Врата Бальдура - Baldur’s Gate (новеллизация)

       Часть 3              Глава 1              Путь Льва – так называлась старинная мощеная дорога, ведущая в крепость Кэндлкип. В детстве Линх, абсолютно все принимавший за чистую монету, верил не только в то, что на дне Моря Мечей лежат груды затонувших ржавых мечей. Точно так же он верил, что по Пути Льва все время ходит туда-сюда настоящий лев.       Еще мальчишкой Линх научился ездить верхом. Горион знал, что однажды ему предстоит покинуть Кэндлкип, и позаботился привить парню полезные навыки для путешествий. Поэтому сейчас Линх вполне уверено правил своим конем.       Имоен, наоборот, не доводилось раньше садиться в седло. Однако девушка была настолько ловкой, что пока они ехали от Врат Бальдура по главному Прибрежному Пути, вполне освоилась на лошади.       Полгода назад Линх и Имоен впервые очутились на этой дороге вдвоем. Где-то тут они ночевали в овраге, заблудившись в лесу после роковой гибели Гориона. Где-то тут они повстречали Кзара и Монтарона – пару чудаковатых мошенников, давших им самые первые уроки выживания.       И вот теперь они снова были вместе на той же дороге. В прошлом – двое одиноких растерянных детей… В настоящем они могли постоять за себя.        – В Кэндлкипе ты должен просто мозолить глаза Рейлтару Анчеву, – объяснила Имоен Линху. – Как только он тебя увидит, со страху сразу подпрыгнет до потолка. А пока он будет следить за тобой, я потихоньку разнюхаю, что за переговоры он тут ведет.       Линх лишь кивнул: как обычно, парень готов был исполнить отведенную ему роль в подружкиной авантюре. Невольно прислушиваясь к ритмичному топоту копыт по булыжной мостовой, он задумчиво спросил о другом:       – Имми, скажи, а как давно мы, по-твоему, покинули дом?       Девушка без запинки ответила:       – Сто тыщ мильонов лет назад.       С удивлением посмотрев на нее, Линх произнес:       – Надо же! А я думал, это только мне так кажется…              Служить стражником в Кэндлкипе было легко, но скучно. Даже стоя в карауле у ворот, можно было за смену так и не увидеть ни единой живой души. Поэтому, разглядев вдалеке на дороге двух всадников, часовые обрадовались: хоть какое-то занятие! Даже если этих двоих нельзя будет впустить, все равно сначала можно расспросить: кто такие, откуда, и как там дела – в большом неспокойном мире за стенами библиотеки?       Всадники подскакали к воротам и осадили коней. Тот из них, что был маленького роста, спрыгнул с седла и выкрикнул женским голосом, протягивая руки к высоким каменным стенам:       – Привет, старая развалина! А вот и я, Имоен!       Второй всадник, косая сажень в плечах, остался в седле, с улыбкой скаля клыки.       – Да это Линх! – посмотрев на него, воскликнул стражник Халл. – Чтоб мне бросить пить, если это не Линх и не та рыжая девчонка из трактира!       – Здорово, Халл! – тоже узнал его парень, слезая со своей лошади.       Однажды он всерьез выручил стражника, исцелив ему жесточайшее похмелье прямо накануне устроенного капитаном Фаллером смотра.       – Что стоите? Открывайте ворота! – в нетерпении поторопила Имоен.       Но стражники замялись. Снова бросив взгляд на Линха, Халл неохотно сказал:       – Девчонку Винтропа можем пропустить. А ты, Линх, прости: хранитель свитков Ульраунт, еще когда ты ушел, лично распорядился… Как бы ты тут больше не живешь.       Имоен всплеснула руками:       – Но Линх же здешний! Если Ульраунту жалко для него кельи, он может жить у нас в трактире.       – Против Ульраунта не попрешь, – пожал плечами Халл. – Он всем заправляет.       Линх молча полез в дорожную сумку. Он предчувствовал, что так и случится. Еще в первом из своих кошмарных снов он видел, как в ночи сами собой сомкнулась стены крепости, запечатав окно его кельи и уничтожив маленькое пятнышко света, последнее, что связывало Линха с домом. Что-то подсказывало ему, что это правда, в Кэндлкипе его не ждут.       Порывшись в сумке, Линх вытащил богато разукрашенный фолиант:       – Я хочу пройти по закону. Вы не имеете права меня не пропустить. Пользоваться библиотекой может каждый, кто сделал пожертвование, такова воля самого Огмы Переплетчика.       Книгу передал ему лично герцог Эльтан, чтобы Линху было чем заплатить за вход.       Наверное, больше ни в какой крепости мира невозможно было увидеть, как начальник караула вышел из сторожевой будки, с видом заправского библиографа взял фолиант, сверился с имевшимся у него под рукой каталогом, прикинул качество переплета и бумаги, после чего кивнул:       – Годится.       Стражники Кэндлкипа и впрямь были обучены достаточно хорошо, чтобы в большинстве случаев распознать ценное издание. В помощь начальнику караула всегда выдавался каталог трудов, интересующих библиотеку.       Наконец Линх и Имоен прошли через поднятые ворота крепости, ведя за собой под уздцы лошадей. Направились они прямо к трактиру.               Самом удивительным в Кэндлкипе было то, что за время отсутствия Линха тут ничего не изменилось. Парень озирался по сторонам, все яснее сознавая, что на самом деле в крепости ничто не двигалось с места годами. Менялся только сам Линх, поэтому ему казалось, что вокруг происходят какие-то изменения: например, он становился выше ростом, и мраморная часовня Денеира делалась меньше, а затянутый ряской прудик возле нее все более очевидно превращался просто в глубокую лужу. Посреди прудика торчал морщинистый валун, который когда-то служил им с Имоен необитаемым островом: они сидели вдвоем на нагретом солнцем камне, окунув босые ноги в воду, и воображали, будто потерпели кораблекрушение.       Эти воспоминания заставили Линха как-то особенно остро ощутить, что Гориона больше нет, а значит, на самом деле изменилось абсолютно все…       – Эй, ну что ты еле плетешься? – подтолкнула его в бок Имоен.       Линх встрепенулся и прибавил шагу. Он понимал, почему ей не терпится. Впереди уже был виден трактир Винтропа.       С утра в трактире почти не было посетителей. Пара писцов, уже доедавших свою яичницу, да пара стражников в увольнении, заказавших по кружке пива. Толстяк Винтроп за стойкой, мурлыкая песенку, натирал тряпкой медный поднос.       Привязав лошадей у коновязи, Линх с Имоен вошли в трапезную: Имоен влетела стрелой, Линх замялся у порога.       Услышав скрип входной двери, Винтроп лениво обернулся, и тут же поднос с грохотом выпал из его рук.       – Привет, дядюшка! – пискнула Имоен.       Выпрямившись за стойкой, трактирщик упер руки в свои круглые бока:       – Ага, явилась! Бессердечная девчонка! Сбежала из дома, неблагодарная! Бросила одинокого старика, который ее кормил, поил и баловал! – с каждым новым возгласом Винтроп звучал все более патетически.       У Линха душа ушла в пятки. Он не ожидал, что Винтроп так разбушуется.       Но Имоен не струсила и, поглядев на трактирщика исподлобья, завопила в ответ:       – Ты что, дядюшка Винтроп! Вовсе я не сбежала. Я, как всегда, пошла погулять с Линхом, но время летело так быстро, что мы опять опоздали к ужину.       Растроганный трактирщик вышел из-за стойки и расставил руки:       – К скольким ужинам ты опоздала, мошенница?       И Имоен кинулась к нему в объятия. Выпирающий живот Винтропа едва позволил ей дотянуться, чтобы поцеловать его в румяную щеку. Трактирщик, пыхтя, поставил приемную дочь на пол.       – Вижу, ты тоже здесь, малыш, – сердечно обратился он к Линху. – Послушай, в моем трактире тебя всегда накормят горячей мясной похлебкой с перцем. Правда, как раз сегодня она так хорошо удалась, что я подумываю брать по пятьсот золотых за порцию. Но тебе, ладно уж, налью полную миску бесплатно! Заходи, мой дорогой мальчик.       Имоен сразу почувствовала себя дома. Она сама сбегала на кухню и набрала полный поднос еды, чтобы им с Линхом было чем как следует подкрепиться с дороги.       Едва парень присел за стол, его узнал и окликнул один из писцов:       – Линх? Вот чудеса-то! Я и не думал, что ты вернешься. Ну как там, за стенами крепости, а?       Линх задумался.       – Мир велик, – наконец сказал он. – Но что сначала было мне непривычно: там редко увидишь книги. За пределами Кэндлкипа вообще мало читают и пишут. По крайней мере, не так много, как здесь у нас.       – Да, люди со всего света приезжают сюда, чтобы почитать книги, - с гордостью подтвердил писец. – Правда, прямо сейчас у нас гостят только торговцы из Врат Бальдура, и, по-моему, они приехали не для просвещения.       – Ой, ладно вам! – отмахнулась Имоен. – А для чего же еще сюда приезжать?       Но несмотря на небрежный жест, навострила уши.       – Похоже, дожидаются кого-то. Их поселили в гостевых кельях в монастыре, хотя, по мне, гнать таких надо! Хотят, небось, перекупить из-под носа у библиотеки какой-нибудь ценный свиток, – с неприязнью сказал писец.              Поболтав о новостях и покончив с угощением, Линх с Имоен высказали желание отдохнуть, и Имоен попросила, чтобы Винтроп отпер им жилые комнаты на втором этаже.       Трактирщик сунул голову в кухню, велев поваренку заменить его за стойкой, а сам, гремя связкой ключей, направился по лестнице наверх.       – Пожалуйста, ваши двери будут напротив, – начал было толстяк, но приемная дочь схватила его за рукав и втащила в комнату.       – Дядюшка, – таинственным шепотом сообщила она. – Мы ввязались в потрясающую авантюру! Кроме шуток!..       Битых два часа ушло у Имоен на то, чтобы в красках расписать Винтропу, как Линх со своим необыкновенным отрядом искателей приключений («двое рашеми, друидка из Тетира и солдат из Калимшана, нарочно не придумаешь!») вцепился в горло Железному Трону.       Старый Винтроп пыхтел и надувал круглые красные щеки.       – Так вы вернулись не потому что нагулялись досыта, а потому что устроили на Побережье Мечей кипиш?       – Дядя Винтроп, – вмешался Линх. – Рейлтар Анчев приехал на какие-то переговоры. Он потерял все: на рынок стало поступать железо из Нашкеля, и вот-вот великие герцоги осушат склад в Клоаквуде. Спасти его может лишь одно – если война с Амном начнется немедленно. Тогда кузнецы с Побережья, даже если получат железо, не успеют снарядить армию, и герцогам придется закупать доспехи и оружие у Трона, а для этого они введут непомерный военный налог. Значит, Рэйлтар и его приспешники встречаются с кем-то, кто может развязать войну прямо сейчас. И если им не помешать, кровь и нищета захлестнут все наши земли.       – И что же вы двое с этим сделаете? – с озадаченным видом поинтересовался трактирщик.       Имоен энергично встряхнула давно не стриженными рыжими лохмами:       – Смотри, дядюшка, что мне дал герцог Эльтан, – она вытащила из потайного кармана куртки запечатанный сургучной печатью конверт. – Письмо к нашему капитану стражи Фаллеру. Когда мы с Линхом выведаем, с кем встречается Рейлтар, мы покажем Фаллеру письмо, и он прикажет арестовать всех заговорщиков. Мы выросли в Кэндлкипе. Я еще сто лет назад назубок знала каждый уголок старого монастыря, – добавила девушка. – Так что завтра же я пороюсь в вещичках Рейлтара и все разнюхаю.       Винтроп со вздохом почесал затылок:       – Только будь осторожна, девчушка. Хотя в библиотеке и запрещено оружие, эти негодники уж наверняка заныкали ножи.       – Спрячь письмо, дядя, – попросила Имоен. – И если что-нибудь пойдет не так… ну, всякое бывает… тогда пустишь его на растопку.       Уставший с дороги, в этот вечер Линх быстро уснул.       В трактире у Винтропа он ночевал впервые в жизни. Хотя в детстве Имоен часто хотела, чтобы он остался, и можно было бы до утра рассказывать друг другу страшилки, но Горион не разрешал. Приемный отец требовал, чтобы Линх приходил спать в монастырь.       Может быть, Горион уже тогда стал бояться покушения на его жизнь?..       В любом случае, сейчас у Линха больше не было крыши над головой, кроме как в гостинице.       Приснилось ему, что он совсем маленький, толстый и косолапый, как медвежонок. Он семенит за Горионом, цепляясь за его руку. Отец уже тогда был седым, но все же гораздо более моложавым, чем Линх обычно его помнил.       – Поиграй здесь немного, малыш, – велит Горион, показывая рукой на искрящийся под солнцем фонтан, окруженный посыпанной золотистым песком дорожкой. – Мне нужно побеседовать с одним дяденькой, я скоро вернусь.       Горион в длинной черной мантии быстро поднимается на порог и скрывается за дверями библиотеки.       Неуклюже вскарабкавшись на бортик фонтана, Линх встает на колени и смотрит в воду. Она голубоватая, прозрачная, на дне лежат оторвавшиеся от веток листочки. Бросив в воду камешек, он смеется: от камешка разбегаются круги!       Солнце прячется за облако, и одновременно Линх замечает, что в фонтане отражается жирный кладбищенский ворон, присевший на ветку дерева прямо над его головой. От страха мальчик не может поднять на него глаза, но продолжает наблюдать через отражение в воде. У ворона острый клюв и когтистые лапы. Вдруг Линх в ужасе различает, что это не птичьи лапы, а голые костяные пальцы скелета, уже начавшие тянуться к нему.       К счастью, тут дверь башни отворяется, и вспугнутый ворон взлетает. На улицу выбегает разгневанный хранитель свитков Ульраунт.       – Вы можете остаться, но попомни мои слова, Горион: этот ребенок тебя погубит! – запальчиво восклицает он.       Вслед за ним выходит отец – безмолвный, бледный, иссохший… он уже мертв.       Линх быстро отворачивается и снова начинает смотреть в воду, чтобы не видеть этой ужасной картины. Внезапно вода превращается в кровь, фонтан начинает бить высокой струей, и брызги крови обдают мальчика с ног до головы, пока он сжимается в комочек, закрываясь ладонями. Линх кричит, как никогда в жизни, и сквозь собственный крик ему слышится чей-то зловещий каркающий смех…              Имоен в длинной ночной сорочке и наскоро наброшенной на плечи куртке скороговоркой твердила ему:       – Все, все, кошмар закончился! Извини, что пришлось облить тебя водой – никак не получалось разбудить.       Линх судорожно дышал. В руке у Имоен был пустой кувшин, а у него мокрые волосы и подушка.       – Я услышала тебя даже из другой комнаты, так ты орал, –объяснила девушка, садясь на постель рядом. – Ну давай, –вздохнула она, – рассказывай, что тебе снилось.       Пока Линх с паузами, сдавленным голосом пересказывал ей свой сон, Имоен, зябко кутаясь в куртку, сидела на краю кровати.       – Невезуха, что ты не успел сходить к мозгоправу, помнишь, знакомому Джахейры и Халида. Как только вернемся во Врата, пусть отведут тебя к нему. Терпи, осталось немного!       – Ничего, я потерплю, – почти беззвучно пошевелил губами Линх. – Тебе надо успеть отдохнуть до завтра, Имми. Иди к себе. Мои кошмары не повторяются дважды за одну ночь, можешь больше за меня не волноваться.       Когда девушка вышла, он до боли закусил губу. Почему каждый кошмар заставляет его испытывать такие страдания? Ему видятся мрачные, тревожащие вещи. Но если вдуматься, фонтан крови, ворон с костяными лапами – это совсем не то, что должно испугать до полусмерти взрослого парня. Да, жутковато, но разве настолько, чтобы привести к настоящей агонии ужаса? Линха беспокоила мысль, что его страх непомерен, он нечто гораздо большее, чем вызвавший его сон.               Так и на заснув, Линх едва дождался рассвета, когда можно было встать и занять себя чем-нибудь. Как в прежние времена, он помог Винтропу наколоть дров для кухни и, вспотев, пошел умываться к колодцу.       Как раз в это время проснулась Имоен и вышла во двор.       – Доброе утро, Линх, – зевнув, сказала она. – Так и думала, что это ты стучишь топором. Спал хоть немного?       – Угу, – соврал тот. – А ты?       – Я выспалась, – успокоила Имоен. – Знаешь, в детстве я всегда боялась, когда по ночам эта деревянная развалюха начинала скрипеть, а сегодня мне почудилось, что старый трактир поет колыбельную.       После завтрака Линх с Имоен собирались в библиотеку. Сначала нужно было выяснить обстановку. Обычно в таких закрытых обителях, как Кэндлкип, жители постоянно обсуждают между собой приезжих. Значит, считала Имоен, будет проще простого узнать, где именно поселили Рейлтара и чем он занимается. Скорее всего, когда знакомые монахи остановятся поболтать с Линхом, они сами, даже без просьбы выложат ему все новости.       Не доходя до казарм, Имоен и Линх оказались возле посыпанной песком площадки, где под руководством старого ветерана Джондаллара проходили боевую подготовку стражники. Занятия уже начались. С мечом и щитом бойцы атаковали учебные чучела.       – Доброе утро, мастер Джондаллар! – окликнул Линх.       Джондаллар повернул к Линху свое суровое, изрезанное шрамами лицо и отрывисто поприветствовал:       – Доброе!.. Приехал вчера? Слыхал. Как там на воле?       – Неспокойно, – признался Линх.       – Так может, выйдешь на песок и покажешь, как выживают в неспокойные времена? – кивком головы пригласил Джондаллар. – Я помню, каким я тебя сделал, теперь хочу посмотреть, каким ты сделал себя сам.       Но Линх не двинулся с места.       – Ты же знаешь, я не беру в руки меч, – он обвел взглядом стойку с учебным оружием. – А у тебя тут нет молота.       И тут же парень ощутил укол совести. Сколько Джондаллар возился с ним в свое время, терпел то, что считал его закидонами – вот это вот нежелание пользоваться добрым мечом! С виду типичный солдафон с седыми усами, расписанным рубцами лицом, он был гораздо более восприимчив и даже, пожалуй, более чуток, чем можно было ожидать.       – Я могу выйти просто со щитом, – предложил Линх.       Ступив на песчаную площадку, он взял со стойки щит и примерился.       Джондаллар пожал плечами, обводя глазами стражников и останавливая взгляд на тех, кто порослее.       – Ну, ладно. Кто с ним в пару?       Вызвался крепкий мужчина, еще не знакомый Линху, из взятых на службу недавно. Кэндкип мог позволить себе сразу нанимать хорошо подготовленных воинов, а не растить зеленых юнцов, так что коренастый стражник, хоть и был пониже Линха, выглядел опытным рубакой.       Ожидая, когда начнется движуха, Имоен уселась на окружавшем площадку деревянном заборе.       Не особо напрягаясь, Линх приготовился отражать предсказуемые тренировочные атаки. И внезапно еле спасся из-под рассчитано опасного, хитрого удара! Парень не ожидал этого. Он был в тканой рубашке, стражник – в чешуйчатом нагруднике и шлеме, какая могла быть речь о настоящем поединке? Тупой учебный меч не нанес бы особого вреда по доспехам, но по незащищенному телу мог сломать кость.        «Он это серьезно?» – изумился Линх.       Имоен не очень-то разбиралась в поединках, но и у нее закралось подозрение: «Так точно должно быть? Уж больно этот тип размахался!»       Линх едва успевал уклоняться и закрываться щитом. Похоже, как раз то беспомощное положение, в которое он себя поставил, и вводило стражника в ожесточение. Есть люди, которые увидев, что соперник плохо снаряжен или просто не готовился к бою, тоже не станут наседать. И наоборот, есть такие, у кого от этого особенно сильно чешутся руки.       Джондаллар уже хотел было крикнуть: «Эй там, а ну уймитесь! Я не приказывал вышибить друг другу мозги!», однако сдержался. В душе он верил в Линха. Парень повзрослел, побывал за стенами Кэндлкипа, справится сам.       Однако стражник явно намеревался закончить бой так, чтобы к его противнику пришлось вызывать целителя из храма Огмы.       Поняв это, Линх нагнул голову и угрожающе фыркнул: «Уф!»        Это не удержало стражника от очередного опасного замаха, но Линх, подставив щит, громко воззвал:       -Да станет моя рука железной, да будет так!        Когда парень еще только начинал следовать учению Ильматера, он научился молиться о защите от огня, так что в кузнице мог брать руками раскаленные заготовки, но кроме того он пробовал ковать металл голым кулаком вместо молота.       В следующий миг, когда меч снова взлетел над его головой, Линх не стал заслоняться щитом, а схватился свободной рукой прямо за клинок, вырвал его из руки стражника, бросил на песок и наступил сверху ногой.        Над площадкой повисла тишина. Насупившись, Линх стоял ногой на мече. Стражник с отвисшей челюстью, тяжело дыша, испуганно попятился назад.        Имоен на заборе расхохоталась, думая: «Ха, а он и не знал, что Линх так с самого начала мог!»              Получив от Джондаллара порцию ворчливого одобрения и назначив приятелям из кэндлкпиского гарнизона встречу вечером в трактире, Линх отправился приводить себя в порядок. Нельзя же было, в самом деле, явиться в храм Огмы в пропотевшей насквозь рубашке и в песке с головы до ног!       Уже стоял полдень, когда они с Имоен наконец очутились в монастырском дворе. Он утопал в цветах, среди пестрых клумб серебряными струями били в небо фонтаны, а прямо под открытым небом четверо певчих, сменяясь, с утра до вечера исполняли возвышенные речитативы. Ступая по выстланной мелким гравием дорожке, Линх с Имоен подошли к высокому порогу из семи ступеней. За черными арочными воротами под сводами мраморного зала возвышалась огромная статуя Алаундо Мудрого.       Великий пророк Алаундо был отцом-основателем Кэндлкипа. А кроме того, возможно, единственным во всем Фаэруне пророком, ни одно из предсказаний которого не оказалось ложным. И это несмотря на то что Алаундо всегда говорил о будущем хотя и поэтичным языком, но довольно ясно, без напускного тумана. Поэтому даже недоброжелатели не могли объяснить его прозорливость случайными совпадениями.       Бронзовый пророк с книгой в руках, в длинной рясе до самой земли, с устремленным в грядущее взором был с малых лет знаком и Имоен, и Линху. Сколько раз рыжая девочка пряталась за куполом его незыблемой рясы! И сколько раз тут торчал черноволосый мальчик, задрав голову и разинув рот!       – Ладно, – отгоняя воспоминания, встряхнулась Имоен. – Ты иди поболтай с монахами, а я осмотрюсь.       И Линх отправился бродить по библиотеке. Чтецы и писцы, служители Бога-Переплетчика, были погружены в свои дела, один сидел за столом носом в книгу, другой скрипел пером, третий рылся на стеллажах. Но если кто-нибудь из них оборачивался, услышав шаги, тотчас же восклицал:       – О, неужели это ты, Линх! Как долго тебя не было? Что у тебя за шрам на лице?       Рваный шрам Линх вынес из «Семи Солнц», от когтей шаллар, он так и не сгладился.       –Ты еще не разучился писать, дитя? – шутили писцы.       – Ну, я немного упражнялся в путешествии. Кажется, мой почерк еще можно разобрать, – отшучивался парень.       – А разве за пределами Кэндлкипа существуют бумага и чернила?       – Чуток есть, если только я не использовал последние.       Один из монахов передал Линху, что его хочет видеть Тесторил.       Первый чтец Тесторил был глубоким старцем, он уже несколько лет как совсем перестал выходить на улицу. Все в Кэндлкипе знали: если бы не годы, высшую должность хранителя свитков занимал бы Тесторил, а не Ульраунт.       Линх и сам собирался его навестить. В детстве он долгое время не догадывался, что Тесторил – важная персона. В простоте душевной он называл его «стареньким дедушкой с посохом» и не щадил мальчишеских ног, бегая по его поручениям, боясь, что о «дедушке», может быть, больше некому позаботиться. Он чуть не провалился со стыда сквозь землю, когда Горион развеял это недоразумение. Но добрый Тесторил в тот же день утешил Линха, сказав, что в его заблуждении нет ничего глупого. Каждый готов выполнить поручение первого чтеца, но совсем не каждый будет заботиться просто о старичке, которому трудно ходить.       Теперь Линх поспешил заглянуть в келью Тесторила. Старец был, конечно, там – сидел в кресле у камина, протянув к огню ноги в домашних тапочках. Они у него вечно мерзли, еще тогда, когда Линх не умел сам застегивать пуговицы на штанах.       – О, неужели это Линх! – улыбнулся Тесторил. – Как долго тебя не было? Если меня не подводит зрение, что за шрам у тебя на лице?       Он был белый как лунь, с исхудавшими плечами под мантией.       – Это я, – проронил Линх и добавил, как в детстве. – Я пришел. Может быть, вам что-нибудь нужно?       – Ну, на сей раз тебе никуда не придется бежать, – покачал головой Тесторил. – Лучше присядь и послушай… У меня кое-что есть для тебя от твоего отца.       – Мне не хватает его, – признался Линх.       – Так уж заведено, – развел руками Тесторил. – Каждый старик однажды уходит, а каждый молодой однажды остается покинутым. Но Горион попросил меня сохранить для тебя это письмо, на случай, если ты все же вернешься в Кэндлкип.       Не вставая с кресла, Тесторил потянулся и достал из стоявшей на письменном столе шкатулки запечатанный свиток.       – Однако я надеюсь, из уважения к Гориону ты прочтешь его письмо позже, в уединенном месте, где у тебя будет время поразмыслить, – предостерег Тесторил. – Кстати, в его келье все еще никого не поселили. Вот тебе ключ, мальчик мой, – он снова потянулся к шкатулке.       Линх взял маленький медный ключик, точно такой, какой мальчишкой носил на веревочке на шее, чтобы не потерять.       – Известие о его гибели принес нам Эльминстер, – пояснил Тесторил. – По его словам, он видел, что ты странствуешь сам по себе, без Гориона, и все понял.       Линх подтвердил:       – Я встретил Эльминстера.       – Что ж, – в заключение произнес Тесторил. – Я сказал тебе все, что собирался, мой мальчик. Иди по своим делам.              Справившись с нахлынувшим волнением, Линх поднялся на второй этаж. Здесь начинались книжные стеллажи: куда ни глянь, полки, полки, полки с бесконечными рядами книжных корешков.       Библиотечные волшебники разработали множество оберегов для уничтожения плесени, пыли и книжной моли, а также для предотвращения пожаров. Для освещения в залах использовались свечи, но на книги и свитки была наложена магическая защита от огня.       Внезапно в глаза Линху бросился незнакомец, стоявший возле стеллажа с раскрытым фолиантом в руках. Он был очень высок и крепко сложен. Одет незнакомец был дорого, но просто: в белую шелковую или, может, атласную рубашку, штаны из черного бархата и сапоги из тисненой кожи.       Наклонив лицо над книгой, незнакомец медленно шевелил губами, но веки его были опущены: с каким-то сумрачным вдохновением он беззвучно читал наизусть.       Чтобы не оказаться в роли подглядывающего, Линх делано кашлянул. Очнувшись, незнакомец быстро сунул книгу обратно на полку, окинул Линха острым испытующим взглядом и вдруг, развернувшись, резко исчез за стеллажами.       Парень остановился, недоуменно поглядев ему вслед, затем машинально обвел глазами книжные ряды и почти сразу заметил неровно торчавший корешок толстого фолианта. Незнакомец поставил тяжелый том слишком поспешно, поэтому недостаточно аккуратно. Линх вытащил его и кивнул: Алаундо «Пророчества». Он тоже это читал.       И тут Линх сделал жест, знакомый любому книгочею: позволил книге самой раскрыться на первой попавшейся странице. Если ее только что читали, есть шанс, что книга снова откроется на том же самом месте, где она была перегнута.               «В Смутные Времена, когда боги бродили по земле во плоти…»       Линх хорошо помнил, что дальше. Свирепый Баал – Бог Убийства – сам был побежден и убит. Однако он смог заранее предвидеть свой конец. Чтобы не быть уничтоженным полностью, он зачал детей от собственных покорных жриц и пленниц, и в каждого ребенка, будь то мальчик или девочка, человек, эльф или орк, вложил часть своей темной души.       Алаундо предсказывал: «Порождения Баала будут добры или злы, но хаос наполнит их всех. Когда дети Зверя вырастут, они принесут в мир войну, и мир захлебнется в крови».       Далее утверждалось: «Потомки Бога Убийства обречены идти к наследию отца через кровь и страдания. Такова воля Баала. Истинно вижу я, что дети Зверя уничтожат друг друга в кровавой резне. Лишь один из них останется жив, и Баал возродится в нем».       В раздумье нахмурив брови, Линх вернул книгу на стеллаж. Почему незнакомца так интересует это?       А почему нет, ведь это одно из пророчеств о судьбах мира…       Другое дело, почему тот словно бы не хотел, чтобы его застали с этой книгой в руках?              Имоен догнала Линха на лестнице. Оказывается, она уже разведала, где собрались заговорщики.       – Сейчас они осматривают зал для переговоров. Это на третьем этаже! Идем, – девушка потащила Линха наверх.       До сих пор им еще не приходилось видеть в лицо Рейлтара и его сообщников. Но Линх с Имоен знали глав Железного Трона по описанию, полученному от маршала Скара.       Линх вошел в зал, решительно распахнув дверь.       Троица заговорщиков что-то обсуждала, присев рядом за огромным полированным овальным столом. Но они были настороже, и едва дернулась дверь, умолкли. Линха встретили недовольные лица, как будто руководители Железного Трона приготовились строго отчитать того, кто их некстати побеспокоил.       – Боги милостивые!.. – тут же в панике вскочил на ноги самый молодой, в щегольском наряде Талдорн Тенхевич. – Не может быть!       Брунос Костак, грузный полуорк, потряс массивной головой в тщетной попытке развеять наваждение.       Однако больше всех был поражен Рейлтар Анчев.       – Ты жив?.. Кто тебе позволил сюда прийти? – выдавил он, побледнев. – Ты не посмеешь пролить кровь в храме Огмы!       Поочередно смерив всех троих тяжелым взглядом, Линх произнес:       – И не собираюсь. Я даже не сильно желаю того, чтобы судьи во Вратах Бальдура отправил вас на эшафот.       – Тогда что тебе нужно? – дрожащим голосом спросил Талдорн.       – Мне достаточно, – прямо ответил Линх, – чтобы ваша деловая репутация была подорвана. Чтобы деньги, которые вы вложили в железный кризис, пропали зря. Чтобы вы не нажились на войне, как рассчитывали, потому что войны не будет.       Вспыльчивый Брунос стукнул по столу:       – Ты глупец, что говоришь это! Что ж, в Кэндлкипе ты будешь в безопасности, но как только выйдешь отсюда, бежать тебе будет некуда.       – Если б вы могли, вы бы давно со мной покончили. Значит, не можете, – с презрением возразил Линх.       Прильнув к замочной скважине, Имоен подслушивала. Отлично, они совсем выбиты из колеи! Конечно, она надеялась, что, если повезет, заговорщики со страху выболтают что-нибудь о своих планах…       Но нет значит нет. Главное, считала Имоен, теперь Рейлтар с подельниками не спустят с Линха глаз. А тем временем она сама сможет шпионить за ними, сколько душе угодно.