The Seven Passengers

                    Я выглядываю из-за кулис. Пришли наши постоянные гости, но есть и новые лица, которые явно настроены скептически. История о том, как Тэхён прыгал по столам, облетела всех пассажиров. За одним из столов замечаю капитана Смита. Он ужинает с кем-то. Не с Ким Намчоном. Тот мужчина пожилой с густыми усами. В центре зала замечаю Ким Намчона, Сокджина, Чонгука и Намджуна за одним столом.       Ким Намчон разговаривает с Намджуном и Сокджином, но даже не моргает. Из-за общего шума я не могу понять, о чём они говорят. Интересно, злится ли он на своих сыновей за то, что они проворачивают подобное у него за спиной? И рассказали бы Сокджин и Чонгук о нас? Судя по тому, как Намджун ёрзает на месте, мне кажется, что они и так рассказали слишком много.       На их лицах хотя бы не видны багровые круги под глазами и царапины. Возможно, постарались прикрыть макияжем. Интересно, насколько сильно они ранены? Я прокручивал ту драку в голове снова и снова, каждый раз жалея о том, что не вмешался и не остановил их вместо того, чтобы кричать.       К своим-то годам пора уже знать, что крики ничего не решают.       Юнги раскладывает ноты на пианино, когда встречается со мной взглядом. Наверное, он заметил, что что-то не так, поэтому подходит ко мне.       — Не волнуйся так, — говорит он. — Если наша утренняя трёхчасовая тренировка не принесёт плодов, тогда наймёте профессионального музыканта.       — Я думал, ты профессионал.       Мин усмехается.       — Меня нанял друг. Уверен, что он мог найти кого-то получше.       Я бы рассмеялся, если бы не был так занят изучением гостей. Капитан здесь, как и Ким Намчон. Если кто-нибудь из них узнает о безумном побеге, который мы все устроили, то я могу попрощаться с Нью-Йорком.       Юнги на мгновение замолкает, а затем уходит. Я остаюсь один, но вскоре Юнги возвращается с двумя бокалами шампанского. Алкоголь в руке и чёрный костюм делают его с каждым вечером всё более привлекательным. На репетиции Юнги одевается скромно. Повседневно, но всё равно красиво.       Он протягивает мне бокал.       — Я думал, ты любишь напитки покрепче, — говорю я.       Юнги ухмыляется.       — Я бы уже валялся на полу, если бы пил то, что люблю.       — И почему решил выпить сейчас?       — Всего один бокал, — он качает головой. — Перед нашим выходом.       — Такой загадочный, — я хмурюсь. — Ты когда-нибудь расскажешь что-нибудь о себе?       — Раньше я притворялся, что вижу призраков, чтобы напугать друзей.       Это смешно. Юнги передразнивает мой смех, заставляя смеяться ещё сильнее. Он чокается с моим бокалом и делает глоток. Я повторяю за ним, ощущая на языке пузырьки сладкого алкоголя.       — Ты даже шампанское пить не умеешь, — Юнги вздыхает.       Мне сразу хочется спросить, что имеется в виду, но он уже поднимает руку к моему лицу. Кончиком пальцев касается моей губы, вытирая капли шампанского. Я краснею от такого жеста.       — Спасибо, — быстро говорю я.       Юнги лишь кивает, но мне кажется, что он хочет что-то сказать. И тут нас отвлекают. Уоллес - скрипач - шепчет, чтобы мы заняли свои места. На мгновение я даже забыл, что нам вот-вот нужно выступать. Юнги, видимо, тоже немного потерялся. Он колеблется, думая о том, что делать с шампанским.       Я запрокидываю голову и выпиваю всё за раз. В горле першит. Надеюсь, это не помешает сегодняшнему выступлению. Я замечаю, что Юнги смотрит на меня удивлённо и немного беспокойно. В ответ одариваю его ухмылкой и подхожу к микрофону. А Юнги возвращается к своему пианино, и когда кивает мне, я подаю сигнал, чтобы занавес подняли.       Свет прожектора ослепляет меня сильнее, чем следовало бы. Я прищуриваюсь, но держу голову высоко поднятой и начинаю петь. От пианино доносятся сладкие, бодрящие мелодии, а я чувствую себя не совсем хорошо. Голова раскалывается. И до этой минуты я не чувствовал температуру. Откуда взялась эта головная боль?              Я сжимаю в руке микрофон, пытаясь продолжать петь. Мне становится всё труднее переводить взгляд с одного столика на другой. Зрачки слишком быстро двигаются, а голова будто не успевает за ними. Сейчас мне нужно сконцентрироваться хотя бы на одной точке.       У меня такое чувство, будто я дышу на кактус. С каждой нотой я готовлюсь к худшему, но продолжаю петь дальше. Мне кажется, что все гости смотрят на меня. И так оно и есть. Во взгляде Капитана можно заметить огорчение. Я стараюсь не смотреть ему в глаза, переводя взгляд на Юнги. Но он тоже смотрит так, будто разочарован.       Мой голос надламывается с каждой нотой. Но я не останавливаюсь, пока Юнги играет. Чувствую себя неудачником, но боль вытесняет все мысли о вине.       Пол словно качается подо мной. Слышу, как гости перешёптываются, а пианино внезапно замолкает.       Моя душа будто покидает тело, которое раскачивается всё сильнее. Я едва держу глаза открытыми.       — Чимин!       И я падаю, ударяясь головой об пол. Вижу приближающиеся ботинки Юнги, а затем - темноту.