***
У приоткрытой двери курили двое мужчин, сдувая дым на улицу, и вели оживлённую беседу. Тодд брезгливо скривился, проходя мимо них внутрь общественной бани, и, несмотря на шарф, картинно накрыл нос ладонью. Мужчины покосились на него, заткнувшись на долю секунды, но моментом позже возобновили свой разговор. В фойе на двух больших диванах расположились люди, человек семь, и обедали, негромко, так, чтобы не перебивать радио, общались между собой. За ресепшеном сидел тот же самый паренёк, что сидел здесь чуть ли не всегда, и болтал с девушкой, облокотившейся на столешницу. У неё были слегка влажные волосы, а на лице — гелевая маска. Она крутила в руках банку пива и, судя по кокетливой улыбке, вполне успешно флиртовала с парнем. Внутри было так непривычно тепло, что куртку пришлось стянуть сразу же. Сал остался в красной толстовке с термобельём под ней, но даже так было слишком жарко. Хотелось поскорее вылезти из всех этих бесконечных слоёв одежды и подставить тело под струйки освежающей воды. Сал не посещал баню около месяца, упорно избегая людных мест. Все эти до отвала наполненные людьми комнаты, очереди в душевых, запахи табака и еды отовсюду, кучки бегающих детей и напивающиеся по самое не хочу пьяницы вызывали сильнейшее отвращение. На ум приходили ассоциации со студенческим общежитием, в котором Сал бывал единожды, отдавая конспект лекции, на которой не присутствовал, однокашнице. И что тогда сквозящие из каждой щели шум и зловоние его не впечатлили, что сейчас. Сал ещё раз оглядел местный контингент. Пожалуй, столько людей одновременно собравшихся в одном месте — большая редкость. С одной стороны, находясь среди живых и смирившихся, невольно чувствуешь успокоение: здесь тебе ни собак, ни холода, ни смертей. С другой же, Салу поскорее хотелось запереться в индивидуальной комнате, которую так убедительно обещал Ларри, и остаться в комфортном уединении с самим собой. — Стойте здесь, я сам со всем разберусь. — весело сказал Ларри и, оставив мужчин у входа, направился в сторону ресепшена. Тодд безразлично усмехнулся и, скрестив руки на груди, опёрся об стену. Когда кто-то, кроме него, брал контроль над происходящим вокруг в свои «непутёвые» руки, отодвигая его на второй план, в нём просыпалось буйное негодование, особенно если делал это Ларри. Их взаимная неприязнь с каждым днём выходила на новый уровень, окутывая обоих беспричинным духом соперничества. Сал не мог понять их отношения друг к другу, ведь весомых причин для споров не было, но что тут поделаешь. Ларри был из тех, кому регулярные ссоры попросту необходимы, и кандидатом на роль своего названного врага он по какому-то неизвестному критерию выбрал Тодда, что охотно принял это предложение. Когда инфраструктура Нокфелла окончательно разрушилась, деньги перестали иметь всякий вес, а общественные бани остались единственным сохранившимся бизнесом. Вместо того, чтобы оплачивать заход в парнýю комнату деньгами, как это было раньше, сейчас в силу вступил бартер. Оплату можно было внести едой, медикаментами, различной бытовой продукцией, уходовыми средствами, одеждой и прочим, в чём нуждались люди. Но наибольшей ценностью обладали сигареты, алкоголь, лёгкие наркотики и сильное снотворное. Индивидуальная комната могла обойтись либо в несколько килограммов сушёного гороха, либо в пачку сигарет. Разница внушительна, не поспоришь. Ларри вернулся меньше чем через пару минут. Всучил каждому по полотенцу и ключу от шкафчика. — Сейчас свободна только одна индивидуальная комната. — он почесал затылок, ослабляя туго затянутый хвост. — Вы идите, мы с Салом подождём, когда место освободится. Тодд с Нилом удивлённо переглянулись. — В комнате с головой хватит места на троих, чего это Салу тебя ждать? — недовольствовал Тодд. Ларри хитро сощурился, понизив голос: — Не кажется ли тебе, что Сал в этом случае окажется третьим лишним? Нил и Сал не удержались от неловкого смешка. В отличие от них, Тодд шутку не оценил: его щёки заалели, но, в противовес этому, он закатил глаза и, фыркнув, направился в сторону банных комнат. Ругаться не стал, и на том спасибо. Нил, наскоро поблагодарив Ларри, удалился вслед за Тоддом. — У вас есть час! — вдогонку бросил Ларри и, развернувшись обратно к Салу, убрал ехидную улыбку с лица. — Ты оплатил две индивидуальные комнаты? — с подозрением спросил Сал, когда они остались вдвоём. — Да ещё и на час? — Ага. — На что? — На две упаковки феназепама. — Откуда у тебя что-то вроде этой херни? Даже я такое не принимал никогда. — Да и я не принимаю, слава богу! Просто когда по аптекам хожу, поднимаю всё подряд, вот и наткнулся однажды. — Ларри переложил куртку из руки в руку, чтобы ухватить её поудобнее. — Не хочешь в комнате отдыха пока посидеть? — Выбора у меня нет. — на выдохе ответил Сал. В комнате отдыха был телевизор, работающий благодаря солнечным батареям, множество розеток, с помощью которых можно было зарядить телефон, большой диван рядом со столом и несколько кресел в придачу. Когда Сал вошёл внутрь, в ноздри ударил ядерный запах алкоголя, но деваться было некуда. Все сидячие места были заняты, более того, многие собравшиеся сидели просто на полу. Сал последовал их примеру и опустился на пол в самом дальнем углу, где оказалась свободная розетка и, поставив телефон на зарядку, разблокировал его, открыв первую попавшуюся иконку игры. Ему не было дела ни до громко работающего телевизора, по которому крутили чёрно-белый фильм послевоенного периода, ни до играющей в карты молодёжи, занявших своей игрой весь стол и от которых несло перегаром на приличное расстояние, ни до двоих мальчиков, дерущихся на деревянных мечах на расстоянии вытянутой руки от него. Его задачей было просто дождаться свободной комнаты и молча перетерпеть всю эту неприятную обстановку. К прочим неприятным запахам примешался чуть сладковатый, напоминающий подгнивающие листья чая, и Сал обнаружил стоящую у окна девушку, молодую, но не намного младше него. На ней была укороченная белая майка, сквозь которую просвечивались соски, и такого же цвета шорты, а сиреневые волосы собраны в неаккуратный пучок. Пупок проколот (Сал обратил на это внимание только из-за того, что украшение ярко блестело в свете ламп), а между указательным и средним пальцем зажата сигарета. Выглядела она так, будто не просто ночевала здесь, а в принципе считала это место своим домом. Это было нормальным явлением, никто не прогонял тех, кто обосновывался на несколько суток, недель или месяцев в комнатах отдыха или фойе. Главное — за баню плати, а на остальное всем плевать. Ещё раз принюхавшись к нетипичному для табака запаху, Сал понял, что курила девушка далеко не обычную сигарету, а марихуану, отсюда и её глупенькая улыбка, суженные зрачки и чуть порозовевшие белки. Ему однажды «посчастливилось» попробовать травку, но больно уж неприятный от неё отходняк, потому повторять подобный эксперимент не стал. Поняв, что шибко отвлёкся на курящую, уткнулся в экран, на котором высветилось главное меню, предлагая ему три кнопки на выбор: «продолжить», «все уровни», «выход из игры». Ларри опустился рядом. Тоже посмотрел на девушку с сиреневыми волосами, оценивающе пробежавшись взглядом по тощему телу (она явно недоедала, даже похлеще Сала), но не найдя в ней ничего примечательного, заглянул Салу в телефон и разочарованно покачал головой: — Ты и дома в телефон можешь поиграть. Не хочешь общаться с людьми, так телевизор посмотри. — Твоё ли это дело? — Сал и глаза на него не поднял. Ларри повёл плечами, разглядывая территорию. Сал действительно был не в том расположении духа, чтобы лезть к нему с непрошенными советами. Ларри опустил голову на раскрытую ладонь и принялся внимательно следить за игрой подростков. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем все, кроме проигравшей короткостриженной девушки, избавились от своих карт и игра подошла к концу. Пока девушка повторно тасовала карты, Ларри обернулся к Салу, увлечённому сложным уровнем, и с энтузиазмом предложил: — Не хочешь выпить? Сал на секунду отложил телефон, пытаясь понять, Ларри сейчас как-нибудь пошутит или говорит вполне себе серьёзно. — Не отказался бы. — неуверенно принял предложение Сал. — Подожди, сейчас всё будет. — и с этими словами отправился в толпу подростков, лет на восемь моложе его самого. Несумевший подавить любопытство Сал принялся наблюдать за дальнейшими действиями Ларри. Тот о чём-то переговорил с теми, кто играл в карты. Ребята рассмеялись и дружно кивнули головами, освобождая ещё одно место за столом. Проигравшая девушка раздала карты, и Ларри, получив свой набор из шести штук, бегло поднял взгляд и подмигнул Салу, вызвав странное необъяснимое смущение с его стороны. Сал плохо разбирался в картах да и с такого расстояния не особо различал, что происходило на столе, но довольно скоро Ларри победоносно вскинул руки вверх, вызвав этим крайне возмущённую реакцию остальных. Не желая больше задерживаться в компании пьяных «детишек», Ларри схватил что-то, что стояло сбоку от стола, и вернулся к Салу. В его руках оказалось четыре жестяные банки пива. От стола до сих пор доносилось шумное недовольство, когда Сал поинтересовался: — Что это было? — Я предложил им сыграть на пиво. — Ларри сел обратно, да так близко, что Салу пришлось чуть отодвинуться, чтобы не прижиматься к нему совсем уж вплотную. — Условия такие: если я скидываю все карты первый, то они мне отдают четыре банки пива, а если я проигрываю, то пиво даю им я. Их позабавила моя самоуверенность, вот они сразу и согласились. Не повезло им, наивные такие. — И что бы ты делал, если бы проиграл? — принял свою половину, любезно протянутую Ларри. — Я бы не проиграл. — звонко щёлкнула крышка под его длинными пальцами. Напиток внутри банки характерно зашипел. — Действительно самоуверенно. — Сал повторил за Ларри и сделал большой глоток. Пиво было самым дешёвым и волшебным вкусом не отличалось, но пить можно было. — Тодд не одобрит, если узнает. — Ну что за зожник! — картинно закатил глаза. — Ничего страшного не произойдёт, если взрослый человек выпьет чего-нибудь, чтобы расслабиться. — У Тодда есть свои причины, чтобы до невозможности негативно относиться ко всему подобному говну. — Не сомневаюсь. Один из мальчиков радостно воскликнул «победа!» и показал своему другу кончик языка, на что получил тычок остриём деревянного меча прямо в живот. Сал подумал, что дети и наполовину не представляют, насколько плачевна ситуация, в ловушке которой им всем пришлось оказаться. Они беспечно играли друг с другом, проводили время рядом с убегающими от реальности взрослыми и не думали о том, что каждому из них грозит потенциальная смертельная опасность. Они радовались тому, что больше не нужно ходить в школу, и грустили, потому что не могли воспользоваться своими гаджетами или без контроля побегать по улице, но их невинные заботы не шли ни в какое сравнение с тем, что приходилось переживать людям, всецело осознающим тяжесть вечной зимы. Как говорится, меньше знаешь — крепче спишь. Эту и без того неоспоримую истину доказывала искренняя улыбка на детских личиках тогда, когда взрослым улыбки приходилось натягивать. Мужчины удивительно быстро осушили по банке в четверть литра, спустя ещё минут двадцать не стало и второй. Как раз в этот момент освободилась комната, и они поспешно покинули помещение, насквозь пропитанное алкоголем, беззаботностью и бесконечным эскапизмом. Сал торопливо стянул с себя всю одежду, запихнув её в выделенный шкафчик, и обвязал вокруг талии полотенце. Нехотя снял обмотанный вокруг запястья крестик и, глубоко вобрав разгорячённый воздух носом, перешёл из предбанника в саму банную комнату. Ларри, заведя руки за спину и оперевшись на них, сидел на полке с закрытыми глазами и слегка откинутой головой. Длинные волосы струились вдоль вытянутых рук, а грудь мерно вздымалась вверх-вниз при каждом вдохе. Сал занял полку напротив него, постучал пальцами о деревянную поверхность, но Ларри так и не поднял веки. Его лицо покрывала заметная щетина, на нижней губе бордово-красным выделялись запёкшиеся кровавые ранки, при виде которых Сал почувствовал слабый укол вины. Родинка под глазом притягивала внимание, отчего-то до неё захотелось дотронуться, но при первой же мысли об этом Сал отвёл взгляд в сторону. Опустился чуть ниже, как раз в это мгновение Ларри сглотнул — кадык слабо дёрнулся. Сал сам не заметил, как в точности сглотнул собравшуюся во рту слюну. Ларрино тело сплошь и рядом было усеяно синяками, благо светлыми, едва заметными на смуглой коже. Ларри не был каким-то невообразимым качком, да и большую часть его тела закрывали густые волосы, но кое-где отчётливо проглядывались налитые мышцы. Глаза Сала застыли на упругом прессе, где над пупком красовались три мелкие родинки, а сбоку от него — самый крупный синяк на всём теле, принявший фиолетовый оттенок. Глядя на Ларри, Сал никак не мог избавиться от вполне объяснимого чувства дискомфорта. Ларри был так хорош, несмотря на все эти синяки, непривлекательную щетину и вездесущие волосы, отгораживающие своего обладателя от непристойных взглядов, словно шторы. Отмечая объективную красоту Ларри, Сал ощущал себя гадким утёнком с лишённой живого цвета кожей, бесчисленным количеством шрамов, осунувшимся лицом. Худощавый и невысокий, он чувствовал себя неприметным — такого и в толпе не заметишь, разве что бегло мазнёшь взглядом, а в следующую секунду уже и забудешь, как он выглядел. Сал осознавал это и раньше, но не придавал этому ни малейшего значения. Ему не нужно было, чтобы его замечали и считали симпатичным, не считал внимание к собственной персоне в принципе чем-то значимым. Но сейчас, сидя напротив такого красивого Ларри, испытал высшую степень отвращения к себе. Ему хотелось, чтобы его заметили, посчитали симпатичным и обратили хоть сколько-нибудь внимания! Но едва ли это было возможно. Сал встряхнул головой, оторвавшись от троицы родинок на обнажённом прессе, и поднял голову. Ларри, растянувшись в лёгкой ненавязчивой улыбке, пристально смотрел на него. Сал только открыл рот, дабы что-то сказать в своё оправдание, как его перебили абсолютно наглым образом: — Если нравится, то смотри сколько влезет. Я не против. — и снова подмигнул, как немногим ранее в комнате отдыха. Сал так и остался сидеть с раскрытым ртом, отчётливо ощущая, как по коже пробежались мурашки, даже в жарком помещении обдавая холодком. На ум не пришла ни одна остроумная колкость, вместо неё в голову ударило осознание, что пол-литра выпитого пива и высокая температура в совокупности вызвали крепкое опьянение. Мозг будто обволакивала тонкая плёнка, противостоящая нормальному мыслительному процессу. На бледных щеках выступило неяркое покраснение, а зрачки наверняка потеряли осознанность. Тем не менее Сал по-прежнему сохранил относительную ясность сознания, не настолько уж пьяным был. — А вот и буду. — в доказательство своим словам Сал взглядом очертил выраженную линию ключицы, заметил стекающую в ямку между ключицы струйку пота и, почему-то не справившись с эмоциями, резко отвернулся, уставившись на градусник, встроенный в стену под потолком. Сердце в несколько раз увеличило свой ритм, а живот слабо скрутило. Слабо, но так красноречиво, что к румянцу от алкоголя прибавился румянец очевидного смущения. Ларри попросту не мог не заметить его реакцию, но, к счастью, не стал делать акцент на этом. Собрал волосы за спиной вместе и, зацепив их резинкой в высокий хвост, вытянул руки кверху, растягивая спину. Он сам разглядывал Сала при любом удобном случае, цеплялся за каждый ранее невиданный шрам и поражался тому, насколько светлой у него была кожа. Ларри никогда не считал Сала хрупким или что-то вроде того, но при взгляде на оголённые острые плечи, тонкую талию и проглядывающие под слоем кожи рёбра его подсознательно хотелось притянуть к себе, укрыть от внешнего мира и никогда больше не отпускать, совсем никогда. Но мысль о том, что Сал и в одиночку способен защитить себя почти от любой опасности, подействовала отрезвляюще и вызвала слегка смущённую улыбку. Ларри почесал нос кончиком пальца и ляпнул первое, что пришло в голову, с целью отвлечься от изучения острых изгибов салиного тела: — Ты никогда не рассказывал, откуда у тебя остальные шрамы. Сал вновь всмотрелся в его лицо. — Раз не рассказывал раньше, с чего ты взял, что расскажу сейчас? «Потому что ты пьяный, а пьяные готовы говорить о чём угодно.» — пронеслось в мыслях, но ответ, высказанный вслух, разительно отличался, хотя по смыслу оставался таким же: — А ты не расскажешь? Ни на секунду не задумываясь, Сал выпалил: — Расскажу. В детстве на меня напала собака, разодрала мне лицо, шею и откусила шмоток мяса с бедра. Я чуть не умер тогда, но-о… все реальные воспоминания о том дне мой мозг успешно стёр, оставив только однотипные кошмары. Пожалуй, ты ожидал услышать более захватывающую историю, но мне вообще нечего сказать. — неосознанно Сал начал тереть шрамы на шее, тем самым закрывая их от посторонних глаз. Прятаться и закрываться от остальных вошло в привычку, и он уже не контролировал свои руки, автоматически накрывающие любые изъяны. — Я спрашивал, не потому что хотел развлечься, зачем мне захватывающие истории. — вопросительно приподнял бровь. Сал никак не прореагировал, устремив взгляд в пол и чувствуя себя при этом, несомненно, неловко. Желая разбавить эту неловкость, Ларри склонил голову набок и оценивающе оглядел спрятанное за прядями голубых волос зардевшееся лицо. — Мне нравятся твои шрамы. Они выглядят необычно и при этом гармонично. Сал грустно усмехнулся: — Попизди. — Да не пизжу я! — сказав это, поднялся со своего насиженного места и подсел к Салу, коснувшись своим плечом его плеча. Мягко сжал пальцы на его подбородке и повернул лицом к себе. — Ну же, посмотри на меня. Салу ничего не оставалось, кроме как послушно повиноваться. Чтобы окончательно не потерять лицо, с вызовом уставился в тёмные глаза Ларри, в которых блеснула непривычная эмоция — далеко не тот дружеский флирт, которым они баловались изо дня в день, а что-то намного большее. — Что ты делаешь? — постарался придать голосу возмущённый тон, но вышло из рук вон плохо. Сердце стучало всё учащённее и учащённее, так, что било по вискам. Живот стянуло гораздо сильнее, намекая на нарастающее возбуждение. Во рту явственно пересохло — так близко к нему было ларрино лицо, красивое и безмерно наглое. Сал испустил короткий выдох, поражаясь тому, что вовсе не против прикосновений Ларри. Наоборот! Хотелось, чтобы он опустил свои пальцы ниже, провёл ладонью по груди, а вторую руку обвил вокруг талии и прошептал на ухо, что желает того же самого. И тогда Сал смиренно сделал бы всё что угодно, что попросил бы Ларри. Ларри рассмешил взгляд Сала, вызвав непозволительно широкую улыбку. — Сал, какую бы чушь ты себе не надумал, для меня ты очень даже красивый. Возможно, самый красивый человек, которого мне доводилось видеть. — сказано так серьёзно, без крупинки иронии, которой Ларри пользовался при любом удобном случае. Это заявление вызвало в нём бурю эмоций. Ларрины пальцы, продолжающие держать его за подбородок, показались до ужаса горячими. Захотелось отвести взгляд, а лучше вообще спрятаться куда подальше. Но не смог и пальцем пошевелить, лишь безудержно моргал, пытаясь разогнать этот странный мираж. — Я не люблю лесть, Джонсон. — Я тоже. — Ты не отпустишь меня? — Я думал, тебе нравится. Помолчал с минуту, пытаясь подобрать правильные слова в объяснение своим ощущениям, но ограничился коротким: — Мне нравится, ты прав. Ларри удовлетворённо ухмыльнулся, но руку отнял. Правда, в то же мгновение опустил её на пылающую здоровую щёку Сала, проведя большим пальцем по белёсому шраму. Сал не удержался от мимолётного порыва и прикоснулся к чужой коленке, накрытой слоем махрового полотенца. — Знаешь, — голос Ларри значительно преобразился, стал низким и тихим, обволакивающим всё пространство вокруг. — Если бы ты попросил, я бы поцеловал тебя прямо сейчас. Сала это заявление уже не удивило, он был готов к чему-то подобному. Более того, в случае если бы Ларри воздержался от подобных слов, то сказал бы сам. Сал выпрямился, поднял собственную руку выше, дотрагиваясь до верхней части ларриного бедра, и уверенно отчеканил: — Ну так поцелуй. — эти слова не были простым вызовом или проверкой на выдержку, к примеру. Сал действительно этого хотел. Правда, толком не понимал, почему в нём зародилось столь пылкое желание получить обещанный поцелуй, тем более от Ларри. Не понимал и понимать не хотел. Раз его тело нуждалось в этом, то так тому и быть. Ларри задумался всего на мгновение, прежде чем сильно подался вперёд, опалив горячим дыханием сухие губы Сала, и прижался к ним, словно жаждущий — к горлышку бутылки с водой. Его губы мягко обхватили нижнюю губу Сала, оставляя на ней лёгкий привкус пшеничного пива. Сал не успел ответить на поцелуй, как Ларри разорвал их губы, медленно вдыхая влажный воздух, при этом отстранившись совсем на чуть-чуть. В следующую секунду уже Сал смял его приоткрытые губы своими, проникая глубже, прижимаясь к нему всем телом и с силой сжимая его бедро. Сердцебиение никак не унималось, параллельно с этим нарастало желание и всего этого уже не хватало. Хотелось больше, ярче, сильнее. Языком коснулся нёба, провёл по ряду верхних зубов и звонко чмокнул напоследок перед тем, как Ларри с нажимом отодвинул его от себя. Ларри не был против, чтобы его целовали, чтобы его целовал конкретный человек — Сал. Наоборот, каждой клеточкой тела он чувствовал влечение к нему, которое и дальше держать в узде не выходило. Его не смущали ни возможные последствия, ни ответственность, которую он на себя взял после этого поцелуя, но Сал не был таким простым человеком, каким был он, и Ларри не мог позволить тому чувствовать себя как-то неправильно после этого импульсивного действия. — Сал, перебарщиваешь. — слышать подобные слова от Джонсона, честно признать, было довольно забавно. — Ты пьян, пожалеешь же потом. — Не думаешь, что я в праве сам за себя решать подобные вещи? Мы оба пьяные и оба этого хотим, разве не так? Ларри вздохнул, вкладывая во вздох смысл фразы «с тобой не поспоришь», и, прищурившись, качнул головой, соглашаясь со сказанным Фишером. — Пообещай, что не пожалеешь об этом. — продолжал настаивать Ларри. — Что за чушь. — Пообещай. — Если тебе так будет комфортнее, — завёл руки Ларри за шею, притягивая ещё ближе — хотя казалось бы, куда ещё ближе! — к себе. — То обещаю, что ни о чём не пожалею. И снова поцеловал его, надолго растягивая наслаждение чужими губами, расслабленно поглаживая затылок, забравшись под копну каштановых волос. Ларри податливо отвечал, одной рукой сжав плечо, а вторую опустив на грудь Сала. По ощущениям, температура в помещении возросла в несколько раз, облепляя горячим воздухом два плотно прижавшихся друг к другу тела. От обоих мужчин пахло потом, пивом и навязчивым одурманивающим мускусным ароматом, от которого кружилась голова. Сал, будто что-то вспомнил, подался назад, резко оторвавшись от Ларри. Пальцем прикоснулся к его раненой губе и обеспокоенно спросил: — Болит? — губа пусть и покраснела сильнее обычного, но, к счастью, выглядела вполне целой. — Болит. — кивнул Ларри. — Незначительно. Не волнуйся, я в норме. — Я и не волновался, просто не хочу чувствовать твою кровь у себя во рту. — язвительно отшутился Сал, но всё-таки уточнил: — Ты точно в порядке? — В полном. — горделиво сверкнули карие глаза. — Целуй меня сколько влезет, только аккуратно. Сал послушался его, на этот раз поцеловав неожиданно нежно и так чувственно, что Ларри не мог избавиться от глупой улыбки, даже когда салины ловкие пальцы нырнули под обмотанное вокруг бёдер полотенце. Они с удивительной скоростью разобрались с лишней тканью и сжались на головке вставшего члена. Ларри шумно втянул воздух носом, но противиться не стал, лишь многозначно прикусил губу Сала, чьи пальцы умело двинулись вверх-вниз. Ларри сдерживался от любых стонов, грозящих выскользнуть в любой момент, но когда почувствовал внезапное давление на головку не удержался и протяжно простонал прямо Салу в губы, сжимая тонкую талию как можно сильнее. — Вау, я и не подозревал, что такой величественный Ларри будет дрожать подо мной, как осиновый листик. — Сал вовсе не пытался скрыть вызов в своих словах и говорил это намеренно провокационно. — Не разбрасывайся словами попусту, голубоглазка. — Это я разбрасываюсь словами попусту? — сложил все волосы на одну сторону, чтобы те беспорядочно не лезли в глаза, не прилипали к разгорячённой коже. — Что ж, попробуй удивить меня. Ларри удивил: ухватил Сала за бёдра и, приподняв его, усадил себе на колени да так молниеносно, что Сал не сразу понял, что только что произошло. Оказавшись выше Ларри чуть ли не на целую голову, стянул собственное полотенце, на самом краю пропитавшееся потом. Не найдя, куда деть руки, опустил их на ларрины плечи. Вздрогнул, когда чужая ладонь огладила бедро, на несколько томительных секунд прижимаясь к его внутренней стороне, а после играюще прикасаясь к лобку. Вдоль позвоночника пробежался очередной рой мурашек, с губ сорвался нетерпеливый полустон. — Ларри, я… ударю тебя, клянусь. Ларри рассмеялся, звонко чмокнул Сала в плечо и слишком уж внезапно, учитывая предыдущие медленные, растянутые донельзя движения, сомкнул пальцы на члене, выбивая этим жестом глухой, но не менее звучный стон. Сал прогнулся в спине, отчётливо чувствуя, как кровь прилила к паху. Пальцы Ларри двигались плавно и аккуратно, словно под ним (на нём, если точнее) находилась фарфоровая кукла, а не взрослый мужчина. Сал не был против такого бережливого отношения к себе в данный момент, ему нравилось находиться под полным влиянием мускулистых рук. Ларри заботливо поддерживал его за поясницу, невесомо целовал шею, грудь и плечи, позволял Салу до боли вжимать пальцы куда только попадётся и порывисто царапать спину, если сам слишком сильно надавливал на чувствительные точки. Сал в очередной раз выпрямил спину, отодвигаясь от Ларри на небольшое расстояние. В один момент поймал его взгляд. Хотелось думать, что сделал он это нечаянно, но ведь нет — намеренно пытался заглянуть в затуманенные алкоголем глаза, старался прочитать в них невысказанные эмоции Ларри. Какой же инфантильный поступок! Не зря же «эксперты-в-сексе-на-одну-ночь» советуют не смотреть в чужие глаза и не проявлять собственные чувства, иначе дело это может кончиться не самым лучшим образом. Впервые Сал понял причину этих основных правил и впервые пожалел о том, что нарушил эти кем-то придуманные основы. Ларри смотрел на него с такой смесью нежности и желания, что грудь стянуло странной болью, а с губ сорвался непроизвольный вздох, больше напоминающий подавленный стон. Нет, он не должен продолжать изучать иссиня-чёрные зрачки Джонсона! Щемящее чувство в груди тому доказательство. Секс на «одну ночь» должен оставаться сексом на «одну ночь», исключений быть не должно. Но теперь Сал невероятно сомневался, что сможет оставить происходящее в прошлом. Во всяком случае, прямо сейчас думать об этом не хотелось. Упрямо избегая взгляда карих глаз, Сал прильнул губами к смуглой влажной — от высокой температуры или возбуждения? — коже шеи. Ларри податливо откинул голову назад, открывая больший простор для порывистых поцелуев Сала. Но тут всё существо Сала вздрогнуло, перед глазами возникла белая пелена, и он не удержался от того, чтобы укусить Ларри за особо нежный участок кожи под кадыком, избегая шибко громкого стона. Укус наверняка вышел болезненным, на шее проявились заметные контуры зубов, но Ларри не издал ни звука, смиренно стерпев острую боль. Не желая кончать в одиночестве, Сал отвёл ларрины руки от своего члена. — Научись контролировать себя, господи. — тяжело дыша, возмутился Сал. — То тянешь чересчур, то торопишься куда-то. — проскользив рукой по всей длине ларриного торса, вернулся к его члену, горячему и твёрдому. Наклонился к его уху и шёпотом потребовал: — Кончим вместе. — Что вы за развратник, мистер Фишер. — Заткнись. Впрочем, Сал тоже поразился тому, что сделал такое предложение человеку, который ограбил его, разбил нос и постоянно досаждал одним своим присутствием. Нет, всё совсем иначе, он сделал такое предложение человеку, который спас его от неминуемой гибели, всегда поддерживал его и не позволял окончательно уйти в состояние прострации. Сал не говорил ничего подобного ни бывшему, ни бывшей, и только Ларри удостоился чести кончить с ним одновременно, как бы пошло это не звучало. Именно Ларри Сал всецело доверился. Сказал бы Ларри в эту минуту высказать всё, что у него на душе, до последней капли — Сал, не задумываясь, высказал бы, описав каждое своё чувство во всех подробностях. Любил ли его Сал? Любил ли его Ларри? Сложно дать ответ на эти вопросы. Сал считал себя просто зависимым от тех внимания и заботы, которыми его окружили. А что касаемо Ларри… то ему ничего не было известно о нём. Тот вообще редко говорил о себе и о своих настоящих мыслях, если не считать его любовь к обсуждениям теорий заговоров и политики, конечно же, там он с удовольствием высказывал свою точку зрения на все аспекты. Из неуместных мыслей выдернул утробный стон, вырвавшийся с губ Ларри. Он, любящий держать абсолютно всё и всех под контролем («Даже в сексе.» — с ухмылкой отметил Сал), под напористыми движениями пальцев Сала становился податливым и терпеливым, что говорило о многом. Ларри тоже доверял Салу, вверяя всего себя в, грубо говоря, его пользование. — Сал… Сал не дал ему договорить, заткнув назойливым поцелуем, слегка прикусывая верхнюю здоровую губу. Когда белая пелена перед глазами рассеялась, сменившись коротким всплеском ярких вспышек, а тело, по которому будто пропустили электрический разряд, вмиг из напряжённого состояния перешло в излишне расслабленное, Сал носом уткнулся Ларри в шею, пока тот, испытав все те же самые прелести оргазма, цепко вцепился в его поясницу. Всё закончилось так же быстро, как и началось, за одним лишь исключением — сейчас Ларри неторопливо водил своим указательным пальцем по его спине, очерчивая кое-где выступающие позвонки. Так умиротворённо и спокойно, не хотелось выходить из этой позы, из этой комнаты. Хотелось, чтобы их облили эпоксидной смолой, чтобы они застыли так навечно. В тишине и тепле, рядом друг с другом. — У нас осталось минут двадцать. — раздался приглушённый голос над ухом. — Сходи в душ, я после тебя. — Мгм. Сал без какого-либо желания отлип от мягкого и влажного тела Ларри, подхватил полотенце, в процессе свалившееся на пол, и заранее подготовленные и стоящие в стороне тюбики с шампунем и гелем для душа. Скрылся в душевой, негромко хлопнув дверью. Настроил температуру воды так, чтобы та быстро охладила кожу, избавляя от путаницы в голове, вызванной алкоголем и наплывшим возбуждением. Холодные струи стекали по горячей коже, с каждой минутой отрезвляя всё сильнее. Сал слегка наклонился, чтобы намылить голову шампунем, но это незначительное действие вызвало волну тянущей боли в пояснице. «Уф, кто бы сомневался.» — мысленно пожаловался он. — «Сука, от малейшего напряжения всё тело болит. Мне двадцать шесть, а не шестьдесят, что за херня!» Мужественно стерпев ноющую боль в пояснице и ослабевшие ноги, Сал вымыл голову и принялся за тело. Но ему никак не давала покоя мысль, что он переспал с Ларри. Вот так просто, без каких-либо намёков на то, что это вообще могло произойти. Что-то определённо предвещало подобное развитие событий, но что? Только ли в алкоголе и желании Сала хотя бы на несколько минут забыть об утрате друзей дело? Было ли там что-то большее или Сал настолько давно не занимался сексом, что готов был прыгнуть на первый попавшийся член? Вспенивая мочалку, решил, что не так уж оно и важно. Он пообещал ни о чём не жалеть и действительно не жалел ни о чём. Ведь секс на «одну ночь» бывает и между друзьями, так? И всё-таки был ли это разовый дружеский секс? Мыльными руками Сал прошёлся по ключице, во всех местах обцелованную, местами, где красовались розоватые пятнышки, обкусанную, и сделал вывод, что не прочь повторить это с Ларри как-нибудь в другой раз. Подставив вновь раскрасневшиеся щёки под поток холодной воды, Сал уверенно признался самому себе, что ему понравилось быть вместе с Ларри намного больше, чем с большинством предыдущих партнёров. Не то чтобы их у него было огромное количество, просто среди их всех Ларри выделялся как кто-то особенный, с которым хотелось не только заниматься сексом, но и без причины держать за руку, обнимать ночами и целовать, когда только вздумается.***
Тодд с Нилом ждали их в фойе. Нил пил чай (Сал надеялся, что это был обычный чай, а не какой-то местный коктейль из множества своеобразных трав) в компании своего старого знакомого по работе, пока Тодд, закинув ногу на ногу, скучающе что-то листал в телефоне. При виде друга он заметно повеселел, радуясь тому, что «больше им не придётся торчать в этом притоне». Сал поддержал его энтузиазм и, ухватив под руку, повёл на выход, оставив Нила и Ларри позади.***
Сал был убеждён в том, что после произошедшего в бане между ним с Ларри будет присутствовать некая неловкость, но её не оказалось. Они вместе поужинали, пока Ларри увлечённо рассказывал о воздействии различных наркотиков, имеющихся в общем доступе и незапрещённых государством, на организм, а Сал молча выслушивал краткий пересказ опасных последствий. Также спокойно легли спать, по обыкновению, укрывшись одним одеялом. И только после того, как они пролежали на диване минут пять, не говоря ни слова, Сал почувствовал нарастающее напряжение. — Сал? — но Ларри разрушил всё на этапе зарождения. — Насчёт сегодняшнего. — М? — Прости, я, наверное, слишком далеко зашёл. — Если ты так считаешь, то говори, что тогда уж мы оба слишком далеко зашли. — бросил в его сторону раздражённый взгляд. — Почему ты вообще так считаешь? — Я так не считаю, просто подумал, что для тебя это чересчур. Сал приподнялся, оперевшись на локоть, и склонился над Ларри. — Хочешь узнать, что я думаю по этому поводу? — Хочу. Вместо ответа Сал коротко поцеловал его и улёгся обратно лицом к стене, накрывшись одеялом по самый нос. Ларри опешил, шокировано прикоснулся к поцелованным губам и, расплывшись в довольной улыбке, подвинулся ближе к Салу, крепко обнимая того одной рукой и утыкаясь носом в спину. Не получив никакого сопротивления, так и уснул. А вот Салу уснуть никак не удавалось. Бросив безрезультатные попытки через час, выкарабкался из-под Ларри, уселся в кресло и за игрой в три-в-ряд принялся дожидаться обещанного ночного повтора сообщения от мисс Холмс про деревья-гигантов. — Здравствуйте, мисс Холмс. — поприветствовал радиоведущий ровно в три часа ночи. — Здравствуйте. — С какими новостями вы пришли к нам сегодня? — Я бы не сказала, что новостей так уж много, но не уведомить о них я не могла. — сделала паузу. — Я и мои коллеги отметили, что с наступлением осени ослабли не только деревья-гиганты, но и обыкновенные деревья, цветы, травы, кустарники, но при этом хлорофилл не разрушается, сохраняя ту же структуру, что и летом. Поэтому листья остаются зелёными, а цветы — абсолютно любые цветы, не только осенние — цветут даже сейчас. — Тогда что вы подразумеваете под ослаблением растительности? — Фотосинтез начал работать в разы медленнее, стволы, ветки и стебли стали хрупкими. Они по-прежнему остаются крепкими, но при должном упорстве срубить дерево-гигант вполне реально. Помимо всего прочего, деревья-гиганты стали медлительнее и, судя по всему, менее опасными. Следуя этим наблюдениям, можно сделать вывод, что от деревьев-гигантов лучше всего избавиться календарной зимой, когда они ослабнут ещё сильнее, но работы нужно начинать уже сейчас. Таким образом можно избежать множества непрошенных жертв. — Это отличная информация! «Согласен, хоть что-то хорошее за последнее время в мире происходит.» — Уверен, в ближайшие сутки волонтёры и спецслужбы начнут работу над этим. — продолжал ведущий. — Я на это надеюсь. — женщина шумно вздохнула прямо в микрофон, отчего радио выплюнуло режущий слух механический звук. — Могу я высказать личную просьбу? — Да, пожалуйста. — в голосе проскользнуло непонимание, но ответ дал всё равно положительный. — Моя дочь, Меган Холмс, пропала из дома двое суток назад. Ей двадцать один год, из примечательных деталей — сиреневые волосы и худощавое телосложение. Понятие не имею, в какой она одежде: она забрала с собой все свои вещи, но, надеюсь, этих деталей хватит для опознавания. Если кто-нибудь натолкнётся на неё живую… — с нескрываемой глубокой горечью добавила: — Или мёртвую, прошу сообщить по этому адресу… Женщина назвала свой адрес, после чего ведущий искренне посочувствовал ей и задал несколько уточняющих вопросов для упрощения поисков. Сал, постукивая пальцами по подлокотнику, представил, как тяжело сейчас было потерявшей дочь матери. И так живёшь в полном пиздеце, так ещё вдобавок происходит какая-то херь… Эти удручающие мысли только сильнее погубили в нём всякое желание лечь спать, потому ему не оставалось ничего более, кроме как этой ночью потратить весь процент зарядки на телефоне.