Врата Бальдура - Baldur’s Gate (новеллизация)

      Глава 7              Под открытым небом искатели приключений очутились только поздним утром, по уши в грязи и в крови.       – Ни одна прачка не согласится отстирывать наши шмотки, – рассуждала Имоен. – Надо просто купить все новое.       В трактире «У моста» они потребовали у хозяина лучшие комнаты, горячей воды и что-нибудь перекусить. Впрочем, лучшие комнаты от худших отличались только ценой. Обедневший Нашкель не мог предоставить гостям каких-либо удобств, о чем искатели приключений прекрасно знали. Сказать «трактирщик, отопри нам лучшие комнаты!» можно было, только лишь потому что после рейда по подземельям слишком хотелось хотя бы это сказать, если уж нельзя получить.       Во сне Линху снились нашкельские рудники. Но он не протискивался, согнувшись, по тесной шахте, а легко проходил сквозь стены и даже сквозь пол, спускаясь все ниже. Вдруг Линх спохватился, что зашел слишком далеко, это уже не рудники, а сам Абисс – Бездна, точь-в-точь как на картинке в книге. Линх очутился на равнине, усеянной бездонными черными пропастями. У самых ног его с гулким звуком бежала ядовитая река Стикс, подернутая зеленоватыми испарениями.       Содрогнувшись от ужаса, Линх хотел отступить назад, но с облегчением обнаружил, что ошибся. Это была обычная подземная река, протекавшая мимо логова «короля кобольдов».       Не Линх вошел в пещеру, а пещера надвинулась на него сама, и он очутился внутри. По жилам продрал мороз: перед ним стоял Мулахей с кровавым месивом вместо головы.       В руке Линха сам собой возник светящийся кинжал. Внутренний голос подсказывал, что пронзив этим кинжалом дух Мулахея, можно уничтожить его навсегда. Побежденный злодей покорно ждал, не ведая, что такое пощада.       У Линха возникло смутное чувство, что это какое-то зловещее жертвоприношение. «Ну нет!» – он резко отбросил кинжал прочь. Тогда острое жало, описав в воздухе дугу, вернулось, вонзившись в грудь ему самому…        – Линх, да проснись же! – услыхал он над собой голос Имоен.       Девушка обеими руками трясла его за плечо.       С трудом возвращаясь к действительности, Линх уставился перед собой все еще мутным взглядом. В ушах отдавался собственный глухой крик.       – Это просто сон, ты видел кошмар! Просыпайся уже наконец! – настаивала Имоен.       – Не просто сон, – хрипло ответил Линх. – Теперь я могу исцелять.       – Очнись, ты с детства мог!       – Я хочу сказать: не молитвой, а сам, – медленно проговорил Линх. – Мне нужно просто дотронуться рукой. И это гораздо сильнее, чем молитва!       Из-за задернутых штор в комнате стоял полумрак. Растрепанная рыжая Имоен пристроилась на краю его кровати, закутавшись в свое одеяло.       – Я тебя разбудил? – спросил Линх.       – Ясное дело! Или, по-твоему, я не смыкая глаз сидела у твоего изголовья? – съязвила она. – Вот как ты, значит, вылечил Ксана в пещере? То-то я удивилась, что ты не молился…       – Угу, – кивнул Линх.       – Интересно, как его эльфийское имя? – рассеянно продолжала Имоен. – Наверняка, звучит как скороговорка. Какой-нибудь Ксаксиксоксениус, а Ксаном он называет себя просто для людей… Но ведь ты же его вылечил раньше, чем тебе приснился сон!       – Это был другой сон… – Линх потряс головой, запутавшись. – Я имею в виду, мне уже снился один, после которого я почувствовал какую-то новую силу. Тот сон был тоже жутковатый, но этот гораздо страшнее. Не могу понять, почему способность исцелять я почерпнул из кошмаров, а, Имми? Разве не странно?       Девушка озабоченно наморщила лоб:       – Да, странно. Получается, сначала тебе во сне было жутковато, и ты стал способен исцелять, а потом стало очень страшно, но твоя способность сделалась сильнее? Помолчи, я соображаю! Знаешь, Линх, нам придется проследить за этим… Представь, если твои кошмары будут становиться все ужаснее и ужаснее, ты в конце концов можешь рехнуться. Толку-то тогда от способностей!              Чувствуя, что больше все равно не уснет, Линх попросил у трактирщика чернил и бумаги и переписал для себя письма из шкатулки Мулахея. У него уже были аккуратно подшиты вместе два объявления о награде, назначенной за его голову. Первое Линху дала Нейра, прежде чем попыталась навести смертельную порчу. Второе Джахейра и Халид обнаружили в вещах мага Тарнеша – того самого, что «накормил собой землю».       Выросший при библиотеке, Линх с детства привык, что люди вокруг постоянно читают и пишут. Он сам переписывал каталоги и книжные формуляры, и завел привычку записывать что-то, чтобы не забыть. Поэтому сейчас он не поленился своим каллиграфическим почерком сделать копии всех бумаг и тщательно подшить стопкой.       Бумаги из шкатулки не оставляли сомнений, что, целый год под землей темный жрец Мулахей царствовал над кобольдами, повелевая им отравлять залежи железной руды разъедающим минеральным ядом. Флаконы с зеленоватой жидкостью, найденные в сундуке жреца, как раз и представляли собой запас ядовитого вещества.       Когда Линх закончил свое занятие, вся компания уже собралась за столом в трапезной. За обедом Ксан досказал историю о том, как он очутился в подземных глубинах.       – Я уже упоминал, что Старейшины Холмов направили меня для расследования кризиса на Побережье Мечей. Мои старания в основном были впустую, но зацепку я все же нашел. Вообразите, что три года назад кто-то начал повсюду скупать железную руду и железо. Сделки заключались через посредников и подставных лиц, которые не знали, с кем имели дело.       – Или не пожелали говорить? – насторожилась Джахейра.       – С вашего позволения, я чародей, – скромно возразил Ксан.       – Искусство наведения чар и управления разумом, – пояснила ведьма Динахейр. – Полагаю, Ксану не понадобилось их согласие.       Эльф кивнул.       – Тогда я предположил, что на рудниках Нашкеля мог иметь место саботаж. Таинственный игрок рассчитывал подорвать конкурентов и нажиться на дефиците железа. Я навел довольно любопытные справки. К югу от Нашкеля, – сообщил Ксан, – расположены древние гробницы, как считается, эпохи Иллефарна. Цивилизация Иллефарна процветала на Побережье Мечей тысячи лет назад, и они совершали захоронения в обработанных вручную естественных пещерах. Я допустил, что из гробниц существует вход в шахты…       – Да! Я о чем-то таком и думала, – воскликнула Джахейра, – как только узнала, что в шахтах завелись пауки. Пауки – это не земляные черви. Даже если они давно приспособились жить в пещерах, они должны были прийти с поверхности.       – Пока я рыскал по гробницам, – сумрачно подвел итог Ксан, - меня выследили кобольды. Остальное вам известно.       На мгновение повисла тишина. Светло-желтый хомяк Минска, при попустительстве всей компании, нахально выкатился на середину стола и обеими лапками пихал себе за щеки морковку.       – Мы неплохо нагрели руки в логове Мулахея, а еще мэр нам должен вознаграждение, – подсчитала Имоен. – Я с самого начала только об этом и мечтаю: раздобыть деньжат и смыться. За Линхом гоняются наемные убийцы, во Вратах Бальдура везде расклеены его портреты! Давайте уберемся в Тетир или в Калимшан. По крайней мере, мы с Линхом хотим убраться, да? – она толкнула его под ребра.       Бу успел справиться с морковкой, перестал жевать и уставился на Имоен с такой серьезной мордочкой, что девушка подтвердила:       – Вот именно, господин хомяк!       – О Селадрин! – вырвалось у Ксана слово на родном языке, означавшее всех эльфийских богов. – Портреты во Вратах Бальдура?..       Линх проворчал:       – Угу. У меня уже есть пара штук.       Слегка качнув каскадом своих тонких черных косичек, Динахейр сказала:       – Мы с Минском остались, чтобы защищать Линха. Куда бы он ни решил идти, мы последуем за ним.       – Я думал, мы собираемся в Берегост, – удивился Линх. – Помните то письмо про Транцига в Берегосте?       – А ты помнишь про черного демона?.. – Имоен сделала большие испуганные глаза. – Даже господин Э. советовал: бегите! Ну, точнее, он сказал: «по движущейся цели труднее попасть», но это же означает «бегите!»       Линх сдвинул брови и потер нахмуренный лоб.        – Лучше, чтобы мы пошли в Берегост и узнали, кто такой Транциг, – сказал он. – Из-за железного кризиса может начаться война с Амном.       Джахейра задумчиво окинула его взглядом успокаивающе зеленых глаз.       -Тебе известно: мы с Халидом были избраны тебе в опекуны по поручению твоего отца. Мы должны оберегать тебя.       – В разумных п-пределах, – поторопился уточнить Халид.       Джахейра подтвердила:       – Да, мы обещали не вести себя, как две надоедливые няньки. Возможно, разумно бежать из мест, где на тебя идет облава. И все же ты прав: если бы нам удалось сначала узнать, кому служит Транциг, мы могли бы дать великим герцогам нить для распутывания всего заговора.              Посетителей в трактире почти не было, и, пользуясь этим, Динахейр с Имоен остались в трапезной, занявшись чтением по слогам магических формул. Минск, разложив на столе какие-то деревяшки, варганил удобную переносную клетку для хомяка.       Халид с Джахейрой отправились к мэру, чтобы отчитаться о кознях в нашкельских шахтах и передать шкатулку с доказательствами.       После обеда Ксан один ушел в комнату, и Линх направился за ним.       Что такое Серые Плащи Эверески, Линх представлял смутно. Эльфийские разведчики-маги, наблюдатели за событиями в человеческих землях. Впрочем, люди вообще мало знали о секретном городе эладринов на двенадцати холмах.       Заглянув в гостевую комнату, где поселился Ксан, Линх застал его сидящим в старом плетеном кресле. Скрестив на груди руки, Ксан поднял на него мрачный взгляд. Или Линху показалось, что мрачный: может, он просто не понимал выражения залитых синевой глаз лунного эльфа, без зрачков и белков.       Линх сказал:       – Я пришел закончить лечение.       – Спасибо, не трать сил напрасно, я здоров, – возразил Ксан. – В смысле, лучше не станет.       – Однажды уже я помог! – напомнил Линх.       – О, я не хотел усомниться в тебе, – ответил Ксан. – Просто не стоит со мной возиться. Видишь ли, я давно благополучно угробил свое здоровье. В Серых Плащах я столько лет, сколько люди просто не живут. Как целитель, ты, наверное, представляешь, что можно с собой сделать примерно за век ночевок у костра в дождь и снег, сквозняков в тавернах и всех ужасов так называемой «местной пищи»?       – Угу, – буркнул Линх и упрямо повторил. – Но все же я прочитаю свои молитвы.       Ксан больше не спорил, позволив ему закончить начатое в пещерах. С довольной ухмылкой Линх убедился, что рана, которую он недавно лечил, прекрасно затянулась. Но лежа связанным на каменном полу в пещере, Ксан закономерно простыл, и нужно было воззвать об избавлении его от болезни.       Завершив молитвы, Линх устало опустился на скамью.       – Извини за личный вопрос, – осторожно осведомился Ксан. – Но кому ты перешел дорогу, что на тебя устроили целую облаву с объявлениями на стенах и наградой?       Линх пожал плечами:       – Не знаю. Даже самому не верится, что можно такого не знать. Но до сих пор я не вылезал из Кэндклипа, из уединенной крепости-библиотеки, и ни разу ни с кем не задирался.       – Боюсь, тогда твоя подруга права: ты обречен, если не уйдешь подальше. Впрочем, – меланхолично добавил Ксан, – тот, кто ведет жизнь наемника, ни в каких краях не проживет долго.       – Как только опасность минует, я найду себе пристанище. Вообще-то я кузнец. И писцом, наверное, могу быть, – добавил Линх, подумав.       Ксан вопросительно приподнял брови:       – Что ж, очень оптимистично для человека, чья голова стоит… Кстати, сколько она стоит?       – Мм-м… – замялся Линх. – Забыл. Да я особо и не запоминал, – честно признался он. – Не мне же платить.               Из-за опасностей на дорогах путники, желавшие попасть в Берегост, целыми днями с вещами стояли на выезде из Нашкеля. Они дожидались, когда пойдет охраняемый купеческий караван или какие-нибудь вооруженные люди. Само собой, ранним утром увидев пеструю компанию бродячих наемников, ожидавшие поспешили присоединиться к ним.       – Эй, да это те самые, что перебили огромных пауков в шахтах! – перешептывались попутчики. – Глянь-ка, у парня – орочьи клыки! А вон ведьма – черномазая и косички, точно змеи, откуда только забрела в наши края? Тот верзила с бритой головой, с кем это он все разговаривает, с крысой что ли? Рыженькая-то какая милашка, и не боится пауков, поди ты!       Накануне Джахейра попросила мэра ни словом не упоминать о Мулахее. Только о том, что на рудниках поселились земляные пауки. Если бы до Транцига успела дойти молва о наемниках, лазивших в шахты, он должен был подумать, что они так и не добрались до логова «кобольдского короля».       В тот же день поздним вечером, когда уже смерклось, путники вышли к первым домишкам в пригороде Берегоста. Наводка из письма указывала на гостиницу Фельдепоста, приличное заведение со всеми удобствами.       – Приключения, которые приводят в хорошие гостиницы, мне гораздо больше по душе, чем приключения, которые приводят в подземные тоннели, – сделала вывод Имоен.       Благоустроенный гостиничный дворик с фонтаном ярко освещали фонари. В прохладном ночном воздухе пахло цветами с клумб. За занавесками в окнах дружелюбно горели огни. От одной этой картины бездомной компании захотелось махнуть на все рукой и с дороги завалиться спать на чистых простынях.              Пока остальные столпились у входа в гостиницу, Ксан направился к стойке портье.       – Слушай меня внимательно, – негромко и внятно заговорил он. – Я твой ближайший друг. Ты чувствуешь спокойствие и доверие. Ты чувствуешь желание помочь.       Судя по тому, что бедняга портье смотрел на него, как кролик на удава, он был надежно зачарован. Уже через минуту портье выложил на стойку запасные ключи от комнаты Транцига.       Чтобы не привлекать лишнего внимания, по застланной ковром лестнице поднялись только Линх и Ксан.       В гостинице было тихо, постояльцы уже спали. Линх повернул ключ в замке и, распахнув дверь, шагнул в комнату.       Испуганного человечка в домашнем халате как ветром сдуло в самый дальний от двери угол. Похоже, он мгновенно сообразил, что незнакомцы вламываются к нему без стука не для того, чтобы на ночь спеть колыбельную. Но безобидным человечек выглядел только на первый взгляд. Не тратя время, он выставил руки в сакральном жесте и принялся произносить заклинание. Одновременно у себя за спиной Линх услышал отчетливый голос колдующего Ксана.       Приемный сын волшебника, Линх с детства усвоил, насколько опасна магия. Он представил, как они сейчас спалят гостиницу! Растерявшись, вместо того чтобы броситься к Транцигу и заткнуть ему рот с помощью крепкой затрещины, Линх взмолился:       – О Ильматер! Пусть наступит молчание, да сомкнутся уста, да онемеют языки! Да будет так!       Он опередил обоих магов. Хотя те еще шевелили губами, пытаясь закончить свои формулы, в комнате не раздавалось ни звука. Впрочем, сам себя Линх только что тоже лишил дара речи.       Приблизившись к Транцигу, он положил руку ему на плечо и слегка подтолкнул в сторону кресла. Пленник послушно сел, а Линх обескураженно оглянулся на Ксана. С допросом явно назревали некоторые затруднения.       Ксан иронически посмотрел на Линха. Даже на испуганном лице Транцига мелькнуло что-то язвительное.              Остальные уже начали всерьез волноваться, что случилось с Ксаном и Линхом, почему их так долго нет?       – А может, Транциг рассказывает им о себе с самого детства, как он дошел до жизни такой? – проворчала Имоен и вызвалась сходить проверить.       Поднявшись наверх и осторожно просунув голову в дверь, девушка обнаружила странную картину. Транциг сидел в кресле, Линх стоял рядом, положив тяжелую ладонь ему на плечо, а Ксан чуть дальше с таким лицом, будто муху проглотил. И все молчали.       Имоен вытаращила глаза. Заметив ее, Линх состроил непонятную гримасу и изо всех сил замахал рукой, чтобы она закрыла дверь. Недоуменно пожав плечами, Имоен исчезла.       Ловко, как тень, скользнув вниз по лестнице, девушка поспешила отчитаться перед своими спутниками: «Не поверите, они там все играют в молчанку!»       – Кхм, кхм! – наконец, пробуя голос, откашлялся Ксан.       Линх с облегчением вздохнул: уф, отпустило…       У Транцига было время обдумать свое положение, поэтому он сразу перешел к сути:       – Пожалуйста, не убивайте меня! Что вам угодно? Я сделаю все!              Перевалило уже за полночь, когда Ксан с Линхом спустились к своим друзьям, и все вместе отправились ужинать в «Веселый жонглер». В этом шумном дешевом трактире народ кутил до утра, поэтому точно можно было рассчитывать, что даже сейчас на кухне кипят котлы, и тебе подадут горячего.       Уже в «Жонглере» Ксан рассказал, что удалось вытряхнуть из Транцига.       В комнате Транцига в «Фельдепосте» иногда раздавался шорох, в камине начинала сыпаться сажа, и маленькое чумазое существо с длинным крысиным хвостом высовывалось из топки. Это был кобольд с очередным посланием от Мулахея. Ночные создания, юркие и хитрые, кобольды прекрасно подходили на должность тайных письмоносцев.       Раз в месяц Транциг передавал полученные сведения некоему Райкену, встречаясь с ним в Ларсвуде. Условным знаком служил фонарь в бойнице заброшенной башни, расположенной на лесной поляне. Все остальное лично Транцига не касалось: кто доставлял Мулахею пищу, яд и прочие необходимые вещи, он не знал.       Ментально прощупав сознание пленника, Ксан убедился, что тот не лжет. После этого они с Линхом ушли.       – Ну ладно, с этим все ясно, – не выдержала Имоен. – Но только, пожалуйста, скажите на милость, что вы делали, когда оба стояли, словно воды в рот набрав?       Ксан лишь красноречиво повел бровью в сторону Линха.       – Транциг и Ксан начали читать заклинания, я помолился, чтобы все замолчали, – объяснил Линх, смущенно пожимая плечами. – Мы лишились дара речи на некоторые время.       – Ах, вот оно что! – ответила Имоен и, хихикнув, добавила. – Кстати, представь себе, Линх, я тоже знаю эту молитву.       Торжественно воздев руки и, насколько могла, подражая низкому голосу Линха, она произнесла:       – Кошка сдохла, хвост облез, кто скажет слово – тот ее и съест! Да будет так!