Зелёное на зелёном

Нотт исчез, а нападающие сразу разразились криками и ругательствами на уже незнакомом языке. Артефакт переводчик лежал в спальне, убранный за ненадобностью. Двое подхватили Элиану под локти. Повиснув на их руках, она принялась закатывать глаза и пускать слюни. Глупо было думать, что выдуманный припадок эпилепсии её спасёт, но он мог помочь выиграть время. И это сработало! Одна из фигур в жёлтом брезгливо бросила её на землю. Девушка моментально извернулась, высвобождаясь от второй фигуры, схватила с земли острый камешек гравия и, что было сил, царапнула по руке, вызывая кровь. — Остолбеней! — крикнула она, но… Ничего не произошло. Тогда девушка нашла другое решение, пока неизвестные вновь пытались её схватить. — Хокс! Микки! Дикси! Но никто не пришёл на её зов. Одна из фигур схватила её за горло и аппарировала через порт-ключ. Прохладный ветер коснулся её щёк, но она всё ещё не понимала, где находится. Рассмотреть у неё не было времени, её мигом повалили на большой стол, расскидывая её руки. — Давай! — послышалась английская речь. И её стали с силой дёргать за руку, в попытках снять Покоритель сердец, её единственную надежду на спасение. — Только Нотт может его снять, тупицы, — прошипела в попытках выбраться девушка. Её проигнорировали. — Режь! Так надёжнее! — рявкнул голос помоложе. — Всю кисть? Пальца недостаточно? — Времени нет, монстр сейчас будет здесь, если ты будешь медлить! Он утопит нас в крови! То, что произошло в следующую секунду девушка не забудет никогда. Она услашала резкий свист и закричала во всё горло от сильнейшей боли. Она увидела направленную на себя палочку, неразборчивое заклинание, а дальше пустота… *** Она пришла в себя лёжа на матрасе в холодной комнате, где всё, кроме двери было из камня. Комната больше напоминала кладовку, имея размер полтора метра на три. Девушка села, оглядевшись. Кроме матраса в комнате не было ничего. Даже окна. Матрас и холод, закрадывающийся под самую кожу. В ту же секунду пришли все ощущения, которые на время отключились. Адски болела рука. Она опустила глаза. Обе её руки были в оковах, серых с серебристым отливом. Элиана задумалась над неизвестным материалом, пошевелила руками, но движением отозвалась лишь одна рука. Вторая же и выглядела значительно меньше. И сразу же отозвалась резкой болью, от которой тотчас потемнело в глазах. Не веря в происходящее, игнорируя боль, девушка прижала здоровой рукой больную. Ткань не давала возможности в полной мере ощутить что-либо, к тому же мешала невыносимая боль, но девушке стало ясно. Пальцев левой руки у неё больше нет. Паника накрыла её мощной волной, лишая слуха. Ройс вскочила и принялась отчаянно бросаться от стены к стене, пытаясь найти выход. Выход, которого не было. За тяжёлой деревянной дверью, которая к тому же была невозможно толстой, не было слышно ничего. *** Она не знала сколько конкретно времени прошло, пока она сидела в этой комнате. Забравшись с ногами на матрас, она ждала. Лили не знала чего, равно как и когда это что-то произойдёт. Ей просто не оставалось ничего другого. Сон не идёт, когда ты в настолько тревожном состоянии, ну а больше заняться было и нечем. Даже мысли, и те не шли в голову. Однако подумать было нужно. Проанализировать, как же она здесь оказалась. Счастье снова ускользало от неё, как песок сквозь пальцы. Сад у виллы. Теодор у статуи. Люди в жёлтом. Кто они? Их целью, без сомнений, был Нотт. Глупо воровать девчонку, даже племянницу Тёмного лорда. Хотя по сути они будто бы и не знали, что она там будет. Схватить хотели Теодора. Она просто нарушила все их планы. Или подкинула план получше?.. Её нельзя было обменять на ценных пленников — пожиратели не брали пленных. Но, несмотря на это, ею можно было шантажировать Нотта и Мраксов. И если Мраксы могли остаться глухи к этим манипуляциям, Нотт — нет. И это было плохо. Элиана всегда знала, что нельзя вести переговоры с террористами. Это — дохлый номер. Если она попала в плен, это был её конец. Сопротивление набирало обороты, это факт. Пожиратели давили их сильнее, тоже факт. С момента падения старого министерства прошли долгие месяцы. Казалось, всё изменилось очень скоро и очень круто. Партия установила довольно мягкие правила перехода к новому режиму, однако, всех несогласных жестоко подавляли. Люди смирились с резервациями грязнокровок. Даже сами грязнокровки были вполне довольны положением вещей, ведь теперь везде в мире воцарялся тоталитарный режим. Никто не считал нужным посвящать её в дела партии или элитного отряда. Лишь пешка. Как всегда. Грустная усмешка коснулась её губ. Лишь пешка. Вот похитители удивятся, когда узнают насколько она бесполезна… Жалкая девчонка, которую пинают от одного значимого мужчины к другому. Наверное они будут злиться, ведь взамен одной из основных фигур элитного отряда и золотого резерва, будущего всей партии, искуссного и мощного боевого мага, мастера окклюменции, они получили инкубатор чёрной магии на ножках. Девушка хрипло хохотнула своей формулировке. Да, в голову порой лезли презабавнейшие вещи. Жалко, что их теперь вряд ли кто-то оценит. Она не чувствовала магию. Совсем. Оковы блокировали её потоки через руки. Колдовать другими частями тела она не умела. Иногда могло получиться какое-нибудь простецкое заклинание, но это происходило случайно. Но это был единственный известный ей способ сбежать… Элиана не знала точного времени, как и не знала, сколько она уже находилась в этой комнате. Но спустя неопределённое время, дверь с гулким скрипом открылась, заставив её отползти назад, поднимая глаза. Появилось двое. Мужчины. Суровые выражения лица, неопределённый возраст, потёртая одежда. Шрамы. Много шрамов. Солдаты?.. — Вставай! — коротко рывкнул ей один из них. Опираясь спиной на стену, Ройс поднялась. — За мной! И без глупостей! — дёрнул её за руку мужчина. Второй шёл сзади, закрывая процессию. По узким коридорам они вывели её наверх, в зал, в котором отрезали её руку. Глаза стали быстро и жадно оглядывать пространство. Огромные и холодные камни. Старая крепость, старше мэноров. Средневековая. Таких старинных крепостей миллионы. Узнать бы конкретнее… Из мебели — большой деревянный стол и стулья. Во главе стола мужчина, с искусственным глазом, закреплённым на повязке. Глаз хаотично вращался, резко остановившись на девушке. — Молчишь, — констатация факта, — Тебе неинтересно кто мы? Где мы? Что с тобой будет? Элри хмыкнула. — А вы разве скажете? — Если решим тебя убить, — отрывисто повёл плечами грузный мужчина. — Я поняла, мистер Грюм, — поджала губы она. — Мерзавка знает кто мы! — вскрикнул один из мужчин, которые её привели, — Аластор, она опасна! — Она всего лишь мелкая девчонка! А я — глава сопротивления! Конечно она меня знает, тупица! — отрезал Грюм, — Ещё выясним, что она знает. «Спокойствие! И не показывать свой страх!» — а страшно было, ещё как. Она насмешливо хмыкнула, привлекая внимание. — Будете пытать, чтобы выяснить? Другой мужчина, что повыше, подался вперёд, замахнувшись. — И ты всё расскажешь, дрянь! — Пытать мелких девчонок, примерно таким я и представляла доблестное сопротивление… — Инкарцеро! — внезапная потеря воздуха заставила девушку судорожно хватать ртом воздух, который не доходил до своей цели. — Достаточно, Джек! — рявкнул Грюм. Она осела на пол, уперевшись руками, пыталась отдышаться. Пытка продолжалась некоторое время, пока глаза не начали закатываться, а горло хрипеть со свистом. — Говори, девчонка! Она не ответила. — Говори, ноттовская подстилка! — прикрикнул Джек, пнув её ногой. Она подняла на него полный ненависти и превосходящей усталости взгляд, повысив охрипший голос. — Что-что-что?! Что?! Вы не задали вопрос, идиоты! Удар. Ройс упала на пол. — Тебя подарили ему за особые достижения, как домового эльфа, а ты всё равно спасла его. Я хочу знать почему, — Аластор достал свою палочку, крутя её в руках. — Я не успела подумать. Всё произошло очень быстро, — ответила она честно. Грюм не сводил с неё сурового взгляда, изучая. — Ты веришь ей, Грюм? — Ей нельзя верить. Девчонка — невеста пожирателя. — Пожирателя? — присвистнул один из мужчин, — Да её трахает сам норфолкский монстр! Джек с ненавистью сплюнул. — Уёбок! Давайте просто убьём его шлюху! И отправим ему по частям! Это его меньшая награда! Он наклонился к её лицу. На нём было множество шрамов, задевших по касательной. Глаза были злыми, налитыми кровью. — Ты хоть знаешь, перед кем раздвигала ноги всё это время, м, Мракс? — она отодвинулась, но он с силой схватил её за подбородок, — Нет? — он зло рассмеялся, — Твой драгоценный Нотт убил столько наших, что тебе и не снилось! Он настоящий мясник, никого не щадил! Безоружные, женщины, калеки… Кстати, калеками он сам их и делал! Вот он обрадуется, когда получит твою руку! Он усмехнулся, хватая её за культю, вызывая шипение от боли. — Вот она, змеюка, показалась! — резко стал серьёзным мужчина, — Давай сюда! Посмотришь, какая ты теперь, безрукая! Он сорвал кандалы, скрывающие обзор, и Лили ужаснулась. Кисти не было. Вообще. В ушах вновь застучало. Кожа, сшитая по краям, из которых сочилась кровь, сукровица, некое зелье, которым щедро поливали рану. Слёзы навернулись на глаза, но девушке удалось их сдержать, поджав губы. Сколько помнят наши руки! Первые царапины, от попыток залезть на дерево, сбитые кулаки, от игры в монетку, порезы от готовки, порезы от метательных ножей. Прикосновения. Поглаживание кошек в порту, прохлада моря. Поцелуи Тео. Руки — это всё. Как жить, не имея руки?.. «Левой руки,» — моментально поправила себя девушка. К счастью, она была правшой. Довольный произведённым эффектом, человек со шрамом продолжал издеваться. — Вряд ли ты понравишься ему без руки! К тому же, не пригодишься, не сможешь дрочить его гадкий член! Остальные поддержали его громким смехом. Девушка смотрела лишь на Аластора, который сохранял спокойствие и серьёзность. Как и Элиана. Как бы его люди не пытались вывести её из себя, она упрямо молчала. Гадостей она наслушалась и до этого. — Из него не вытекает ничего кроме гноя, у такого-то чудовища! Из-за такой мерзкой магии он уже давно бесплоден! Тогда Грюм и начал задавать свои вопросы. В перерывах между пинками и насмешками парня по имени Джек. — Рассказывай, что знаешь. — Я ничего не знаю. Меня же продали как домовика, забыл? Удар прямо в челюсть. Плевок со вкусом железа. Красный. — Легилименс! *** В моей голове замелькали коридоры Хогвартса. Я бегу наверх по лестнице за Оникс. Она оборачивается и смеётся. Её тёмные волосы бьют её по раскрасневшим щекам. *** «Прочь!» И снова холодный пол Ужас-холла. Грюм быстро разворачивается спиной. Прячет лицо. — Интересно, очень интересно… — Жаль, что ты нам попалась, а не твой убийца-дружок! Она презрительно бросила, опираясь на пол: — Если б это был он, ты был бы уже мёртв. — Сука! Кулак угодил в висок, а дальше темнота… *** Несколько дней подряд её тащили в этот зал для допроса. Холодный пол привычно обнял её колени. Её били каждый день, утомляя одними и теми же вопросами, больно въедаясь заклинаниями в голову, перетряхивая всё, не ища чего-то конкретного, даже не просматривая ничего. Это был поверхостный поиск, вслепую, без особой надежды. Так было, когда не было Грюма. Её оставляли с Джеком и Питом. Джек яро ненавидел Элиану, но оба они опасались Аластора. Когда последний бывал в крепости, начинался ад. Силой врываясь в сознание девушки, вызывая мучительную боль, которую зачастую сопровождала кровь из глаз, он вероломно врывался в случайные воспоминания. Он не знал что искать, но в отличие от Пита, ковыряющего её сознание в остальное время, Грюм пытал её, ожидая, что она сама выложит всё необходимое. А интересовал его в основном Реддл. Но сперва были вопросы. Не отличающиеся разнообразием, несмотря на то, что она сразу отвечала на них. В какой-то стране, Элиана не помнила в какой, на государственном уровне принят закон, согласно которому нужно рассказать всё, что потребуется, если это поможет предотвратить пытки. Ведь человеческая жизнь — наивысшая ценность. Ройс не знала, сможет ли выдержать другие пытки, но знала, что проверять ей это вовсе не хочется. «Что ты знаешь? Где убежище Реддла? Как туда попасть? Какой следующий шаг пожирателей? С кем Нотт общался в Иране?» Вопросы были слишком общими, но всё же наводили её на мысль. Так или иначе, они обходили Оникс. Она пыталась об этом заговорить, но, понятное дело, никто ей не отвечал. Однажды её практически сорвали с матраса, разрушив те слабые остатки сна, что у неё остались после похищения. Швырнув ослабленную искалеченную девушку на стол, Джек прорычал: — Ты поплатишься за всё! Ты не уйдёшь отсюда живой! Не понимая что происходит, Эли заозиралась по сторонам, ища знакомые лица в толпе разъярённого и усталого сопротивления, вероятно, только прибывшего с поля битвы. Людей было немного, около десяти: грязные и окровавленные, одни сползали вдоль стен, ожидая помощь колдомедика, другие искали товарищей. Какой-то отряд с вылазкой?.. Они тотчас повернулись на неё, создав желание натянуть своё серое, бесформенное платье на голову. Он презрительно поморщился. — Мерзавка, уж не думаешь ли ты, что я опущусь до совокупления с тобой? Джек повёл головой, будто из всех гадких мыслей, эта была самой неприемлимой. — Ты — подстилка богомерзкого существа. Он касался тебя, ты даже пахнешь как он, — он сплюнул в отвращении, — Кровью, резнёй и разлагающимися трупами. "Но Тео не мог... Он всегда был... Справедливым. Он не мог делать все те вещи, с таким остервенением, с которым они говорят..." — Будь разумен, Джек! Сейчас придёт Грюм, и мы решим как быть! — А зачем ждать Грюма? — все обернулись на человека, появившегося в дверях, — У нас же демократия, да, ребят? Мы можем и сами решить как быть с девкой Нотта. Он был молод. Моложе остальных. Вид у него был потрёпанный, на руке следы расщепления от неудачной аппарации. Рыжие волосы грязными патлами залепляли его израненное лицо. Из-под куртки виднелась портупея с палочкой. Глаза Эли сверкнули. — Чарли! — радостно воскликнул Джек, бросившись похлопывать по плечу товарища, — Мы думали, ты погиб в Уэльсе! Он мрачно усмехнулся, заявив, что он не по зубам никаким узурпаторам. — Что делать с малявкой, Чарли? Что ты предлагаешь? — подала голос женщина средних лет. Он равнодушно пожал плечами, будто был выше всех их разборок. Будто бы знал больше всех. — Я видел, как Нотт сжёг заживо отряд Сойера. Все двадцать человек корчились и кричали, пока он равнодушно смотрел, как горелые куски мяса опадают с их костей. Как, вы считаете, мы должны ему отомстить? Брови девушки взметнулись на лоб. Страх облизывал пятки. — И не забывай, что это её дядя рулит всем этим адским колесом! С разных сторон до Лили начали доноситься идеи как с ней стоит поступить. Сжечь заживо на поле боя, как отряд Сойера, не было наихудшим вариантом. От их предложений потемнело в глазах, и она осела на пол, хватаясь за стол. — Ты же Уизли! Как ты можешь! — отчаянно крикнула она ему. Он лишь улыбнулся ей. — Давайте рассуждать логически! — призвал всех к порядку Чарли, побуждая к тишине, указывая на девушку и приближаясь к ней, — Она — женщина Нотта. Значит, любое оскорбление ей — оскорбление монстра. Я предлагаю не сжигать её. Покажем наше превосходство иначе: напоим возбуждающим зельем и пустим по кругу прямо в разгар битвы! Его подчинённые такое не забудут. Если любой желающий сможет надругаться над его женщиной. Он сразу утратит своё влияние в их глазах. У них начнётся паника и смута. Тут-то мы его и схватим! Чарли улыбнулся своей идее, наклонился к Элиане, вставая на корточки, и потрепал её по щеке, ободрённый одобрительными возгласами окружающих, которые сразу принялись дополнять своими идеями план. Казалось, спасения не было, если они решатся на это — лучше смерть. Она умела унимать свою панику. Надо лишь начать контролировать своё дыхание. Ей всегда нужны была холодная голова и горячее сердце. Действовать надо, как всегда, быстро. Стол. Достаточно тяжёлый и плотный. С другой стороны стена. Людей значительно меньше. «Один шанс на миллион, и он снова мой!» Быстрее звука она выхватила из портупеи Чарли палочку, отскочила к столу, опрокидывая его магией, баррикадируясь за ним ото всех. Магия приятно побежала по венам. Мысли лихорадочно копошились в её голове. Куда? В окно? Но как обойти всех? — Не глупи… госпожа, — сказал Джек после небольшой заминки, Эли напряглась ещё сильнее, — Так он тебя называет, верно? В твоей голове много интересного, девочка! Они окружали её. — Знаешь, чем хороша моя палочка, сладкая? — Чарли казался взбешённым, говорил с насмешкой, — Она временная. Если я не ошибаюсь — а я никогда не ошибаюсь — на палочке осталось лишь два заклинания. Так что можешь наколдовать себе сексуальное бельишко и сделать мне минет! Над её головой прогремела бомбарда, разбившись о стену. — Выходи, сладкая, у меня кончается терпение! Я в любом случае заставлю тебя кричать — от страсти или боли, решать тебе! — она отбила его заклинание, потратив своё. — Осталось последнее, что ты с ним можешь? Выходи по-хорошему! — Я и с одним прекрасно справлюсь! — крикнула она отстреливаясь. Простым заклинанием превращения она превращает упавший стакан в ружьё и стреляет. И огонь открывается по всем без разбора. *** — Снимай её! Довольно уже! Если она умрёт, Аластор снимет с нас по пять шкур! Голоса доходили издалека, будто бы над водой, когда сам ты покоишься глубоко на дне. Видно ничего не было, давно уже. Голова была разбита, скорее всего. Иначе откуда столько крови, стекающей на моё лицо?.. Они почти сразу схватили меня, окружив. Ну конечно. Как иначе. Этот придурок, этот Чарли, пытался заболтать меня, но безрезультатно. Я проиграла лишь потому, что не умею думать ещё быстрее. Если это, блять, вообще возможно. Когда меня снимали с крюка, за который избитую подвесили на вывернутых руках, я думала о последствиях. И о смысле. Стоило ли оно того? Может да, а может и нет. Этого я не узнаю. Я сделала то, что сделала. И не жалею об этом. Побег стал невозможен — они вливали в меня зелье, блокирующее магию. Боялись теперь. Я вот перестала бояться. Я больше не вздрагиваю и не трясусь при их появлении. За каждое твоё действие ты будешь нести ответственность. У всего свои последствия, сердце моё. Запомни это. Я — не забуду. *** — Ну что, сладкая. Успокоилась? — голос становился ближе. Глаза же застилала густая чернота. Не было ни малейшего просвета. Попытка открыть глаза ни к чему не привела. — Не вертись, зрение я тебе не верну, — она ощутила руку на пояснице, — Но могу скрасить твоё времяпровождение здесь. Ройс попыталась скинуть его руку, но её рука не сжималась. Кисти не было. Была лишь пустота. — О, не отказывайся сразу. Прошло столько дней… С момента твоего маленького перформанса. Тебе удалось ранить многих наших. Кого-то даже убить, — шепнул он ей в самое ухо, понизив голос, — Мы решили, что с тобой будет, сладкая, — он провёл языком вдоль её щеки, заставив в ужасе замереть, — У нас с тобой будет маленькое представление завтра. На поле боя. Совсем небольшое, ведь мы же не можем допустить ещё больше убийств доблестных мужей сопротивления… А охранять тебя от монстра — задача не из лёгких. В отличие от Грюма, Чарли был непредсказуем. В отличие от Джека, Чарли был уравновешен. В отличие от Пита, Чарли был хитёр. В отличие от всех, Чарли был самым опасным. — Ну-ну, сладкая! Не расстраивайся, не думай о своём Нотте! — он выдохнул мне прямо в лицо, — У бурных чувств неистовый конец… *** — Верни! Мне! Глаза! — единственное, что я смогла прокричать через часы пыток окклюменцией. Грюм вновь и вновь заставлял меня переживать нападение Клодет и смерть Тео. Худшие страхи раз за разом настигали сознание. Снова и снова он рисовал в моей голове жуткие образы, до тех пор, пока я не перестала вспоминать что же было правдой. Луи умер в той аварии? Конечно нет. Но вот через сколько таких сеансов я буду думать, что да?.. — Я понимаю, что почти все наше общение я только и делаю, что беру! — резкий голос мужчины с одним глазом уже не заставлял вздрагивать, вырабатывается привычка, — Но я бы хотел тебе кое-что предложить… Меня разом затянуло в омут памяти, перенося в те моменты, когда мы рассматриваем мои воспоминания. Однако в этот раз мы смотрели его воспоминание… Оно было быстрым. И размытым. Его специально размыли, чтобы дать мне меньше исходных. Оникс. Прикованная к медкреслу. Кричит и извивается. Из её рук отходят многочисленные провода. Воспоминание обрывается когда Деропп успокаивается и смотрит Грюму прямо в глаза. — Хочешь, чтобы она жила — говори! Я зажмуриваюсь, что есть мочи и истошно ору. *** День менялся днем. Скорее всего. Этого я не помнила, в темноте всё едино. Я потеряла чувство времени, поэтому было не так тяжко, как могло быть. Они приходили, зачастую, чтобы посмеяться, ударить, либо залезть в мою голову. Я плохо помню смену дней, но определённые дни помню. Помню свой главный и постоянный вопрос. Где Оникс Деропп? Я плохо различаю тех, кто приходил. Неизменны были Грюм — их главный генерал, мозг сопротивления, Чарли — как я поняла, он был кем-то вроде шпиона, отправлялся на различные опасные задания, был очень значимой фигурой, сопротивленцы его обожали, в рот ему смотрели, Джек — вспыльчивый, ненавидит меня за то, что Тео сделал с его друзьями, считает меня апогеем мерзости, никогда не откажется меня ударить, но в целом безопасен и Пит. Пит — обычный солдат. В нём нет злобы Джека, а есть страх. Он боится меня. И боится ослушаться Грюма и Чарли. — Ну поплачь ещё! Бедная сиротка, брошенная всеми! — отрывистый голос нервировал, — Покажи мне Нотта! Покажи, что скрываешь! — Отпусти Оникс! — пыталась найти компромисс я, — Она стратегически неважна, зачем она тебе?.. Мгновенно я услашала второй голос, хотя была уверенна, что никого нет кроме нас двоих. — Как… Как ты сказала… И они хором выдохнули. — Стратегически неважна… Острие палочки прижалось к её артерии на шее. — Как хорошо ты знаешь Малфоя? *** Всё тот же каменный продрогший пол. Сегодня Грюм смотрит мои воспоминания из Хогвартса. Не верит, что я не знала о Мраксах. Ищет информацию о Драко. — О, как это мило! Первая встреча с женишком! Он не очень-то тебе и рад, да? — даёт мне секунду на то, чтобы отдышаться перед новым вторжением. Кровь опять течёт из глаз, но я хотя бы этого уже не вижу. Лишь чувствую горячие струйки. Когда меня отводят в мою камеру, я стараюсь не плакать, дабы совсем не износить свои глаза. Я почти ничего не делаю в свободное время, лишь вглядываюсь в темноту и напряжённо слушаю, вдруг придут мои мучители. Иначе, как деградация, это не назовёшь. Дважды в день они дают мне по стакану воды и буханке хлеба. Прямо как в приюте, когда я не готовила. Порой я забываю, что я больше не там. Порой, когда всё же удаётся на короткое время задремать, я, резко дёргаясь и пробуждаясь, ощущаю всепоглощающее чувство безнадёжности и холодные стены, пропитанные морским воздухом, я… Что? Пропитанные чем? Я принюхалась. Не замечая этого раньше, я удивилась. Ведь меня не перевозили в другое место. Слепота обострила обоняние. Морская соль чувствовалась в воздухе. — А может, он и рад от тебя избавиться? — вернул меня в реальность голос сопротивленца, — Нет, конечно нет. Он бы тогда не носился за нашими как одержимый, уничтожая штаб за штабом. Пытая людей сотнями. А у меня всего ты одна. Неравносильный обмен, верно? — Когда мы его схватим, я верну тебе зрение, сладкая, — обозначил своё присутствие Уизли. Но я итак знала, что он там. Я услышала его дыхание, — Будешь смотреть ему в глаза, пока тебя насилуют. Грюм, — он повернулся к старшему по званию, — А может всем желающим дать возможность? А монстр пусть наслаждается порнухой, — голос снова обратился ко мне, — Он ведь любит тебя. Или нет, не так. Он не может любить, он — чудовище. Ты нужна ему. О, это доставит мне особое удовольствие, заставить его смотреть, как я отрезаю от тебя куски. Грюм, — он отвернулся от меня, — А ведь мы никогда не смотрели как Нотт её ебёт. Давай глянем. Хочу знать, как заставить её застонать, когда будем проворачивать операцию… — Уизли, нам лучше смотреть последнии воспоминания с ним, — последнии, — О его поведении, о его планах, хоть что-то, — последнии воспоминания с ним. — Нет! Я ничего вам не покажу! — они ничего не увидят, только не это! Я не знаю, зачем им были нужны все мои предыдущие воспоминания, лишь чтобы причинить мне боль от ковыряния в моей голове, но теперь они хотят нечто личное. И они хотят информацию о Теодоре. — Тебя никто не спрашивает, паршивка. — Легилименс! Без глаз это сделать сложно. Без магии — почти никак. Но Дакар хороший учитель. Главное дать ему зайти в мою голову. Там у меня есть зрение. Это называется ловушка для дураков. Ну, я так её называю. Нужно создать связь между воспоминанием и реальностью, так, давай же! Отлично. Смотрю в его уродливый глаз, фиксирую, он видит меня. И… Есть! Шепчу заклинание на парселтанге. Всё проходит быстро, в голове зависла мысль, чем я пожертвую ради этой защиты?.. Две спирали отчаянно задребежжали. Спираль знаний. И спираль воспоминаний. Что отдать за защиту? Должно быть что-то поистине дорогое. С чем не хочется расставаться. И я решаюсь. Я ещё не знаю, что буду об этом жалеть… *** Я узнаю этот зал из тысячи. Моя первая пыточная, мой страх, мой неудавшийся побег. Главный зал Ужас-холла. Я ступаю спокойно. Но рамеренно. Я научилось чувствовать темноту. Опираться на слух. Двое конвоиров меня постоянно подталкивают. Мои тени. Пит и Джек. Теперь я веду их по ложному следу. Грюм это не понял. Они хотят видеть мои воспоминания — они их видят. То, что они ложные, они узнают потом. Я приведу их в ловушку, подкидывая им неверные паттерны поведения Тео. Я захожу, и голоса замолкают. Людей много, я это чувствую. Кто-то покашливает, кто-то точит ножи. Мебель скрипит. Здесь появилась мебель. И вот я слышу его. Чарли, мать его, Уизли. Брата моих друзей. Родного брата близнецов. — Братья! Имею честь вам сообщить, что здесь, в этом форте этой прекрасной долины, и сейчас мы вместе решим что же делать с подстилкой норфолкского монстра! Убийцы ваших товарищей и друзей! Послышалась нетерпеливая возня. Но я думала о форте. Форте в долине. Но рядом с морем. Где это, нахрен, вообще… Случайно он проговорился, или считает меня безопасной, неважно. — Сучка будет под империо, когда мы выведем её на поле битвы. Под оборотным наши агенты будут в разных точках сражения. Мракс же будет в авангарде. Где чаще бывает Нотт. Эли вздрогнула. Авангард. Самая гуда сражений. И Тео каждый раз шёо в самое пекло. За ней. - ...я буду с ней. Мы опозорим Нотта и выведем его из себя, пока в арьергарде Грюм и остальные захватят Малфоя. Нотт не успеет спасти его, не сможет, отвлекаясь на неё. Наша основная цель — Малфой. — Нет! — крикнула я темноте, — Ты не тронешь его, козёл, иначе очень пожалеешь… — я практически шипела на него, — Придумывайте свои хитроумные планы сколько вам влезет, ваши скудные умишки не в состоянии победить его! — Он не может! Тебя забрать! — прикрикнул на неё Джек, затем добавил спокойнее, — Пытается, и не может. Он выдыхает сигаретный дым мне в лицо, заставляя закашляться. — Ты не представляешь, какое удовольствие видеть, как это сводит его с ума! Видеть его злость и бессилие. Послышалось хихикание. — Он сравнял с землёй три наших базы, Джек… — осадил его женский голос. — Это сработает, Хильда, — Чарли был уверен в себе. Гандон, — Когда он увидит, как я её отжарю, он точно сойдёт с ума, и его чертова магия поглотит его. — Джордж и Фред не простят тебе этого! — шиплю на него. — Не смей! Грязным языком касаться их имён! Нет, нет, нет… Почему всё это происходит со мной? Где Тео, где спасение?.. Только не это, почему всё так… Форт в долине у моря… Крепость Келти! Вот оно! — Это не сработает, — тихий и звонкий, женский голос, которого я не слышала ранее. — Извини? Мати, если ты думаешь, что у тебя есть идея получше, то… — Элиана беременна, — её рука легла на мой живот, проверяя свою догадку, она радостно воскликнула, а я дёрнулась, пошатнувшись, — Поздравляю! Я, что?.. Я ничего не вижу, мало ем, практически не сплю и всё время нахожусь в отчаянии и на грани. Конечно, у меня нарушился цикл. Но беременность?.. Пытаюсь вспомнить когда последний раз пила противозачаточное зелье и не могу. Эти воспоминания так далеки от меня. Келти. Крепость Келти. — И если никто из вас её не трогал, то ребёнок — наследник Нотта! — Она была близка ещё и с Малфоем, так что тут не угадаешь наверняка… — ехидно заявил Джек. — Ага, — отвечаю громко, с раздражением, во-первых, терять мне уже нечего, а во-вторых, если я и правда беременна, они не будут обращать внимания на такие выпады, — Со всем элитным отрядом перетрахалась. В отличие от вас, они хотя бы на профессионалов похожи, а не на кучку мусора в обносках… — Заткнись, шлюха! — приседаю, уклоняясь от удара. Название указывает на кельтов, но это не так. — Успокойся, Джек! — гаркнул Аластор, — Никто не тронет её, пока она беременна. — Мы даже ещё не знаем наверняка! — Мати не ошибается, ты сам знаешь. Выждем ещё и проверим. А пока никто её не будет трогать! Вообще! Отныне только у меня есть к ней доступ! Келти, Келти, Келти… Самый юг. Около Истборна? Вот, почему у меня такие знакомые ощущения! Это прямо напротив Дьеппа! Через Ла-Манш. Климат тот же. Всё такое же. Чарли молчал. — Ты понял меня? Чарли? Нехотя он закряхтел, но согласился. Затем Грюм заставил моё сердце сжаться. — Когда выродок родится, у нас будет два рычага для манипуляции Ноттом. *** Спустя пару недель я и сама убедилась в том, что это правда. Токсикоз не оставлял меня ни на минуту. Весь левый угол моей камеры был заблёван. Рвотой пахло так сильно, что меня рвало снова и снова. Какой-то порочный круг. Морской порочный круг, мы же рядом с морем. Меня больше не вытаскивали из камеры, что усугубляло моё состояние. Еда улучшилась, мне стали приносить похлёбку на бульоне. Есть я её всё равно не могла. Превосходно, блять. На время я забыла о болезненном копошении в моей голове. Порой удавалось поспать. Мне будто бы дали отсрочку на девять месяцев. Я всё ещё здесь, но моё содержание заметно улучшилось. В то же время встал вопрос насчёт ребёнка. Что они с ним сделают?.. Ощущаю покалывания в пальцах от этих мыслей, мне плохо. У меня будет ребёнок. А они хотят причинить ему вред. Что они сделают? Если то, что они обсуждали, то я лучше убью себя сразу. Я всерьёз не задумывалась раньше об этом. Я не хотела детей. Но Тео хотел. Нам было рано об этом думать, но он никогда на меня не давил. Вообще ни в каком из вопросов. Думаю, на ребёнке бы тоже не настаивал ближайшее время. Мы школу-то недавно закончили, какие дети… Думаю о моём Тео, что бы сказал он? Обрадовался бы? Улыбаюсь, поглаживая живот. Впервые за долгое время. Сколько уже прошло? Понятия не имею. До того, как я лишилась глаз — около недели, с тех пор считать стало сложнее. Но прошло уже много. Может, недели две? Три? Не знаю. Ребёнок. Часть Тео, часть меня. Интересно, на кого он будет похож? Вероятно, на своего неугомонного отца. Вспоминаю тёмные кудри Теодора, его тёплые карие глаза, его нежные руки и сногсшибательный запах… Как же мне этого не хватает. Он придёт за мной. Обязательно придёт. Я так часто о нём думаю, что он физически должен это ощущать. Несмотря на отсутствие Покорителя сердец. *** — Вставай! — отворилась дверь и вошёл Уизли. Его шаги, — Вставай, я сказал! Какая же ты мерзкая! — принюхался он, — Заблевала тут всё! Мне, признаться, расхотелось тебя ебать! Но чего не сделаешь ради долга! — смеётся, — Давай, передай своему Нотту как ты скучаешь по нему. Я встрепенулась. Страх. — О, как головой-то завертела! Нет его здесь, я покажу ему это воспоминание. Продолжила молчать. — Ну, скажи что-то! Как скучаешь, как тебе плохо! Что-нибудь! Ему не понравилось моё молчание, вмиг оказавшись рядом со мной, схватил мои волосы, заглядывая в лицо. — Открой глаза, сладкая, дай ему посмотреть какая ты теперь красивая, — он потянул сильнее, вынуждая меня подчиниться. И я открыла глаза, — Молодчина, Мракс! Смотри, Нотт, в белёсые глаза, которые больше не выражают ничего. О, а рука! Покажи свою руку, малышка, милая госпожа! — потянул меня за рукав, тряса культёй у моего лица. Засмеялся, — А самое главное, скажи ему! Скажи! Твой обожаемый Нотт не уберёг тебя! Не смог спасти свою женщину! Вот такие вот у нас нынче наследники великих домов! Отпустил меня сделав шаг назад. — Можешь передать ему сообщение, если скажешь то, о чём я прошу. Попроси его прийти за тобой! Скажи, как тебе плохо! — Я скажу, — тихо ответила я, придумывая сообщение, — Тео, я люблю тебя… — Меня сейчас стошнит! — он закатил глаза? -… Для тебя я всё равно буду слабой южанкой, но наши кельтские обряды придают мне сил. Не волнуйся за меня, я в стабильности. Самоцветы больше не вижу, но знаю, что они есть. — Я теряю терпение, Мракс… — Тео, я беременна. Скорее всего, я не уверена, — Чарли довольно причмокнул, а я набралась смелости и закричала, — И… Тео, я ничего им не сказала! Он с силой пнул меня по ноге. — Закрой пасть! Осталось надеяться, что он разгадает моё послание. *** Спустя время я услышала взрывы. Мощные, стены тряслись, столпы пыли мешали дышать, я начала кашлять. Спешно поднимаюсь с матраса, кладу руку на живот. Теперь уже привычный жест при волнении. Бегу к двери, толкаю. Не поддаётся, конечно же. Взрывы гремят все громче, где-то высоко. Возможно, тут защитный купол? Слышу, как шумит море. Погода меняется тоже, вместе с внезапно разгорающемся… Чем-то. На нас напали. Тео? Сердце бьётся чаще, а где-то глубоко под солнечным сплетением зарождается чувство приятного ожидания. Дверь вылетает из петель, снесённая бомбардой. Падаю на землю, отскакивая от стены, к которой меня снесло ударной волной. Горячо и пахнет железом… Чувствую кровь. Прикасаюсь к лицу и мелкие щепки сразу же впечатываются в кожу, входя в неё сильнее, острее. Ссадины по всей руке, основной удар пришёлся на неё, ведь я успела закрыться. Мерлин… — Сейчас ты умрёшь, — холодный и торопливый голос Чарли звучит прямо над ухом. Он хватает меня за горло, прижимая к стенке. Челюсти болезненно смыкаются до скрипа. Его братья — мои хорошие друзья. В Хогвартсе мы почти всегда были вместе. С Роном и Джинни я тоже неплохо ладила. Не единожды была у них дома, знакома почти со всей их семьёй. Кроме Чарли. Довелось же встретить самого негативно ко мне настроенного Уизли, да он меня ещё и душит теперь! Решил, что я не должна достаться Нотту, что он не должен выиграть ни при каких обстоятельствах. Чувствую спазм на горле. Осталось недолго. Скоро этот ад закончится и больше никакого Ужас-холла. Любопытно, что после смерти? Я встречу мать? Вряд ли, не думаю, что она была бы в восторге от этой встречи. Но вот увижу ли я снова Луи? И Тео? И… Ребёнок. К чёрту Уизли, к чёрту всех. Я почти свободна, так какого хуя мне нужно так глупо умирать?.. Думай, думай, блять… Он душит меня одной рукой, другой держит мою руку, но… Он очень спешил или просчитался. Или он просто левша? Держит не ту руку. Он близко, очень близко. Его тяжёлое дыхание практически у меня во рту. Я помню, где у говнюка портупея. Магии у меня нет, но я всё ещё Ройс, и я всё ещё выше всех. А ему меня не достать. Хватаю палочку крепко в кулак. И двумя чёткими и уверенными движениями всаживаю остриём в его глаз. Затем в другой. Боги, хорошо, что я не вижу, это должно быть мерзко. Если судить по хлюпающему звуку булькающей крови и звуку разрыванию глазных яблок — ещё как. Он начинает орать в агонии, метаясь по моей комнатушке. — Тварь, тебе не жить! Ты очень дорого за это заплатишь, ты умрёшь медленно, очень медленно… — Теперь мы на равных, Чарли, — подлец был не прав. А я привыкла жить в темноте. Слушаю шаги. Он с рёвом бросается на меня, но я ориентируюсь здесь. Это моя комната. Это моя тьма. Отхожу, а он врезается в обломок двери на полу и летит в стену. Груздно дышит, поднимаясь. Ну давай. Осознал свою ошибку, старается не шуметь. Смешно. Я слышу лучше. Крадётся, но я уже знаю где он. И у меня его палочка. — Не такой уже разговорчивый, да, Чарли? — вывожу на эмоции, — Раньше любил меня подразнить. Выдаю своё местоположение. Это — то, чего я хочу. Ну давай. Он на миг затихает, слышно лишь шум, доносящийся снаружи. Я могу бежать, но мне нужны мои глаза. Именно он их забрал, а значит, его смерть вернёт мне их. И вот он готовится к нападению и бежит на меня, хватая за плечо. Втыкаю палочку в его горло. На меня хлещет его горячая кровь, она словно глоток воздуха в этой непроглядной трясине. Смотрю строго наверх, перед собой, пока не начинаю видеть его глаза. Глаза, которые больше не увидят ничего. — Ну какова ирония, — ухмыляюсь. Зрелище и правда мерзкое. Артерия порвана, из неё торчит его палочка. Сплёвываю его кровь и зачем-то говорю: — Надо прополоскать рот от тебя, мерзкий предатель крови. Его рот открыт, хватаясь за последнюю ниточку жизни, которая вот-вот оборвётся. Я хлопаю глазами, привыкая к свету. Привыкая видеть. Необычное ощущение. Оникс. Надо найти Оникс. Задираю штанину Чарли, знаю, где лежит клинок, который много раз был приставлен к моему горлу. У меня есть его палочка, но пока нет магии. В коридоре бардак. Куча обломков, люди, снующие туда-сюда, отстреливаясь. Кажется, что до меня нет никому дела. Я стараюсь вспомнить хоть какие-то обрывки фраз, воспоминаний о том, где может быть моя подруга. Все шаги Грюма уходили наверх. Спешу на лестницу, уворачиваясь от падающих камней, открывая все двери наугад. Словно хмельная, поднимаюсь дальше в башню. И почему всегда надо подниматься наверх?.. Открываю следующую дверь и вижу её. Её тощее, ослабленное и блёклое тело было разделено на части, но ещё жило. Пальцы, разрезанные на фаланги шевелились, кисти, отделённые от руки, ступни, отдельно от ног… — Оникс, Они! Моя бедная, бедная подруга… — Они хотели найти контрзаклятье для ампутирующего заклятья Нотта… — слабо прошептала она, — Тебе нужно бежать. Они сейчас вернутся… Нет, нет, нет! Всё не должно быть так! Мерзким комком из червей и слизи внизу живота нарастает тягучее чувство бессилия. Её глаза, фокусируются лишь на миг, а затем потухают от зелёной вспышки колдомедика, так внезапно появившегося. Ярость ослепляет меня, натягивая напряжение до предела. Я поднимаю тяжёлый взгляд, которым можно оглушить, дав по башке, какой он тяжёлый. Он меня заметил, собирается поймать. Замахиваюсь кинжалом и… — Авада Кедавра! Колдомедик замертво падает мешком. За его спиной Фред и Джордж. Растерянные, потрёпанные, в саже. — Это правда ты? Лили, ты в порядке? — первый отмер Фред. Сомневаясь прошёл вперёд вытянув руку. Я сразу же бросилась на его руки, прижав к себе. — Но… Твоя рука… — Джордж положил руку на её плечо, — И живот… Живот? А что с ним? Смотри вниз. Кровавое пятно внизу живота уходит ниже, к ногам. Как по щелчку, аффект проходит, и живот начинает безумно болеть. Вскрикиваю, опираясь на парней. — Чарли, он… — не знаю как и начать. Такое не простить. Ни мне, ни ему. Бедные мои парни… — Мы знаем, что он делал, Элри, — мрачно ответил Фред, — Мы здесь, чтобы спасти тебя. И Оникс. Он кивает в сторону моей подруги, и меня накривает истерика. Оникс. Самый яркий из самоцветов Деропп. Моя первая подруга из Хогвартса. Меня моментом настигает её смех, громкий, даже слишком. Её бурная речь, она постоянно болтала, что угодно, о чём угодно. Небрежные движения, чтобы перекинуть длинные тёмные волосы с одного плеча на другое. Резкие движения, тяжёлый шаг. Память начинает живо вспоминать её, но разум говорит: — Её уже не спасти. Надо перенести её семье. — Мы не успеем, Эли… Тут нет аппарации… — Надо! Перенести её! — кричу. — Хорошо, — нехотя кивает Джордж, — Сначала найдём Нотта. Я направилась в выходу, быстрее, лишь бы не видеть её разрезанное тело. Обогнала парней на целый пролёт, они только выходили из двери. Слышу шаги на пролёт ниже, крепче хватаюсь за кинжал и пригинаюсь. И передо мной появляется он. Чёрная мантия со значками пожирателей, портупея, шипованная на плече. Палочка наготове. Смотрит мне в сердце. Он ничего не говорит, но его взгляд красноречив. - Лали, - с облегчением выдыхает он в мои волосы, прижимая силой к себе, - Живая... — Да спускаюсь я, спускаюсь! — послышались переговоры близнецов. Глаза Нотта сузились, и он, кинув вверх башни бомбарду, схватил меня под локоть и потащил вниз. — Нет! Пусти! Там близнецы! Зачем ты это сделал, Теодор! Он повернул голову на меня и чернота его белков поглотила меня. Его лицо было другим, у меня даже ноги подкосились. А он лишь превратился в чёрный дым и умчал меня прочь из башни. Мы приземлились на поле, напротив злочастной крепости. Где был блядски хороший обзор на падающее вниз, с обрыва здание. *** Он не переставал на неё смотреть, пытаясь принять, что это действительно она. Как же сильно он скучал и как долго пытался вернуть её, сколько планов было построено и провалено, сколько людей убито, сколько ночей он не мог ни есть, ни спать, это стало помешательством... А Эли стояла и смотрела как умирают её друзья в той башне. И думала, зачем же Нотт это сделал, зачем было взрывать башню?.. Может, он и правда опасен? Может ли он быть опасным для ребёнка? Пожиратели подходили к Теодору, он давал им какие-то указания. Лили не слышала о чём они говорили. Тео держал дистанцию. Он убил её друзей, думая, что они заодно с Чарли. Она может этого не знать, но его первостепенной задачей всегда было её спасение. Даже если она его потом возненавидит, именно он будет тем, кто её спас. Ройс ощущала себя… Странно. Пустота, пожирающая изнутри. Теодор был занят, отойдя к краю поляны, разговаривая с кем-то. Кем же он стал за эти дни? Тьма меняла его, его лицо было похоже на маску, Элиана с трудом признала в нём своего Тео из золота. Тео бы не пожертвовал своими друзьями. Надо… Надо всё обдумать… Хриплый голос произносит на парселтанге: — Дак… Дакар! Но змея нет. — Микки! Домовик аппарирует вместе с Дакаром. — Микки, унеси меня отсюда… — Да, госпожа. И домовик, и змей, и девушка-калека изчезают с поля.