***
Спустя множество споров и нравоучений Розарии, Кэйя действительно задумался о своей жизни и о вкладе в будушее. Прогуливать пары, напиваться с не очень приятными личностями, которых ради приличия стоит называть друзьями, а затем ловить отхода и похмелья в надежде дожить до следующего дня и жалея о каждом новом шаге, сделанном за последние два года – это не то, за что его бы родители погладили по головке. Пусть те и мертвы, но разочаровывать их образ в голове больше не хотелось. Забываться тоже. "Встреться со своей болью и прими ее", – говорила дорогая подруга. "Я стараюсь", — думает он, сидя отстраненно на последней паре, от "приятелей", ближе к окну. Как бы он не пытался вникнуть в процесс учебы и тихий голос преподавателя, у него пока что не получалось, ведь все мысли были заняты анализом слов Рози и, чересчур больными, но любимыми воспоминаниями. Опустив подобородок на ладонь, парень внимательно следил как от ветра изредка колышется листва на деревьях, что совсем недавно снова обрела свои краски зеленого. Весна всегда ассоциировалась у него с Венти. Кто-то может сказать, что лето подходит ему больше, но, к сожалению или к счастью, зная достаточно хорошо о друге, можно сказать, что именно это время года олицетворяет свободу, вернувшуюся зелень и огромное количество предоставленных возможностей: от простых раздумий над планами на теплые дни июня, вплоть до тяжелых решений о выборе своей роли для общества. Если говорить простым языком, то это поступление и работа. В общем-то, именно все это подходит Венти. Юноша может показаться легким и простым, пока не свяжешься с ним лично и не попытаешься войти в его внутренний мир. Если взглянуть туда лет так пять назад, то с ужасом можно увидеть огромное ничего, полную, душную пустоту. Сейчас же там есть несколько тяжело выращенных белых кустов хризантем. Четыре года назад Кэйю позвал на, как сказал Венти, легкую прогулку, но в итоге поделился своими очень неприятными обстоятельствами — через две недели в родительском доме и ноги его быть не должно. Пусть тот и отказывался от помощи, но отец Кэйи сразу нашел ему подработку, а его сын потащил друга в центр, дабы заранее приучить его выступать перед публикой с одной только гитарой. Заодно и деньги – какие никакие – но падали. Снять квартиру Венти не мог в силу возраста, и к огромной радости двух друзей, семья Кэйи дала разрешение на то, чтоб юноша жил какое-то время с ними. Поразительная доброта. В ответ на огромную помощь, тогда еще начинающий музыкант был рядом с парнем, потерявшим нечто безумно важное в жизни за один лишь вечер. Кэйя благодарен Венти за то, что тот до сих пор, третий год подряд, не бросает его в тяжелые дни, когда горе накатывает с небывалой силой. С такой же силой Венти благодарен родителям друга и ему самому. Без них он бы не жил так, как живет сейчас – так он думает. Но Розария в его жизни присутствует не просто так. Вместо поддержки, помощи и мирного присутствия рядом, она нередко его осуждала и пыталась вправить мозги. Ее выдержке и настойчивости можно было позавидовать, ведь не каждый сможет три года говорить одному человеку об одном и том же. Собственно, это помогло. Она достучалась, когда сам парень был к этому готов. Девушка говорила то, чего не сказал бы Венти, но Розария не сделала бы того же, что сделал Венти. "Не всем так везет с друзьями, наверное, стоит это ценить", – болтает ногой Кэйя, переключая внимание на ворону, что прыгала на ветке рядом с другой птицей. Конец пары, и, с огромной ленью, пригретый лучами солнышка, он с трудом встает на ноги и убирает ручку с тетрадью, в которой так ничего и не написал, в портфель. Замечает, как к нему подходит хорошо знакомая компания, но не одаривает ее взглядом, пока чужая рука не касается плеча. – Хэй, Кэй, через час планируется тусовка у меня дома, адрес знаешь, приходи обязательно, выглядишь гнусно, – глупо улыбается парень с вьющимися каштановыми волосами, хлопает его по плечу, а затем, подмигнув напоследок, быстро уходит с остальными, якобы, крутыми ребятами группы. "Что хотел, чего приходил?..", – вспоминает мем у себя в голове парень и улыбается. Нет, ну правда, выглядело приглашение как обычное сообщение, только вживую. Конечно, стоило не приходить и лучше позвать друзей на вылазку хоть куда — в их компании безопаснее и уютнее. Однако в целях просто проверить свою выдержку и попросту не возвращаться в стены общежития заставили стоять в парадной и вспоминать номер домофона того самого "красивого мальчика, на которого вешаются все девчонки". У Кэйи были привилегии. Он будто и был в компании, а вроде и нет. Тем не менее, его всегда ждали с распростертыми объятиями и всегда могли предложить разный алкоголь, бессмысленное веселье и вещества. В этот раз, под явное удивление ребят, парень берет ноль пять вишневого сидра и садится в главном зале на диван, наблюдая за остальными. Кто-то разбился на пары, кто-то на маленькие группы, в общем-то ничего интересного не происходит. За короткий срок потерялся интерес ко всему, кроме своих мыслей. Весь день его приследовала жуткая лень и апатия, поэтому, просидев целый час на диване, так и не зацепившись за что-либо, Кэйя особо не придал этому значения. Ему нравился шум, без музыки, пусть ее добавление произойдет совсем скоро. Стало темнее, людей поприбавилось. Он встал за второй баночкой сидра, только теперь простого – яблочного, после вернулся на свое место на диване. "Увлекательно проходит вечер, сижу как овощ". Кто-то из знакомых лиц заметили его и подошли спросить все ли с ним в порядке, ведь обычно тот в первых рядах за "движ", а сейчас... Тем не менее, от него быстро отстали. Его не возмущало внимание к его самочувствию сегодня. В конце концов все привыкли, что если двигаешься, улыбаешься и веселишься, то именно тогда у тебя все замечательно. К сожалению, в его случае было не так. Да и у многих, если так подумать. Кто-то пытается сбежать от проблем, а кто-то просто скрывает боль за иллюзией радости. Только вот печально, что в это люди верят до сих пор. "Так, хватит", – думает он и направляется в ванную комнату, чтоб ополоснуть лицо холодной водой. Духота в гостиной стояла неимоверная, как показалось. Дверь была не запрета, но за ней была юная, худая до выпирающих костей ребер, девушка с другой группы, с которой они периодически сталкивались в коридорах ВУЗа. Прямые волосы, окрашенные в чистый белый, довольно открытый наряд: короткая юбка-шорты черно-синяя в клетку, черный топ, темно-синяя кофта, висящая по локоть. Она вздрогнула и отскочила от тумбы рядом с раковиной и уронила купюру, завернутую в трубочку. Стоило опустить взгляд, видна белая дорожка. Кэйя лишь посмотрел на нее укоризненно с приподнятой левой бровью. – Ты если скрываешься, то хоть двери закрывай, — говорит он, подходя ближе, но не к даме, а к самой раковине. – Я впервые просто, — девушка улыбается смущенно и подбирает купюру с кафеля, — переживаю. Осуждать Кэйя не вправе – сам не лучше. Однако... — Если впервые, то и пробовать не стоит, — качает он головой в неодобрении, при этом пристально смотря в свои же глаза в зеркале. Воду не включает. — Стоит..., — вздыхает она. "Что за ветер в голове?", — возмущается парень. – Нет, — говорит твердо, уверенно. — Да ладно, — протягивает она, —выключи тон голоса как у моей матери, – на словах про мать девушка противно кривляется. Кэйя морщится. "Ауч". Он быстро берет себя в руки и фальшиво усмехается, только для вида. – Проблемы с мамой? Девушка кивает и вновь вздыхает. – Еще какие! Вечно пасет, еле сбежала от нее в общежитие хотя бы... Так даже так она меня достает, — ругается. Диалог по мнению Кэйи зашел в интересное и нужное ему русло, поэтому, обернувшись и облокатившись поясницей об ободок раковины, скрестив руки на груди, принимается внимательно рассматривать человека рядом с собой. Дама была пьяна, поэтому душевный разговор мог бы получится, и осознание, что после принятой дозы ей станет только хуже заставило поежится от плохих воспоминаний. — В каком смысле достает? – равнодушно спрашивает парень. — Да в прямом. То нельзя, это нельзя. Пока не отучусь - от ее опеки никуда не денусь, проверяет вечно мои связи, чем занимаюсь... — Гиперопека, ладно, понял, – перебивает ее Кэйя, без желания выслушивать тонну перечислений. Девушка опустила взгляд в пол, немного сгорбилась. Плохие отношения с родителями сильно бьют по сердцу, а желание сделать хоть что-то, что будет означать выход из узких поставленных рамок дозволенного слишком велико. "Поэтому нужна именно наркота, отличное решение, мадемуазель", — с сарказмом проговаривает в мыслях он. — Ты знаешь о побочках этой херни? – спрашивает, кивая в сторону тумбы. — Знаю..., — от неприятной темы девушка слегка расстраивается. – Ну и нахрен тебе это нужно? За секунду девушка стала смелее, подняла голову и посмотрела даже с некой злобой. — Нужно. "Странная", — заключает Кэйя. – Ладно, – поднимает ладони вверх в сдающемся знаке и быстренько ополаскивает лицо, как и хотел. На выходе из комнаты он лишь желает ей удачи и уходит за третьим сидром. "Груша...". В этот раз он не возвращается к, уже как родному, дивану, а решает проветрится на балконе. На его спокойствие там никого не оказалось, что странно. Видимо сейчас не все еще изрядно напились, чтоб доставать гитару на кухне и раскрывать пачки сигарет на свежем воздухе под разговоры о жизни. Весенний, не совсем теплый, но мягкий ветер плавно касается румяных щек и дает вдохнуть полной грудью. В последнее время ему свойственно много рефлексировать, в этом ему помогает благоприятная погода. Мартовские морозы наконец-таки закончились в начале апреля. Кэйя думает о девушке и ее словах о матери. Конечно он понимает, что не всем повезло с родителями. Не все в теплых отношениях со своими детьми. Может он так думает из-за своего личного опыта и горя утраты, но он бы попытался на месте девушки исправить отношения с мамой. Это очень важно. Всегда можно попытаться, главное быть сильным, ведь за один серьезный диалог ничего не получится. Это работа, тяжкий труд. Но он бы пошел на это. Если судить, зная ситуацию его друга, Венти, то есть и те, кто напрочь не хочет слышать своего ребенка, и вот в таком случае что бы ты ни делал и как себя ни вел — все бесполезно. Но если отголоски переживаний и разума есть, то почему бы нет? Хоть и из-за эмоций и чувств обиды и злости бывает трудно заметить где проходит та грань, когда стоит попытаться, а когда надо прощаться. Выпив быстрее, чем предыдущие баночки, сидр, он проходит на кухню в поисках мусорки. Он мог бросить ее непонятно куда, все равно ведь потом будут убирать вместе с другими брошенными бутылками, но захотелось чуть-чуть приберечь чистоту в огромной квартире. С намерением вернуться на балкон и закурить забытые простые сигареты, он замечает, как некую девушку прижимает парень к стене. Пожав плечами он проходит уж было мимо, но вблизи он услышал сопротивление. И пусть он ошибается, но оно звучало явно не игриво. Плюнув на свое безразличие, он подошел ближе и оттолкнул парня. Тот был ему не знаком, то и к лучшему. Прикрыв девушку своим силуэтом от неприятеля, он смерил ее взглядом. То ли для него стало очевидна суть вещей, то ли он все же удивился, но это была та самая блондинка, что немного не в себе от все-таки принятых веществ. — Она давала разрешение? — спросил холодно Кэйя, глядя в веселые глаза парня напротив. — Нет, но если хочешь, можешь присоединиться, — со смехом поговаривает юноша. Немного подумав над своим ответом, в вариантах которого и мысли не было о соглашении, легко говорит: — Иди нахуй, — отмахивается от человека, берет девушку под локоть и ведет к балкону. По пути парень прихватил бутылку воды. Свежий воздух должен помочь, как и вода. Он садит ее на невысокий стул, а сам садится на корточки рядом с ней, пытаясь разглядеть ее личико, на котором размазался макияж глаз от слез. Кэйя быстро открывает бутылку и протягивает ее даме. — Пей, — командует. — Хорошо.., — шёпотом отвечает она и дрожащими от страха и состояния тела руками берет бутылку в руки. Некоторые капли воды падают на ее ключицы. Кофта непонятно куда пропала. Тяжело, неодобрительно вздохнув, парень спрашивает холодно ли той, и девушка отвечает отрицательно. Несколько минут он корпел над ее неважным видом, самочувствием и паникой, пока не удостоверился, что ей стало лучше. Кэйя встал и потянулся за сигаретами руками, что забрали дрожь у девушки, и теперь с нею сам юноша. Впопыхах вдыхая противный дым в легкие, так же быстро его выпуская, он иногда смотрит в пол оборота на спутницу. – Ну и как тебе? — спрашивает язвительно. — Отвратительно, — подает голос девушка. Парень цокает. — Хочешь еще? — продолжает допытывать ее. — Нет, — на грани слез отвечает. Прикрыв глаза и полностью отвернувшись от дамы он вновь вдыхает дым. Молчание длилось долго, пару раз разбавлялось шмыганьем носа девушки. – Или тебе все же холодно? – после очередного шмыга недоверчиво спрашивает Кэйя, возвращая взор на нее и видит как слезы из ее глаз продолжают течь. — Знаешь, — набрав побольше воздуха, парень решается на откровение. Он на тусовке или где? Вот тебе и душевные жизненные разговоры на балконе, – года три назад я потерял своих родителей. Обоих, — его голос дрогнул. Тяжело, — Мне с ними очень повезло. Мы были как друзья, но и родительском долге они не забывали. До сих пор отпустить не могу, – печально скалится он, — Все это приводит к выводам, что все рано или поздно окрашивается в черный, исчезает, уходит, умирает. Твоя мама же тоже умрет, может скоро, а может она еще очень долго проживет. То, как ты пытаешься сейчас убежать от нее, так еще и таким губительным для тебя самой способом... Глупо. Единственный, кто будет с тобой до конца твоей жизни - это ты, и убивать себя такой дрянью ни в коем случае нельзя. А с мамой советую поговорить, если есть возможность достучаться и исправить отношения. Может сразу не получится, может это тупой совет, что не поможет, я понимаю. Но все в твоих руках. Ты можешь все изменить, но примени другие средства для этого. Принеси другую жертву. Не себя. Не желая видеть и слышать в ответ хоть что, он берет вторую сигарету. Всхлипы за спиной превратились в самый настоящий плач. Кэйя лишь смотрит на дома напротив.***
Венти мечется по дому не в силах найти покой. Он нервничает. Сегодня день рождения Сяо, и музыкант не понимает как после его оплошности на их прошлой неудачной встрече друг простил и согласился вечером провести время с ним. Все не так плохо. Пока Сяо жил у него, тот большую часть времени сидел за учебниками. Иногда он ругался с Венти по мелочам, например, почему тот ничего так и не ел за день, и почему вместо ужина он предпочитает испить ненавистное ему вино. Нет, музыкант пил не часто, просто Сяо зацепился за тот вечер, проведенный с его друзьями, которые, как считал юноша, портили его. О своем мнении не умолчал перед другом, сказал прямо, на что получил вполне логичный вопрос: "А может это я их испортил?". На этом только начинающая развиваться ссора закончилась. Юноша задавал себе вопросы по ночам, когда Венти не спал и смотрел аниме на компьютере. Почему он так цепляется за привычки и окружение всего лишь друга, с которым общается-то еле полгода? Почему не может промолчать и зачем пытается что-то исправить в другом человеке? Ответов не находилось. Будни в чужом доме проходили по большей степени спокойно, несмотря на все минусы. Парень начал понимать, что драматизирует, но ничего делать с этим не стал. Скорее, проблема только в его голове и плохо от этого только ему. Венти ведь никогда не казался расстроенным, будто ему и вовсе плевать на все, что бы ни сказал Сяо. Смирение почти настигло его, но в последний день – перед возвращением домой – ускользнуло. Венти почувствовал себя свободнее, когда попрощался с другом, словно с его шеи сняли ошейник. Поняв это, парень не спешил писать или предлагать встречи другому. Порой он давал себе фору на игнорирование сообщений, которые присылал сам Сяо, что никогда не любил писать ему первым. Последняя же встреча была быстрой по времени. На пороге квартиры Венти стоял запыхавшийся, на грани истерики юноша, и, наверное, тот пришел за покоем и с просьбой остаться у него, но парень возмутился, сказал что-то про его родителей и попросил вернуться домой, ссылаясь на собственную занятость. В час ночи. Сяо подумал, что тот занят музыкой, поэтому не обиделся, тем не менее чувство безысходности не покидало его до утра. Он молчал и будет молчать, что ему пришлось всю ночь провести на улице, лишь бы не возвращаться домой. К счастью, тогда маньяков и пьяных дебоширов он у себя на пути не встретил. В этот раз Венти почувствовал укольчик совести в сердце. Пару дней его мучила вина, а факт того, что случай произошел за неделю до дня рождения друга вовсе угнетал. Музыкант вспоминал предпочтения Сяо и что бы такого он мог сделать в его день, плюсом ко всему в качестве извинений. Решением стало воспоминание о вечерней чайной посиделке, где зашла речь о вкусах в музыке, книгах и фильмах. Для парня не было удивлением, что Сяо любит слушать нечто более тяжелое, чем он сам. Просмотрев расписание выступающих в его баре в нужное число, он написал другу с вопросом был бы против тот, если бы Венти позвал его на их концерт. Пусть то и обычная гаражная группа, юноша согласился. Любимчиков жанра у него никогда не было, потому заинтересовался. Зная, что Сяо не любит излишнюю активность, занять место у столиков не было проблемой у музыканта – связи. Венти пришел к парадной его дома раньше, чем они договаривались, однако так даже лучше. Он смог унять дрожь и настроиться благодаря весеннему воздуху. Было в нем что-то... Когда Сяо наконец-то к нему вышел, Венти не сразу мог понять, что что-то в его внешнем виде изменилось. Друг всегда носил закрытые вещи, и единственными особенностями были необъяснимо красивые глаза-звезды и волосы. Музыкант мог бы назвать его новой планетой. Космос и Сяо в его голове были одним и тем же еще до их статуса друзей. Вечно приземленный Венти тянулся к небу, а точнее к тому, что было за его пределами, но, оказавшись у цели, боялся к этому прикоснуться и пропасть бесследно. — Что же... Поехали? – спрашивает без приличного приветствия Сяо, ломая пальцы рук. – Пойдем, – кивает музыкант. Он был неуловимым ветром. В молчании они добирались до точки, где проводился концерт, и юноша совсем не ощущал Венти рядом. Почти заснув в метро, парень стал разглядывать Сяо. Вот оно. Едва заметные красные стрелки и черная футболка, а на руках такого же цвета напульсники. Он хмыкнул, задумался на долю секунды, а затем, поняв, что не его это дело, да и не факт, что он прав, стал разглядывать рекламки. Сердце Сяо стучало как бешеное, когда он осознал, что его рассматривали. Не было неуюта, просто непонимание – зачем? До последней станции пришлось делать вид, что он спит и пытаться выбросить это из головы, к тому же объяснение было логичным. Он и вправду оделся не как прежде. Все было очень просто. Отца не было дома. А так, конечно же, его бы подкололи, если бы не разозлились за эти чертовы стрелки. Сяо очень ценил моменты дома без родителя и всегда в таком случае оставался дома. Куда бы его не звали одноклассники и знакомые — он отказывался. Но сегодня его зовут в особенное место особенный человек. Так он для себя решил. Кто-то, общаясь с ним несколько лет, не мог добиться его благосклонности и минимального доверия. А Венти смог, причем за короткий срок. Чем тебе не особенный? Знакомый бар встретил их уже собравшейся толпой и разогревом. Случайно опоздали. Как только они сели на свое место, к Венти подошла работница персонала, сказав, что редко его видит в качестве гостя, но несказанно рада встрече. На предложение заказать новый вид вина Сяо посмотрел сначала на нее злым взглядом, а затем на друга. Разумеется, Венти сразу отказался, боясь быть заживо сожженым от такого искрящегося осуждением взгляда. Всеобщая атмосфера веселья помогла тому расслабиться. — Как твоя подготовка к экзаменам? — спрашивает он, подпирая щеку рукой, смотря поистине мило на Сяо, что почему-то заставило голову пойти кругом. – Да нормально, — бубнит юноша, отводя взгляд на сцену, которую было видно слишком хорошо, несмотря на стоящих людей. — Выбрал самое лучшее место, — хмыкает Венти. — Тогда, думаю, все пройдет хорошо, — говорит слишком тихо Сяо, но его слышат. — Конечно, — веселость с лица медленно сходит, — слушай... – М? – парень не ожидал уловить извиняющиеся нотки в чужом голосе и чуть оживляется, готовясь. Минуту музыкант ничего не говорил, находясь в думах как именно это сказать. — Мне стыдно, что я тогда оттолкнул тебя и отправил домой. Вероятно, были причины, почему ты пришел ко мне. Сяо все же хмурится. — Не думай об этом. Тогда день особо не задался, а тебя были дела. – Ну да..., — Венти решил не говорить, что дел никаких у него не было и той ночью он тупо пялился в окно, кормя лягушку пойманной мухой. Концерт начался. Увидеть Сяо в хорошем настроении стало некой наградой. Чаще всего он был напряжен и угрюм, но сегодня все по-другому. В отличие от него, Венти был любителем стоять в толпе, в слэмах участвовал реже, но было в этом что-то живое, то, что тоже ему нравилось, поэтому, дав себе волю, он отошел на одну песню под слегка удивленный взгляд друга, сказав только, что скоро будет. Сяо не глупый и быстро понял куда он. Пусть юноша лелеял надежду, что тот будет весь вечер не отходить от него, но и постоянно отрицать натуру Венти он не может. Когда он задумался, что было бы неплохо пойти с ним, песня уже закончилась, и друг вернулся к нему с широкой улыбкой и глазами, в которых плескались блики. "Живой", — согласился непонятно с чем Сяо у себя в голове. Происходящее на сцене, в зале, громкая музыка — все это перестало волновать. Звуки стали приглушеннее, а внимание было на глазах Венти. На его смехе во время того, когда вокалист группы устраивал мини стенд апы в перерывах. Осознание, что такого друга он никогда не видел. Такого по-настоящему живого. Он улыбался, веселился, смеялся прежде. В общем Венти был человеком легким на подъем. Но это не совсем то. И не сказать, что до этого момента были только маски на его лице или фальшь. Просто эти блики... И осознание номер два, не меньшее по важности, вызывающее диссонанс, и мелкий, липкий, сахарный страх — его отношение к, вроде другу, совсем не дружеское.***