Ты и правда такой глупый?

Люди – куклы. Простые и серые. Серые, но с разными лицами, с разным поведением. Говорят, когда бабочка попадает в сети к пауку, она ещё сильнее начинает барахтаться, тем самым запутывая себя сильнее. Люди – бабочки. Мы ведь, по сути, сами ищем свои проблемы, сами заходим в тупик, сами попадаем в эти сети пауков. Часы, как всегда, услужливо напомнили мне о работе, ненавижу их. Приведя себя хоть в какой–то божеский вид после того сна, я пришла на кухню. Пространство было погружено в лёгкий полумрак, ибо всю ночь, кажется, лил дождь, и милостивые тучи не соизволили уплыть куда–то в тёплые края, подальше от нас. Свет я решила не включать. Открыв излюбленный зелёный шкафчик, обнаружила, что кофе кончился. Утро началось “замечательно”. Вторая банка с упоительным напитком стояла на самой верхней полке, и мне ее, в крайнем случае, доставал Марк. Может, позвонить ему? Да. Вам когда–нибудь, звонила девушка рано утром и просила достать банку с кофе? Я думаю, нет. Хотя у нас с Марком с детства заморочки и похуже были. Однажды наш мачо поспорил с соседскими детьми. Пришлось потом тащить его за шкирку в больницу. Этот “гений” съел пять сверчков и покрасил полголовы в зелёный цвет. А знаете, чем? Да–да, ваши догадки верны. Мать наша, зелёнка. Сверчки прожили в животе Марка благополучную жизнь и умерли в один день. Как мило. Не правда ли? Я вздохнула и взяла табуретку цвета топлёного молока, пришлось её ставить минут десять, ибо ножка предательски шаталась в разные стороны. Встав на эту не очень–то прочную конструкцию, моя заколка для волос чуть не улетела в раковину. Да и хрен с ней. Встав на носочки, я почти дотянулась до заветного напитка. Да, я достала его. Когда же я с победоносным видом хотела слезть с табуретки, она начала качаться только сильнее. Держать банку и балансировать, а что ещё делать? Ну, можно кинуть банку в окно, упасть, раздолбать к чертям табуретку и сжечь кухню. Увы, я слишком тороплюсь. Кое–как поставив банку с кофе на гарнитур, я попыталась слезть с этой торбы. Миниатюрная вещица закачалась сильнее, не давая возможности осторожно слезть. “Я кукла Вуду, плакать не буду“, – заорал мой мобильник. Я подскочила на табуретке от “весёлой” мелодии и тут же была “скинута” на пол. Сквозняк гулял по полу, словно кобра, которая могла в любой момент ужалить тебя своим ядом. Ненавижу холод. Ну, а как его можно любить, когда ты упал на пятую точку и теперь ещё валяешься на полу? Телефон продолжал оповещать меня о входящем звонке, и я-таки поднялась. Решив оставить глупые попытки спокойно попить утреннего кофе, я пошла переодеваться, по пути захватив орущий мобильник. На дисплее синим цветом высветилось “Наруто”, и я в меру своей воспитанности нажала на зелёную клавишу. Хакер не стал желать мне доброго утра, в придачу ко всему он что–то жевал. - Что хотел? – мой голос был непринужденным, как и всегда. Кажется, Узумаки с самого утра решил подкрепиться чипсами. В трубке слышалось шуршание и шум процессора. Блондин, кажется, вообще не расставался со своим ноутбуком, правда, он у него был не один. Работает хакер в особой фирме по раскрытию преступлений, нет, совсем не полиция. Фирма по защите людей, отдел суперменов. Шутка. Как всегда. Но если серьёзно, то фирма их не очень–то любит афишировать себя. О том, что Наруто работает там, знают небольшое количество людей. Я в том числе. Куда же без меня. - Сакура, я хотел задать тебе серьёзный вопрос, - как–то слишком подозрительно сказал парень. Серьёзный вопрос? Узумаки, ты заболел? Последний раз, когда он меня вот так спросил, пришлось ехать с ним в больницу, ибо наш хакер засунул зубчики столовой вилки в розетку. Думаете, глупо? Нет. Это идиотизм. - Я слушаю тебя, - с усмешкой на малиновых губах проговорила я. К этому времени я была одета. Да, я супермен. Сейчас буду спешить на помощь этому индюку Учихе. Да, “спешить”. Да, на “помощь”. Держа телефон в правой руке, я поправила своё платье. Подарила мне его Мей. До сих пор не могу понять, как мне понравилась вещица. Платье на обычных белоснежно–молочных лямках, по цвету ничем не выделяется, обычное кремовое с большой алой розой на подоле. На ногах в тон платью балетки. Я выгляжу, как ангел. Ненавижу ангелов. - Кто сильнее, черепаха или ёжик? - выпалил хакер, когда я спускалась по лестнице. Вы когда–нибудь летали с лестницы? А я летала. От вопросов Наруто и в космос улететь не долго. Чапая по проспекту, я пыталась объяснить блондину, что непременно займусь этим вопросом. Позвоню в правительство и попрошу выяснить, кто сильнее из этих животных. Да мне плевать. Узумаки, радостный до потери пульса, попрощался со мной, и я смогла спокойно дойти до работы. Ну, как работы? Каторга. Да–да, для меня это так. Хотя стиснуть зубы и вперёд, ведь работу с большей зарплатой я вряд ли найду. На улице приятно пахло дождём, лёгкая сырость не мешает нашему пыльному городу. Слишком много асфальта и слишком много машин. Ненавижу этот город. Я мало что люблю. В этот список входят лишь несколько вещей. Медленным шагом я дошла до дома Учихи. Рядом с домом, как ни странно, росло большое дерево сакуры. Ненавижу это дерево. Лёгкий ветер зашевелил ветки придорожных кустов, и я невольно остановилась. А ведь скоро это дерево зацветёт. В детстве мама рассказывала, как они с отцом познакомились под деревом с нежно–розовыми лепестками, именно поэтому моё имя Харуно Сакура. Оторвавшись от глупых, по моему мнению, воспоминаний, я нажала на звонок. Переминаясь с ноги на ногу, я ждала, когда дверь, наконец, откроют, ибо балетки предательски сжали мои ножки. Плечи слегка замёрзли от прохладного ветерка, да и не удивительно, остальные человечишки оделись теплее, а я… А я не такая, как они. - А, это ты, Саку, проходи, - наглая улыбочка хозяина дома добила меня окончательно. Да как ты смеешь? Как смеешь ты, никчёмный человек, улыбаться мне? Что–то буркнув себе под нос, я покорно прошла в апартаменты и подняла взгляд на этого индюка. - Хм, а ты замечательно выглядишь, дорогая, но знаешь, я приготовил тебе униформу, не портить же платье, - снова усмешка и прожигание глазами. Его глаза стали вновь и вновь исследовать моё тело. Может, хватит так глазеть на меня? Чёртов извращуга. - Что ещё за униформа? – наконец–таки я подала голос. Саске слегка подтолкнул меня к дивану, и я хоть и с недоверием, но прошла вперёд. Диван был довольно обычный, вот только цвет слишком едкий, ярко–алый. На диване была аккуратно сложена стопка вещей. Почему–то они были чёрно–белого цвета, ненавижу эти цвета. - Ну, переодевайся, я жду тебя в своём кабинете, - усмешка скользнула у него на губах. Дождавшись, пока этот напыщенный индюк уйдёт, я взяла в руки это “произведение” искусства. Ну, как бы вам описать мои чувства? Скажу одно слово. Ненавижу. Учиха, ты совсем тронулся умом? Я никогда не надену это. Никогда. Из кабинета послышался голос, угадайте, кого? Браво, вы, как всегда, правы. Кричал Учиха. - Харуно переодевайся и топай сюда, - голос был на удивление чистым и слегка заниженным. Мысленно прокрутив в голове план жесточайшего издевательства над ним, я стала снимать свои вещи. Уже через пять минут в зеркальном отражении виднелась другая девушка, совсем не похожая на меня. Розовые волосы у неё были собраны в два высоких хвоста и заделаны белыми бантами, как у школьницы. На ногах блестели чистотой новые чёрные туфельки без каблука. На запястьях были завязаны атласные ленты чёрного цвета. Ну, и напоследок, на стройной фигуре молодой особы сидело короткое, но с пышной юбкой платье чёрно–белой материи. Красивое платье… Горничной? У меня на минуту расширились зрачки, и задёргался правый глаз. Из зеркала, висящего на стене, молочного цвета, на меня смотрела совсем другая девушка. С нежно–розовыми волосами, похожими на лепестки только что распустившейся сакуры. С большими, похожими на чистейший изумруд глазами. С белоснежной кожей, словно у фарфоровой куклы. Да. Это я, но не я, настоящая. Какая–то сделанная кукла. Преодолев великое желание ударить по лицу обладателя ониксовых глаз, я вошла в довольно-таки большой кабинет. Пол был застелен большим красным ковром. Стены были какого–то тёмно–зелёного оттенка, наверное, даже ближе к болотному. Стены украшали дорогие картины, они были в рамках с различными узорами, которые смотрелись ещё дороже, чем стоили. Большое окно, кажется, даже от пола до потолка. Рядом стоял довольно большой стол из светлого дерева. По левую стену от меня, ближе к окну, стоял стеллаж с книгами, их было там примерно штук пятьсот, не меньше. Господи, как же я ненавижу таких богатеньких нахалов. Моё лицо не выдало должных эмоций при, так сказать, осмотре кабинета. Получив одобрительный взгляд хозяина дома, я прошла вперёд. На чёрном кресле, возле окна, восседал Учиха, его улыбка раздражала меня сильнее с каждой секундой. - Тебе идёт, - холодный голос звучит слегка надменно и с какой–то болью? Я подняла тонкую бровь вверх и не издала ни звука. Холоп, ты не достоин диалога с царицей. Я усмехнулась своим мыслям и тут же поймала на себе взгляд Саске. - Ненавидишь меня? – прошептали над ухом. Лёгкое прикосновение, и ткань с плеча ползёт вниз. Горячее дыхание скользнуло по шее и вновь опустилось на оголённое плечо. Дыхание слишком горячее, а я холодная. Твоя рука нежно обняла тонкую талию. В воздухе завис аромат апельсина. Жарко. Да–да, именно жарко. Хочется открыть окна и насладится свежим ветром, но твои объятья слишком сильные. - Отпусти, - словно заклинанием говорю я и вновь вдыхаю аромат твоего парфюма. Голова кружится. Слишком душно. Господи, что я делаю? Почему не оттолкну? Я ведь, помню, в школе все бегали за тобой, как козочки бегают за пастухом. Меня это всегда бесило. Слишком глупые. Твои руки скользнули по волосам, в комнате так тихо. Для меня здесь слишком громко, твоё дыхание слишком громкое. Пытаюсь вырваться, не хочу. Не хочу чувствовать твои руки, слышать твоё сердце. Я ненавижу тебя. Да, я ненавижу. - Итачи? – обладатель ониксовых глаз переводит взгляд на дверь и слегка разжимает свои объятия.