lady of the sunshine — big jet plane
Звенит будильник, противно пикая на тумбочке, указывая на то, что пора вставать. Чонгук пробует рукой нащупать ненавистный прибор, лёжа на животе, и с горем пополам находит заветную кнопку выключения. Глаза всё ещё закрыты, а рядом чувствуется медленное движение. На плечо Чона приземляется каштановая макушка согревающего кожу размеренным дыханием омеги. — Отвезёшь Тэяна в садик? — сонно спрашивает Тэхён, приобнимая Чона за талию. — Угу… — Чонгук приоткрывает один глаз, натыкаясь на зеркало, встроенное в шкаф-купе. Улыбка сама просится на лицо при виде омеги, обнимающего его. — Ты дома сегодня? — утвердительный кивок. — Может, тогда Тэяна отправить к папе? Что скажешь? Тэхён открыл глаза, смотря на альфу в отражении. — Можно было бы устроить романтический ужин… свечи… ты, я… — Чтобы потом просто заняться сексом в спальне? Какой ты романтик, Чонгук, — комнату заполняет приглушённый смех. Альфа переворачивается на другой бок, отстранив Тэхёна, и ухмыляется, посмотрев на него. — Чем тебе не нравится такая перспектива? Если хочешь, можно пойти на ночной сеанс в кино, а после заняться экстремальным сексом в комнате персонала или ещё где-нибудь. — Окстись. Будь у нас знакомые, которые могли бы дать ключи, то да, — размышляет разумно омега, будучи не против очередной затеи мужа. Когда Чонгук предлагает как-то разнообразить их сексуальную жизнь, он всегда загорается интересом, но всё делается в пределах разумного. — Ну, тогда это не было бы экстремальным. А как же адреналин? — Хуенин, Чонгук, мы первый и последний раз занимались сексом в общественном месте, когда ещё в ВУЗе были. Нас потом чуть не исключили из-за этого «Го поэкспериментируем в лаборатории». Конечно, Гуки, тут же много реактивов и в принципе трогать что-то не желательно, а мы любовью заниматься будем. Ну да, чё бы не поэкспериментировать, — смеясь, вспоминает Тэхён. Это было в период, когда Чимин ещё не знал о них. Тогда вообще много чего было, из-за как раз их скрытности, о чём порой весело вспоминать. Иногда они шли на что-то безумное, но не чаще раза в несколько месяцев. Тэхён ведь наедине не был душнилой. — Но тебе же тогда понравилось, — указывает на парня Чон. — Понравилось, — кивает, — а вот ты так и не успел кончить, и нас спалили. Хочешь, чтоб всё было так же? Я не думаю, что смогу убежать в этот раз. Мне уже не двадцать два, и тебе тоже. — Ладно, — вздыхает Чонгук, — а как тогда насчёт?.. Фраза обрывается на моменте, когда в комнату врывается четырёхлетний Тэян с плюшевым зайцем в руках (ну или кроликом… тут спорный вопрос) и прыгает на кровать к родителям. — Папоцька! — кричит мальчик, приземляясь между парой, и лезет к Тэхёну обниматься. — Привет юным космонавтам, — улыбается тот, сгребая маленького омегу в объятиях. — Как спалось? — Мне приснилась во-о-о-от такая ракета, папоцька, — разводя руки, с воодушевлением рассказывает Тэян. — Правда? И что же? Ты полетел в космос? — Нет, я смотрел, как другой дядя летит, а сам не полетел, потому цто вы же будете одни, — мальчик положил рядом игрушку, объясняя, что ему снилось. Чонгук взял этого «кролика-гуманоида» и в очередной раз критикующе осмотрел, сведя брови к переносице. — Но ведь ты же не навсегда туда улетаешь, и вернёшься совсем скоро, — говорит Тэхён. — В следующий раз обязательно слетай, потом расскажешь, что там увидел. Мы с папой будем тебя ждать, да, папа? — Ким посмотрел на Чонгука, упустившего всё, что было до этого. — Папа, — настойчивее повторил Тэхён. — Да. Да, конечно, — улыбнулся альфа, снова придирчиво смотря на игрушку. — Папа, — Тэян перелез ближе с Чонгуку. — М? — А на луне живут кролики? Папоцька говорил, что да. Чонгук несколько секунд думает, потом снова смотрит на кроля в своих руках и отвечает: — Ну, может быть там и есть кролики… может, вот такие, как твой гуманоид, — он приподнял Чиби перед Тэяном. — Чонгук, — цокает Тэхён устало. — Что? Ты глянь на него, — выпучивает глаза альфа, тряся кролика в руке. — Я до сих пор не пойму, что он такое. — Это игрушка, — закатывает глаза омега, привыкнув к особой любви Чона к игрушкам сына. — Ты придираешься к игрушке. — Почему мы не можем купить Тэяну нормальных игрушек? — Мне нравится Циби, — мальчик забирает кролика у Чонгука, ложась удобней между родителями. — У него нормальные игрушки, Чонгук, просто кому-то они мозолят глаза, — вздыхает Тэхён, снисходительно улыбаясь. — Да, потому что я об них спотыкаюсь, и я их убираю, — сложил руки на груди Чон. — Кстати, покупал их тоже я. — Половину подарили родители, Чимин и Хосок, не трынди. — Да. Хосок, — кивает Чон. — Потому что это, — он указывает на Чиби, — я купить не мог. — Ой, да брось, будто у тебя не было любимой игрушки в детстве. — Они были. — И что, все были довольны? — Нет… отцу не нравился мой медведь, — усмехается Чонгук. — И у тебя это по наследству передалось, да? Ненависть к игрушкам сына. Погоди, — внезапно хмурится задумчиво Тэхён. — Это не тот медведь, который вон там на полке сидит? — показав чётко на медведя напротив. — Он, — на грани, чтобы засмеяться, говорит Чон. — И этот человек будет спорить об игрушках с ребёнком, — смеётся омега. — Это мой счастливый медведь, — важно заявляет. — Папа, — тихо подает голос Тэян, и оба родителя смотрят на него. — Это тот мишка с красным бантиком? — Да. А что? — начало предложения альфе уже не нравится. — Ну… э… я… — Чон Тэян, что ты сделал? — немного строже спросил Чонгук. — Ну… я когда попрыгуньциком играл, задел мишку, и он упал, а за ним упала лентоцька блестящая, — Тэхён привстал на локте, хмуря брови, он походу понял, что за ленточка. — Там было цетыре квадратика и цто-то круглое внутри. — По-подожди, Тэян-а. Куда ты дел эту ленточку? — спросил Тэхён. — Я не знал, цто делать, и кинул под кровать. А цто это? — А… да так, ничего. М… серпантин? — улыбнулся Чонгук, почёсывая затылок под взгляд офигевшего Тэхёна. — О, а давайте сейцяс запустим! — Тэян хотел слезть с кровати, но Чонгук его взял за руку. — Не надо! Давай, мы это сделаем на твой день рождения, а? Зачем попросту тратить… их? — Тэян-а, — подал мягко голос Ким, — Ты же кинул под нашу кровать, да? — мальчик утвердительно замотал головой. — В следующий раз обязательно говори нам, если что-то случилось в комнате, хорошо? И не играй больше в нашей с папой спальне. — Так, а я не понял, почему юные космонавты ещё не чистили зубки и не умывались? — состроил недовольное лицо Чонгук. — А ну-ка быстренько в ванную! — он начал щекотать омегу, который быстро уворачивался от ловких рук отца и, в конце концов, выбежал из комнаты. — То есть, медведь был счастливым, просто потому что ты прятал за ним презервативы? — вылупившись на Чона, уточнил Тэхён, как только дверь комнаты закрылась. — Между прочим, я ахерел, когда не нашёл их, — низким голосом говорит тот. — Думал, духов пробудили, и они скомуниздили презики, лишая нас удовольствия в отмщение. — В голове у тебя духи, — усмехается Тэхён добродушно и встаёт с постели, чтобы пойти за Тэяном в ванную умываться. Омега, проходя мимо окна, смотрит на улицу, где пасмурно и только снег сошёл. Потепления в марте пришли поздновато, атмосфера, мягко говоря, не айс, слава богу, он может работать дистанционно. А вот Чонгуку придётся ехать в больницу, он от своей работы увильнуть на дистант не сможет. Иногда Тэхён злорадствует над ним, но любя и в меру, конечно же, а Чон не обижается — только кривляется в ответ, веселя и его, и сына. Минуя гостинную, Тэхён слышит рингтон своего телефона и идёт к столику, на котором его оставил, чтобы снять трубку и продолжить путь до ванной. — Алло? — говорит он, пристраиваясь рядом с Тэяном, стоящем на специальных ступеньках у раковины, уже оперативно чистящим зубки. — Хуем по лбу не дало? — спрашивает из трубки с ехидной улыбкой Пак Чимин. — Я с Тэяном, — предупреждает на всякий случай омега, поскольку не уверен, насколько хорошо слышно друга сыну за шумом воды, ведь звук на звонке у него выкручен почти на максимум, из-за чего даже Чонгук порой задаёт дополнительные вопросы после их разговоров. На кой чёрт, спрашивается, тогда громкий режим, если и без него всё слышно всем желающим? — А я с чайником, — язвит совершенно спокойно. — Не манди, у меня паника, нужен твой совет, — на одном дыхании отвечает Пак. Тэхён с глубоким вздохом выдавливает себе зубную пасту на щётку, зажав телефон между плечом и ухом, и даёт согласие на выпрашивание советов. — Короче, — начинает омега, чем-то на фоне шкварча, — дело такое: Ёнджуну через две недели пять лет исполняется, помнишь же, да? — и, не дав ответить, продолжает: — Так вот, я думал над тем, чтобы отметить не только с родственниками, а на этот раз устроить ему праздник с друзьями. Из садика там, со двора, вот такое что-то. Мне кажется, что с бабушками-дедушками и нами уже будет не в кайф, да и, блять, это тупо предлог, чтобы взрослые собрались, нажрались и вспоминали об имениннике только тогда, когда пора говорить новый тост. Тэхён пускает смешок, пока двигает щёткой во рту, скомкано отвечая: — По факту. — Ну вот я и хочу организовать нормальный детский праздник, а не это, только вообще без понятия, с чего начать и как что сделать. Поможешь? Сплёвывая пасту в раковину, Тэхён непонимающе вскидывает брови. — Чем ты хочешь, чтобы я помог? Я в этом такой же профан, как и ты. Почему не позвонишь папе? — Ой, блять, ну его нафиг, это ж старая закалка. Там начнётся: «а почему с родственниками не хотите?», «а родители деток будут? значит, с ними вы празднуете, а с нами нет» и так далее. — А как ты планируешь скрывать это от него? — помогая Тэяну вытереть остатки пасты с лица, спрашивает. — Никак. Они живут в Пусане, просто скажу, что мы в этот раз решили отметить скромно, только с вами, и всё. — Не проще сказать правду и попробовать объяснить им всё то же, что ты сейчас сказал мне? — оперевшись бёдрами о ванну, омега обнимает себя одной рукой, второй держа телефон, и продолжает разговор. В ванную заходит ещё немного помятый после постели Чонгук с растрёпанными волосами и следом подушки на лице и дёргает вопросительно подбородком, увидев, что муж с кем-то говорит. Тот в ответ показывает экран телефона с мемной моськой Чимина, и вопросы отпадают. Теперь альфа просит включить громкую, если там нет ничего секретного, и Тэхён это делает. — Нет, не проще, потому что будет ровно то, что я пересказал, — недовольным тоном отвечает Чимин, снова поджаривая что-то. — Ты там завтрак своим мальчикам делаешь? — Хосок обойдётся, а Ёнджун в садике позавтракает. Я себе оладьи пеку. Чоны в унисон усмехаются, не удивишись поведнию друга. — Понятно, — говорит Тэхён. — Так я не понял, ты мне поможешь? — Помогу, конечно, только не знаю, чем и как. — А что случилось? — с щёткой во рту спрашивает Чонгук приглушённо, но Паку удаётся его услышать. — Привет, Чонгук. Да так, детским тамадой заделаться решил, Тэхёна на помощь подбиваю. — А, ясно, — усмехается снова Чон, продолжив умываться. — Если что, Хосок тоже так-то принимает участие в жизни Ёнджуна. Попроси его. — Я хотел, но не знаю… — Слушай, — вступается за брата Тэхён, — даже если он не будет помогать, то хотя бы поддержит. Но не думаю, что он откажется. Хосок вас больше жизни любит, ты зря его со счетов списываешь. — Но он же… Ну… Ну, Хосок. — Он рукожоп и долбоёб, но для сына готов на всё, — дополняет Чонгук. — Хватит его хуесосить уже. Десять лет одно и то же, тебе не надоело ещё? — Да чё вы сразу взъелись так? Это же не серьёзно. Я тоже люблю Хосока и знаю, на что он готов ради меня и нашего солнышка, а по-доброму стебать его — святое дело. Но про рукожопость ты отметил верно. — Тогда, может, ему стать организатором праздника? У него всегда много идей, почему нет? — Мне как-то проще самому… — неуверенно ведёт плечом Чимин. — Я уже привык такими делами заниматься, тем более он после смен устаёт, в последнее время слишком плотный график. — Если скажешь, что это ради Ёнджуна… — Я не хочу его этим напрягать. Я, может, и язва, но вижу, когда огрызаться не стоит и Хосоку надо отдохнуть. — Смотри-ка, — говорит Тэхён, улыбаясь и поднимая взгляд на Чонгука, — прям золото, а не муж, — а потом обращается снова к Чимину: — Если хочешь, можем собраться и обсудить это подробней. — Спасибо, ты лучший, — тянет Чимин и в конце чмокает динамик. — Сегодня не сможешь? — Приходи вечером с мелким к нам, — предлагает Чонгук. — Тэхён весь день дома, Тэян после садика тоже, Ёнджуну будет с кем поиграть, а вы поговорите. — Хорошо, мы тогда после садика к вам заглянем. Я обоих заберу и приеду. Повисает недолгое молчание, в ходе которого никто не мог найти, что сказать, поэтому его нарушает Тэхён: — На этом вопрос исчерпан? — Да, — чётко, прямо как в армии. — Хорошего дня, — говорит Ким и ловит с той стороны провода брезгливое: — Фу, блять, Ким Тэхён, сказал как дед. На тридцати двух жизнь не заканчивается. — Чон Тэхён! — заявляет Чонгук, маша зубной щёткой на телефон, а омега закатывает глаза беззлобно. — Попрошу! — Пока, Чимин, — безэмоционально говорит Тэхён, пока муж с другом смеются, и отключается. Чонгук, убрав щётку на место, разворачивается к омеге и наклоняется, опираясь руками о его бёдра, чтобы быть на уровне лица. — У тебя самые прекрасные фразы, малыш, которые я очень сильно люблю, ты же знаешь? — понизив голос, говорит с улыбкой он. Тэхён, довольно растянув губы, безмолвно показывает, что — да, знает, и подаётся вперёд, чтобы поцеловать альфу. Из коридора приглушённо доносятся быстрые маленькие шажки, а после на пороге ванной показывается Тэян. — Папоцька! — влетает, не обратив внимание на занятость родителей, отпрянувших друг от друга. — Можно сегодня в садик фиолетовый костюмцик? — Конечно, — отвечает Тэхён, приглаживая мягкие чёрные волосы сына, что уже не мешало бы немного постричь. — Сейчас я поглажу его, сделаю папе завтрак, и он отвезёт тебя в садик. — Ура! — подпрыгивает от радости омега и уносится искать нужные вещи, крича по пути: — Костюмцик подойдёт по цвету к Циби! Чонгук при упоминании о ненавистном себе кроле цокает, выпучивая глаза недовольно, чем смешит Тэхёна. — Клянусь, однажды я сожгу его и не посмотрю на то, что это подарок твоего брата.***
Чимин вздыхает уже третий раз за вечер и, повесив голову, упирается печальным взглядом в кружку с наполовину выпитым чаем. — Если продолжишь вздыхать, Чонгук подумает, что стёкла запотели от перегара, а не от твоей депрессии, — говорит Тэхён, утягивая из пиалки перед собой маленькое печенье с шоколадом, которое друг прикупил для их посиделок. И всё же польза от Чимина есть — вон какие вкусные гостинцы приносит. — Я весь день только и делаю, что вздыхаю и в перерывах работаю, — мрачно отзывается Пак. — А не наоборот? — Нет, потому что работа кажется отдыхом между беспрерывными страданиями горе-папашки. — Да ладно тебе, горе-папашка, — говорит Тэхён, — съешь печенье, успокойся и попробуй ещё подумать, что нравится твоему сыну, — и сам берёт кусочек, чтобы тут же отправить в рот. — Такое чувство, будто я совсем не знаю своего ребёнка, — повесив голову на руку, упёртую в стол. — А ведь ему всего пять исполняется. Что будет дальше? Но я постоянно рядом и вникаю вроде во все его увлечения, занятия и обучение. В чём проблема?.. — Может, в том, что из-за загруженности, ты не замечаешь очевидного? Не думал о том, что ответ лежит у тебя на поверхности? — Не знаю… У меня вообще в последнее время прострация какая-то. Я работаю, ем, сплю, забираю Ёнджуна из садика и снова по кругу. Но всё же больше, наверное, ем. Теперь вздыхает, но тихо, Тэхён. Он бы мог помочь другу, будь у них хоть какая-то зацепка, а так, когда у них совсем ничего нет, то и думать что-то нет смысла. Чимин хочет заморочиться. Делать простое поедание торта и игры не интересно по его словам, хочется чего-то особенного, значимого, что дети оценили бы и что понравилось бы в первую очередь Ёнджуну. Внимание Тэхёна привлекает появившийся из гостинной за спиной Чимина Чонгук, расслабленно зашедший на кухню к омегам. — Юные хирурги, только что убившие меня во время операции, захотели отправиться на обеденный перерыв, — заявляет он. — Я возьму печенье? — С чаем или молоком, а то потом икать будут, — наставляет Тэхён. Чонгук достаёт из шкафчика небольшую глубокую тарелку, отсыпает немного печенья из пачки, наливает детям молоко и удаляется, оставив снова омег одних. От стен вновь отражается тяжёлый вздох родителя. — Поговори об этом с Хосоком, — не в первый раз говорит Ким. — У него найдётся решение твоей проблемы. — Хосок отсыпается после смены сейчас, — устало накрывает лицо ладонью Чимин. — Боже, ты невыносим, — возводит глаза к потолку Тэхён. — Значит, думай. — Ты не помогаешь. — Я даю пинок под зад, потому что если не Хосок, то только ты знаешь, что может нравиться Ёнджуну. — Ты жесток. — Я твой лучший друг и дядя твоего ребёнка. Я не просто жесток, я — дьявол во плоти. Раз попросил помогать — не жалуйся. — А что я могу придумать?.. Я хочу вечеринку в какой-то тематике. — Как думаешь, детям не будет пофиг на тематику? — Им — да, а мне — нет. — Думай. — Хорошо, что я могу придумать из того, что единственное, что он любит, это носиться по квартире, выносить нам с Хосоком мозг под квинкард и смотреть телепу… — замолкает на полуслове, внезапно ощутив озарение. — Телепузики! — вскрикивает Чимин. — Тэхён, телепузики! Мы должны устроить вечеринку в стиле телепузиков! — Ты только потише об этом ори. И «мы» — это кто? — Ты и я, — говорит максимально удивлённо и пожимает плечами, — что за вопросы? Ты обещал помочь. — Я не отрекаюсь, но всё ещё настаиваю на том, чтобы ты сказал об этом Хосоку. — Да разберусь сам, не кипишуй. — Как хочешь, — вздыхает Тэхён, ведя плечом, и отпивает тёплый чай. — Вот знаешь, — заводит разговор по новой Чимин, взяв небольшую горсть печенья и отправив в рот. Теперь, когда хотя бы с тематикой праздника разобрались, у него отлегло. Можно расслабиться. — Я в последнее время так много ем, думаю уже как-то себя одёргивать и на диету садиться или вообще спортом заняться. Не дашь номерок своего тренера? — Я скину, — соглашается омега. — Может, у тебя это на стрессовой почве? — предполагает он, осматривая друга и возвращаясь вновь к лицу. — Из-за работы и праздника Ёнджуна. — Без понятия, может, это из-за приближения течки. Но всё равно, так жрать надо постараться. — М-м-м… А ты не думаешь, что течки не будет? Чимин замирает с поднесённой к губам кружкой, не успев отпить. — В каком смысле? — В том самом. Вдруг второго ждёшь? — Да какого второго, ты что?.. — тушуется омега, таки отпивая и отставляя кружку. — Не думаю, что мы готовы… Да и тем более мы всегда с защитой, второго пока не планировали даже. — Не знаю, я просто предположил, — пожимает плечами Ким, а вот друг задумывается. — Блин, может, правда тест сделать, мало ли… — Сделай. В любом случае хуже не будет. Тебе дать? — Что? Тест? — Ну да. — Откуда он у тебя? — округляет глаза Чимин. — Тупой вопрос, — говорит Тэхён и встаёт, чтобы сходить в спальню за нужной вещицей. — Стой! — осаждает его омега, не дав даже выпрямиться. — Я не хочу этого знать сейчас. Давай после праздника сделаю, а? — Тэхён поджимает прямой линией губы, недовольно смотря на него, склонив голову. — У меня сейчас и так будет нервяк с днём рождения, если ещё и выяснится, что я беременный, то волнения будет в разы больше. — А если выяснится, что не, то будет в разы спокойней, — парирует Ким. — Ладно, хрен с тобой. Оставшийся вечер омеги разговаривают о разном, находя то, что ещё не успели обсудить через соцсети. Чимина отпустила хандра и тревога, а Тэхён в голове пытался выстроить небольшой план того, как будет помогать другу. Конечно, он потом ему обо всём скажет. По Чимину видно, насколько он замотался с делами в последнее время, поэтому помочь ему в организации праздника — меньшее, что омега может сделать для него. Ближе к девяти вечера, когда гости понимают, что пора бы уже и честь знать, Тэхёна за штанину дёргает Тэян, тоже провожающий Чонов. — Папа, — тоненько, умоляюще зовёт он его. — А можно к Ёнджун-и в гости? — В другой день, милый, хорошо? — отвечает Ким, гладя сына по мягким волосам. Тот сразу поникает. — Мы можем его с ночёвкой взять, — предлагает Чимин, одевая альфу. — Завтра выходной, мы с ними будем дома, а после обеда я его привезу. — Хорошо, — соглашается просто Тэхён, ведь доверяет другу, и раз тот предложил, значит, ему не в тягость. — Ура-а! — кричит на радостях маленький омега и бежит собирать вещи. — Щас тогда он соберётся быстро, — мягко говорит, а Чимин так же отвечает: — Не торопитесь, таксист не облезет, если немного подождёт. В конечном итоге собранные дети, как только дверь открылась, побежали наперегонки к лифту, а Чимин, обувшись и одевшись, прощается с другом и выходит за ними следом. Тэхён, закрыв за гостями дверь, идёт сначала прибраться на кухне и за детьми в гостинной, но с приятным удивлением обнаруживает идеальную чистоту везде, а потому решает принять душ и идти в кровать.so high — doja cat
В спальне на кровати лежал, листая что-то в телефоне, Чонгук, а только омега довольной кошкой вошёл в комнату, — тут же убрал его, растянув губы в ответной улыбке. — Что? — спрашивает альфа. — Не романтический ужин, конечно, — говорит омега, подходя к кровати и на четвереньках подползая по мягкой перине к Чону, — но то, что ты прибрал за нашими гостями, очень секси, — и добирается до чужого лица, где тёмные глаза внимательно за ним наблюдали. — Это меньшее, что я могу сделать, чтобы помочь тебе по дому, — низко отвечает альфа, расслабляясь от чужого сладкого аромата и распаренной кожи мужа перед собой. — Тебя заводит, когда я убираюсь? — Меня заводит мысль, что до обеда мы абсолютно одни, — цепляя тонким пальцем ворот домашней футболки Чонгука, тянет его вниз, чтобы припасть к тёплой коже губами. Чонгук помогает ему забраться на себя сверху, сжимает аппетитные бёдра пальцами и становится жутко нетерпеливым, стоит Тэхёну подняться с груди к губам и впиться в них глубоким, мокрым поцелуем, выбившим воздух из лёгких. Альфа помогает ему раздеться, отбросить надетую после душа одежду в сторону, а после ведёт ладонями по бархатной коже, вжимая в себя гибкое, как лоза, тело. Сняв с Чонгука футболку, омега опускает взгляд на всё такой же подтянутый, рельефный пресс, и находит какое-то покраснение. — Что это? — слегка хмурится, кончиками пальцев проезжаясь по бледной, немного поаллевшей полосе. — Тэян был хирургом и удалил мне печень, — отвечает альфа. — Ты стараешься с моей спиной ногтями куда лучше, чем он с игрушечным скальпелем, не волнуйся, — тянет уголок губ в ухмылке. Тэхён усмехается, закатив слабо глаза, и вновь припадает к любимым губам, двигая бёдрами навстречу и проезжаясь по члену альфы ягодицами. Избавившись от остатков одежды и расположив омегу на мягких простынях, Чонгук входит в него, смешав их рваные вздохи в очередном поцелуе, заставляет ногами обвить своё тело и глубоко толкается, сжимая ткань постельного в пальцах. Секс с Тэхёном великолепен. Они знают чувствительные точки и предпочтения друг друга, знают, как доставить удовольствие, куда нажать, где провести, что сказать и сделать. Со временем их страсть не угасла ни на йоту, что бывает крайне редко, однако им повезло — с каждым годом они влюбляются друг в друга всё сильней, хотят друг друга ещё больше, и не знают, когда будет в пору насытиться. Ответ прост — никогда. Кажется даже, что смерть не сможет их после разлучить, но о ней слишком рано говорить, пока можно наслаждаться мгновениями вместе ещё здесь, на земле. Тэхён выгибает спину, опираясь на локти, когда в него входят страстно сзади, двигает бёдрами навстречу толчкам, тихо поскуливая. Чонгук прижимается взмокшей грудью к такой же разгорячённой, влажной спине омеги, целует в шею, одаривает нежностью и любовью с ног до головы, чувствуя, что приближается к разрядке. Тэхён под ним постанывает, спустя время немного отпустив свой комплекс, ловит ушком тяжёлые вздохи Чонгука, чувствуя наступающую волну оргазма от чертовски возбуждающих звуков их тел. Достигнув пика, оба падают обессиленные на постель. Ким, как это и бывает, обнимает альфу поперёк живота, умостив голову на блестящей от пота груди, пытается перевести дыхание. — Расскажешь, о чём сплетничали? — интересуется Чонгук, водя пальцами по позвонкам омеги. — О проблемах насущных, — отвечает Тэхён. — Он всё ещё не хочет просить Хосока о помощи, и, знаешь, что-то мне подсказывает, что из-за этого мы с ним сядем в лужу. — Говори, если что-то надо будет сделать, малыш, хорошо? — Угу, только если уже не будет поздно. — Договорились. Иди сюда, — подцепив подбородок пальцами, альфа наклоняется для поцелуя, чем смешит супруга, хохотнувшего ему в губы. — Соскучился? — Всегда скучаю, и ты ничего мне не сделаешь за это. — Да как я смею? — с иронией говорит Ким и усмехается вместе с Чонгуком, прежде чем продолжить их совместное времяпровождение, пока сын гостит у Чонов.***
— Видишь? — указывает на комнату Хосок, стоя с мужем в проходе. — Что? — не понимает Чимин, сложив руки на груди. — Чисто! — шёпотом говорит альфа. — Здесь даже муха не еблась, а если и еблась, то в тапочках! — Спасибо за помощь, Хоби, — устало звучит от Пака, садящегося на подлокотник дивана. У него голова болит нещадно, послезавтра уже праздник, а самое главное для него ещё в пути. Нервы уже на пределе. — Э-эй, — мягко зовёт его Хосок, подходя и приобнимая за плечи, — всё хорошо? — Да, просто устал немного, — едва слышно замученный голос омеги, потирающего лоб ладонью. — Иди отдохни, скажи, что ещё нужно сделать, я помогу. — Ты после смены, иди отсыпайся, — не взирая ни на что, настаивает на своём. — Мопсик, то, что я вылизал квартиру, не показатель того, что я бодр и полон сил, чтобы помочь тебе? — склоняется к чужому лицу Хосок, чтобы заглянуть в уставшие глаза, а после почти невесомо чмокнуть в мягкую щёку. — Ты уже ездил за шариками? — в ответ отрицательное мычание. — Тогда я сейчас это сделаю, а ты пойдёшь спать, хорошо? — Чимин слабо кивает; Чон снова целует его, но на этот раз в макушку, а потом вдруг слышит всхлип. — О?.. — Хо, ты знал, что ты самый лучший муж на свете? — поднимает полные слёз глаза омега, а Хосок смеётся, умилившись. — Да ти госьпади, — и притягивает того к себе, чтобы обнять и дать уткнуться лицом в грудь. — Моя ты радость. Конечно, знаю. Но спасибо, что не даёшь мне об этом забыть, — шутит, и за это получает слабо кулаком в живот, смеясь ещё сильней. — Вы тоже с Ёнджуном у меня самые лучшие, — серьёзно уже говорит, гладя мужа по белокурым волосам. — Давай, отдыхай, я скоро приеду. — Стой. Побудь со мной ещё немного. — Мне полежать с тобой рядышком? — надув губы, как с ребёнком говорит Чон. — Угу, — кивает омега. — Хорошо, пойдём. В итоге никто за шариками не едет, потому что Чон засыпает с мужем и просыпается только тогда, когда телефон разрывается от звонков от Чонгука, который забрал их сына из садика, ведь родители походу забыли про него. — Блять, мы уснули, — бурчит спросонья Хосок, смотря на спящего как убитый Чимина, лежащего лицом к нему. — С ним всё хорошо? — Ну, он подвоха не заметил, — хмыкает на той стороне трубки Чон. — Я тоже припозднился, поэтому, когда приехал, там только наши дети и остались. Ну и удивился, потому что вы обычно рано мелкого забираете. А им вообще пофиг, сидят играют, Тэян даже не обратил внимания, когда я зашёл в группу. — Ясно, — трёт глаза устало Хосок, медленно поднимаясь с кровати. — Зайдёшь или как? — за шариками тогда завтра съездит, уже поздно для таких поездок. — Да можно, — говорит Чон и смотрит в зеркало заднего вида на детей, — малые вон оторваться друг от друга не могут, пусть ещё побесятся. — Я уже не впервые рад, что в спальне хорошая шумоизоляция, — покидая комнату, где отдыхает омега, посмеивается альфа. — А что? — Да Чимин вырубился, устал, и я с ним за компанию. — Понятно. Жди, через пять минут будем. По Чонгуку можно часы сверять, вот правда. Приехал ровно через пять минут, ни больше, ни меньше. Детей отправили в спальню к Ёнджуну играть во что-то, а сами альфы расположились в гостинной. Чонгук привёз другу бутылкочку слабоалкогольного фруктового пива, а себе взял банку энергетика, поскольку за рулём. Слово за слово, заговорили об омегах, о приближающемся празднике маленького альфы, немного зацепили тему работы и не заметили, как пролетело два часа. В какой-то момент к Хосоку подлетает Ёнджун, выбравшийся из комнаты. — Папа, папа! — зовёт его он. — Можно мы с Тэян-и поиграем здесь? — Зачем? — невозмутимо спрашивает Чон. — Нам там скучно. — Валяйте, — взмахивает он рукой, — но только если потом уберёте за собой всё. — Хорошо. А почему ты не даёшь мне сладкую водичку? — указывает Ёнджун маленьким пальчиком на бутылку у альфы. — Солнышко, не даёт папочка, а папа не делится, — Чонгук рядом тихо прыскает от смеха. — Тебе такое ещё рано пить. Это водичка для взрослых. Топай, — сказал, как отрезал. — Чё это папочка не даёт? — посмеивается Чонгук, когда Ёнджун убегает за омегой. — Он весь на нервах занят приготовлением дня рождения Ёнджуна и вообще не настроен ни на что такое. Недавно подошёл к нему, сказал, что у меня под халатом ничего нет, так он ответил: «Ничего, вырастет». — Ну да, с таким-то дешёвым подкатом даже я не захотел бы с тобой спать, — продолжает потешаться альфа, допивая остатки энергетика. — Подожди, скоро всё пройдёт, он сам накинется. Будто ты не знаешь Чимина. — А у вас Тэхёном чё? — кивает подбородком вопросительно Хосок, когда дети прибегают и переносят свои игрушки в гостиную. — А что должно быть? Всё хорошо. — Я уже пять лет от вас приглашение на свингер-пати жду, — усмехается альфа, а Чонгук беззлобно закатывает глаза, заражаясь его улыбкой. — Да куда? Дождись Чимина, уговори его, а потом поговорим. — То есть, ты не против? — Против. Тэхён всё ещё твой брат, — припоминает старую шутку Чон и вместе с другом смеётся, пока рядом не раздаётся щелчок стрельнувшего детского пистолета, привлёкшего внимание, а потом плач Тэяна, которому Ёнджун случайно пальнул в лоб. — Блять, — тихо ругается Хосок, поднявшись к детям с Чоном. — Мда-а-а подкатывать к омегам он явно учился у тебя, — сетует на друга Чон, беря сына на руки. — Я ненарочно! — жалобно тянет маленький альфа, у которого уже тоже на глазах слёзы наворачиваются. — И это я тоже уже когда-то слышал, — посмеивается Чонгук, проверяя лоб Тэяна. — Зайчонок, эти пули мягкие, тебе же не настолько больно, — проводит большим пальцем по месту удара, где даже покраснения не было. — Ты просто испугался, да? — Где Циби? — хнычет омега, вытирая кулачком слёзы. — Чи?.. — обрывает себя на полуслове Чонгук, недовольно поджимая губы и с тихим рыком опустив взгляд на валяющегося на полу недозайца, которого всей душой презирает. — Хосок, напомни мне в следующий раз спрашивать, что ты собираешься дарить Тэяну, идёт?***
aoa — miniskirt
— Я, блять… — смотря на Чимина с двумя костюмами глазами с монеты по пятьсот вон, изрекает Тэхён. — На что я подписался? — На лучший праздник для племянника, — невозмутимо отвечает Пак и отдаёт один костюм ему. — Давай, Лала, меньше клювом щёлкай и меряй. — Пиздец… — вздыхает Ким. Вот уж не думал он, что, чтобы помочь Чимину устроить лучшую вечеринку для Ёнджуна в стиле телепузиков, надо будет самому стать гуманоидом из ящика. Где он только откопал эти костюмы? Ладно одежда, но здоровая поролоновая голова с антенной и вырезом для лица — это самый натуральный пиздец, каких только повидать. — А ты кто, боюсь спросить? — Дипси, — отвечает Чимин, влезая в зелёный комбенизон. — Я их всех, ублюдков, по именам знаю, даже песенку могу спеть. — Избавь хотя бы от этого. Честно, Тэхён не знает, чего хочет больше — нервно ржать или плакать с дергающимся глазом. Наверное, всё в одном. — А тебе идёт жёлтый, — подмечает Чимин, смотря на недовольного донельзя друга, пронзившего его уничтожающим взглядом. — Это только ради Ёнджуна, — вздыхает Тэхён, в мыслях только это и повторяя, чтобы успокоиться. — Обещаю, это первый и последний раз. — Да не дай бог ты ещё раз что-то такое устроишь! — вылупляет глаза Ким, заставляя Чимина пустить смешок. А тому весело. Последний штрих — голова, которая оказывется тяжелей, чем омега предполагал, и перчатки с огромными тапками, похожими на башмаки гномов. Встав перед зеркалом в полный рост с лампочками по периметру, которое Чимин притаранил из спальни, Ким произнёс ёмкое и очень много говорящее: — Ебать… — кажется, он столько матов не произносил за пять лет, что растит Тэяна, но всего за полчаса Чимин развёл на добрую сотню нецензурных слов. Рядом пристраивается самая главная подружка в его жизни в таком же костюме, только другого цвета и не с закрученной антенной, а прямой. — Блять, это пиздец, — ржёт Чимин, хватаясь за плечо друга, чтобы не упасть. — Ну… Кхм, — говорит, выпрямившись, — всё не так плохо, как могло быть. Да, Лала? — пихает в локоть друга. — Помалкивай, Дипси, пока я тебе антенну не открутил, — Чимин настолько весёлый, что открутить ему хочется не только антенну, но он об этом промолчит. — Помоги лучше снять, померили и хватит. — Давай, — смеётся Пак и, сняв перчатки, дёргает собачку молнии на спине Кима, но та не поддаётся. — Заела… Погоди. — Что значит «заела»? — вздыхает страдальчески Тэхён. — Блин, если не получится снять, будешь в нём щеголять до завтра. Распарывать молнию не буду, я знаешь сколько за него отдал? — Чтобы ещё раз я согласился помогать тебе… Из прихожей слышится звук хлопнувшей двери. Оба омеги поворачиваются машинально к проходу, ведущему из гостинной в коридор, и — о, боже, — Тэхён уже понимает, что сейчас будет. На пороге показываются Чонгук с Хосоком да так на нём и замирают, в ахуе уставившись на мужей. — А… — тянет Хосок, показывая пальцем сначала на одного, потом на другого омегу, а потом начинает дико ржать. Чонгук же с тупой улыбкой просто смотрит на них. — Так много вопросов и так мало ответов, — в конце концов отмирает второй Чон, усмехнувшись и неловко почесывая затылок. — Я сделал это исключительно из любви к племяннику, — вздыхает Тэхён. — И даже не из омежьей солидарности, — решает добавить Чимин, считая это слишком важным замечанием, но на деле просто раздувая эту ситуацию до крайней степени абсурда. — И что нам с вами делать, тинки-винки фиговы? — со вздохом Чонгук садится на диван вместе с Хосоком, смотря на стоящих перед ним напоказ омег, а сам думает, как хорошо, что потолки высокие и их антенны не достают до люстры. — Ждать с нами утра, чтобы поздравить. — Вы так и будете в костюмах ещё… — смотрит на время Хосок, — без малого десять часов? — Ну, просто тут такое дело… — не договаривает омега, протянув неловко. Повисает секундное молчание. — Вы чё, застряли в них? — Чонгук удивлённо смотрит на обоих по очереди, будучи уже на грани от того, чтобы заорать в голос с Хосоком, не переставшим смеяться. — Это только ради детей, — обречённо говорит Тэхён. — У меня молния заела. — Пиздец, — всё же смеётся Чонгук тихо, приложив ладонь ко лбу. — Давай вытаскивать, хули, — говорит Хосок, поднимаясь с места. — Ну слушай… — Чонгук смотрит оценивающе на омег в костюмах. — По-моему, им очень идёт. — Ничего не говори, я понял, — перебивает Чон серьёзно, а потом снова взрывается в новом приступе смеха. — Надо это срочно сфоткать и отправить родителям! А потом точно вытаскивать. Сделав пару фото, Хосок убирает телефон и вместе с Чонгуком принимается помогать папочкам вылезать из шкур телепузиков. — Это не юбка, конечно… — стараясь расправиться с заевшей молнией на затылке Тэхёна, говорит Чонгук. — Но тоже пойдет, — а после получает поролоновой башкой по лбу, когда Ким в отместку бьёт его, выгнув шею. — Ай, — не переставая улыбаться. — Что? — настраивает локаторы на чужой разговор Чимин, наполовину вылезший из костюма. — Чего я не знаю о твоей личной жизни, Чон Тэхён? — Отныне — ничего, — недовольно зыркнув, отвечает омега. — Да не бухти ты. — Как можно быть таким сексуально милым? — Чонгук, он по-прежнему мой брат, — напоминает Хосок. — Я вырежу его из твоего семейного древа. Вы почему нам ничего не сказали? — переводит тему Чонгук, обращаясь к омегам, но смотря на Чимина, потому что на него возможность смотреть хотя бы есть. — А я говорил, что мы сядем в лужу, — бурчит Тэхён. — Я не хотел беспокоить Хосока, — говорит Чимин. — Беспокоить как? Праздником моего же сына? — хмыкает альфа. — Я знаю, что не фонтан в плане организации и тому подобное, но я тоже люблю его и готов напялить на себя костюм телепузика, если потребуется, чтобы кое-кто меньше мандел. — Я вам обоим это припомню, — угрожает Тэхён и слышит тихий смех Чонгука за спиной, а после и звяканье молнии, которую тот смог-таки потянуть вниз и расстегнуть. — Ну хочешь, я любое твоё желание выполню? — цокает Пак. Если на Тэхёна что-то находит, и он обижается, то это надолго и мозговыносяще. — Хочу. У меня в кармане тест на беременность, ты сейчас пойдёшь и сделаешь его, потому что твои перемены в настроении меня заебали, а трындеть за них я не могу, потому что они могут быть не беспочвенны. — Чего? — округляет глаза Хосок. — Того, — сняв до бёдер комбенизон и избавившись от шапки, говорит растрёпанный омега. — Мне жаловались на жор, а потом я заметил перемены в настроении. Вы — врачи, почему я это вижу, а вы — нет? — указывая на альф. — Ты так вообще его муж! — теперь обращаясь в отдельности к Хосоку. — Мы не гинекологи и не акушеры, — спокойно отвечает брат. — Тебе, может, чайку? Нервы успокоить. — Да, — сняв до конца костюм, причитает омега. — Ваша семья мне теперь по гроб обязана за нервы, которые я потратил. Чонгук, чтобы как-то успокоить вдруг разозлившегося мужа, обнимает его со спины, целуя в шею и щёку, и чувствует, как тот нехотя, но расслабляется, пока Чимин уходит делать тест на беременность. Омега возвращается тогда, когда Хосок приносит сидящему на диване с Чонгуком брату чай на травках, и выглядит ни жив ни мёртв. — Ну? — подгоняет Пака Тэхён. — Положительный… — на грани слышимости отвечает омега. — У-у-у! Поздравляю, — трясёт за плечи друга Чонгук, выглядя навскидку самым довольным из всех присутствующих. Теперь улыбается и Тэхён, отпустив ситуацию с телепузиками, которые ему будут в кошмарах сниться, и тоже радуясь за пополнение в семье Чон. — Блять, Хосок, у тебя второй ребёнок будет, хули молчишь? — всё ещё в шоке говорит Чимин, но уже с наездом на мужа. — Мопсик, а можно мы гендер-пати устроим? — единственное, что говорит Чон, смотря с мольбой на омегу. — Тупой вопрос. Мы сделаем это! — заявляет Пак, и только тогда Хосок, как ошпаренный, подрывается с места и начинает визжать от радости ультразвуком, подбегая к Чимину и хватая его на руки, под громкое паническое «блять!». — У нас будет ещё один сын! — А мы готовы к нему? — с небольшой опаской спрашивает омега. — У нас вырос такой прекрасный альфа, как думаешь, мы сможем вырастить второго такого же? — Только пусть в моих детей не стреляет, пожалуйста, — просит Чонгук. — В смысле? — поворачивается на него Тэхён с полным непониманием на лице. — Потом расскажу, — улыбается Чон. — Кстати, я шарики и торт привёз, — говорит Чимину Хосок. — Ты лучший папочка на свете, Хоби, — оттаивает омега, целуя в щёку мужа. — Для тебя или для Ёнджуна? — не удерживается от мести в виде подкола Тэхён. — Тебе теперь тоже ничего не светит знать о моей личной жизни, обиженка! — важно заявляет Чимин, крепче обнимая за шею Хосока и показательно отворачивая голову с высоко вздёрнутым подбородком. — Но теперь я доволен и спокоен за завтрашний день. Спасибо, ребята. — Пожалуйста, — отвечает Чонгук, который не сделал ничего от слова совсем, чем смешит всех.***
victions cast feat. victoria justice — freak the freak out
Малыша Ёнджуна новый день встретил тем, что он нашёл родителей в куче шариков в гостинной, надувной цифрой пять на стене и полностью украшенной комнате. Они сразу начали поздравлять своё маленькое солнышко, которое моментально проснулось и начало бросать шарики и обнимать родителей, хохоча вместе с ними от радости. Сейчас, следя за носящимися по той же гостинной детьми, которых развлекают Чонгук и Хосок в костюмах телепузиков, от которых маленький альфа просто в восторге, Чимин понимает, что всё было сделано не зря и нервы потрачены не впустую. — И всё же, попросить Хосока о помощи было не такой плохой идеей, — изрекает омега, отпивая из бокала сок, алкоголь же теперь нельзя — он в положении. — Странно, что никто до этого не додумался, — саркастично говорит Тэхён, стоящий рядом. — Удивительно. — Не бухти, — смеётся Чимин, пихая его, улыбающегося, локтем, — на меня теперь запрещено это делать. — Я подумаю, — отвечает Ким и немного склоняет свой бокал с шампанским, чтобы стукнуться с другом и вместе выпить. — Я детей за стол усажу, а ты дай тинки-винки перерыв. — Хорошо. Тэхён организует малышей, уводя их на кухню, где стоял накрытый, полный угощений, стол, а Чимин подошёл к весёлым донельзя телепузикам, снявшим жаркие головные уборы, чтобы отдышаться. — Ещё не жалеете, что согласились? — складывает руки на груди омега, дав альфам по стакану сока, чтобы утолить жажду. — Теперь точно нет, — отвечает Хосок. — Как представлю, что ребятню надо было бы веселить тебе, беременному, так в дрожь бросает. — Я только на первом месяце плюс-минус, — закатывает беззлобно глаза Пак. — И что? Это тяжело, — а потом, отпив, добавляет, — но весело. И вообще. По части веселья и игр с детьми альфы — лучшие аниматоры, какие только могут быть! — Кстати, — вклинивается в разговор Чонгук, вдруг нахмурившись, — а чё вы реально аниматоров не наняли? — Я забыл об их существовании, а когда купил костюмы, было уже поздно что-то менять, — отвечает Чимин, в конце смеясь. — Как думаешь, в них удобно сексом заниматься? — спрашивает внезапно Хосок на полном серьёзе, заставив Чонгука подавиться от смеха соком. — Ты хочешь устроить ролевуху в костюмах телепузиков?! — в шоке спрашивает он, повернувшись на друга с широкой улыбкой. — А чё бы нет? Они всё равно куплены, не без дела же им валяться. — Я их сразу продам, никакой ролевухи в обличии инопланетян, которых любит Ёнджун, — строго отрезает Чимин. — А просто ролевуху можно? — Посмотрим, — тянет уголок губ вверх омега. — Так, — говорит Чонгук, — здесь нет твоего-брата-его-друга-моего-мужа, пойду-ка поищу его, — тараторит, желая ретироваться подальше от чужих личных разговоров под смех друзей. Находит Тэхёна-мужа-друга-брата на кухне, куда он с детьми и уходил. Ребятня с чего-то смеётся, галдит, что угодно, но только не ест. Ладно, ест, но чуть-чуть. И Чонгук бы наблюдал за этой картиной долго, особенно на то, как один из маленьких альф, который был одним из приглашённых, заботливо помогает убрать остатки крема от пирожного с лица Тэяна, пока Ёнджун ревностно на них смотрит и явно не хочет, чтобы к брату кто-то лез. — Мне кажется я знаю, с кем нам предстоит в будущем породниться, — говорит омега, немного склонившись к мужу, намекая на маленького альфу. Тот тихо угукает, а потом происходит то, чего никто не ждал: Ёнджун, который весь без остатка пошёл в своего отца, пытаясь выцепить прикрепленную к торту вишенку, таки выковыривает её, но прилетает она точно Тэяну по носу, оставляя разводы крема и застывшее удивление на омежьем лице. Родители омеги одновременно вытягивают лица в шоке, а Тэхён сразу подходит, чтобы предотвратить катастрофу в виде плача сына, но тот только улыбается и говорит, обращаясь с улыбкой к Чонгуку: — Совсем не больно, папоцька! Я просто немного испугался! Тэхён со вздохом облегчения поворачивается к Чонгуку и вместе с ним начинает смеяться. Семья Чон их доканает, но без них жизнь была бы совершенно не той. Не было бы семейного счастья и тепла. Не было бы любви.