Без обязательств? Правило первое:

      Второй учебный год в академии. Солнце палит как сумашедшее, но это не имеет значения когда Сынмин наконец-то видит в толпе студентов Феликса: они не виделись целых два месяца, поскольку Ли после окончания сессии на всё лето уезжал в родной город, оставляя возможность им связываться только по сообщениям. Феликс любил видеозвонки, но не стал настаивать, когда его друг сказал, что ему такой способ общения не нравится. Однако пару раз Ким всё же звонил сам, когда у него было свободное от своей огромной семьи время. Блондин не спрашивал о количестве его родственников, как-то не сложилось пока, но по рассказам парня насчитал уже около двух сиблингов, четырёх кузенов, двоих дядюшек и тётю (возможно, она была замужем за одним из них) и четверых представителей более старшего поколения. Без преувеличения, семья Сынмина была очень большой, и ему это даже нравилось до тех пор, пока между ним и его ровесниками не устраивались состязания.       Украшенное веснушками и яркой улыбкой лицо становится всё ближе, пока Феликс не наваливается на друга с крепкими объятиями, вырывая тёплый смешок из его уст. Сынмин совсем не любит демонстрировать окружающим близость его отношений с кем-то (быть может, это пошло из детства, когда появлению близких друзей уделялось чрезмерно много внимания со стороны его семьи), но тактильность блондина тайно очень любит. Тот и без этой черты вызывал на лице у каждого встречного улыбку, а с этими привычками и манерой говорить добивал абсолютно любого, кто не купился лишь на сияющие глаза.       Общение спустя долгое время не омрачается неловкостью: они хорошо знают всё, что происходило в жизнях друг друга за эти месяцы, и гладко дрейфуют с темы на тему на протяжении всех перемен, стараясь не отвлекаться во время занятий. В этом году много новых преподавателей и важно было постараться, чтобы произвести хорошее первое впечатление, после которого уже допустимо позволять себе быть менее прилежными. В прочем, внимание на парах затем перерастало в привычку, и никто из них уже не был настроен отвлекаться, отдавая приоритет подготовке к будущим экзаменам.       Физкультура в первый день учёбы — явление омерзительное, но, к сожалению, обязательное для участия из-за заполнения техники безопасности, и было бы славно, если бы на этом пара ограничилась, но студенты обеих учебных групп уже выходят в зал в спортивной форме. В этот день у них стояла смежная пара с группой, в которой Сынмин никого не знает, но видит как Феликс машет кому-то, а значит это всё те же ребята, что и обычно. Глаза несколько равнодушно опускаются в пол поодаль, позволяя Киму уплыть далеко отсюда в потоке своих мыслей, однако именно из-за этого он и замечает как мимо точки его внимания проносятся знакомые яркие кроссовки. Наконец, в голове щёлкает. Это те же ребята, что и обычно. Взгляд тут же взмывает вверх, на уровень лиц, и, осознав в следующую секунду насколько резко это произошло, шатен неловко отводит его в сторону на время, чтобы его поведение не выглядело как-то странно со стороны. Меньше всего сейчас хотелось привлекать к себе внимание. Вернее, к тому, на чём сосредоточено внимание самого Сынмина.       Спустя несколько секунд он всё же возвращается к поиску одного конкретного человека, одновременно надеясь и беспокоясь, что он будет присутствовать. Ему приходится вновь опустить взгляд на обувь, ведь разглядеть эти яркие кроссовки намного проще, чем нужную макушку в толпе, где практически у всех был один цвет волос. Значит, остался брюнетом. Ему определённо идёт.       Глаза от найденной заметно выделяющейся обуви скользят вверх, и Сынмин слышит как из-за открывшегося ему вида неосознанно взволнованно сглатывает. Высокие белые носки с двумя синими полосами непосредственно перед краем, ярко очерченные икры, гладкая и бархатистая на вид кожа с красивым, не слишком тёмным загаром (он ездил на море или просто много гулял?), которой тут же хочется коснуться, и чёртовы бёдра, которые хорошо видно даже из-под не слишком-то и коротких шорт. Парень ненадолго застревает на этой картине, вспоминая почему в прошлом году ему так часто прилетал мяч по лицу, и после этой мысли тут же крутит головой в разные стороны, проверяя, не случится ли этого и сейчас, но действие это выходит таким внезапным, что привлекает внимание друга.       — Ты чего? — Ликс наклоняется чуть ближе, говоря тише обычного и своей интонацией словно передавая Сынмину, что тот может без утайки рассказать всё, что могло бы его тревожить. Удивительная способность. — Всё нормально?       В ответ Ким лишь несколько раз подтверждающе кивает и переводит взгляд обратно на объект своего внимания, стараясь теперь как можно быстрее подняться на уровень его лица. Выглядит это, на самом деле, как бег с препятствиями, где каждый элемент рельефа чужого тела мешает сосредоточиться на поставленной задаче: Сынмин всё равно то и дело спотыкается о красивые руки, явно спортивные, но не чересчур объёмные, подкаченный торс, скрытый футболкой, но всё равно очевидный из-за того, как эта футболка на нём сидит, и крепкую шею с, чёрт возьми, острым выпирающим кадыком, которую хочется укусить, сидя на этих самых бёдрах, слизывать капельки пота, впитывать и глотать стоны с мягких пухлых губ, пока длинная тёмная чёлка спадает на глаза, прикрытые в удовольствии. Стоп, длинная?       — Ух ты, он отрастил волосы. — На мгновение Сынмину кажется, что мысли в его голове начали звучать голосом Феликса, пока не становится очевидным, что Феликс действительно озвучил их сам. Однако в ответ он лишь не глядя заторможенно кивает, не способный теперь оторваться от того, как парень из другой группы завязывает хвостик перед началом занятия, убирая подальше от лица мешающие пряди. Ли же в это время на друга глаза переводит, а затем вновь на незнакомца, хмыкнув на свои умозаключения. — Будь я тобой, хотел бы его теперь ещё сильнее.       — Ты знаешь меня порой слишком хорошо, — обречённо выдыхает Сынмин, не сводя взгляда с брюнета, пока тот неожиданно не находит его ответным. Ким молниеносно разворачивается в сторону и туда же разворачивает удивлённого Феликса, максимально естественно волоча его рядом с собой по направлению к преподавателю и не позволяя тем самым ни себе, ни ему заметить как, подобно его собственным, глаза незнакомца теперь изучают и его.       Это не было чем-то новым. Очевидно, когда ты долго пялишься на кого-то, ваши взгляды рано или поздно встретятся, но чаще Сынмин в такие моменты делал вид, что это случайность. Словно он осматривает всю толпу, а не конкретно этого брюнета, но сейчас, спустя несколько месяцев с тех пор, как это происходило в последний раз, он просто почувствовал себя пойманным с поличным. Не то чтобы это не правда. Но он не собирался производить впечатление сталкера.       Вместе с тем, как идут дни, он медленно, но верно вспоминает почему вдруг на первом курсе академии подумал, что просто стал озабоченным или что у него начался запоздалый период полового созревания, который, как казалось, уже давно прошёл. При взгляде на этого парня в голове не существует ни одной мысли, которую не было бы стыдно озвучить в приличном обществе. Если подумать, в неприличном Сынмин бы тем более не стал делиться подобным, чтобы избежать навязчивого сватовства и запихивания в тесные помещения. Хотя мысль о том, чтобы оказаться с тем парнем взаперти на столь близком расстоянии была до дрожи привлекательной... Их дыхание будет касаться кожи друг друга, воздух вокруг станет горячим из-за внутреннего жара, а спина больно упрётся в полочки позади, когда его вожмут в них всем своим телом. Ему бы хотелось руками спуститься по этому торсу и проверить настолько ли он крепкий, насколько был бы член того парня, если бы у Сынмина была возможность взять его в рот, провоцируя на мягкие стоны. Даже от мысли об этом во рту появляется чуть больше слюны, а в низ живота пробегает дразнящий импульс.       Из хорни потока Кима вырывают слова преподавателя об окончании занятия. Юноша едва заметно хмурится, недовольный тем, что прослушал всё, что тот говорил последние несколько минут, ради которых их задержали, но собирается не позже остальных — после этой пары они все могут идти домой, так что медлить было бы ещё более грешно, чем представлять как тебя трахают в кладовой огромных неиспользуемых коридоров. Или трахать там самому. Это не имело особого значения, потому что стоны были бы слышны кому-то только в том случае, если бы этот кто-то тоже пришёл сюда заняться сексом. Уборка обычно проводилась по вечерам, а в западном крыле и подавно лишь раз в неделю, что так или иначе гарантирует уединение при учёте следования графику.       Их академия не была построена в современном стиле, это здание признано исторической ценностью и было скорее похоже на особняк с довольно хорошим и своевременным ремонтом. Тем не менее, особняком в прямом смысле этого слова оно не было, ведь даже изначально воздвигалось ради обучения студентов. Большая территория, несколько домов-общежитий совсем рядом, вмещающих в себя по дюжине студентов каждый — не все они были из других городов, но до ближайшего от академии было ехать не меньше трёх часов, поэтому все обучающиеся располагались именно здесь, окружённые природой. По мнению основателей, отвлечение от городских соблазнов и большое количество растительности положительно влияет на процесс образования; Сынмин не может сказать правда ли это, но знает, что никто из ребят не жалуется, за исключением тех, кто слишком привык к ресторанам и клубам. Учитывая, что в академии была лишь пара бюджетных мест, совсем не удивительно, что в этом месте «для богатеньких» у некоторых были свои замашки. Один из студентов завёл себе в качестве домашнего животного сколопендру, после этого вряд ли Ким увидит здесь что-то ещё более удивительное.       По возвращении в комнату шатен находит на полу под дверью именное приглашение на картонной бумаге, напоминающей ту, что обычно используется для почтовых открыток. В соседнем домике ребята устраивают вечеринку в честь начала нового учебного года и, судя по тому, что на его соседа приглашения Ким не видит, такой чести удостоились не многие. В целом, это довольно очевидно, поскольку никогда дом, рассчитанный на 12 студентов, не вместит сотню, но вместе с тем возникает вопрос о том, почему приглашён именно Сынмин. Не сказать, что он серая мышь, наоборот, его знают многие, просто не слишком активен по сравнению с некоторыми. В чём он уверен, так это в том, что не обладает репутацией тусовщика. Мысленно перечисляя своих хороших знакомых, он припоминает Феликса, ещё парочку одногруппников и ребят из редакции местной газеты, в чей состав он входил. Кажется, несколько человек из их коллектива как раз живёт в том доме, и теперь это вполне имеет смысл.       Давая ход своему любопытству, Ким нарушает вероятную секретность мероприятия, и пишет ближайшему знакомому из этой академии.

Сынмин-а Я пришёл в комнату и нашёл приглашение на вечеринку в 5 доме У тебя есть?

Феликс О, да Мне его хён лично передал Он живёт в этом доме

Сынмин-а Напомни, как его зовут?

Феликс Ты спрашиваешь уже в шестой раз и постоянно забываешь, это бессмысленно

Сынмин-а Твоя правда Я просто надеялся быть порядочным человеком Так он живёт в 5 доме?

Феликс Да И от него я узнал, что твоя сексуальная фантазия тоже там будет

Сынмин-а Будет жить в 5 доме или будет на вечеринке?

Феликс Второе У них в том году из дома выпустился только один, на его место уже кого-то поселили

Сынмин-а Понятно ... Будет ли это криком «трахни меня» если, зная, что тот парень там будет, я теперь буду стараться выглядеть лучше?

Феликс Ты всегда потрясно выглядишь Все упадут от твоей красоты и примут это как должное

Сынмин-а Прекрати

Феликс Я серьёзно, ты в любом случае будешь выглядеть супер, так что просто делай всё как обычно и не переживай

Сынмин-а Ладно Спасибо Встретимся за 15 минут до начала?

Феликс Yes, sir

***

      Это был совсем не выпускной вечер, но все присутствующие на славу потрудились над своим внешним видом. И девушки, и парни — каждый студент выглядел изумительно, доставляя эстетическое (а некоторым и иного рода) удовольствие. В узком смысле Сынмина привлекают только представители мужского пола, однако его чувство прекрасного позволяло любоваться и дамами, одна из которых, заметив его, энергично начала сокращать между ними расстояние. В этот момент Ким услышал низкий шёпот Феликса совсем рядом с ухом, уведомляющий о том, что Ли отойдёт найти своего друга, и ответил подтверждающим кивком, с вежливой улыбкой возвращая взгляд на знакомую.       — Ким Сынмин, мой любимый редактор! — Несмотря на полупустой бокал в руке, поведение Рюджин нисколько не отличалось от обычного. Всё так же активна полна энтузиазма. — Так рада тебя тут видеть, может хоть свет белый увидишь. Удивлена, что ты предпочёл всё же прийти, а не дописывать следующий выпуск новостей. — Короткий смешок завершает дружескую шутку, заставляя парня искренне выпустить такой же.       — Я тоже рад встретить тут кого-то знакомого. Как видишь, мой кавалер успел сбежать, как только мы оказались внутри, — Ким уводит разговор от их «работы» и наигранно печально провожает давно исчезнувшую фигуру Феликса, после чего не удерживается от улыбки, когда взгляд возвращается на девушку с шутливым возмущением. — В следующий раз буду относиться к выбору спутника более строго.       — О, тогда нам всей редакцией придётся разгонять желающих от кабинета, — приятный звонкий смех слышится сквозь в меру громкую музыку, отчего Сынмин начинает улыбаться теперь уже с нотками смущения.       — Скажешь тоже. Я скорее их сам распугаю, причём даже не стараясь. Готов поспорить, что каждый, знающий моё имя, — для демонстративности юноша приподнимает руку к глазам и указательным пальцем обводит всё помещение перед ними, словно указывая коллеге направление своего взгляда, — вдобавок к этому имеет представление о том, какой я душнила.       Рюджин вновь смеётся, на сей раз более заливисто и, наблюдая за ней с улыбкой, Ким коротко облизывает подсохшие губы, решив сменить тему раньше, чем та её продолжит.       — Вернёмся к насущным делам. Не подскажешь, где я могу тут найти что-то выпить? — Короткий кивок в сторону чужого бокала и ответное указание направления: это всё, что требуется Сынмину, чтобы, поблагодарив, направиться к весьма хорошо организованному столику. Рюджин... Весьма хорошая. Но нельзя было сказать, что они с Мином близки, и если для первой это не было проблемой, то для второго эта компания была, скорее, неловкой, чем желанной.       Глаза пробегаются по многочисленным стеклянным бутылкам и удовлетворённо останавливаются на пластиковой, после чего один из чистых одноразовых стаканов наполняется колой. Парень оборачивается и, оперевшись о стол с напитками, осматривает окружение, попутно делая глоток и стараясь найти знакомые лица. Он видит ребят из другого кружка — к ним желание подойти не возникает, затем замечает Феликса и какого-то крупного парня, что, тем не менее, на пару сантиметров ниже друга. Выглядело это довольно необычно, но эта мысль исчезла так же быстро, как на лицах двоих расцвели улыбки от беседы друг с другом. Мимо мелькает тёмно-красный бомбер спортивного клуба, и Сынмин не успевает остановить себя раньше, чем взгляд взмывает вверх, желая рассмотреть лицо, которое, к несчастью, оказывается незнакомым. Однако эта ситуация напоминает о том, что на вечеринке присутствует кое-кто ещё, принадлежащий к спортсменам, и теперь поиски знакомых лиц сходятся к попытке обнаружить в толпе вполне конкретного человека.       К огромному сожалению, он его находит. Длинные тёмные волосы собраны в небольшой неопрятный хвостик на затылке, лишь парой прядей обрамляя лицо, а на плечах действительно такой же бомбер, и нельзя осуждать: в нём студент выглядит особенно горячо. Только сейчас Сынмина беспокоит не это. Чужие бёдра всегда просто прекрасно смотрелись в драных джинсах, демонстрируя любопытным взглядам открытые участки бархатистой кожи и заставляя с усилием проглатывать своё желание их коснуться. Ещё более изумительны эти ноги были в обтягивающих джинсах, подчёркивающих рельеф накаченных вследствие тренировок мышц. И всё это было причиной, по которой юноша никак не был готов видеть на этих ногах одновременно узкие и рваные чёрные джинсы. Сынмин буквально слышит как в голове пронеслось обречённое «блять» вместе с судорожным выдохом.       Брюнет разговаривает с кем-то, смеясь и демонстрируя прелестные улыбку и ямочки, что слегка успокаивает разгоревшееся воображение редактора, сменяя похоть на любование. Наверное, думать такие вещи о столь милом человеке слишком грешно, и ненадолго внутри просыпается совесть, однако вскоре беседа друзей завершается и почти не незнакомый парень плавно присаживается на один из свободных диванчиков. Сынмин совершенно ничего не может сделать против своего непослушного взгляда, неотрывно следящего за тем, как от этого передвижения напрягаются крепкие мышцы ног, буквально приковывая внимание только к себе и с новой силой зарождая непристойные мысли о том, как сладко бы их обладатель стонал от укусов и засосов в паховой области. На несколько секунд он начинает сомневаться, что в его стакане действительно была лишь кола, и пробует вновь, пытаясь себя остудить, но вкус остаётся по-прежнему безалкогольным. Ким не выдерживает открывшегося перед ним зрелища и своих эмоций, он отрывается от стола и спешит по направлению к Феликсу, даже если придётся отвлечь его от беседы: всё, лишь бы отвлечь самого себя от того, чтобы не загореться. На ходу он допивает из стакана последний глоток, лишь на пару мгновений закрывая себе обзор на комнату, и из колеи выбивает неожиданный сильный толчок в плечо. Сынмин чувствует, как теряет равновесие, и лишь в полёте замечает виноватое лицо парня, что, по видимому, сбил его случайно, пока целился дротиками в мишень для дартса, после чего неуклюже (однако не настолько, как это могло бы быть) приземляется на что-то. Что-то мягче, чем пол, но определённо твёрже, чем диван. Чёрт, кажется, это был кто-то. Редактор тут же растерянно поворачивается на человека, чьи бёдра ему пришлось оседлать, готовый приносить миллион извинений и предложить принести что-то выпить в качестве моральной компенсации, но так и застывает, не произнося ни слова.       Парень с длинными чёрными волосами и небольшим хвостиком так же молчит, всем лицом выражая безмолвное искреннее удивление.       Сынмину приходится потратить несколько секунд на то, чтобы отвлечься от мысли о том, на каких бёдрах он сидит, и заметить в темноте гостинной, что лицо напротив то очаровательно покрывается румянцем, то вновь бледнеет, в то время как его обладатель периодически мелко размыкает и смыкает обратно губы, так и не решаясь ничего сказать, пока в его голове с чуть ли не слышимым скрипом усердно крутятся шестерёнки. В голове же Кима временно отключилось любое умение думать, из-за чего тот лишь рассматривает невыносимо притягательные черты лица, боясь даже пошевелиться, чтобы не спугнуть и не подвести эту «встречу» к тому этапу, когда ему всё же придётся подняться, принося свои извинения. Он чувствует себя самым грязным и слабым человеком в этой академии, поскольку намеренно всё сильнее растягивает момент первого и, скорее всего, последнего тактильного контакта с тем, к кому столь долго и столь ярко питает пошлые фантазии. Его мышцы ног и правда ощущались крепкими, даже при столь своеобразном тест драйве, а дыхание было мягким и тёплым, что полностью соответствовало картине, ранее существовавшей исключительно в его воображении.       По ощущениям проходит уже около минуты перед тем, как брюнет отмирает первым и произносит спокойное «Хорошо», руками обвивая парня вокруг талии и устраиваясь поудобнее.       Теперь румянцем покрывается Сынмин.       Дыхание едва заметно учащается, но успокоить его не представляется возможным — первая же возникшая в голове мысль кричит о том, что нужно любым способом дать ответную реакцию, своеобразный зелёный свет, знак того, что, чёрт возьми, обнимать Сынмина таким образом можно, и он будет этому только рад. Ким действует интуитивно, когда пустой стакан перекладывает в правую руку, а левой расслабленным жестом (ему определённо пришлось постараться, чтобы он выглядел таковым) приобнимает парня за плечи, чувствуя как внутри всё начинает чуть ли не вибрировать от приятного волнения. Становится ещё более волнительно от воспоминания о том, как нечто схожее он в последний раз чувствовал перед своим первым сексом. Боже. Он всем сердцем надеется, что этот раз тоже сведётся к постели, иначе это будет огромной потерей.       Ответная реакция нового почти знакомого ждать себя не заставляет: его взгляд в глаза такой открытый и приятный, что младший начинает чувствовать себя капельку увереннее и слегка ёрзает, чтобы тоже занять более удобное положение. Вероятно, кому-то из них необходимо разрушить тишину и, раз длинноволосый красавчик уже предпринял небольшую попытку, совесть говорит, что теперь наступает очередь Сынмина думать над темой для разговора.       — Ты занимаешься спортом, да? У тебя очень крепкие бёдра. — Он говорит это словно невзначай, чтобы просто начать беседу, раз уж они сидят вместе. На деле же его интересует как спортсмен в принципе будет реагировать на общение с неожиданно упавшим на его бёдра парнем. Не то чтобы он желал, чтобы эти самые бёдра вдалбливали его в кровать, заставляя срывать горло до хрипа. Просто он уверен, что у большинства людей такое знакомство бы вызвало довольно странное впечатление.       — Занимаюсь. Что насчёт тебя? — на удивление, голос его звучит очень спокойно, несмотря на то, что в нём улавливаются нотки волнения. Ким не совсем уверен, как следует их воспринимать, а потому решает продолжить, заранее на всякий случай готовый к неожиданному подвоху или отказу. Хотя согревающие объятия вокруг его талии определённо были хорошим знаком.       — Я из тех, кто предпочитает активную деятельность только в горизонтальном положении, — с губ слетает короткий смешок. В случае чего Сынмин просто выдаст эти слова за шутку о своей лени, однако по лицу парня напротив слишком хорошо читается, что он понял её именно так, как это было задумано. Первая проверка успешно пройдена. Брюнет делает глубокий вдох и лбом мягко опускается на плечо Мина, отчего к щекам последнего вновь приливает тепло небольшого смущения. Ким глаза поднимает куда-то к потолку, он глубоко вдыхает и выдыхает, чтобы побороть неизвестно откуда взявшийся трепет. Глаза возвращаются к тёмной макушке, и Ким руку с чужого плеча перемещает на заднюю сторону шеи, легонько поглаживая ту подушечками пальцев. Будет ли его собеседник воспринимать это как успокаивающий жест или же как ненавязчивую ласку, зависит лишь от него самого. И шатен понимает, что послание дошло верно, когда чувствует как руки на талии начали прижимать его к себе крепче. Удивительно, но с каждой секундой становится всё более очевидным, что их мысли сходятся с поразительной точностью.       — Ким Сынмин, — представляется тихо, надеясь, что новому знакомому это имя ещё понадобится, и следом выдыхает шумно, потому что ответ прилетает шёпотом прямо ему в шею.       — Хван Хёнджин. — Он произносит это уже тот в момент, когда понимает, что все его моральные барьеры и вежливость теряют всякий смысл рядом с этим бессовестным парнем, который имеет наглость флиртовать, свалившись на его колени. Возможно, это привлекает ещё сильнее. Юноша кончиком носа медленно проводит от выступающей ключицы, приоткрытой вырезом чёрной шёлковой рубашки, до линии челюсти по чувствительной шее. Вызывает волну приятных мурашек и глубоко вдыхает чужой запах, на что младший прикрывает глаза расслабленно и отвечает одобряющим поглаживанием по загривку. Однако вместо ожидаемых губ следом Сынмин внезапно чувствует на коже горячий влажный язык, что широко очерчивает сонную артерию, и крупно вздрагивает от того, как резко и сильно из-за этой внезапной смелости Хёнджина ему в голову ударило неконтролируемое желание, которое прежде ему хотя бы немного удавалось держать в узде. Чёрт возьми, он лижет его шею, крепко обнимая вокруг талии, пока младший сидит на его коленях, разумеется, Ким его хочет, и желательно прямо здесь и сейчас, на этом старом потрёпанном временем диване. Пересесть к нему лицом, поцеловать глубоко и пошло, сорвать с него одежду и позволить снять свою, пахом проехаться по чужому, услышать протяжные стоны, а затем оседлать и самому контролировать темп, заставляя извиваться в мольбах. Именно эта мысль вырывает его из фантазий и заставляет вспомнить где они находятся, быстро оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что они не привлекают лишнее внимание. Хёнджин неловко отстраняется, глубоко втягивая воздух в попытке взять себя в руки, и смотрит в глаза напротив так откровенно, что Сынмин теряет все известные ему слова. Юноша в этом взгляде неожиданно для себя обнаруживает тень вины за содеянное, и тут же спешит от неё избавиться, губами успокаивающе тепло касаясь мягкой щеки, что на ощупь напоминала маршмеллоу. Слишком мило для такого контекста и таких грязных мыслей, как у Кима. Может, Хёнджин, на самом деле, из тех парней, кто чертовски милый и ранимый под внешне настолько же чертовски горячей и сильной оболочкой? Тогда совесть просто не позволит ему продолжать думать такие вещи о нём в будущем.       — Это не лучшее место, — он объясняется сразу, чтобы избавиться от ложного предположения о том, что хоть что-то из произошедшего могло прийтись ему не по вкусу. Наоборот, Сынмин каждое движение, каждое прикосновение старается запомнить, боясь потерять их из памяти в будущем. Лишь сейчас он замечает, что, в отличие от остальных присутствующих, от Хёнджина пахнет алкоголем совсем слегка. Судя по всему, он полностью отдаёт себе отчёт в действиях и вряд ли проснётся без воспоминаний об этой ночи. Это просто не может не радовать.       — Моя комната свободна ещё как минимум три часа.       Даже его голос звучит слишком мягко, но это не мешает тому, что после этих слов Ким забывает сделать несколько вдохов, образуя паузу в своём дыхании. Спортсмен следит за его эмоциями внимательно, сам теперь пытаясь прочесть на чужом лице ответ раньше, чем тот будет озвучен. Чёрт. Он тоже взволнован. Это настолько очаровательно, что теперь Сынмин продолжает дышать. Даже если бы он увидел сегодня Хёнджина впервые, он уже сейчас не сумел бы ему отказать.       — Тогда не понимаю почему мы всё ещё торчим здесь.