-62° по Цельсию

      Сегодняшнее утро прошло под громкий плач и надрывистые крики Соды, которые разбудили каждого из компании, кроме разве что Тодда. Его умение моментально погружаться в глубокий сон и не просыпаться прямиком до естественного пробуждения поздним утром, несмотря ни на какие внешние раздражители, поистине восхищало. Сал мечтал обладать таким же умением, но, увы, его способности заканчивались уже там, где нужно было просто-напросто заснуть.       Массовое пробуждение наступило в четыре утра. Нил любезно заваривал всем желающим кофе, Мэйпл сидела на кухне вместе с ним, а Пых ходил туда-сюда по площади гостиной и укачивал дочь. Сал ушёл спать в комнату Коэнов, но даже там до его ушей доносились крики Соды, мучающейся от режущихся молочных зубов. Сал готов был разрыдаться с ней на пару: выслушивать всё это было настоящей пыткой. Он чертовски жалел, что потратил весь процент заряда телефона на вчерашний поход к монастырю и сейчас не мог заткнуть уши наушниками с громкой музыкой. Во всяком случае, лежать на большой двуспальной кровати, разогретой чужими телами, было куда приятнее, нежели на приевшемся диване в гостиной. Пусть и под бесконечно долго звучащий детский плач… Вскоре ему даже удалось уснуть, хоть сон этот вышел максимально беспокойным из-за никак неугоманивающейся Соды, но и за это можно было быть благодарным.       Второй раз за день Сал проснулся, к большому удивлению всей компании, ближе к полудню. Для него это было не свойственно, так поздно он не вставал даже в студенческие годы, когда пары ставили после обеда, но мягкая и такая уютная кровать Коэнов прямо-таки располагала к долгому сну. Вставать с постели совершенно не хотелось, но оставаться здесь дольше нельзя было ввиду того, что это всё-таки не его комната. Сал вылез из-под одеяла и угрюмо потопал к двери, на ходу протирая слипающиеся после сна глаза.       Первым делом, даже не войдя на кухню, Сал отметил, что плита была выключена, а вместо неё по углам стояли включённые электрообогреватели. На долю мгновения он машинально задержал дыхание — в доме появилось электричество! Только потом тяжёлым камнем в голову ударило осознание того, сколько часов с электричеством он тупо проспал, а ведь мог за это время зарядить телефон, погреться у обогревателя и, если повезло бы, выйти в сеть. Проблема отсутствия связи и интернета в целом была самой главной, по мнению Сала: ему и без того всегда было важно держать контакт с внешним миром, а после начала вечной зимы — тем более. Одно несчастное радио не справлялось с удовлетворением его потребностей, поэтому надежда оставалась на такие вот моменты появления электричества, когда людям изредка удавалось поймать связь и выложить какой-нибудь пост-рассуждение или пост-повествование в общий доступ. Условно общий, потому что возможность поймать связь выпадала так редко и исключительно единицам.       — Какого хрена вы меня не разбудили? — врываясь на кухню, где находилась большая часть компании, бушевал Сал. Ни доброго утра, ни благодарности за спокойный сон. Ну а что? Все же знали, как для него всё это было важно. Но Тодд наверняка посчитал, что Сал и так спит чересчур мало, и мешать ему не стал.       — Не волнуйся, я поставил твой телефон на зарядку. — равнодушно помешивая чайной ложкой давным-давно остывший кофе, Тодд кивнул на ближайшую розетку.       — А?.. — Сал хотел спросить про интернет, но его тут же перебили:       — Сети нет. — словно оглашая приговор, констатировал Тодд. Только сейчас Сал заметил стоящий перед ним ноутбук, по которому тот, видимо, и сделал вывод отсутствия сети. Чёрт, как же это бесит!       Сал разочарованно упал на стул, беспощадно сжимая кулаки так, что ногти вжимались в сухую кожу ладоней. Что ж, ему не впервой, он переживёт. Но раздражение всё равно предательски нарастало.       Пых предложил ему сэндвич с арахисовой пастой и клубничным джемом, но Сал деликатно отказался. Разве он заслуживал чего-то подобного после вчерашнего? Просрать столько продуктов за один присест… Никто не говорил об этом вслух, но Сал не сомневался: каждый после этого инцидента начал считать его дрянным слабаком. Более того, он сам считал себя таковым. Слабаки умирали первыми, им незачем было цепляться за жизнь. Этот процесс носил название естественного отбора, но некоторых он обходил стороной. Был ли Сал в числе тех счастливчиков, кому повезло остаться в живых, несмотря на собственную беспомощность? Пожалуй, да. Если бы не друзья, едва ли он не стал бы жертвой разъярённого пса или смертоносных лап мороза.       Сал сделал несколько глотков воды из-под крана и уже собирался ретироваться в гостиную, но в последний момент перед выходом поймал недовольный взгляд зелёных глаз.       «Ну не-ет!» — мысленно взмолился Сал. Этот взгляд Тодда можно было охарактеризовать как ожидающий — Тодд ждал, когда он позавтракает. В ином случае игнорировать это Моррисон не стал бы. Попав в фактически безвыходное положение, Сал съел два варёных яйца и корочку от хлеба, что не доела юная мисс Коэн. На протяжении всего приёма пищи Салу хотелось выплюнуть всё к чертям собачьим из-за навязчиво клокочущей в голове мысли о том, что он не имеет совершенно никакого права есть чужую еду. А он ел. И упорно сдерживал нарастающие рвотные позывы. В этот момент он ненавидел каждую частичку своего тела: от кончиков волос до ногтей пальцев ног. Ненавидел безвкусный белок и деревянную хлебную корочку. Ненавидел собственные неосторожность и неумение драться, стоящие ему целой сумкой с продуктами. Всё-всё ненавидел, если честно.       Весь оставшийся день Сал играл в допотопные игры на телефоне, спиной прижавшись к нагретому обогревателю. Ночью тот, правда, вырубился вместе со всем остальным электричеством, но этого уже было достаточно, чтобы лечь спать в тёплую постель.       Следующее утро с точностью повторяло предыдущее: слёзы и крики Соды, переезд на кровать Коэнов, беспокойный сон, поздний подъём (хотя на этот раз получилось встать на час раньше), завтрак, полный отвращения к себе, и, конечно же, дневная порция ненависти ко всему окружающему. Впрочем, подобным образом проходили почти все дни за редкими исключениями, когда Салу выпадала возможность выйти на улицу. В такие моменты он чувствовал себя… живым? Это странно, но ему действительно хотелось проводить как можно больше времени на пустынных улицах города, постоянно находясь в состоянии настороженности, нутром чувствуя исходящую от каждого угла холодящую опасность. Только риск и ощущение собственной полезности вызывали в нём желание цепляться за медленно, но верно ускользающую жизнь. Если его предназначение не в том, чтобы заботиться о своих друзьях, то в чём же ещё? Его углублённые знания структуры рынка, экономики Соединённых Штатов, психологии покупателя и превосходные способности к рекламе сейчас не имели ровно никакой ценности. Полезность Сала заключалась лишь в ловкости и скорости, из чего он старался выжать максимум до последней крупинки. Правда, ему до сих пор недоставало умения уверенно пользоваться огнестрельным оружием. Сильно недоставало.       Ну, это если разъясняться сложным языком. Если говорить проще, то Сал днями напролёт мучился от сильнейшей скуки и угрызений совести из-за бездействия. Потому-то он и соглашался на любые авантюры. Главное, вновь почувствовать вкус к жизни хотя бы на несколько часов.       — Эх-х, — Нил шумно отпил горячий кофе. Сегодня он проснулся подозрительно рано, даже раньше Сала, и сейчас сидел в кресле, расположенном в стороне от дивана, и пытался завести диалог со сонным Салом. — Скоро осень.       — Через четыре дня. — Пых, проснувшийся так же удивительно рано, сидел в соседнем кресле и мерно покачивал засыпающую после ночной истерики Соду в руках.       — М-да… Вот же время летит.       — Вы специально тусуетесь здесь, чтобы докучать мне? — разминая шею, недовольствовал Сал.       — Ну прости, Салио. Где же нам ещё тусоваться?       Сал раздражённо сощурился и потянулся к телефону. Двадцать восьмое августа, шесть утра, тридцать два процента заряда. Не так уж и плохо, пару-тройку дней ещё протянет.       — На самом деле у меня к вам серьёзное дело. — признался Нил и действительно сделался совсем серьёзным, что аж кружку на деревянный подлокотник поставил.       — О котором непременно не должен знать Тодд? — съязвил Пых, на что Сал поддерживающе усмехнулся.       — Да нет, почему же? — оборонительно махнул рукой.       — Наверное, потому что ты никогда не говоришь о так называемых серьёзных делах, если вместо тебя это может сделать Тодд. А сейчас почему-то сам вызвался! — аргументировал Фишер, опрокинув голову обратно на подушку.       — Точняк! — Пых щёлкнул пальцами, подскочив на месте.       — Бред. — Нил показательно закатил глаза и в очередной раз глотнул кофе.       — Ой, заканчивай сиськи мять, — нетерпеливо буркнул Сал. — Если мы идём наперекор Тодду, то я автоматом за.       — Я солидарен с Салом.       — Господи, я ведь даже ничего ещё не сказал.       — И не надо. — раздался грозный голос со стороны коридора. Тодд стоял в дверном проёме, скрестив руки на груди. — Кому это вы наперекор идти собрались?       — Да ни кому! Дайте мне хоть слово вставить! — он звонко опустил кружку на подлокотник. Кофейные капли взлетели вверх и тут же слились с оставшимся напитком.       Тодд недовольно вздохнул и плюхнулся на диван рядом с Салом. Ну, почти рядом, а вернее на его ноги.       — Какого хуя ты творишь?! — «покалеченный» громко вскрикнул и рефлекторно пнул друга по бедру. Тот на это лишь рассмеялся и отодвинулся ближе к краю дивана. — Да и вообще чего это ты так рано встал?       — Не спится. — он по-хозяйски залез под одеяло Сала с другого конца, состроив невероятную гримасу, полную любопытства и энтузиазма. — Я так понимаю, не мне одному. — бегло оглянул всех собравшихся в гостиной.       — Магнитные бури. — язвительно выплюнул Сал, с силой перетягивая одеяло на себя, но вслух недовольство всё равно не озвучивал. Да и какой от этого толк? Итак негодование на лицо.       — Видимо. — Тодд же вполне успешно отбивался от него. — Ну так что за серьёзные дела тут у вас?       — Я собирался рассказать тебе, как проснёшься, кто же знал, что ты уже… — раньше времени начал оправдываться Нил, но столкнувшись с холодным взглядом Моррисона (удивительно, как ему удавалось так быстро менять эмоции) выпалил: — Вам всем нужно научиться стрелять. Вы слишком рискуете, выходя на улицу без малейшего шанса убить напавшую на вас тварь.       — Пф-ф, я умею стрелять. — скривился Тодд, наконец оккупировав часть шерстяного одеяла.       — Хорошо, я уточню: вам нужно научиться метко стрелять. Банальное умение нажимать на спусковой крючок не значит, что ты хорошо стреляешь, милый.       — Что ты предлагаешь? — Сал печально прижал к груди оставшийся уголок одеяла, обессилив после дружеской потасовки.       — Неплохо было бы выйти сегодня и потренироваться. Не обычным пистолетом, а пневматическим. У меня один такой с работы остался. Заодно магазин какой-нибудь обчистим. Точнее то, что там осталось.       — Я согласен. — без лишних раздумий Сал вынес свой вердикт.       Пыху же понадобилось несколько долгих минут, чтобы обдумать все за и против:       — Это может быть полезно, так что я с вами.       Тодд скучающе, словно не при делах, принялся сдувать невидимые пылинки с кончиков пальцев:       — Ну уж нет, я в таком не участвую. Делайте, что хотите — я вам не запрещаю, — но мне стрелять по животным, верьте или нет, совсем не хочется.       — Послушай, если хочешь, чтобы это самое животное перегрызло тебе горло, как чёртов орех, то пожалуйста, тебя никто не заставляет научиться постоять за себя. — Нил попытался вразумить его, но не учёл одну деталь — раз уж Тодд твёрдо решил чего-то не делать, то заставить его передумать не получится даже у него.       — Я всё равно не выхожу на улицу. Моё дело заключается не в добыче продуктов, верно? — намекал, конечно же, на то, что это именно он ведёт учёт необходимого, держит квартиру в порядке и следит за кучей других процессов, следить за которыми в их компании больше не способен никто.       — Тодд, — его голос был подобен камню. Услышав такую интонацию в чьей-либо речи, всякий человек начинал чувствовать себя неуютно и неосознанно внимал каждому сказанному слову. Всякий-то всякий, но уж точно не Тодд, привыкший к тому, что твёрдость Нила зачастую оказывалась чудесной актёрской игрой. — Будь хоть капельку дальновиднее. — но Тодд на это лишь промолчал, устало прикрыв глаза, словно собирался погрузиться в беспечный сон. — Впрочем, на что я надеялся! — Нил резко поднялся с кресла, чуть не опрокинув кружку и не разлив кофейную гущу по вискозному ковру. Тодд даже не шелохнулся, лишь слегка приоткрыл левый глаз. — Как взрослый человек вроде тебя может быть таким? — и ушёл, оставив трёх мужчин в молчаливом удивлении.       Недолго думая, Сал, приложив немало усилий, больно пнул Тодда, отчего тот даже неосознанно вскрикнул и принялся потирать место ушиба.       — Придурок! Он беспокоится о тебе, а ты ведёшь себя, как хуев эгоист!       — Не капай на нервы.       — Тодд, Сал прав. — вклинился в зарождающийся спор Пых. — Нил не хочет, чтобы ты пострадал, он старается обезопасить тебя.       — Чёрт, мы с ним ещё успеем поговорить об этом, чего вы пристали. Да и знаю я, что виноват, не надо тыкать меня в это носом!       Повисло тяжёлое молчание, в котором слышалось лишь ритмичное посапывание Соды и завывание ветра за окном.       — Не понимаю, почему ты так против того, чтобы в крайней ситуации подстрелить собаку. — Сал вновь заговорил первым.       Тодд глубоко вдохнул, словно собирался объяснять самую что ни на есть банальную вещь маленькому ребёнку, и, так и оставив глаза прикрытыми, угрюмо пояснил:       — Я врач. Убивать кого-либо, пусть даже животного-людоеда, для меня слишком… кощунственно.       Сал переглянулся с Пыхом. Прочитав что-то во взгляде друг друга, они одновременно кивнули, таким образом обозначив, что Тодда можно было понять. Он лет семь — а то и все восемь! — учился спасать жизни, слишком сложно ему будет переключиться и позволить себе убить хотя бы одно живое существо. Учитывая, что тот действительно неделями напролёт сидел дома, ему необязательно было учиться убивать. То, что из-за этого он поссорился с Нилом, уже о многом говорило. За все три года их отношений Сал наблюдал лишь парочку незначительных перепалок, но в последние месяцы недопонимание между ними возросло в разы, что сильно настораживало. Но чего-то подобного стоило ожидать: на фоне происходящих событий раздражительность подскочила у каждого, даже у неимоверно терпимой ко всему Мэйпл.       Что ж, если возвращаться к стрельбе, то все решили закрыть глаза на упёртость Тодда. В конце концов, Салу и Пыху это умение никоим образом не помешает. Потому днём того же дня они собрались выйти на безлюдную улицу, чтобы потренироваться стрелять из пневмата по веткам некрупных деревьев.       Стоя в прихожей перед зеркалом, Сал натягивал на себя куртку. В ответ на него глазел голубоглазый мужчина с небольшой покрытой корочкой ранкой на носу. Она уже совсем не болела, но оставляла яркое воспоминание о том ударе, заставившем Сала на несколько долгих секунд дезориентироваться в реальности, о сильнейшей вспышке шока и моментально вспыхнувшей ненависти ко всему на свете. Сал рефлекторно потёр раненый нос и повыше натянул давно отмытый от крови шарф.       — Вы готовы? — обращался к Нилу и Пыху.       Пых, поправив торчащие из-под шапки зелёные пряди, сухо кивнул, а Нил же никак не прореагировал, лишь с высшей степенью грусти взглянул на стоящего поодаль и провожающего их Тодда. Он больше не пытался убедить его в своей правоте ровно так же, как и сам Тодд. С самого утра они хранили гробовое молчание, полное внутреннего негодования, друг перед другом.       — Тодд, — с извиняющейся ноткой в голосе начал Нил. На деле извиняться он уж точно не планировал, но своё мнение предпочёл держать при себе. Не хватало им очередной ссоры на пустом месте. — Всё-таки подумай об этом.       — Я достаточно думал об этом, чтобы быть уверенным в своём решении. — на несколько мгновений вновь повисла физически ощутимая тишина, давящая на виски. Даже Сал и Пых замерли, с любопытством следя за тем, какой же оборот примет сложившаяся ситуация. Тодд как бы невзначай вздохнул, отлип от стены, на которую прежде опирался, и сделал пару шагов в сторону Нила. В следующую секунду его голос сделался вкрадчивым и понизился на пару единиц децибел, словно в нём включился режим профессионального флирта: — К тому же рядом с тобой я и так нахожусь в безопасности. — одной рукой коснулся щеки Нила, а другой — поправил воротник его куртки, будто заботливая жена, отправляющая мужа на работу.       Нил показательно закатил глаза, тем не менее улыбка на лице выдавала в нём удовлетворение такими словами. Ну конечно, кто угодно почувствует себя хорошо, когда услышит от любимого человека, что тот видит в нём защиту от внешнего мира!       Получив желанную реакцию, Тодд оставил звучный поцелуй на щеке Нила и шепнул тому что-то на ухо — остальным присутствующим слышно не было.       — Фу-у, слишком слащаво. — в один голос возмутились Пых с Салом, но мысленно обрадовались, что их ссора закончилась на этом и не переросла во что-то большое. Пусть никто из них не извинился, продолжая считать себя единственно правым человеком: твёрдость их позиций была непоколебима, зато оспаривать чужую точку зрения всё равно не стали. Лучший исход событий.       Посетовав на то, что они родились зрячими не для того, чтобы им приходилось лицезреть подобные непристойности, Коэн и Фишер покинули пределы квартиры. На самом же деле они просто хотели оставить друзей наедине: тем определённо нужно было немного поговорить.       Вскоре Нил тоже вышел в подъезд, и они все вместе направились на улицу. Как всегда, холодную и пустую, но залитую ярким солнечным светом.       — Ита-ак, — кутаясь в торчащий из-под куртки воротник свитера, протянул Пых: — Какой у нас план?       — Надо бы найти деревья… ну, обычного размера. — пояснил Нил, вопрошающе взглянув на Сала: — Салио, ты же лучше нас всех разбираешься в городе. Не подскажешь, где можно нормальные деревья встретить?       — О, какая честь. — так называемые нормальные деревья по-прежнему росли повсюду, но чаще всего врастали прямо в деревья-гигантов или попросту были перекрыты ими. Перебрав в голове несколько вариантов, Сал высказал своё решение: — Идёмте за мной. Поблизости есть небольшая аллея. Там, конечно, вообще всё поросло деревьями, но они в основном низкие.       — Подходит!       Их трио выдвинулось в нужном направлении. Нил и Пых вели увлечённую беседу, но Сала она не привлекала, потому он молча шёл впереди, думая о чём-то своём. Или не думая вообще. Казалось, в тот момент разум его был абсолютно чист, он лишь вдыхал и выдыхал болезненно царапающий кожу воздух, наполненный сладким ароматом цветов. Отвлечённый от реальности, он не заметил, как они подошли к разрушенному фонтану в самом начале аллеи. Фонтан и до вечной зимы был отключён, бортики где-то были подбиты, а на скульптуре девушки в летнем платье на бретельках, стоящей внутри этого самого фонтана и служащей красивым декором, красовались мелкие граффити. Сейчас вся эта прежняя разруха стала выглядеть ещё хуже, но, честно признать, было в ней что-то завораживающее: гипсовое тело девушки змеёй оплёл гибкий плющ, бóльшая часть бортиков зарылась в снегу, но та, что до сих пор торчала на поверхности, покрылась разнообразными сорняками и мхом. В раскрытой ладони скульптуры сидел жирный голубь, мигом взлетевший в голубизну чистого неба, заприметив на горизонте шумную компанию из трёх мужчин.       Нил оценивающе оглядел окружающее пространство и, для себя подметив, что выбранное место обладает всеми должными критериями, ободряюще хмыкнул:       — Что ж, — он выудил из-за пазухи заряженный пистолет, снял с предохранителя и на пробу стрельнул в торчащую ветку ближайшего дерева. Пуля с характерными звуками — хлопок от взорвавшегося пороха и треск дерева — прилетела аккурат в её основание. Невольно Сал восхитился скорости и точности действий друга. Следующими отточенными движениями Нил отсоединил магазин от пистолета, вновь поставил его на предохранитель и высыпал пули в заранее подготовленную коробочку, после протянул всё это богатство Салу и «менторским тоном» сказал: — Заряди.       Ясно как день, что заряжать пистолет Сал (и Пых в том числе) уже прекрасно умел: по-другому Нил попросту не позволил бы ему нормально жить, вечно пытаясь навязать идею важности умения стрелять. В любом случае ему несказанно повезло, ведь Сал сам горел идеей хоть как-то развлечь себя. Да ещё и с явной пользой!       Засыпать в пустой резервуар мелкие пульки с варежками на руках было сродни пытке, но Салу удалось не выронить ни одну из тринадцати пуль, чему он безумно обрадовался. С глухим щелчком вставил заряженный магазин в пушку и отдёрнул затворную раму назад, чтобы одна из пуль отправилась в ствол в ожидании своего звёздного часа. Сал гордо вскинул голову, понимая, что на перезарядку оружия потратил не больше двух минут. Результат, увы, далеко не самый хороший, но не будь на его руках мешающих варежек… Во всяком случае, это всего-навсего никому ненужное оправдание.       — Молодец. — похвалил его Нил и заговорщически улыбнулся. — А теперь буду учить тебя стрелять.       Под взгляд стоящего рядышком и с любопытством наблюдающим за происходящими процессами Пыха Нил положил свои руки Салу на плечи и установил их в правильную позицию.       — Вообще все срать хотели на то, в каком положении стоят во время стрельбы. Это уместно только в тире или когда покрасоваться перед знакомыми хочется. Но плечи всё-таки держи таким образом. — слегка сжал Сала за локоти, вытягивая обе руки во всю длину. — И по возможности держи руки вытянутыми. Но если окажешься в ситуации, где всё от скорости зависит, то стреляй, как попадётся. Главное, чтобы метко.       Сал кивнул, и Нил продолжил, на этот раз опустив свои руки на ладони Сала с зажатым в них пистолетом:       — Двойной хват самый базовый. Сумеешь справиться с ним — значит не умрёшь. — он опустил левую руку Сала, аргументировав это тем, что пока она не понадобится. — Схвати рукоятку так, чтобы указательный палец лишь кончиком касался спускового крючка, а большой располагался по длине ствола. Да, вот так. Теперь слегка согни кисть левой руки и обхвати ею кисть правой. Ага. Пальцы левой руки плотно прижаты к рукоятке?       Сал снова кивнул, несмотря на то, что не так уж и плотно они были прижаты, а указательный палец правой руки вообще почти не касался спускового крючка, и то приходилось его сильно оттопыривать. Чёртовы варежки!       — В таком случае можешь снять пушку с предохранителя. — Сала заполнило предвкушение выстрела, но Нил спешно спустил его с небес на землю: — И напоследок прицел. — он задумался, выбирая наиболее подходящую цель. — Смотри! Целься в ту ветку. — указал на довольно крупную ветку. — Тут на самом деле много правил, но советую забить на них большой и толстый. Просто установи мушку так, чтобы она была совсем чуть-чуть ниже цели. — Сал в точности повторил за его словами. — Теперь можешь стрелять. — и наконец выстрелил.       Промах. Пуля едва царапнула ветку, оставляя на коре мелкую засечку. Сал было расстроился, но Нил по-дружески хлопнул его по плечу:       — Чува-ак, это очень неплохо для первого раза. Повтори то же самое ещё несколько раз — и всё обязательно получится.       Точно в цель попасть удалось на третью попытку. В ветке появилась крупная трещина, отчего Сал счастливо улыбнулся. Нельзя было сказать, что выстрел вышел превосходным, да и на четвёртый раз он опять промахнулся (в своё оправдание Сал думал, что это был его последний промах), но для него это определённо показалось важным жизненным достижением.       После Сала стрелять принялся Пых. Его первое попадание случилось несколько позже, на пятый выстрел, но Нил сказал, что это так же вполне хороший результат.       Убедившись в том, что и Пых усвоил все азы, трио засобиралось осуществлять вторую часть запланированного на день.       — Мэйпл попросила принести какое-то средство для Соды, чтобы снизить зуд от режущихся зубов. — сообщил о просьбе жены Пых и с отеческой озабоченностью прибавил: — Да и неплохо было бы найти Соде новую одежду: она слишком быстро растёт.       — Мне тоже надо бы зайти в аптеку. Тодд слишком… на нервах в последнее время. — вскинул глаза кверху в молитвенном жесте. В его голосе тоже заиграли нотки теплоты, заботы о любимом человеке. — Причём со всеми сопутствующими: голова часто болит, раздражён постоянно. Сегодня вон даже не спал почти! — с этим сложно было не согласиться. Необычное состояние Тодда заметил каждый, но говорить с ним об этом решался только его парень, ведь нервозный Моррисон мог устроить скандал на пустом месте. К всеобщему счастью, нервозным он был редко, но именно потому такие моменты настораживали в разы сильнее, нежели нервозным бы, к примеру, стал Сал (для него это состояние всё равно было повседневным).       Сал понимающе вздохнул. Ему заботиться было не о ком и просьбы ему никто не передавал, так что оставалось лишь идти на поиски продуктов питания.       — Вы идите в конец аллеи: там как раз есть детский магазин и парочка аптек. А я здесь осмотрюсь. В ларьках наверняка ещё что-нибудь да осталось. — предложил план действий Сал. — Как закончим, соберёмся здесь же.       Мужчины пожелали друг другу удачи и разбрелись в разные стороны.       Сал завернул в глубь поросших по всей площади аллеи деревьев. Снег хрустел под ботинками. Хруст-хруст. Словно Сал ходил по хрупким костям, разламывая их на более мелкие куски. Хотя, возможно, отчасти так оно и было. Кто знает, сколько обглоданных костей собаки закопали под толстое снежное покрывало? Сал тряхнул головой, покрепче сжимая рукоятку перочинного ножика. В первое время из-за варежек удержать его в руке было невероятно сложно, особенно когда приходилось пускать нож в ход, ибо тот вечно выскальзывал из крепко сжатой ладони, но со временем Сал успел поднатореть в этом деле, успешно удерживая скользящую рукоятку.       Оглянулся. Вокруг — сплошные невысокие деревья. По нынешним меркам, невысокими деревьями назывались те, что не вырастали выше седьмого этажа жилого дома. Когда-то в этом районе была небольшая аллея, где молодые семьи проводили воскресные вечера, где студенты, заняв своё место в тени объёмных крон деревьев, писали курсовые работы, где всегда кипела жизнь: то тут, то там продавали сладкую вату, фаст-фуд и воздушные шары, играла энергичная музыка, а отовсюду слышались людские разговоры. Сал сам часто проводил здесь свободные от учёбы, а после и от работы вечера. Полезно было иногда выбираться из четырёх стен душной квартиры, из горы учебников и тетрадок, из серого бездушного офиса. Сал, конечно, любил свою работу, иначе ещё на этапе обучения бросил бы эту затею и сменил специальность на куда более привлекательную, но офисы… Дело было даже не в самих офисах, просто людей, собирающихся там, действительно можно было назвать планктоном. Бесхарактерным стадом без своих вкусов и увлечений, помешанных на работе и разводящих сплетни за обедом. Ах, сколько же удивительных новостей про самого себя Салу пришлось услышать на первой работе. Оказалось, наличие хоть какой-то внешней отличительной черты от массы (в случае Сала таких черт было слишком много) автоматически приписывало ему не только бурную сексуальную жизнь, но и преступную деятельность вместе с употреблением всяких психотропных веществ. Так что после таких рабочих дней Сал обязательно возвращался домой через эту аллею, где ощущал резкий прилив потраченных на работе сил.       К счастью, не проработав там и года, Сал сменил компанию, перейдя на работу частично из дому. В офисе приходилось появляться редко, да и трудящийся там «планктон» был поприятнее. Но аллея так и осталась для него настоящей отдушиной, действительно родным местом.       Сейчас же отдушина эта сплошь и рядом поросла деревьями даже там, где их быть не должно было. Где-то среди мощных стволов и толщи снега проглядывались машинки для создания сахарной ваты, лавки на колёсах и различные цветные вывески. Снег снова захрустел под ногами. Теперь этот звук заменил прежнюю здешнюю музыку. Тишина и привычный хруст.       Сал остановился у более-менее сохранившегося ларька, который, судя по всему, ещё год назад специализировался на продаже хот-догов. Вошёл внутрь, убедившись, что ничего необычного здесь нет: холодильник, пара морозильников, фритюрница, плита с шестью конфорками и несколько шкафчиков. Шансы найти здесь что-то съедобное довольно высоки, учитывая, что в такие места люди заглядывали крайне редко, если вообще заглядывали. Сал открыл первую попавшуюся под руку морозилку, без электричества выполняющую роль обыкновенного шкафа. К тому же холодно было настолько, что продуктам и не требовались никакой морозилки. На дне валялись половина сливочного масла, завёрнутого в золотистую упаковку с рисунком коровы посередине, и пара килограммов замороженных ягод, используемых для приготовления напитков. Ничего нужного, но привередливые умирают от голода первыми, так что отказываться от этого Сал не стал.       Со второй морозилкой и холодильником повезло больше. Примерно десяток пачек сосисок (с собой удалось забрать лишь три, остальное Сал спрятал за фритюрницу, чтобы позже за всем вернуться), срок годности которых наверняка истёк ещё месяцы назад, но мороз был настолько сильным, что не позволил им испортиться, впрочем, как и многим другим продуктам. Увы, на хлебные изделия это правило не распространялось: булочки для хот-догов промёрзли насквозь, так что если положить их в среду с плюсовой температурой, то лёд начнёт таять, отчего булочки моментально размокнут и есть их станет невозможно. Помимо масла, ягод и сосисок, Сал забрал с собой консервированную кукурузу, горчицу, большой кусок сыра и неожиданно обнаруженные в шкафчиках специи.       Удача сегодня оказалась на его стороне. Он закинул рюкзак на спину и вышел на улицу, но спустя сотню пройденных метров остановился на месте. Почему-то в груди разлилось странное чувство, ощущение чего-то неправильного, даже опасного. Сал застыл на месте, прислушиваясь к звенящей тишине.       Ничего.       А потом вдалеке раздался совсем тихий хруст, ритмичный и быстрый — человек при всём желании такой издать не смог бы. Пусть звук был невероятно тихим, по округе разлетался на многие метры ввиду воцарившейся тишины, нарушаемой редким криком летающих в вышине птиц. Сал насторожился, натягивая лямки рюкзака так, чтобы они максимально близко прижались к плечам и при необходимом случае побега отсюда не слетели с них.       Хруст-хруст-хруст. Звук приближался к нему. Любое хоть капельку разумное создание без лишних раздумий бросилось бы как можно дальше от этого неизвестно откуда взявшегося шума, но проблема заключалась в том, что Сал никак не мог распознать, откуда конкретно он исходил. Хруст — звучало слева, но вид перекрывала бесконечная листва. Хруст — звучало справа, но, повернув голову в ту сторону, Сал вновь встречался с той же картиной. Хруст — спереди. Особо отчётливый хруст — сзади. Сал резко развернулся, выставив руку с ножиком вперёд, а второй рукой принялся беспорядочно нащупывать спички и файер в кармане. Как раз в этот момент из-за гущи деревьев вышла крупная собака, лохматая, с высоко торчащими ушами. За ней тут же выбежало ещё штук пять таких же смертоносных тварей с дьявольскими оскалами на мордах, образовав окружность, центром которой являлся до усрачки напуганный мужчина с рюкзаком за спиной.       Сердце ухнуло в пятки, к горлу подступил крик испуга, но ему не суждено было вырваться наружу. От страха Сал не мог и вдоха сделать, что уж говорить о том, чтобы кричать.       — Блять… — с трудом выдавил из себя Сал, наконец вытянув из кармана заветный коробок.       Собаки редко сбивались в стаи, ведь и сами по себе были ужасающе опасными, но когда это происходило, то мощь их возрастала в разы. Просто сбежать от такого табуна было невозможно, да и крошечный перочинный ножичек не возымеет успеха в схватке хотя бы с одной тварью. Понимая свой безоговорочный успех, собаки не торопились смыкать круг, медленно подходя к окружённому Салу. Нравилось чувствовать кипящий в нём страх? В любом случае собаки никак не могли учесть одного — наличия файера у своей жертвы.       Будь на месте Сала Тодд, то тот быстро управился бы со спичкой и поджигом фитиля, ибо он умел сохранять спокойствие в любой ситуации, даже если на кону стояла его жизнь. Но Сал так не умел. Его било крупной дрожью, а сердце билось с такой скоростью, что вот-вот мог бы начаться тремор. Впрочем, руки тряслись и без него. Наобум запихнув нож в боковой карман рюкзака, Сал чиркнул первой спичкой по коробку, но та выпала из рук, утонув в безграничном снежном море. Чёртовы варежки сильно мешали моторике рук! Пусть спокойствие Сал не сохранил, но ясность ума поддержать удалось. Одним рывком он стянул варежку с одной руки, вторым рывком — с другой. Ладони обдало колющим морозом, но Сал проигнорировал вмиг покрасневшие кончики пальцев. Чик — спичка вспыхнула тёплым пламенем.       К этому мгновению собаки подобрались к Салу достаточно близко, чтобы тот различил в их глазах пронзающую душу озлобленность. В миг в глазах животных вспыхнул другой огонь — огонь файера. Такой яркий, что Сал сам отшатнулся от неожиданности. Со всех сторон послышалось утробное рычание, лай, клацанье острых, как бритва, клыков, но сомнений не оставалось — собаки разжали круг, открывая своей жертве большее пространство для спасительного манёвра. Бешеное сердцебиение начало приходить в норму, а голову заполонили не ругательства, оскорбляющие предков нападавших собак, а мысли о том, что Нил с Пыхом наверняка должны были увидеть свет, излучаемый файером. Правда, Сал понятия не имел, что было бы лучше: прийди они ему на помощь или сбеги отсюда как можно дальше, чтобы не попасться стае оголодавших зверей.       Свободной рукой Сал выхватил нож из рюкзака. Больше для фантомной уверенности, нежели для практического использования. Махнул файером вокруг своей оси, отгоняя собак подальше от себя, пока те не опомнились и не попытались напасть вновь. Непрерывающееся рычание подсказывало, что попытка могла осуществиться в любую секунду. Горел файер не то чтобы долго, минуты три от силы, поэтому нужно было срочно продумывать план действий. Благо с думалкой у Сала всё было в полном порядке. Он принял позицию высокого старта, не обращая внимания на чересчур яркий свет, бьющий в лицо. Взглядом отметил «пробоину» в кругу собак и без лишних раздумий направился в ту сторону, с каждым толчком набирая всё бóльшую скорость. Стоящая поблизости пара собак двинулась в сторону, не понимая, стоит ли им бояться или можно гнаться за ускользающей добычей. На разрешение этой дилеммы им понадобилось бы не так уж много времени, потому что самая крупная из собравшихся собак — возможно, вожак стаи — расслабленной походкой пошла по пятам убегающего Сала, а остальные твари — за ней. С такой-то разницей в скорости можно было не бояться: его никто не догонит. Но внезапно главная собака сорвалась на бег! Именно такого исхода Сал и ожидал, но всё равно выкрикнул, спугивая сидящих на ветке ворон:       — Ебал я вас, шерстяные ублюдки! — поняв, что звучит слишком уж по-зоофилски, осёкся и представил, что в иной ситуации даже посмеялся бы с этого.       Заранее предусмотрев такое развитие событий, Сал швырнул всё ещё ярко горящий файер в сторону преследователей. Такое действие дарило мизерный шанс на победу, но отвлечь собак хотя бы на пару секунд могло, за это время Сал как раз добежал бы до ларька, который он только что обчистил. Но удача действительно была на его стороне (правда, после того, как его обворовали, думать о таком раньше времени было излишне самонадеянно), и файер угодил прямо в морду одной из бегущих в первых рядах собаке. Сал не видел, какой урон ей нанёс прилетевший в нос предмет, но услышал громкий визг, полный острой боли. Наверняка обладателю обожжённой морды пришлось несладко.       Погоня осталась позади, поражённая внезапным ранением своего соратника. По крайней мере, хруст снега стал тише. Сал слышал лишь звук, исходящий от собственных ботинок. Вернее так ему казалось, ведь в следующую секунду, не добежав до ларька двадцати метров, Сал повалился лицом вниз. В рот попало довольно много снега, но он не стал тратить время на то, чтобы сплюнуть его. Вместо этого со всей силой заехал по боку собаки, нависшей над ним. Успеха это не возымело, но только после этого Сал вспомнил, что в другой руке зажимал нож. Лезвие вонзилось в тушу животного, но то даже не пискнуло, лишь слегка смягчило хватку, позволив Салу перевернуться на спину.       Перед его глазами возникла чёрная морда какой-то охотничьей породы собаки. Наверняка в прошлом она была верной помощницей своего хозяина, но сейчас выставила свои способности против другого человека, такого же, как и её прошлый хозяин. Сал невероятно тяжело дышал. От страха смерти или от того, что мясистые лапы больно сдавили его грудь, грозясь вот-вот разломить рёбра? Если бы это действительно произошло, Сал вновь услышал бы хруст. Хруст-хруст. Тьфу ты! К счастью, это был не хруст ломающихся рёбер, а хруст снега под давлением его тела, пытающегося вырваться из хватки твари.       Собака опустила голову ближе к лицу Сала, не торопясь нападать. Она мирно обнюхивала его, будто хотела подружиться. Но боль в области грудной клетки отрезвляла разум. Наверняка эта тварь отделилась от своих скрывшихся в чаще деревьев собратьев, только чтобы отомстить за своего соратника, так что пощады можно было не ждать. Сал с трудом поднял руку, рукоять ножа чуть не выскользнула из онемевших пальцев во время падения, сейчас же пальцы даже не чувствовались, так что Сал не был уверен, продолжал ли держать нож в руке. Продолжая сбивчиво дышать, он замахнулся и ударил обнюхивающую его тушу ещё раз. На руку брызнула горячая кровь. Оказалось, что ладони без варежек настолько замёрзли, что кровь эта буквально обожгла посиневшую кожу.       До этого молчавшая собака шумно зарычала и оголила острые клыки. Боже, какие острые клыки у неё были! Такие не только шею моментально перегрызут, туловище напополам разделят — моргнуть не успеешь! Недолго побесившись, собака вновь начала к чему-то принюхиваться, совершенно наплевав на две колющие раны в своём теле, из которых, между прочим, до сих пор текла кровь. Сал намеревался ударить в третий раз, понимая, что никакого смысла это не возымеет (тем не менее если бороться, то бороться до конца), но нож не удержался в ладони и мягко вписался остриём в снег. Сал пытался нащупать его, но ничего не получалось: пальцы натыкались лишь на холодящий снег.       «Нет.» — внутренний голос звучал на грани паники. Хотя сам Сал эту грань уже давно пересёк. — «Нет-нет-нет-нет!»       Он больше не мог пошевелиться. Ясность ума, которой он прежде так хвалился, куда-то пропала, поставив на охрану своего места панический испуг и дикий страх смерти. Сал видел перед собой лишь страшную морду собаки, которую так и хотелось размозжить об бетонную стену, насладиться предсмертными конвульсиями дьявольского исчадия, собственными глазами узреть, как розовые мозги вытекают из разбитой черепушки, оставляя мокрый след на стене. Увы, такой возможности не было, и Салу оставалось лишь лежать и молиться на быструю безболезненную смерть. Молиться он, конечно же, не стал.       «Это смерть. Я точно умру.» — в голове роились беспорядочные мысли о том, что это последние секунды его жизни. Сука! Как же не хотелось умирать столь бесчестным образом!       Сал никогда не держался за свою жизнь, считая её нудной и однообразной и не видя в ней никакого смысла. Но даже если его и не было вовсе, он попросту не хотел умирать. Жизнь его не держала, но и смерть не привлекала. Это можно было назвать инстинктом самосохранения, но, со слов Тодда, «наличие инстинктов у современного человека — давным-давно развеянный миф, в который верят лишь далёкие от науки люди». Вспомнив о друге, Сал ненадолго успокоился, пытаясь представить, что бы сделал Тодд, окажись в подобной западне. Но мысли снова вернулись к рассуждениям о смерти! Если у каждого человека, находящегося на волоске от неминуемой смерти, спросить, что же он предпочтёт: жизнь или смерть, то девяносто девять из ста безоговорочно ответят, что желают жить даже в том случае, если в обычной жизни частенько подумывали о суициде. Что ж, похоже, Сал входил в подавляющую массу желающих жить свои серые угрюмые жизни.       Внезапно собака зарычала. Озлобленно, ненавистно. Прежнее «желание подружиться» как рукой смело, и она наконец одумалась, готовая загрызть Сала до смерти.       Нет, так просто он точно не сдастся, хотя бы попытается бороться до конца. Иначе через несколько десятков лет Тодд несомненно задаст ему взбучку на том свете, а Салу ой как этого не хотелось! Из последних сил он ударил собаку по коленному суставу. Ну, примерно. Ветеринаром Сал всё-таки не был и понятия не имел, где конкретно располагается этот самый сустав. Собака болезненно взвизгнула, боль на секунду подавила в ней желание убивать.       Всё. Больше ничего не изменилось.       Животное вновь обдало горящим пламенем, в народе называемым жаждой убийства.       «Ненавижу. Ненавижу тебя и всех твоих сородичей. Всех вас переубивал бы, блять! Животные вроде вас даже звания животных не заслуживают! Чтоб вы все в преисподнюю катились!» — Салу казалось, что он говорил это вслух, но из его рта так и не вырвалось ни единого звука.       Собака зарычала с такой силой, что у Сала заложило в ушах. Последнее, что он увидел перед яркой вспышкой света, — это разомкнутую пасть твари, после чего в ушах звучно отдался сильнейший хлопок. Уши на секунду заложило, и Сал рефлекторно закрыл глаза, ожидая, что за всей этой неразберихой последует что-то очень неприятное. Но ничего не произошло. Наоборот, тяжесть с его груди куда-то испарилась, стало легко дышать, а рычания и вовсе не было слышно, только жалобный писк где-то сбоку.       Открыв глаза, Сал обнаружил себя лежащим на спине. Перед глазами — чистое-пречистое небо без единого облачка и бьющее по глазам дневное солнце. Пальцы не чувствовались от холода, под спиной крайне неудобно лежал рюкзак с продуктами, а лёгкие обдавало неописуемым жаром. Только сейчас Сал понял, что не дышал с того самого момента, как собака надавила ему на грудь. Да она задушить его пыталась, чёрт бы её побрал, а он-то наивный думал, что та из праздного любопытства так тщательно осматривала его! Сал глубоко вдохнул и его тут же пробрало непрерывным приступом кашля. Пришлось перевернуться и привстать на дрожащих локтях, чтобы как можно скорее пережить всё нарастающий и нарастающий кашель, от очередной череды которого сжималось всё тело, будто в агонии.       Наконец всё прекратилось. Ужасно захотелось пить, и Сал, не отдавая себе отчёта в действиях, набрал горстку снега в совсем синюю ладонь и отправил его в рот. Влага смочила горло, отчего стало намного легче. Сал принял сидячее положение и осмотрел территорию. Первым в глаза бросилась умирающая собака, тихо пищащая, завалившаяся на бок, но по-прежнему дышавшая, с тремя дырками в брюхе — после таких ранений не выживет и самая выносливая тварь. Но… откуда в ней третья дырка?! Сал вспомнил неожиданно громкий хлопок и, осознав положение дел, развернул голову в противоположную от собаки сторону. Как и стоило ожидать, в паре метров от него стоял мужчина, облачённый во всё чёрное и с хвастливой улыбкой на лице. Он отсалютовал Салу револьвером, улыбаясь ещё шире. Наверняка сюда его привлёк огонь файера.       Сал вновь упал на спину, наплевав на то, что в рюкзаке что-то щёлкнуло. Несмотря на дикий холод, по позвоночнику скатилось несколько крупных капель пота. Ощупал рёбра. Во всяком случае, через толстую ткань куртки понять ничего не получилось. Жест был больше рефлекторным, нежели разумным. Но глубоко вдохнув полной грудью, до отказа наполняя лёгкие морозным воздухом, колющим слизистую носа, Сал убедился в том, что рёбра его в полном порядке. Да и каких-либо значительных повреждений на теле тоже нет. С подавляющей досадой (наверное, это всё-таки была злость) Сал отметил, что сердце с новой силой билось о грудную клетку, грозясь вырваться из собственной брони, а дыхание пусть и было глубоким, но чрезвычайно сбитым и частым. Блять, да ему ебать как сильно повезло не получить кислородное голодание!       — Боже милостливый… — удивлённо прохрипел он, после чего глухо рассмеялся, сам не зная из-за чего. В голову ударило слишком много адреналина, убеждённости в неминуемой смерти и прочего, чтобы сейчас всё так быстро закончилось. Хотя смех, наверное, вызвало другое. Другой, если вам угодно.       Конечно же, Сал узнал мужчину, спасшего его, от того на душе стало ещё более отвратительно. Какое же до комичного ужасное совпадение! Да, в первую их встречу лицо мужчины было плотно закрыто, зато сейчас ни один участок его смуглого лица не был перекрыт. Так просто узнать человека, никогда до этого не видев его лица, поистине трудная задача, но как же не узнать эти наглые карие глаза! За всю жизнь Салу никогда не доводилось лицезреть чего-то подобного.       Недолго повалявшись на снегу в глупой надежде, что мужчина просто возьмёт и уйдёт, Сал вновь сел, но наткнулся на протянутую к нему руку, в которую были вложены две красные варежки, покрытые ледяными крупинками снега.       — Ты обронил, пока убегал от собак. — его голос звучал так спокойно, будто это вовсе не он только что завалил собаку и не спас того, кого однажды обворовал. С лица мужчины не сходила широкая улыбка, из-за которой в уголках глаз красовались неглубокие морщинки. Прямо как в тот раз!       Сал жадно натянул на промёрзшие до костей ладони любезно протянутые варежки. Теплее стало не намного, но риск лишиться пальцев резко уменьшился. Мужчина помог ему подняться, чему у Сала не было сил сопротивляться. Он полагал, что если встретит этого воришку ещё раз, то не позволит ему просто так уйти, но сейчас не было энергии даже на то, чтобы злиться. Да и действительно ли Салу хотелось злиться? Его только что вырвали из когтистых лап смерти, а он думал о том, что в иной ситуации обязательно сломал бы своему спасителю нос. Внезапно голову посетила преотвратительнейшая мысль. А вдруг мужчина спас его, только чтобы ещё раз ограбить? Ведь если голодная собака убила бы его, то наверняка и до продуктов в рюкзаке добралась бы.       — Попробуй только тронуть меня или мои вещи. У меня есть нож. — мало того что угроза сама по себе звучала глупо (интересно, кто победит в схватке между обессиленным коротышкой с ножиком и полным энергии дылдой с заряженным револьвером?), так до Сала ещё и не сразу дошло, что он нигде не может нащупать рукоятку своего ножа. Благо он быстро вспомнил, что выронил его, лёжа под собакой, и, наклонившись, удивительно быстро отыскал его. Пусть нож являлся относительно безобидным оружием, сейчас он весь был покрыт кровью, отчего выглядел несколько пугающе, так что когда Сал предупреждающе ткнул им в сторону мужчины, тот предусмотрительно сделал шаг в сторону.       — Я и не собирался, голубоглазка. — он сложил брови домиком в извиняющимся жесте. — Пойми меня правильно, я не выживаю за счёт того, что обворовываю безобидных мальчиков.       — Безобидных? — вновь поднял руку с зажатым в ней ножом.       — Будем честны, — теперь пришла его очередь вскидывать руку вверх. Ствол револьвера блеснул в ярких солнечных лучах. — Ты безобидный для меня.       Сал презрительно закатил глаза и двинулся в сторону места встречи с друзьями. Мужчина посеменил за ним. Даже не хотелось спрашивать, зачем тот спас его. Ответ всё равно не отличался бы разнообразностью. Наверняка спаситель свёл бы всё к тому, что не любит смотреть, как кого-то загрызают заживо.       — Ты чуть не сломал мне нос в прошлый раз. — Сал, конечно, попытался вложить в тон голоса сколько-нибудь злобы, но вышло, мягко говоря, плохо. Он не умел злиться на тех, кто спасал его из полнейшего пиздеца, потому сейчас злился лишь на себя самого.       — За тот случай… ещё раз извини. Мне срочно нужны были продукты, правда. — извинялся он действительно искренне, ему явно не нравился поступок, на который пришлось пойти.       — Не оправдывайся. — звучало более-менее холодно. — Всем нужны продукты. Мне в том числе.       — Зато теперь мы квиты. — и снова широченная улыбка во все тридцать два.       — Не надейся, что буду благодарить тебя за спасение. Ты должен был искупить свою вину.       — Ну как, искупил? — в его голосе послышалась беззлобная усмешка.       — Не знаю, ты решай! Твоя вина же. — Сал никак не мог оправиться от шока, потому-то слова его звучали слишком громко и возбуждённо.       — Лично мне кажется, что я ещё в долгу перед голубоглазкой.       — Хватит! — Сал резко остановился и ткнул пальцем в грудь мужчины. Чтобы заглянуть тому в глаза, пришлось нехило вскинуть голову. — Не смей называть меня так.       — Что ж, тогда, может, назовёшь мне своё имя?       Сал заметил в его зрачках своё отражение. Не желая видеть собственное раскрасневшееся от адреналина и мороза лицо, развернулся к спасителю спиной и возобновил шаг к разрушенному фонтану. Мужчина настойчиво продолжал идти за ним.       — Ещё чего!       — Меня вот Ларри зовут. — полностью игнорирую отказ, сообщил он.       — Мне плевать, как тебя зовут.       Сал сильно ускорился, понимая, что до фонтана осталось всего ничего. Ларри в точности повторил его действия, но как только увидел на горизонте двух незнакомых мужчин, тихо-тихо прошептал:       — Это твои друзья?       — Возможно. — сухо кинул Сал.       — У-у, тот чёрный выглядит опасно. — протянул Ларри. — У него ещё и пушка! Слушай, я лучше пойду.       — Боишься?       — Не хочу нарываться на неприятности. — поправил его Ларри, тут же объясняя свою позицию: — Кто знает, что ты наплёл им про меня. Хотя по большей части наверняка там сплошная правда. — отметив, что те двое мужчин бегут в их направлении, Ларри поспешил ретироваться: — Адьос, голубоглазка!       Тут-то след его и простыл: он скрылся где-то между стволами деревьев. Покачав головой, Сал взмолился, чтобы уготовленная им судьба не заставила их встретиться вновь. Ещё хоть одну встречу с этой бестией Сал уж точно не вынесет и обязательно не скупится на сильнейший в своей жизни удар кулаком!