***
В комнате царила непроглядная темень, а за окном господствовала луна и потихоньку проявляющиеся на иссиня-чёрном небе звёзды. Раньше увидеть звёзды в Нокфелле было сродни настоящему чуду. Из-за покрывающего город смога, чтобы полюбоваться красивейшими ночными пейзажами, приходилось выезжать за город. Но в условиях вечной зимы по всей Америке остались считанные десятки работающих заводов, к тому же растительность во много раз усерднее принялась очищать воздух, так что теперь немногочисленные жители Нокфелла (оставшиеся в живых имеется в виду) могли любоваться звёздами прямо из окон своих квартир. Хотя по большей части все уже плевать хотели на открывшуюся красоту природы, ведь её затмевал каждодневный страх не пережить эту ночь. Увы, страх этот со временем становился чрезвычайно привычным, словно ты прожил с ним всё своё детство, юношество, молодость и старость проживёшь тоже вместе с ним плечом к плечу. Рыжие кудри щекотали нос, щёки, подбородок и всё, до чего вообще дотягивались. Сал пытался отвернуться от них, хотя бы уменьшить площадь соприкосновения кудряшек и кожи своего лица, но Тодд всё никак не мог найти себе места, не прекращая барахтаться под его боком. — Угомонись уже, если не хочешь полететь на пол. — буркнул Сал. — Радуйся, что я вообще позволил полежать рядом с собой. — Оу, мистер Фишер само великодушие. — Тодд слегонца пихнул его локтём по рёбрам. В обычной ситуации Сал едва ли почувствовал бы этот жест, но после драки с собакой на рёбрах появилось несколько крупных тёмно-фиолетовых синяков. Это были единственные ранения на теле Сала, по которым, кажется, и попал Тодд. Ощутимая боль после удара даже близко не стояла с той болью, которую наносили тяжёлые лапы животного, так что Салу ничего не стоило проигнорировать её. Наконец Тодд принял наиболее удобное для себя положение, непринуждённо закинув ноги на Сала. Он часто поздними вечерами, когда все уже спали, ложился рядом с Салом и заводил заурядный разговор о повседневных вещах. Салу ничего не оставалось, кроме как выслушивать его жалобы на Нила, просыпающегося слишком уж рано, на шибко громкое пение птиц прямо под окнами и на разряженный ноутбук. Уже засыпающий Сал в любом случае поддерживал эти разговоры, заставляющие хотя бы мысленно вернуться в былые времена, времена до вечной зимы, когда главной ежедневной проблемой были не попытки сохранить свою жизнь, а выбор, что же съесть сегодня на завтрак, или горящий дедлайн на работе. Общение с Тоддом тет-а-тет вызывало щемящее чувство чего-то родного, чего-то потерянного, но при этом такого близкого. Когда же общение с ним происходило в компании, то они оба надевали маски, почти приросшие к лицам: Тодд становился невероятно серьёзным, следил за каждым изменением в поведении друзей, включал показной холод и скрывал все-все свои эмоции; маска Сала была бесстрашной и готовой ко всему, её невозможно было ранить, и, естественно, она была грубой, но желающей сделать всё возможное ради помощи друзьям. Смиренно терпя желание почесать подбородок, Сал слушал пламенную речь друга о том, что Нил не стремился хотя бы понять причину его нежелания убивать таких монстров, как собаки, настаивая на надобности каждого человека в умении постоять за себя. Эх, а Салу казалось, что с этим покончено, но негодование Тодда только начинало набирать обороты! В какой-то момент он осознал, что пытаться вставить свою точку зрения безуспешно, поэтому продолжил молча внимать недовольству Моррисона, пока тот с ним не покончил и, наскоро приведя дыхание в норму, заговорил совсем иным тоном, свойственным ему, как никакой другой, пугающе серьёзным: — Нил сказал, что ты вёл себя немного… странно сегодня. Не расскажешь почему? — звучало так, словно откажись Сал отвечать, то Тодд просто переведёт направление вектора диалога в другую тему, словно это было важно, но его особо не заботило. Но по правде говоря, отказывать Тодду всегда было трудно, будто беседуешь с искусным манипулятором. — Расскажу. — впрочем, Сал и так почти всегда рассказывал Тодду всё, что хоть сколько-нибудь гложило его. Переживать груз секретов в полнейшем одиночестве — не самая лучшая затея, имеющая ряд крайне неприятных последствий. — Без подробностей, сам понимаешь. — тут Тодд кивнул, и рыжие волосы коснулись кончика носа с заживающей на нём ранкой, отчего захотелось звонко чихнуть. К счастью, Сал сдержал чих внутри себя. — На меня напала стая собак, от которых я почти отбился, но одна особо злобная сука чуть не придушила меня. — Сал говорил так спокойно, как о чём-то обыденном, но от всё подмечающего взгляда Тодда не скрылись его пальцы, нервно раздирающие кровавые заусенцы. Помимо этих ран, на руках Фишера образовались густые покраснения и мелкие трещинки, как если бы они были сильно обветрены. Хотя наверняка так оно и было. — А сейчас — внимание! — самое интересное. Тот мудак, что чуть не разбил мне нос, спас меня. Тодд аж присвистнул после такого рассказа: — У тебя определённо есть некая суперспособность натыкаться на какой-то пиздец. Тебе порой опасно покидать пределы квартиры. — с пару секунд подумав, Тодд отметил: — Зато теперь вы с ним квиты. Твёрдо решив не упоминать то, что Ларри сказал в точности то же самое, Сал сухо усмехнулся в копну рыжих кудрей.***
Уснуть никак не удавалось, как бы долго Сал не лежал с закрытыми глазами и не считал скачущих через забор овец. Оно и неудивительно, после того, что ему пришлось пережить сегодня… Тянущая боль в области грудной клетки стала совсем призрачной и ощущалась только тогда, когда кто-то случайно давил на налившиеся цветом синяки. Перед глазами так и стояла картинка оскалившейся морды и собственного ножа, забрызганного собачьей кровью. В ушах же звенел совершенно другой звук — спасительный хлопок, выстрел из револьвера, звук взорвавшегося пороха. Сал прижал колени как можно ближе к телу, машинально сдирал кожу возле ногтей каждого пальца, словно это помогало избавиться от накатившего стресса, и слушал вчерашнюю запись научного шоу по радио, стараясь погрузиться в речи ведущих. Если уж не получалось уснуть, то нужно было сделать всё возможное, чтобы мысли раз за разом не возвращались к тому самому моменту, когда оставалось только и думать о том, что наступил финал твоей, казалось бы, короткой и ничем не примечательной биографии. — Многие утверждают, — звучал привычный голос радиоведущего. — Что вечная зима — это результат человеческой активности. Будто бы ультрафиолет, проникающий на поверхность Земли в огромных количествах ввиду распространения озоновых дыр не только в северных регионах, но и вблизи экватора, так повлиял на экосистему планеты, что наступил новый — восьмой! — ледниковый период. С точки зрения науки, может ли эта версия оказаться правдивой? — Ни в коем случае! — голос принадлежал взрослой женщине. Необычайно низкий для женщины, он казался властным и невероятно убедительным. Салу ни раз доводилось слышать его по радио. — Наука даже не рассматривает подобную теорию, ведь будь это очередной ледниковый период, то как объяснить деревья и прочие растения, растущие, как накаченные доселе неизвестными мутагенами? Или животных, нападающих на людей, но ни в коем случае не на других животных? — Какие же теории на данный момент рассматривает наука? — На данный момент их всего две: одна из них как раз связана с радиацией, а другая — с процессами, протекающими в глубинных слоях Земли. Увы, ни одну из них не получается рассмотреть должным образом, поскольку если всё происходящее — результат губительного действия радиации, то это явно смесь нескольких радиаций или радиации, подверженной ряду изменений, потому что ни одна ныне известная радиация не несёт после своего излучения подобного эффекта, да ещё при этом не влияя на человека. На расследование этой теории потребуется очень много времени. Что касается процессов внутри Земли, то проблема тут более весомая. У современной науки до сих пор нет возможности сделать скважину глубже двенадцати километров, чего недостаточно для досконально изучения слоёв Земного шара. — Если говорить о радиации, то возможно ли такое, что человек накапливает её в своём теле гораздо медленнее, нежели животные или растения? Может ли случиться такое, что через пару лет, а то и месяцев, мы уподобимся «мутировавшим» собакам? — Ещё как возможно. Более того, этот момент может обойти наше поколение стороной, но задеть наших детей и внуков. — Это… слегка угнетает. — мужчина задумчиво вздохнул прямо в микрофон, создав короткие помехи. — Тем не менее предложенные вами теории не популярны среди обычных гражданских. Суть одной из самых распространённых теорий заключается в том, что в секретных лабораториях какой-либо страны вроде США, России или Китая проводились различные эксперименты, которые случайным образом вырвались в свет, вследствие чего образовалась вечная зима и животные-людоеды. — Если бы подобные эксперименты в действительности проводились, то, поверьте мне, лаборатории охранялись бы настолько тщательно, что ни одна букашка оттуда не «вырвалась бы в свет». — Но подобное всё равно могло произойти. Почему вы так категоричны, миссис Холмс? — Трудно поверить в то, что столь опасный эксперимент мог хранится таким беспечным образом. — Что ж, если эта теория вас не устраивает, что насчёт другой? Многие жители Нокфелла полагают, что вечная зима — это попытка властей обезопасить планету от перенаселения посредством убийства большей части населения. Они называют это естественным отбором. — Что за вздор! Вы сами-то верите в эти бредни? — учёная воскликнула так громко, что неожидавший этого Сал испуганно дёрнулся. — Миссис Холмс, мы обсуждаем не то, во что верю я или, к примеру, вы, а то, во что верит наука. Оставим субъективность. Женщина молчала некоторое время, после чего абсолютно спокойно продолжила: — Конечно же, наука в это не верит. — последовала недолгая пауза. — Аргументирую. Если бы проблема перенаселения стала излишне явной для демографии, то государства, несомненно, уничтожили бы преступников, совершивших тяжкие и особо тяжкие преступления, и неизлечимо больных. Как бы жестоко это не звучало, но всех без разбора убивать бы не стали как минимум потому, что среди убитых могут оказаться важные личности вроде политиков, врачей, тех же учёных и так далее. — Полагаю, вы правы. Остался последний вопрос касательно первоисточника вечной зимы. Возможна ли теория сверхъестественного появления? — Подобное нужно спрашивать у священников и проповедников. Мы, учёные, со своими склянками не можем утверждать наверняка, иначе уже давным-давно стало бы известно, действительно ли существуют эти самые сверхъестественные силы. Отрицать такую теорию, безусловно, нельзя. Реакция радиоведущего на этот ответ утонула в громоподобном шуме, исходящем с улицы. Звучали в нём и звон разбитого стекла, и звук рушащегося здания. Сал резко вскочил с дивана, подбегая к окну. На первый взгляд на улице совсем ничего не изменилось, всё также тихо и безлюдно, но к прочему шуму добавились едва доносящиеся до слуха крики людей. Сал рьяно пытался разглядеть что-то в кромешной темноте, пока не заметил вдалеке жилой небоскрёб. Он был построен всего-то пару лет назад, квартиры в нём стоили колоссальных денег, но, что удивительно для таких цен, новосёлы раскупили их невообразимо быстро. И вот — небоскрёб с самой дорогой жилплощадью по всему Нокфеллу сейчас на глазах Сала протыкало множество веток громадного дерева-гиганта. С позиции Фишера мало чего было видно, но на сотню разбитых панорамных окон с торчащими из них ветками сложно было не обратить внимание даже с такого расстояния. Сал прижал ладонь ко рту, чтобы не вскрикнуть от поглощающего его ужаса. Прямо перед ним произошло убийство сотен безобидных человек. Пусть косвенное, но тем не менее невероятно жестокое убийство! Куда сейчас пойдут лишённые крыши над головой люди? Да им повезёт, если они сегодня же не умрут! Ночи были ужасающе морозными, температура падала аж до минус семидесяти градусов, отчего находиться на улице в поздний час было смерти подобно. На смену ужасу от увиденного пришло не менее ужасное осознание, что это могло произойти с любым домом. Да многоэтажке Сала просто повезло не быть разрушенной именно в этот час! Сал, не в силах оторваться от открывшегося ему зрелища, уставился на падающие на землю стекло, куски бетона, панели, из которых строилось здание, на качающиеся на ветру листья дерева и в диком танце кружащих в небе птиц. Птицы… Неужели среди жителей небоскрёба появилось столько жертв, что огромная стая ворон собралась над ними? Сейчас? Так скоро, чёрт подери?! От чего и как это вообще возможно? Отвратительно, просто пиздец как отвратительно! Сал до белых костяшек вжал пальцы в подоконник, набирая ртом воздух, словно рыба. Колокольным звоном в голове звучала убивающая всякую надежду на спасение фраза: «Это могло произойти с нами.»