду пожалел, что осмелился явиться сюда. С ним почти никто не здоровался, разве что энергично, как другу, помахала та проклятая четверка, едва завидела издалека. Его снова начало трясти. И на сегодня это были еще не все происшествия.***
Выцветшая чёрная ткань стала темнее под воздействием воды. Он яростно тёр свой пиджак, смывая белые разводы от мела, которым испачкали спинку его стула. Нетрудно было догадаться, чьих это рук дело, когда Нираги вышел на уроке к доске и с задней парты донеслись сдавленные смешки. Мел стирался легко. Вот бы так можно было поступить с воспоминаниями за последние дни… Выключив кран, он встряхнул одежду. В этот момент дверь в мужской туалет распахнулась, и в помещение один за другим ступили они. Сердце болезненно сжалось, юноша испуганно попятился, пока не упёрся поясницей в подоконник. Он беспомощно огляделся: кабинки, окно… Третий этаж. И больше никого. Закрыв дверь, Аоки навалился на нее спиной и принялся лениво обсасывать чупа-чупс. Трое других прошли вперёд и полукругом обступили свою жертву. Улыбки напоминали оскалы гиен, что загнали в тупик раненую антилопу. Он молча уставился на них. Они тоже не спешили начинать разговор. — Привет, Нираги-кун, — первым поздоровался Фудзимото, склонив голову набок. Когда ответа не последовало, протянул: — У-у, мы теперь гордые… Понимаю. Но тебе не стоит на нас обижаться. Мы же только хотим подружиться. Видеть их было невозможно. Снова поднялась тошнота, от которой более-менее удалось оклематься. Стиснув пиджак, он решительно пошёл на выход. Путь преградил Эндо, с силой толкнувший его назад. — Какой же ты неблагодарный, — ехидно сказал Мацуда и подошёл ближе. Уложенные воском волосы лоснились на свету. Пальцы его больно ткнулись в лоб Нираги. — Убежал, даже не попрощавшись. Что за манеры? — Откуда у него взяться манерам? — из глубины комнаты прокомментировал Аоки. Кто-то постучал с той стороны двери. — Занято! — И то верно, — улыбнулся Мацуда, склонившись к нему. Пахнуло фруктовой жвачкой, которая крайне плохо перебивала аромат сигарет. — Как тебе наш волшебный рис, Нираги? Уже чувствуешь, что жизнь идёт в гору? Позади прыснул Эндо. Рассмеявшись, Мацуда отвернулся и дал тому «пять». Очевидно: просто так его отсюда не выпустят. И речь шла не только о туалете. А ещё кристально ясно то, что тактика игнорирования и избегания, которой успешно получалось следовать в «Радужном доме» с тамошними хулиганами, здесь как мёртвому припарка. Он чуял, что это совершенно другой род людей. И больше покоя с ними не будет. [— Если драка неизбежна, бей первым!] Кажется, так когда-то говорил его маленький приятель? Такэда… Интересно, где он сейчас? Все так же бьет морды кому-то? Или удалось вырваться и начать нормальную, достойную жизнь? Неважно. Важно то, что он был прав. И прямо сейчас, при виде затылка Мацуды, кулаки нестерпимо закололо. Нираги не дал себе задуматься и бросился вперед. Это был смелый шаг. Смелый, отчаянный… и бесполезный. Что мог сделать один против четверых?.. Кулак его так и не достиг цели, поскольку вовремя подлетевший Фудзимото впечатал свой прямо ему поддых. Мацуда ошарашенно оглянулся и отступил. Боль разрядом пронеслась через все тело, Нираги невольно схватился за плечо противника. Вдохнуть не получалось. Он непонимающе поднял глаза и столкнулся с бешеным взглядом Кеничи. Ноздри его трепетали от гнева. — Вот же сука!! — это был визг Эндо. Сразу за ним последовал второй удар, ровно в то же место, и Нираги медленно осел на колени. Пол вдруг стремительно приблизился, щека коснулась холодного кафеля, а воздух все не проникал внутрь организма. Он ловил его, как выкинутая из воды рыба. «Успокойся… Это пройдет. Дыши». Пальцы, в поисках хоть какой-то опоры, слабо ухватились за упавший пиджак, но чья-то нога грубо отшвырнула вещь в сторону. Рука вцепилась в волосы и рывком оторвала парня от земли, заставляя сесть. Все было подернуто дымкой, он видел только вдетое в прокол кольцо. Ему подумалось, что было бы занимательно узреть муки этого амбала, вырви он его с кровью… Наконец-то чуть-чуть получилось вдохнуть. — Вздумал крысятничать и нападать со спины? — угрожающе тихо начал Фудзимото. — Запомни, безродный: крыс нигде не любят. Нигде и никогда. — За последующим невнятным мычанием он не мог разобрать ни слова и встряхнул его голову. — Что ты там бормочешь? — М… м… мрази… — выдохнул Нираги и прикрыл глаза от пульсирующей в месте удара боли. — Ах ты дрянь! — заорал Мацуда, занося кулак, однако Фудзимото вздернул свободную руку, останавливая. Он удивленно моргнул, с трудом веря, что этот дохляк ещё нашёл в себе силы и храбрость плевать оскорбления. Что ж… тем веселее будет ломать. — Смело, — оценил он с кривой улыбкой. — Но манер действительно не хватает. Надо будет что-то придумать с твоим поганым языком. — Может, отрежем? — предложил Мацуда. Он подобрал пиджак, скомкал и метнул в грудь парня, что пребывал в полубессознательном состоянии. Все еще улыбаясь, Фудзимото покачал головой на слова друга. — Нет, зачем? Мы же не хотим сделать из него инвалида. Мы не настолько жестоки. В школьных коридорах мелодично проиграл звонок. У двери встрепенулся Аоки. — Пора. Кеничи похлопал одноклассника по щекам, приводя того в чувство. — Ты же знаешь, где проходит автострада Унмэ? — Он усмехнулся на полный жгучей ненависти взгляд, подаренный Нираги. — По глазам вижу, знаешь. Мы будем ждать под мостом. Приходи туда после всех уроков… Поболтаем.***
Занятия подошли к концу, и старшеклассники дружным выдохом поприветствовали окончание трудового дня. Солнце клонилось на запад, на небе ни облачка, и вечер обещал порадовать потрясающим огненным закатом. Чем бы заняться? Прогуляться с друзьями по городу? Пойти в караоке или на игровые автоматы? А может, все же задержаться в школе и позаниматься? Экзамены ждать не будут… Или остаться на занятие в кружке? Каждый решал для себя сам, как провести этот вечер. Только Нираги было все равно. Он ни о чем не думал и ничего не замечал вокруг. Пожалуй, единственным желанием было оказаться в своей кровати, свернуться под одеялом и отключиться. Лучше навсегда. А пока юноша на автомате, как сомнамбула, укладывал книги в сумку. И делал это как можно медленнее. Пусть все уйдут, и он покинет школу последним. Не хотелось лишний раз светиться. Оставалось надеяться, что скоро все в этом месте о нем позабудут. Класс опустел, Нираги заканчивал сборы и уже готовился к выходу, когда дверь в кабинет осторожно открылась, впустив человека. Уловив краем глаза светлое пятно, он нарочно опустил голову ниже, будто это поможет превратиться в невидимку. Меньше всего сейчас хотелось видеть ее. Миура стояла у первых парт и уставилась в ожидании. Но друг даже не поднимал взгляд, хотя она была уверена, что тот услышал ее приход. — Привет? — полувопросительно произнесла девушка. Ничего не получив в ответ, она двинулась по проходу и остановилась за несколько столов до его. Долгое молчание угнетало. — Ты теперь не здороваешься со мной? Застегнув сумку, Нираги наконец соизволил прямо взглянуть на нее. Губы блондинки разомкнулись в немом удивлении. Дело было не во внешнем виде, как раз таки снаружи друг ничуть не изменился. Они же виделись почти ежедневно. Но то, как он посмотрел… В его глазах не было ничего. Не то чтобы Миура ожидала какую-то особую реакцию на свое появление, однако юноша смотрел на нее, как на пустое место. Как на случайного прохожего, с которым ты разминулся по пути и лицо которого уже через секунду выветривается из памяти. Ненужная информация. Ничего не значащий человек. А именно такой он и видел ее в эту минуту. Перед ним была почти незнакомка. Нираги вдруг осознал, что впервые за долгие-долгие месяцы его мысли занимает далеко не девочка-бабочка. Последние 72 часа жизни просто вытеснили ту из головы. Иронично, или даже саркастично, со стороны кармы-злодейки, которая услышала намерение забыть её и помогла таким вот образом. «Карма… И почему опять это слово?». Нираги сразу понял, что заглянула она сюда неслучайно. Ей все известно, как и остальным, ведь сегодня только об этом и судачили. Но мимоходом он отметил, что Миура смотрит на него не так, как можно было бы ожидать. Она не злилась, не обижалась. Просто хотела понять и разобраться. За этим и пришла. С мыслью о том, что все поправимо. Это могло бы обрадовать, заставить облегченно выдохнуть — единственный близкий человек не разочаровался в нем. Однако… Он обнаружил, что ему было все равно. Ему было никак. — Привет, — без всяких эмоций бросил Нираги. Скорее как обязательство, требуемое по протоколу. — Это правда? — сразу, без вступлений, начала девушка и сделала шаг. Он продолжал взирать, не роняя ни слова. — Нираги, что случилось? Пожалуйста, расскажи мне. — Что ты хочешь, что бы я рассказал? — Я же сказала: правду. За сегодня чего он только не наслушался о себе. И она, уж конечно, тоже. Но, по всей видимости, об инциденте на стадионе никто не догадывался… Это странно. Весь день он боялся услышать еще и об этом позоре из чужих уст. — Какую именно правду ты хочешь узнать? — скучающим тоном спросил Нираги. Она свела брови и уверенно кивнула. — Твою. Он не спешил с ответом, опять погрузившись в себя. Миура решила, что это не те вещи, о которых можно говорить легко и беззаботно. — Ладно… Я понимаю, это тяжело, — качнув головой своим мыслям, она вздохнула полной грудью. — Выходит, у тебя… нет родителей? — Нет. — Нираги пожал плечом, голос был спокойный и ровный. Вот и все. Наби ошиблась, вовсе это не тяжело. Оказалось быстро и безболезненно. То, к чему он шел и готовился неделями, свершилось. Правда, совсем не так, при абсолютно отвратительных обстоятельствах… Но это уже и не важно. — Почему ты солгал тогда? Он закатил глаза и взял сумку. — Знаешь, день был просто паршивый. Я смертельно устал, поэтому… Увидимся позже. Может быть. Сказав это вместо прощания, Нираги пошел ко второй двери, ведущей из класса. — Постой! — Миура в одно мгновение нагнала его и удержала за рукав пиджака. Ей вспомнилось, как он неохотно отвечал на ее расспросы в парке. — Я… ээ… понимаю. Думаю, ты не мог просто взять и рассказать мне. Это было неприятно для тебя. И ты наверняка боялся. Но я… — Ну раз ты такая понимающая, зачем спрашивать об очевидных вещах? — перебил он, но та не обратила внимания. — Я только хочу сказать, что не отказываюсь от своих слов. Ты же помнишь? Это… не очень красивая ситуация, но я все равно готова тебя выслушать. Мы же друзья. Последнее предложение задело какие-то внутренние струны. — Друзья?! — язвительно повторил Нираги и вырвал свою руку, разворачиваясь к ней. — Ты вспомнила, что мы друзья? Лицо девушки приняло растерянное выражение, она сглотнула: — Я… Я и не забывала… — Да неужели? — он нервно рассмеялся. — То-то мы нормально общались в последний раз… мм, дай-ка подумать… весной? О, верно! А потом у нашей маленькой мисс знаменитости очень вовремя нашлась кучка новых приятелей, которые выступили удобной заменой одному старому, по-видимому, уже не такому интересному и нужному. Миура беспомощно раскрыла и захлопнула рот. Глаза Нираги за линзами очков горели нездоровым огнём, он выпалил это на одном дыхании, пребывая в ярости и каком-то отчаянии. Ей впервые пришлось узреть его на грани истерики. Она с трудом могла подобрать слова. Нираги был прав и не прав одновременно. Прав в том, что она действительно оставила его, слишком увлекшись своим положением и новоприобретенными друзьями, оставаясь в неведении о том, что он так переживает. И все же Миура не забывала о нем. Почти… Просто в ее голове было представление о дружбе как о чем-то вне времени и расстояния. Что с настоящим другом, как бы долго вы ни виделись, всегда можно сохранить общий язык. Продолжить с того места, на котором остановились. Но выяснилось, что так думала только она. Наблюдая смену эмоций на лице бывшей подруги, Нираги слегка остыл. Какой же извращенный, до ужаса ненормальный день… — Ладно, это не имеет значения, — он вздохнул. — Мы просто… из разных миров. Всегда были. А сейчас все только встало на свои места. Так что… До свидания, Миура-чан. Юноша отвернулся, и ей мучительно хотелось возразить, что все вообще не так. Его происхождение, ее образ жизни — это дикая чушь, на которую глубоко плевать! По крайней мере, самой Миуре. — Послушай, ты… Но Нираги вдруг замер у выхода. Дверь начала тихонько отодвигаться в сторону, из коридора повеяло сквозняком. Он отступил, вздрогнув от непонятного страха и ожидая встретиться с собственным кошмаром. В класс заглянуло четверо… … девичьих лиц. Напряженные плечи облегченно опустились. Глаза девушек в свою очередь округлились, и каждая любопытно стреляла ими то на одного, то на другого. В следующий миг в голове его что-то щелкнуло, и он с отвращением осознал, что… — Миура-чан, — с налетом подобострастия обратилась одна из них, — ты скоро освободишься? Нам пора домой. Светлая голова выглянула из-за его плеча. — Да, я… — она запнулась и натянула улыбку. — То есть нет. Все в порядке, вы можете идти без меня. Не стоит ждать. Одноклассницы понимающе склонились и, одарив застывшего Нираги назойливым оценивающим взглядом, закрыли за собой дверь. По коридору раздались удаляющиеся шаги. На этаже снова все стихло. — Так вот, я хотела… — Это же они, да? — дрожащим голосом оборвал парень, по-прежнему стоя к ней спиной. — О чем ты? — растерялась Миура. — Те стервы, — выплюнул он, и от внимания не ускользнуло, как ладонь его сжалась в кулак. И почему дошло только сейчас?.. Нираги порывисто развернулся. Сложив руки, она исподлобья посмотрела на него. — Тебе не стоит так говорить о них, — тон ее был осуждающим. — Все-таки это мои подруги. — Подруги?! — воскликнул он. — Но ведь это они были тогда, в туалете? Ты рассказывала! Она сомкнула губы в тонкую линию и опустила глаза. — Да, но… Зачем об этом вспоминать? Что было, то прошло. Тем более сейчас уже все нормально. Девочки на самом деле оказались довольно хорошими и приятными. Он смотрел во все глаза, не веря в то, что только что услышал. Те, кто ее не мог терпеть, обсуждал за спиной, унизил… Теперь она оправдывает их? Защищает? И променяла на них его, единственного человека, который был рядом практически с самого начала, еще до того, как вскрылась правда; кто столько помогал, утешил; кто мог бы примчаться по первому зову, возникни в этом необходимость. Нетерпеливо сбросив с плеча сумку, Нираги швырнул ее на ближайшую парту. — «На самом деле»? «Хорошие»?! Ты что, серьезно? — Абсолютно, — твердо сказала Миура. — Но давай не будем, мы говорили не об этом. Сейчас главное… — Нет, мы будем об этом!! — взревел он, заставив девушку отпрянуть от столь внезапной вспышки. — Ты правда совсем ничего не понимаешь, что происходит вокруг тебя? Или только делаешь вид? Если бы завтра ты вдруг потеряла свои статус и имя, думаешь, кто-нибудь из них остался бы поблизости?! Рука вытянулась в сторону, указывая на дверь, где только что скрылись легкомысленные подружки. Она проследила за его пальцем, испуганно и простодушно хлопая глазами. Ни о чем не говорящий взгляд. И как же он его неимоверно взбесил… — Да уж, первое впечатление самое верное, — Нираги злобно усмехнулся и вплотную приблизился к ней. — Знаешь, о чем я подумал, когда ты только пришла в наш класс? Что ты кукла. Красивая размалеванная куколка, которая жить не может без внимания. Узнав тебя, мне показалось, что я ошибся… Но нет. Ты готова закрыть глаза на все, лишь бы глупые курицы продолжали восхищаться и чуть ли не молиться на тебя. Наверное, это такая эйфория, да? — он издал смешок и склонил голову набок, вглядываясь в лицо Миуры, которое с каждым словом становилось все мрачнее. — Ну, или ты действительно не замечаешь, как тебя используют. В таком случае любые учителя будут бесполезны. Ты просто… безмозглая пустышка. Дернувшись, как от пощечины, она повела плечами и шагнула назад. Улыбка Нираги стала еще шире, еще безумнее, когда выражение ее лица постепенно трансформировалось от замешательства к неверию и до возмущения. А ему вдруг стало невероятно легко. Последние дни напоминали какой-то психологический триллер, и сейчас удалось скинуть хотя бы часть накопившегося груза. Хотелось даже рассмеяться во все горло от переполнявших эмоций. Однако стоило поймать ледяной взгляд голубых глаз, как и все внутри обдало морозом. И дело было совсем не в ее линзах. Ни разу Нираги не был свидетелем, чтобы Миура смотрела на кого-нибудь с таким несвойственным ей недружелюбием. Почти враждебностью. Он не увидел разочарования в начале их разговора, зато сполна получил его теперь. «Что ты творишь… Очнись, идиот!! Она же пришла к тебе!». — Наби, я… Нираги неуверенно пошел навстречу, но та предупреждающе вскинула руку, пресекая любые словесные потоки и поползновения на личное пространство. — Не думаю, что из нас двоих именно я так сильно изменилась, — тихо проговорила Миура. Она низко поклонилась, как иногда делала с ним в шутку, выражая признательность. Только вот теперь это были никакие не шутки. — Я бесконечно благодарна, Нираги-сан, за все уроки, что вы преподали. И мне жаль ваших усилий, потраченных на столь пустое существо, как я. «Сан!! Почему… зачем она использовала это дурацкое обращение?!». Подняв голову, ее глаза, уже чужие, встретились с его, напуганными только что свершившимся. Развернувшись, она без лишних слов и с достоинством отправилась к выходу. В нем все кричало, приказывало бежать за ней, однако ноги отчего-то решили действовать самостоятельно и попросту приросли к полу. Дверь захлопнулась с лёгким стуком. Миура Наби покинула классный кабинет и вместе с тем его жизнь.***
Естественно, тем вечером ни на какую встречу он не пошел. Поэтому на следующий день, во время перемены, оказался на крыше. Ручку двери подперли железным прутом, так что бы никто не смог их потревожить. Закинув ногу на ногу, Фудзимото сидел на скамье и курил сигарету. Мацуда и Аоки, словно королевские гвардейцы, стояли по бокам от импровизированного трона. Сощуренные глаза с ног до головы осматривали стоящего перед ними парня, что слегка трясся и пытался это подавить. Сегодня было солнечно и порой поднимался не такой уж холодный ветер, но дрожал Нираги не поэтому. «Они не скинут меня отсюда. Не посмеют… Ведь не толкнут же?». — Итак, — произнес Фудзимото и выдохнул кольцо дыма, — почему ты вчера не пришел, Нираги-кун? Мы довольно долго прождали тебя. Вперившись в землю под ногами, тот молчал. — Когда задают вопрос, на него принято отвечать. Опять эта твоя невоспитанность… — подавшись вперед, он бросил окурок и придавил подошвой школьного тапочка. — Но тебе повезло, мы сегодня в отличном настроении. Поэтому если ты как следует извинишься, думаю, мы сможем поладить. Нираги поднял глаза. Глядя на него снизу вверх, одноклассник снисходительно улыбался. Сбоку ободряюще кивнул Аоки: все так и есть. За что? Почему он должен извиняться? После всего?.. Он снова перевел взгляд на лидера. — На колени, — отрезал Фудзимото. Лицо напротив разгладилось, юноша не шевельнулся. — Ты глухой? Я сказал: на колени. Ноги подрагивали, но Нираги не давал им спуску. Похоже, его все-таки сбросят сегодня с крыши… Но пусть лучше так, чем пресмыкаться перед этой гадиной. В следующую секунду твердое намерение пошло прахом, когда подошедший сзади Эндо ударил его под коленями, вынуждая их подогнуться. Он собирался было вскочить, но толстяк и подоспевший Мацуда удержали за плечи. Насвистывая под нос, Фудзимото не спеша прошествовал и присел перед ним на корточки. Протянув руку, он неожиданно погладил по макушке, словно щенка, скрючившегося на земле парня. Тот с коротким шипением дернул головой. — Все-таки по-хорошему ты никак не хочешь… Ладно. Так уж и быть. Нираги успел уловить только короткий кивок стоявшему по левую сторону Эндо, как руку, заведенную за спину, прострелила боль. Он вскрикнул против своей воли, когда конечность взметнулась вверх и вывернулась в неестественное положение. — Это совсем не трудно, Нираги-кун! — воскликнул Фудзимото. — Ну же, просто повторяй за мной: про-сти-те ме-ня. Эндо чуть ослабил хватку, давая ему передышку и возможность высказаться, но ответа не последовало. Рука снова вздернулась, на этот раз гораздо сильнее, и перед глазами посыпались искры. Он закричал. — Я же сказал, повторяй!! — заорал блондин, перекрикивая его и пиная по бедру. Боль становилась невыносимой, а толстяк все тянул и тянул, будто намереваясь с корнем вырвать эту несчастную руку. — Про… простите! Простите меня!! С презрительным смешком Эндо оттолкнул от себя вялое тело. Ткнувшись лицом в пыльный камень, Нираги глубоко дышал, стараясь унять тошноту. И безмолвно разжигал внутри ненависть. Не столько к ним, сколько к самому себе за то, что так быстро сломался. На затылок снова опустилась чужая рука, но он только поморщился, не в силах отстраниться или скинуть её. — Ну вот, совсем другое дело, — нарочито проворковал одноклассник. — Теперь вы… довольны? — выдохнул Нираги. Фудзимото выпрямился во весь рост. Солнечный диск, словно иронизируя, подсвечивал его голову нимбом, и затемненное выражение лица не представлялось возможным прочитать. Он неопределенно фыркнул. Сочтя это за положительный ответ, Нираги тяжело поднялся на ноги и захватил упавшие с носа очки. Сжав здоровой рукой ноющее плечо, он пошаркал к выходу с крыши. Скорее. Пока они не передумали. — Эй, Нираги-кун! — окликнул до боли невозможный голос. Внутренности сковало холодом, и он настороженно обернулся. Фудзимото подошел ближе. За ним хвостом, как собачонка, торопился Эндо. — То, что ты наконец признал свою вину, — это прекрасно. Но уж не думал ли ты, что выбитое признание так просто сработает? Ведь это было не от всего сердца… — с издевательской улыбкой он сочувственно покачал головой. Нираги невольно отступил и натолкнулся на что-то спиной. Беззвучно подкравшиеся Аоки и Мацуда стояли плечом к плечу, преградив путь к лестнице. — И потом, я же дал обещание помочь с твоими манерами и чересчур грубым языком, — продолжал Фудзимото. — А обещания нужно исполнять… — Он полез в карман школьного кителя и вытащил что-то очень маленькое и тонкое, почти незаметное, пока на свету не блеснул острый посеребренный кончик. С хищной улыбкой парень кивнул своим товарищам. — Держите его.***
Вечером того же дня белоснежная поверхность раковины в мужском туалете общежития оказалась забрызгана красными пятнами. Свесив голову, Нираги оперся о холодную керамику и отстраненно наблюдал, как витиеватые дорожки скользят вниз и исчезают в сливе. Вот уже несколько часов его мутило от вкуса железа во рту. Он поднял воспаленные глаза на собственное отражение, которое едва ли сейчас узнавал. Волосы в полнейшем беспорядке, растрепанные мокрые пряди прилипли ко лбу. Покрасневшие белки, мутный взгляд. Измазанные в крови рот и подбородок. Юноша нехотя разомкнул губы, чтобы в очередной раз узреть итог «воспитательной работы». Из-за зубов показался язык, в центре которого зияла никак не заживающая, кровоточащая дыра. Всхлипнув, он склонился над раковиной и сплюнул мерзкий сгусток. Нираги прикрыл дрожащие веки, усиленно отгоняя воспоминания о том, как это было. Кровь заливала рот и горло. Получится ли таким образом скончаться от ее потери? Или захлебнуться? Эта мысль заставила вдруг полоумно прыснуть со смеху. Красные капельки брызнули на зеркальную поверхность. — Эй, чувак… С тобой все в порядке? Он упустил, с какого момента больше не находится здесь в одиночестве; в туалет зашел какой-то парень. Нираги близоруко щурился, силясь вспомнить его имя. Тщетно. Кажется, они жили на одном этаже, но он не был так уж в этом уверен. Да плевать… — Что с тобой? — взволнованно переспросил тот. — Я в порядке, — механически отчеканил он и отвернулся к зеркалу. Побыстрее бы этот дотошный свалил. И почему было не сделать в каждой комнате отдельную ванную?.. «Ах да. Потому что здесь далеко не отель, а мы — никому не нужные неудачники. Ненавижу». — Тебе точно не нужна помощь? — парень шагнул к нему. — Слушай, у тебя кровь… — Да что ты говоришь, черт тебя подери!! — дико вскричал Нираги, и незваный визитер от неожиданности шарахнулся к кабинкам. Где-то на периферии сознания он и сам изумился своей реакции, но тормоза уже отказали. Он судорожно провел ладонью по рту, размазывая кровавые следы, и фальшиво подивился. — Вау!! Действительно кровь. Надо же, и как так получилось? А я и не заметил! — Спокойно, чувак. Я же только… — Я спокоен! — Нираги круто развернулся и зачем-то пошел к нему. — Я сказал, что в порядке. Все прекрасно! Разве что-то непонятно?! Примирительно подняв ладони, парень осторожно отступил. — Окей, ладно… Как скажешь, — и поспешно ретировался за дверь, благоразумно решив, что от психов лучше держаться подальше. Нираги постоял какое-то время в тишине, бездумно глядя на дверь, и вернулся обратно к раковине. Включил воду; яркие разводы заструились быстрее. — Я в порядке, — прошептал он, а в носу предательски защипало. Рука дернула сантехнику, преграждая путь бурным потокам. Затем снова включила. И так несколько раз. В какой-то момент влага хлынула не только из крана, но и из подслеповатых глаз. Нираги медленно опустился на пол, забившись к трубе под раковиной. Тело сотрясли рыдания. — Все хорошо. Я в норме. — Скрестив руки, он поочерёдно похлопывал ими по плечам, словно ища утешения. Обнимая самого себя. — Все хорошо, все в порядке. Честно… Язык разболелся пуще прежнего и начал опухать. В уголке испачканного рта снова показалась струйка крови. Но гораздо бо́льшая и болезненная дыра образовывалась там, где никому не было видно.***
Если бы Нираги спросили о палитре его недолгой жизни, то он мог бы назвать три основных цвета. Первый, самый продолжительный этап, в большинстве своем прошел в оттенках серого. Ничем не примечательный цвет. Детский дом и школа. Не хорошо, но и не плохо. Он примерно так и рассчитывал, не испытывая каких-либо иллюзий, что в серости пройдет вся его жизнь. Второй, самый яркий, неожиданный и до боли короткий период, был окрашен нежным бледно-розовым цветом. Как лепестки сакуры. Как закатное небо в конце ясного дня, которое можно созерцать на морском побережье. То было знакомство и дружба с Наби. Первые чувства. Ее любимый цвет… И, наконец, нынешняя реальность, которая без всякого перехода и предупреждения столкнула его куда-то в пропасть, бездонный водоем, наполненный густой смолой чернее самой ночи. Смолой настолько вязкой, что любое сопротивление делало только хуже, приближало неизбежный конец, утягивая все вниз, и вниз, и вниз… Жизнь превратилась в кошмар наяву. Днем, во время занятий, с ним не происходило ничего особенного. С точки зрения одноклассников, конечно. Измазанный стул, украденный пенал, спрятанный портфель — этим было никого не удивить. Четыре всадника его личного апокалипсиса были достаточно умны, чтобы не привлекать лишнего внимания со стороны других учеников и учителей. Самый сок их действий начинался после уроков. Они все-таки затащили его под мост Унмэ, относительно безлюдное место, где могли безнаказанно предаваться одному из своих любимых издевательств — модернизированному самыми изощренными правилами бейсболу. Стоять в мучительном ожидании по стойке смирно в неведении о том, куда придется следующий удар мяча, с силой пущенного битой, — то, что Нираги возненавидел всей душой. Поджилки его каждый раз нервно сотрясались, и бежать куда-либо не представлялось возможным. Вернее, представлялось… Однако далеко все равно не получилось бы. И за попытку побега он грозил навлечь на свою голову еще больше бед. — Ого! — прокомментировал Фудзимото. — Прямо в яблочко! 20 очков! — Серьезно?.. Ю-ху! Я снова на коне!! — восторженно крикнул Мацуда, размахивающий битой. В нескольких метрах от него, схватившись за ушибленный нос, опустился на четвереньки Нираги. Сверху гремела автострада, а позади на стене яркой краской был нарисован силуэт человека с обозначением количества баллов, которое можно получить за попадание по той или иной части тела. Мацуда выбил максимум — за треснувшие пополам очки, что упали рядом с их владельцем, пока тот безуспешно пытался остановить хлеставшую из носа кровь. — Ой-ой-ой, а что у нас случилось? — сладко пропел Фудзимото. — Я говорил, что мишень должна стоять смирно? Если не поднимешься на свои гребаные ноги, — с угрозой продолжил он и мерзко ухмыльнулся, склонившись ниже, — я угощу тебя еще одним рисом с мочой. Нираги в ужасе вскинул голову. Верхняя губа и нос были испачканы бурыми пятнами, при виде чего одноклассник презрительно скривился. «Почему… — подумалось ему, пока тело тряслось, как в лихорадке. — Ну почему именно я? Может быть, то, что я такой невезучий, — не просто прихоть судьбы, и этому есть научное объяснение? Например, была ли какая-нибудь зарубежная статья на эту тему? «Особый ген неудачника» или что-то вроде того…». — Вставай, кому было сказано!! «… и меня ждет жизнь, полная страданий. Отныне и навсегда. Если только я не изменюсь». Он начал размышлять о том, каким образом можно было бы это осуществить, в то время как чужие руки тяжело и грубо поднимали его с земли. Во рту стоял противный железистый привкус, а вдали уже готовился пустить мяч Аоки. «Как… как я могу измениться? Что мне нужно сделать?». Перед глазами все кружилось, и вразумительного ответа найти не получалось. Но он вернется к этому вопросу позже. Обязательно. А пока измученное тело готовилось получить новую порцию незаслуженных ударов. Или не таких уж и незаслуженных?..***
Тот пасмурный, самый обычный школьный день не обещал вообще никаких сенсаций. Да и было ли теперь, в нынешних условиях, хоть что-то способное испугать или удивить Нираги?.. Вот уж вряд ли. Однако это случилось. В классе на перемене почти никого не осталось, и он не сразу стал прислушиваться к трёпу двух подружек, что сдвинули парты и уселись рядом. — … 20 лет, как никак юбилей. Ты видела её платье? Она была просто обворожительна! — Видела, но разве это главное? — А что такое? — девушка непонимающе хлопнула ресницами и воззрилась на одноклассницу. Та покачала головой и показала на своем телефоне фото, которое рассеянная товарка по чистой случайности пропустила. Глаза ее полезли на лоб. — Это что… они встречаются?! Уверенный кивок, подтверждающий вывод. — Погоди, но… Как?! — все еще шокировано отозвалась девочка. — Как мы могли упустить такое?! Разве они давно вместе? Подруга откинула длинные волосы и снисходительно пожала плечом. Наткнувшись накануне вечером на новость, она уже успела переварить ее. — По всей видимости, это их первый совместный выход. Журналист в статье отмечает то же самое. — Получается, они скрывались? Встречались в тайне от всех? — Вероятно. Болтушки на время замолчали. Нираги, сверливший взглядом их затылки, не мог иметь понятия, кого именно они обсуждали. Сердце скорее почувствовало само и предательски сжалось. Скривившись, он неохотно поднялся из-за парты и как ни в чем не бывало прошел к урне в углу класса. Возвращаясь обратно, ноги его как будто случайно замедлили ход рядом с девушками. И застыли, стоило бросить взгляд за их спины в светящийся экран. «20 лет компании miu: юный рассвет и новые горизонты», гласило название статьи, размещенной на небезызвестном электронном ресурсе светских сплетен и развлечений. По спине Нираги пробежал омерзительный холодок одновременно страха и возмущения, когда он разглядел одну из фотографий, иллюстрировавших обозначенное событие, ведь на ней были изображены не кто иные, как… — Не понимаю я, что она в нем нашла, — пробурчала тем временем одноклассница, рассматривая то же фото. — Он, конечно, не писаный айдол, но что-то в нем есть. Дикое, притягательное… Какое-то мужское начало. — Да он вылитый неандерталец! — Ну не скажи, — усмехнулась в ответ собеседница. — Но дело здесь далеко не во внешности. Думаешь, оказался бы он рядом с ней на этом рауте, не будь его родители крупными инвесторами? — Инвесторы? — подивилась подружка и задумчиво тряхнула головой, отчего короткие черные кудри качнулись следом. — С нами учатся почти что знаменитости, но узнаем мы об этом почему-то всегда в последний момент. Это так странно… — Такие люди иногда не стремятся афишировать свое положение. Хотя я думаю, что… Скосив глаза, девушка резко обернулась, и губы ее едва заметно скривились. Гримаса отразила недоумение с примесью легкого отвращения, ведь кому понравится, когда за твоей спиной тихо, ничем себя не выдавая, стоит главный чудак школы, да к тому же еще и изгой?.. Но Нираги нисколько не обратил внимания на этот взгляд, попросту не заметив, поскольку его собственный безотрывно был прикован к робко улыбающимся, но оттого не менее счастливым лицам на экране смартфона. Рука парня так уверенно, по-хозяйски лежала на талии девушки… Он почувствовал, как недавний завтрак начал подниматься обратно вверх по пищеводу. — Ээ… Нираги-кун? — чуть отодвинувшись, одноклассницы настороженно уставились на молодого человека, вздрогнувшего от звука собственного имени. — Ты… что-то хотел? — Я? А… Нет. Ничего. Все в порядке. На ватных ногах он вернулся на свое место. Удивленно вскинув брови, девушки пожали плечами и вернулись к своим делам. К чему им знать, в порядке что-то у этого чудика или нет?.. Но в порядке вещей, конечно, не было ничего. Ничего и уже давно.***
Фудзимото Кеничи. Его ночной кошмар каким-то непостижимым образом смог пересечься с его же далекой, такой светлой и сладкой мечтой. И не просто пересечься, но воссоединиться. Миура. И Фудзимото. Вместе. «Нереально. Невозможно. Это чушь, бред. Чья-то больная выдумка». Так, словно мантру, Нираги повторял про себя эти слова. Однако они ни на йоту не помогали избавиться от навязчиво преследовавшего образа с той единственной фотографии, которая, казалось, теперь просто выжжена на оборотной стороне его век. Красавица Наби, с уложенными мягкими волнами волосами, в потрясающем серебристом платье, которое выгодно подчеркивало все достоинства ее шикарной фигуры. До боли прекрасная. Недостижимая… И он. В дорогом с иголочки смокинге. Высокий, статный. Мужественный. Кажется, обнимая девушку рядом, при необходимости он готов заслонить ее от всего мира. Защитить. Обеспечить. Ведь, как выяснилось, этот молодой человек при деньгах. При неприлично больших деньгах. Достойная партия. Все, как и хотели ее родители. А она… «Да не может быть!!». Звякнув, тарелка с едой и приборы слегка подпрыгнули. Удар по столу вышел не слабым, несколько человек в столовой оглянулись на звук. Втянув голову в плечи, Нираги тут же стушевался своей реакции. «Неандерталец… — гипнотизируя еду, юноша бесцельно помешивал листья салата. — А ведь эта тупица на удивление оказалась права! Он правда на него похож. И как я сам раньше не заметил?». Бросив вилку, Нираги прыснул в кулак, мастерски сделав вид, что закашлялся. Эта мысль позабавила его, и стало как будто чуточку легче. Ну конечно! Этого не может быть. Скорее всего, он просто обознался. И эти глупые девчонки тоже. Они приняли за Фудзимото совершенно другого человека, кого-то очень похожего. «Коллективное помешательство. Такое же бывает, да? Бывает… И Наби никогда не связалась бы с таким отморозком!». Однако тихий голосок в голове напомнил, что он понятия не имеет, чем в последние месяцы жила бывшая подруга. Где была, с кем проводила время… С трудом, но на недолгое время все же удалось задушить этого вредного подсказчика. До смешного на недолгое время. В столовой началось странное волнение, и уже через пару минут ученики, подхваченные неизвестной волной, источник которой не был ясен, стали стремительно покидать помещение. Все собрались в просторной рекреации с панорамными окнами, откуда открывался хороший обзор на школьный двор. Прижавшись к стеклам, они с неподдельным интересом уставились на действие, разворачивающееся на улице. Те, кто были в этом время снаружи, разделяли глодавшее их любопытство и почтительно расступались с тропинки, ведущей ко входу в школу. Нираги не сразу удалось разглядеть, кого это, словно императорских особ, встречают его однокашники. А когда понял, тело охватило уже второе за день знакомое оцепенение. Потому что то, что он увидел только сегодня утром на фото, теперь воплотилось в реальность. Ошибки быть не могло. И никакое это не коллективное помешательство. Прямо сейчас, в эту минуту, двор горделивой походкой пересекал Фудзимото. Было трудно прочитать что-либо по его бесстрастному лицу, но когда на мгновение губы парня растянулись в довольной, даже хвастливой усмешке, становилось ясно: он безмерно рад такому положению дел и повышенному вниманию к своей персоне. И к спутнице, которая поспешала за ним, взявшись за руки. Нираги шумно втянул воздух. Ладонь, опершаяся на оконную раму, сжалась в кулак. Толпа на улице и рядом с ним радостно приветствовала новых короля и королеву старшей школы, посвистывая и выкрикивая что-то безумное. Да, они впервые вышли в свет и сегодня пришли на занятия много позже, но… К чему это все? Миура ошеломленно оглядывалась, наполовину напуганная такой реакцией, и быстрее засеменила за Фудзимото, крепче сжавшим ее руку. В этот момент кулак молодого человека, наблюдавшего за ними особо пристально, ударился о раму окна. Ему вдруг стало невыносимо тошно, и ноги сами повели в сторону мужского туалета. Съеденный минутами ранее обед так и просился наружу от только что увиденного.***
«Надо что-то делать. Так это оставлять нельзя». В последние дни простой, но весьма смутный план неотвязно преследовал, не давая толком сосредоточиться ни на чем другом. Теперь официально и совершенно точно: Наби и этот подонок встречались. От одной мысли Нираги охватывали отчаяние и бессильная злоба. Если ему лично никогда и ничего не светило, то пускай бы это был кто угодно: самый богатый, перспективный, распрекрасный и щедрый, самый надежный. Он смирился бы с любым «самым-самым»… Но только не с ним. В школе же, как нарочно, все только и говорили о новой местной Бранджелине. Свита пустоголовых, что вертелась вокруг Наби, придумала для их парочки собственную кличку — Фудзимиу. Услышав такое, Нираги передернулся в отвращении. Но было во всем этом и кое-что обнадеживающее. Вынужденно наблюдая за ними, пересекаясь в школьных коридорах и столовой, он пришел к выводу: Миуру вся эта ситуация неимоверно тяготит. Иногда Нираги осаждал самого себя, полагая, что он видит только то, что хочет видеть, однако все говорило об обратном. То, как она напрягалась от малейшего внимания в их сторону. Опускала глаза, когда проходила мимо стайки учеников вместе с Кеничи. Вымученно улыбалась окружающим. И самое главное — вяло и совсем уж неохотно тянулась к новоиспеченному молодому человеку, когда тот пытался легонько чмокнуть ее в щеку или неожиданно хватал за руки. Сохраняя внешнее безразличие, в душе Нираги ликовал: это чистый омиай. Договорняк. Бизнес, не более того. Скорее всего, похлопотали предки и все-таки приняли решение за нее, вопреки всем заверениям. И она согласилась. Это плохо. И самое ужасное — Наби понятия не имела, что за человек этот Фудзимото. Может, он и принудил ее?.. Внешне представительный, галантный, иногда задиристый по отношению к другим — о его истинной личине знала, пожалуй, только близкая к нему троица. И, конечно, он сам, Нираги, на чем тот и решил сыграть. «Из-за родителей, которые наверняка вынудили ее, она пока ничего не может сделать. Ни они, ни их дочь даже не подозревают, с каким чудовищем связались. Но когда узнают… Я расскажу ей. И тем самым спасу. Наби не любит его! А значит, все проще простого. И родители ни за что не примут такого человека в семью. Конечно… Я ни на что не рассчитываю, и вряд ли наша дружба возобновится, как раньше. Но я чувствую, что…». — Нираги-кун! Выпавшая из рук деревянная швабра пару раз звонко ударилась о паркет и замерла. Круто развернувшись, бешеными глазами он уставился на человека, так резко выдернувшего его из своих мыслей. Нервы уже совсем были расшатаны. Но это оказался всего лишь староста класса, указывающий в сторону пластикового мусорного ведра с вопросительным взглядом. — Ты не мог бы вынести? Оно уже полное. Мысленно он перевел дух. — Да, без проблем… Сейчас. Подхватив увесистый контейнер, Нираги покинул классный кабинет и вышел на улицу. Это была вторая половина дня, уроки отменились, и все старшеклассники оказались задействованы в уборке школьных помещений после недавно отгремевшего культурного фестиваля. Мероприятие действительно прошло «на ура», все ученики постарались на славу и с пользой, а главное весело, провели время с друзьями и приглашенными родителями. Руководство и учителя высоко оценили вклад класса Нираги, но это едва ли коснулось его лично. С недавних пор практически все проходило мимо него. Когда прямо по курсу замаячили огромные мусорные баки, юноша, уже порядком запыхавшийся, поудобнее перехватил в своих руках ведро. Он изловчился и поправил сползшие по носу очки, подумав, что физическая нагрузка неплохо отвлекает от проблем. И вообще от самого себя. Он уже почти достиг цели, как вдруг позади кирпичной пристройки спортивного зала послышалась непонятная возня. Нираги в недоумении замер, а затем осторожно пошел на звуки, которые с каждым шагом обретали все более недвусмысленный характер. Собравшись с духом, он все же решился выглянуть из-за угла, о чем в ту же секунду пожалел. Там, у бетонного забора, бросив свои школьные сумки и прильнув друг к другу, стояла самая обсуждаемая пара их школы. Не замечая никого и ничего вокруг, Миура Наби и Фудзимото Кеничи самозабвенно целовались. Только усилием воли Нираги удалось подавить удивленно-возмущенный возглас. Это была та ситуация, наблюдать которую не было никаких сил, но еще тяжелее было бы отвести глаза. С каждой секундой внутри нарастали отвращение и боль. То, с каким желанием молодые люди дарили поцелуй… То, как он ее обнимал… То, где при этом блуждали его руки… Даже в самых смелых своих фантазиях Нираги не смел предаваться такому. Стало ясно как день, что он ошибался. Глубоко ошибался. Он идиот. Спасти ее? От кого? От того, на чей страстный поцелуй отвечает с не меньшей пылкостью? В чьих объятиях задыхается от удовольствия и тихо стонет? То, что происходит между ними на публике, — это неловкость и смущение. А может быть, и вовсе паршивая игра в невинность. Оттого и скрылись здесь, подальше от посторонних глаз. Ее никто не заставлял, она сама тянулась к этой мерзости под видом человека. Последней каплей стало то, что он разглядел на валявшейся в пыли девичьей сумке. Вернее то, чего не разглядел. Блестящий брелок в форме бабочки, подаренный когда-то на Рождество, который всегда висел на замке... Его там не было и в помине. Просто сняла? Или окончательно выбросила, предварительно гневно сорвав? ... Девушка неожиданно взвизгнула, разорвав поцелуй, и парочка отпрянула друг от друга. Оба с испугом обернулись на грохот, прервавший их занятие. Это оказалось жестяное мусорное ведро, брошенное или опрокинутое кем-то. Вокруг стояла тишина, не считая звука катившейся по асфальту стеклянной бутылки из ведра. Сколько бы влюбленные ни высматривали, на горизонте не показалось ни души.***
Прошла неделя, а эта сцена во всех подробностях до сих пор стояла перед его глазами как только что увиденная. Был урок английского языка, но Нираги вряд ли понимал, какая обсуждалась тема и что вообще происходило. Он только с силой сжимал пальцами простой карандаш, будто намереваясь сломать пополам, и повторял про себя: «Ненавижу… Ненавижу. Ненавижу». Кого из них двоих ненавидел больше, он ответить не мог. Впрочем, ответ тут же нашелся сам, стоило посмотреть на заднюю парту, где сидел блондинистый амбал. Фудзимото поймал его взгляд и игриво подмигнул. Между ребрами сразу же заныло. Дал о себе знать вчерашний бейсбол, когда эти придурки вздумали метить только в район солнечного сплетения. Глаз Нираги дернулся в нервном тике, и он отвернулся, сильнее стиснув карандаш. «Ненавижу. Надеюсь, ты сдохнешь быстро. Раньше, чем воплотишь все свои распрекрасные планы в жизнь. Хотя нет… Быстро нельзя, ни в коем случае. Слишком легко отделаешься. Такая дрянь, как ты, должна корчиться в муках. Долго. Мучительно. А главное больно. Очень больно. Осознавать, что все кончено еще до того, как это случится». Эти мысли придали сил, и, улыбнувшись, Нираги заметно воспрянул духом. Однако через секунду улыбка потонула в гримасе раздражения, он тихо зашипел. Большой палец левой руки неудачно скользнул по деревянному корпусу карандаша, и в кожу неприятно впилась заноза. На мягкой подушечке выступила красная капля. «Любопытно… — подумал он, заворожено глядя на ранку. — Люди придумали выражение про «голубую кровь». Но может, это не просто байка? Раз этот паршивец и его… подружка… из высших кругов, может, у них она действительно голубая? — он медленно растер жидкость между пальцами. — Да нет. Конечно, это бред. Но все же… — Нираги снова обернулся на Фудзимото, который ничуть не стесняясь развалился на парте и выдувал из жвачки пузыри. — Но все же было бы интересно посмотреть на твою кровь. Когда ты умрешь, много ли ты ее потеряешь?». Сидевший позади Мацуда громко закашлялся, параллельно пиная его стул. Он услышал идиотское хихиканье. Словно получив сигнал к действию свыше, Нираги поднялся со своего места, но, вопреки ожиданиям, направился не к Мацуде, а прямиком к врагу номер один. Все случившееся в последующие секунды произошло настолько стремительно, что ни учитель, прервавшийся на полуслове, ни одноклассники не успели толком понять и осознать. Сжав твердой рукой все тот же карандаш, Нираги поймал только округлившиеся глаза Фудзимото и в следующий момент вонзил импровизированное оружие точно в пульсирующее место на шее. Кто-то пронзительно завизжал. Ученики, сидевшие ближе всех, в ужасе вскочили с мест, на ходу опрокидывая парты и стулья. Началась паника и суматоха. Какая-то девчонка истеричным голосом призвала вызвать полицию. Но Нираги не видел и не слышал ничего из этого. Все казалось приглушенным, как под водой. Его внимание было приковано исключительно к лицу жертвы. Упав со стула, Фудзимото выпучил глаза и судорожно хватал ртом воздух. Пальцы его нащупали вонзенный карандаш и сочившуюся из-под него кровь. «Красная… — отстраненно подумал Нираги. — Все-таки она красная. Как много…». Крови действительно с каждой секундой становилось все больше. Человек в его ногах, главный обидчик и корень всех зол, медленно угасал. И Нираги видел, что тот знал. Он все понимал и тем отчаяннее цеплялся за жизнь. Но шанс все-таки был… Кто-то кричал, чтобы скорее вызвали врача. Чьи-то дрожащие пальцы уже набирали жизненно важные цифры на телефоне. «Нет… Ты не покинешь этот класс живым». Шагнув к нему, Нираги нагнулся и без труда разжал ладонь парня, чтобы выдернуть из шеи карандаш. Кровь брызнула фонтаном, в горле Фудзимото страшно заклокотало. — Прекрати! — Остановись!! — Боже, он убил его! Убийца!! — Нираги-кун!! Имя его звучало отовсюду. Хор одновременно знакомых и незнакомых голосов. Голова шла кругом. Кто это?.. Миура-чан? Но ее здесь нет. Сенсей? Какой сейчас вообще урок?.. — Что с тобой?! Нираги-кун!!***
— Нираги-кун! Руки его дрогнули, раздался треск. Моргнув, он не без удивления обнаружил две половинки сломавшегося карандаша. — Нираги-кун, ты меня слышишь? Вскинув голову, юноша столкнулся с ожидающим взглядом учителя. Он оглянулся и увидел спокойно восседавшего на своем месте Фудзимото, приподнявшего бровь. Живого. И никакой крови. Сглотнув, Нираги вернулся к учителю, терпеливо постукивающему пальцем по странице учебного пособия. — Что, простите? — Could you read this fragment please? «Точно. Английский. Сейчас урок английского языка». — Да, конечно. То есть… — он отбросил в сторону остатки карандаша и схватил свой учебник. — Yes, of course.***
Дни его, похожие один на другой, протекали словно во сне. Вяло, тягуче, уныло. Не было абсолютно ничего, что могло бы порадовать или вызвать интерес. Парадоксально, но наиболее живым Нираги ощущал себя в моменты, когда вынужденно встречался с кошмарной четверкой. Потому что тогда он мог чувствовать хоть что-то: боль, обиду, злость, унижение… Впервые за годы учебы он возненавидел школу. Мальчик, который всегда тянулся к знаниям и робко надеялся пробиться в этой жизни, теперь превратился ни во что не верящего юношу, у которого школа не ассоциировалась ни с чем, кроме страданий. На этом фоне учебные успехи его естественным образом снизились. Нираги перестал входить в число лучших и подающих надежды учеников. Да ему это было уже и не нужно. Работу в манга-кафе он тоже оставил, сохранив только подработку в компьютерном клубе, ведь деньги на университет теперь точно не понадобятся. Какой смысл, если при любом раскладе он останется безродным отбросом, как справедливо окрестил его Фудзимото?.. В таких обстоятельствах думал ли он прекратить это все разом? Думал. Однажды вечером, стоя перед зеркалом в ванной комнате общежития, он несколько минут изучал в своих руках лезвие бритвы. Каково это будет?.. Но интерес почему-то так и остался в теории, не найдя применения в практике. Вопреки всему существовало нечто, заставляющее его подниматься каждое утро вместе с первыми лучами солнца и отправляться на собственную борьбу. Воля к жизни? Или страх перед смертью? Что именно это был за стимул, Нираги не смог бы объяснить даже самому себе. Как и то, почему все-таки именно он, с рождения не знавший истинного счастья, продолжал оставаться в черном списке у самой судьбы.***
— Раз! Два! Три!! На мгновение, показавшееся ему вечностью, он узрел кусочек голубого безмятежного неба сквозь проржавевшие балки. Казалось, через эту дыру в заброшенное помещение завода, где они сейчас находились, заглядывает какое-то высшее существо, дух или сам бог, и Нираги недоумевал, почему тот позволяет всему этому происходить, лишь равнодушно наблюдая со стороны. Разве не должны сейчас разверзнуться эти самые небеса и покарать его мучителей?.. Мысли резко оборвались, когда все тело, а особенно спину, прострелила боль от падения. Очки слетели с носа, приземлившись где-то рядом и чудом не треснув. Не факт, что получится купить еще одни... Нираги раскрыл глаза, но больше не видел куска синего неба. Теперь над ним возвышались потягивающийся Фудзимото и глумящийся чуть поодаль Эндо. Голоса Мацуды и Аоки тоже слышались где-то поблизости. — Уф… Моей спине это совсем не понравилось, — протянул Фудзимото, осторожно потягиваясь; в суставах его что-то хрустнуло. — Нехорошо. Так и пораниться можно. — О, вот это следующим попробую! — весело воскликнул Мацуда, сидевший на корточках и изучавший журнал с подробными инструкциями приемов каратэ. Лежа на земле, глядя в никуда, Нираги почувствовал, как из носа вниз по щеке заструилась кровь. Подумаешь… Не впервой. Почему бы им сразу не прикончить его? Чего они тянут? И почему именно он пал жертвой столь вопиющей несправедливости? Неужели он самый неудачливый неудачник в мире? Преодолевая головокружение, Нираги приподнялся на локтях и сфокусировал взгляд на белобрысом затылке. — Почему… — прохрипел он, и глупые никчемные разговоры врагов тут же смолкли. — Почему ты издеваешься… только надо мной? Несколько секунд тишины, за которой последовал взрыв смеха трех молодых людей, решивших проигнорировать бессмысленный вопрос. Мацуда продолжил листать журнал, в то время как Аоки и Эндо палками отбивали мелкие камни, выбрав в качестве мишеней пустые жестяные банки от давно выпитой газировки. И только Фудзимото странным образом остался невозмутим, задумчиво массируя потянутую мышцу плеча. Нираги долго смотрел на его широкую спину, содрогаясь всем телом от напряжения и не позволяя себе упасть. Наконец тот обернулся и небрежно бросил: — Да нет какой-то особой причины. Ну, просто… Типа, как взгляну на тебя, так беситься начинаю. — Улыбнувшись, он беспечно пожал плечами: — Ну вот, теперь все ясно. Насвистывая, парень удалился к друзьям. Воспользовавшись передышкой, Нираги осторожно принял сидячее положение и оперся спиной о бетонную стену. Вроде бы все кости целы. Пока что. Солнце клонилось к закату. Его лучи пробивались в огромные окна без стекол и освещали ту часть цеха, где сидел сейчас он. Нираги поморщился и зажмурил глаза. Свет причинял боль, но он не собирался сдвигаться ни на миллиметр. Наступала весна, это был вечер пятницы, однако юноша терпеть не мог ни то, ни другое. Весну — потому что это время года всегда ассоциируется с новым началом, надеждами и желаниями. К тому же вот-вот наступит последний год в старшей школе, но ему не верилось, что когда-нибудь это все закончится. Весна олицетворяет саму жизнь, Нираги же давно не ощущал себя таковым. А пятницу он ненавидел, поскольку именно под конец учебной недели эти бесы расходились особенно изощренно и жестоко. Будто уловив его мысли, шаркающей походкой к нему вернулся Фудзимото. Что ж, передышка вышла недолгой… Нираги так и остался сидеть неподвижно, но внутренне приготовился к чему угодно: что его протащат по земле за уже порядком испорченный школьный китель; дернут за волосы, вынуждая встать на ноги; пнут в живот… Но, к большому удивлению, Кеничи, кряхтя от усилия, лишь опустился рядом с ним на пол. Плечи их едва-едва касались друг друга. Молодые люди молча уставились, как исчезает на горизонте солнце и умирает очередной день. Фудзимото пошарил по карманам, достал пачку сигарет и протянул однокласснику. Нираги покачал головой, на что тот только ухмыльнулся. — Хороший, слишком правильный мальчик. Не куришь, не пьешь… Небось и с девчонками никогда не было, а? — Он глубоко затянулся и протяжно выдохнул облако дыма, через которое с прищуром изучал собеседника. — Чистенький, прилежный ученик… Всегда тянущий руку… У которого на все готов ответ… Слишком гордый, чтобы общаться с другими… Постоянно держащийся в стороне… Этим ты и бесишь, Нираги-кун. Он промолчал и не стал возражать. Он уже давно ничего не возражал этому парню. — Я знаю, что вы дружили. Ты и Миура. Это было сказано резко, без всяких переходов. Нираги скосил глаза и осторожно подтянул к себе ногу, рефлекторно готовясь сорваться и бежать. Как будто бы существовал шанс… Но в действительности в этом не было необходимости, поскольку нападать никто и не собирался. — Спокойно, — усмехнулся Фудзимото, заметив его движение. — В этой вашей дружбе нет ничего такого, тем более что она уже закончилась. Сам же понимаешь, что это не могло длиться долго. Где ты, а где она?.. Наби вообще почти ничего про тебя не говорила. Но я слышал, что ты помогал ей там с чем-то в учебе. Думаю, для этого ты и был нужен. — Он замолчал, чтобы сделать пару затяжек, а затем продолжил: — А еще что-то мне подсказывает, что это была дружба в одни ворота. С ее стороны, конечно. Ты наверняка был по уши влюблен, да? Или… влюблен и сейчас? О, не смотри так своими кроличьими глазами… Это нормально! От такой девчонки все без ума.– Гнусно улыбнувшись, Фудзимото неожиданно по-приятельски пихнул его локтем в бок: — Ну признайся. Наверняка представлял ее голой? Или смотрел хентай и воображал себя рядом с ней? Густая краска залила лицо Нираги, что не скрылось от внимания одноклассника. Затушив сигарету, Кеничи повалился на бок и добрых две минуты не мог унять приступ разобравшего смеха. Пособники его с другого конца помещения только подняли головы и вернулись к своим вандальским делам, разбивая стекла и пиная мусор, налетевший сюда с непогодой. — Ладно… — Отсмеявшись, Фудзимото вновь сел и утер слезы от неудержимого веселья. — Это тоже естественно, так что я не в обиде, Нираги-кун. Хотя она и моя девушка, но, как парень, я вполне тебя понимаю. Да тебе и не светило там ничего! Ничего и никогда. Только в фантазиях… — хохотнув, он потянулся за валяющейся между ними пачкой, однако не обнаружил там сигареты и отшвырнул ту в сторону. — Черт. Несколько минут они посидели молча. Только в стороне слышались смех и дикие вопли их знакомых, валявших дурака. Лучи закатного солнца приятно грели лицо, и, вопреки здравому смыслу, веки Нираги начали слипаться. Поскорее бы закончился этот день… Но Фудзимото Кеничи и не думал спать, тяжелым взглядом провожая светило. — Ты же умный, Нираги-кун… — мрачно начал он, и сон у юноши рядом сняло как рукой. — Помнишь, как там в биологии, по Дарвину… Выживает сильнейший? «Приспособившийся. Выживает наиболее приспособившийся». Согнув ноги в коленях, Фудзимото облокотился о них и принялся втолковывать свои измышления, как учитель ученику. — Люди — это животные. Тоже своего рода хищники, верно? Но в любом случае есть слабые, а есть сильные. И слабые, раз уж они существуют, обязаны подчиняться сильным. Ну, это само собой разумеющееся и у нас, и в природе. Так всегда было, есть и будет. Иначе зачем вообще нужно это деление? А оно, между тем, есть... — Он сделал паузу, обдумывая сказанное. Нираги же внимательно прислушивался, дивясь про себя, что этот с виду идиот может размышлять о таких предметах. — Знаешь… Нам изо всех щелей поют про равенство, толерантность, мир, любовь и прочую херню. Но радужных пони нет и никогда не было. По факту эти же люди потом идут получать взятку, лгать, подставлять, грабить… И оказываются победителями! Они богаты, шикарно живут, имеют самых красивых женщин и все удовольствия. И вообще живут, как правило, очень долго, заметил? А все почему? Потому что не боятся быть сильными и брать. Ты можешь спросить: а как же законы? Но что законы… Их придумали для дураков, что на них попадутся. Ну и для слабых, конечно, чтобы держать в узде. В общем и целом… Война всех против всех никуда не делась. Есть волки и кролики; есть кошки, а есть крысы. — Крысы… — как эхо просипел Нираги, но Фудзимото услышал его и кивнул. — Да. Те, кто не знают своего места. Самые слабые, незначительные и отвратительные элементы. Но и в этих крысах есть толк. Они нужны, чтобы напоминать сильным о том, кто они есть. А еще… — Парень оттолкнулся от земли и стал неспешно отряхивать брюки. Закончив, Фудзимото улыбнулся той своей улыбкой, которая не предвещала ничего хорошего. — Еще с ними можно отлично повеселиться. Пойдем, Нираги-кун... На сегодня мы придумали еще одну классную игру. Ты просто обязан оценить ее по достоинству. Солнце тем временем окончательно скрылось на западе, и тьма окутала полуразрушенное здание, куда никто не смог бы добраться, чтобы прийти на помощь.