Вид истинный вернёт

Опешивший Джеймс застыл, как незадачливый тролль под лучами солнца. Остатки алкоголя вмиг покинули его голову, но на их место пришёл животный страх. Сириус не говорил, что запустит Тёмную метку. Он и заклинания такого не мог знать! Бродяга должен был просто появиться в похожих мантии и маске, наколдовать пару Бомбард и, может, Инсендио. А никак не метку! Только жуткий череп высоко в небе, зияя провалами глаз, раззевал рот, и из него, извиваясь, выползала уродливая гигантская змея. Джеймс видел всё это своими глазами, ошибки быть не могло, и он вскочил на ноги. Там, в Хогсмиде, всё-таки Сири или... или настоящие Пожиратели?! С улиц деревни неслись крики ужаса. Засверкали вспышки заклинаний, грохнула Бомбарда, и у самого последнего дома в поселении, который ближе всех стоял к Запретному лесу, снесло половину. Заскрежетав, он накренился и шумно рухнул, добавив ещё больше паники в и без того творившийся в Хогсмиде хаос. — Джеймс, что происходит? — испуганно воскликнула Лили, которая каким-то невероятным образом оказалась рядом с ним и с силой, до боли, вцепилась ему в руку. Ярко-красный луч заклинания внезапно пронёсся совсем близко от них. Лили вскрикнула и упала на землю, Джеймс бросился на колени, пригнулся, но в то же время всё пытался высмотреть среди мельтешивших на улицах Хогсмида волшебников фигуру в знакомых плаще и маске. Бродяги всё не было и не было видно, где же он, Мордред? Послышался ещё один взрыв Бомбарды, и Лили закричала так, словно её зацепило проклятьем, сжалась, закрыла голову руками. Пребывавший в полном шоке Джеймс смотрел то на неё, то в сторону Хогсмида и не знал, что ему делать. Деревня вдруг осветилась целым калейдоскопом из разноцветных вспышек — они там что, уже Авадами кидались?! — и между домами наконец стал заметен закутанный во всё черное маг, пулявшийся проклятиями. Несмотря на суматоху и хаос, его маску удалось рассмотреть удивительно хорошо. — Бежим, Лилс! Бежим! Там Пожиратели! Лили его не слышала: она зажала уши и громко вскрикивала, когда какой-то особо громкий звук прорывался сквозь преграду. Рывком вздёрнув её на ноги, Джеймс потащил почти несопротивлявшуюся девушку к кромке спасительного леса. Крики ужаса за спиной становились всё громче, воздух полнился дымом пожара. Сири что, совсем с ума сошёл? Его же поймают! Ему надо бежать и... — Осторожно! — не своим голосом взвизгнула Лили. Могучий дуб всего в ярде от Джеймса из-за очередной Бомбарды щепками разлетелся по сторонам. Они маленькими снарядами исколотили его бок и плечо, а один кусочек дерева вонзился в щёку так, что Джеймс заорал. От боли и неожиданности он бросился в чащу, не разбирая дороги. В лесу уже было темно и почти ничего не видно, проклятые деревья вставали на пути то тут, то там, выворачивая из земли узловатые корни. Всё ещё держа Лили за руку, Джеймс петлял, спотыкался и снова петлял, уходя всё дальше от Хогсмида. В какой-то момент ушла боль, и из глубины подсознания всплыло, ради чего они с Бродягой, собственно, всё это и затеяли, и Джеймс невероятным усилием обуздал панику и страх. Нужно было отойти как можно дальше, чтобы не осталось возможности легко найти дорогу назад, но Джеймс уже мало понимал, в каком направлении они двигались. Может, вообще бежали обратно к деревне! Нет уж, ещё немного, ещё!.. Запнувшись о непонятно откуда взявшийся корень, Джеймс с воплем нырнул вперёд, рухнул на землю и покатился вниз по склону. Следом за ним, крича и плача, точно так же летела Лили. Отбив себе всё, что только можно, несколько раз проехавшись по острым камням, торчавшим из склона, Джеймс наконец оказался на ровной поверхности, где въехал затылком в очередной камень и отключился. Он пришёл в себя от сырости и холода. Локти, колени, голова — всё саднило и болело, на теле будто живого места не осталось. Сесть получилось с большим трудом и, наверное, не меньше, чем за десять минут. Куда-то подевались очки, и Джеймс различил лишь то, что сидел на земле, точнее, в воде, в какой-то впадине. Лили лежала рядом и не двигалась, нелепо раскинув руки, как большая кукла. Видимо, тоже потеряла сознание при падении. Костеря на все лады Бродягу, устроившего в Хогсмиде настоящее светопреставление, Джеймс похлопал себя по карманам, ища волшебную палочку. Добротная мантия уже прилично напиталась водой, так что он, кряхтя и охая, на четвереньках перебрался на место посуше (там не было воды по щиколотку, зато грязи — хоть отбавляй), перетащил туда же Лили и снова поискал палочку. — О нет! Его волшебный инструмент был сломан. Без очков Джеймс мало что мог разобрать, но палочку, вернее, два её обломка он нащупал во внутреннем кармане мантии совершенно точно. Только этого не хватало! Джеймс хотел только притвориться, что остался без палочки, а сам колдовать потихоньку, украдкой от Лилс, потому что лишь полный дурак пойдёт в Запретный лес без волшебной палочки. А получилось так, что он и в самом деле остался беззащитным! Ни костёр разжечь, ни направление определить — ничего! Даже очки Акцио не призвать. Ещё раз выругавшись, Джеймс быстро пошарил по мантии Лили — тоже пусто! Наверное, она потеряла палочку во время истерического забега по лесу. Вот драконье дерьмо! Теперь-то что делать? План, на который возлагалось столько надежд, рушился прямо на глазах. Джеймс устало сел рядом с Лили, отрешённо подумав, что нужно как-то привести её в чувства, когда под левой рукой неожиданно ощутил гладкую поверхность волшебной палочки. Наверное, выпала из мантии Лилс, а он на нервах и не заметил. Горячо поблагодарив Мерлина, Джеймс тут же призвал очки, превратившиеся в кучу осколков и криво погнутую основу, и починил их Репаро. После этого уже гораздо спокойнее и тщательнее осмотрел себя, вытащил из щеки проклятую щепку и залечил ранку. Чужая палочка слушалась не очень, капризничала, а под конец простой Указуй на Сириуса вообще выдала лишь с пятого или шестого раза. Обратный путь к Бродяге шёл вверх по склону… Значит, там Хогсмид, а за ним и Хогвартс. Джеймс понятия не имел, насколько далеко они убежали, так что решил для верности пройти ещё сколько получится в абсолютно противоположную сторону. Бросив в Лили Эннервейт, он быстро убрал палочку в кобуру на предплечье под свитером. Пускай Лилс думает, что свой инструмент потеряла. Джеймсу палочка нужнее. — Лилс? Лили, очнись, милая! Открой глаза. Он легонько похлопал её по щекам, и только тогда Лили со стоном распахнула подёрнутые болезненной поволокой глаза. — Джим? Джим, что случилось? — Пожиратели напали на Хогсмид. Нам повезло, что успели убежать. — Пожиратели? О, Мерлин! — Лили резко села и тут же скривилась, схватилась за правый локоть и за голову. — Ай, как больно! — Дай посмотрю, — скомандовал он, мысленно молясь, чтобы обошлось. Ещё не хватало, чтобы Лилс сломала что-нибудь! Это же придётся показывать палочку и выбираться к замку как можно скорее, он ведь не изверг какой. — Нет, всего лишь ушиб, — с облегчением сказал Джеймс, после того, как, высвободив руку Лили из рукава мантии, осторожно ощупал её. — Ты как, милая? Сможешь идти? Выглядела Лилс неважно. Ни следа не осталось от того роскошного дневного образа, каким она поразила Джеймса: грязные и мокрые волосы слиплись в отдельные прядки, из них торчали мелкие ветки и какая-то труха, мантия превратилась в тряпку, к туфелькам комьями прилипло болотное месиво. На бледном от волнения и боли личике Лили глаза казались огромными и полными страха. — Не знаю, не уверена, — но в противовес собственным словам она всё же кое-как поднялась, опираясь, правда, на поданную руку. — Ты знаешь, где мы? Джеймс с прискорбием помотал головой. — Нет. Тут ничего не видно, а я сломал палочку, когда упал. Ощупав себя, Лили пришла в ужас сначала от того, что не нашла свой волшебный инструмент, а потом от того, как выглядела. Безрезультатный поиск палочки совсем её добил, и она заметно задрожала. Джеймс широким жестом накинул на плечи подруге свою мантию, в которую Лили тут же плотно закуталась и подняла на него растерянный взгляд. — Что же нам теперь делать? А ты, ты ранен, Джим? — Нет, повезло, обошлось. Они ж вообще, уроды, палили заклинаниями куда попало. Я, кажется, даже луч Авады видел, — сказал он и осёкся. Правда ли видел или в голове после паники, побега и удара всё перемешалось? Но Сири же не мог! Или мог? Про Блэков много что говорили, в том числе, про их фамильное безумие. Если это оно накрыло Бродягу в самый неподходящий момент? Не дай Мерлин, Сириуса поймали или ранили, его же в Азкабан посадят, ведь в Хогсмиде такое после его выходки началось! — Выждем немного и надо уже возвращаться. Скоро окончательно стемнеет. — Возвращаться? Куда, к Пожирателям? Джим, ты в своём уме? Её тон — так Лилс обычно выговаривала ему или некогда обожаемому Снейпу за очередную драку, — Джеймсу очень не понравился, но он постарался не повысить голос в ответ, чтобы не поругаться. Всё пошло кувырком! Они чуть не заблудились в лесу по-настоящему, изгваздались с головы до ног, Джеймс сломал палочку, — это мало способствовало какой-либо романтической атмосфере. Но Моргот с ней, с атмосферой, Лили совсем не казалась напуганной! То есть, сначала она заметно испугалась, конечно, но затем поразительно быстро взяла себя в руки. Джеймс-то рассчитывал на иное, что ему придётся успокаивать и согревать разволновавшуюся девушку, а это всегда проще и приятнее делать своим телом. — Ну что ты глупости городишь? Там наверняка уже вызвали авроров, те всех арестовали. Пойдём, нам нужно в Хогвартс. Хочешь, я тебя понесу? К его удивлению и огорчению, Лили отрицательно помотала головой и попыталась очистить одежду и волосы от грязи. Испорченную мантию она оглядела с таким сожалением, что даже всхлипнула, и Джеймс тут же пообещал купить десяток таких, а то и лучше, лишь бы Лили не расстраивалась. Но та как будто не услышала. Нетвёрдым шагом, поскальзываясь и утопая в чавкающей жиже ручья, Лили двинулась к склону, с которого они свалились, и Джеймс не выдержал. — Ты куда? Нам в другую сторону. — Разве мы не отсюда упали? — Нет, конечно. Пойдём, у тебя, наверное, в голове всё перепуталось после удара. Давай я тебя всё-таки подхвачу, — и, не дожидаясь возражений, Джеймс поднял её на руки. По крайней мере, так Лилс точно не пойдёт по тому пути, что действительно вёл обратно в Хогвартс. Впадина, на дне которой разлился ручей, тянулась долго. А может, и нет, просто это Джеймсу надоело тащиться по грязи, увязая в ней по самые шнурки ботинок. Мягкие и лысые без травы склоны казались чёрными, как ночь, кроны деревьев, ещё не обзаведшиеся листвой, тем не менее, угрожающе смыкались где-то высоко наверху, не пропуская солнечный свет. Хотя какой мог быть свет: когда в Хогсмиде начался хаос, уже смеркалось, а сколько Джеймс пробыл без сознания, одному Мерлину известно. Выбраться из низины удалось с трудом: ноги утопали во влажной земле, скользили, Джеймс три раза сползал обратно к ручью, прежде чем влез наконец наверх и вытащил Лили. — Ты видишь что-нибудь? — встревоженно спросила она, оглядевшись по сторонам. Джеймс и отдышаться ещё не успел, а Лилс уже снова что-то требовала! — Может, обернёшься и сходишь, посмотришь подальше? — Давай это оставим на крайний случай. Вдруг мы совсем рядом со школой и меня увидят? Потом ещё с Авроратом проблем не оберёшься. — протянул Джеймс, которому совсем не хотелось принимать анимагическую форму. Сил у величественного оленя, в которого он превращался, вполне хватило бы, чтобы, посадив Лили на спину, вынести её из леса. Если превратиться, Лилс однозначно сообразит это и уже не отвяжется, а Джеймсу позарез нужно было, чтобы они хотя бы эту ночь провели в лесу! Недовольная его ответом Лили ещё раз огляделась и медленно пошла вперёд, где между деревьями виднелся просвет. Джеймс постоял немного, выругался про себя и быстрым шагом обогнал подругу, чтобы идти первым. — Не бойся, Лилс, скоро мы отсюда выберемся! Темнело просто стремительно. И так неприветливый Запретный лес, где мох рос повсюду: на земле, камнях, деревьях, — превращался в единую монолитную черноту. На каждом шагу подстерегало препятствие в виде скользкого камня или тонкой, но хлесткой ветки. Джеймса эта глушь не особенно пугала: за четыре года, что они носились тут с Лунатиком, он не то, чтобы выучил чащу как тот же Хагрид, но сообразил, что лес казался гораздо страшнее, чем был. Все эти крики птиц, совиное уханье, летучие мыши, туман — да ничего такого, на самом деле, страшно-ужасного! Самым опасным существом в Запретном лесу являлся Ремус и то по полнолуниям! Но Лили это знать было не нужно, она и так вдруг проявила себя истинной бесстрашной гриффиндоркой. И как прикажете оберегать её, защищать и успокаивать? Действие зелья не вечно, только эта ночь и максимум следующая. А дальше? Столько усилий, и всё зря? — Я больше никуда не пойду, — внезапно сказала Лили, когда просвет, на который они шли, оказался крошечной полянкой, обрамлённой густым ельником с одной стороны и вывернутыми корнями упавшей огромной сосны с другой. — Слишком темно, мы или ноги себе переломаем, или расшибёмся. Ты же говорил, что мы идём к Хогвартсу, так где он? — Должен быть где-то там, — Джеймс махнул рукой туда, где, если он правильно сориентировался, была самая чаща. — Не думал я, что мы так далеко забежали. Лили, прихрамывая, добралась до вывороченной сосны, присела на один из корней как на табурет и закуталась в мантию. Джеймс, заметив это её движение, вздрогнул и внезапно понял, что ему на самом деле тоже очень холодно. Пока они шли и он, погружённый в раздумья, ругал что Сириуса, что Лили, то не сознавал, насколько похолодало. Добротный свитер больше не спасал, стылый влажный воздух забрался через горловину и рукава и хозяйничал там, забирая тепло. Джеймс с силой потёр ладони друг о друга и подышал на них. Ничего-ничего, скоро он согреется. Ещё бы воды достать... Но пить из той грязной лужи в низине, Джеймс поостерёгся, а колдовать Агуаменти означало засветить волшебную палочку. Ладно, как-нибудь он потерпит. — Посиди пока тут, а я залезу на дерево и осмотрюсь. — Лили не удостоила его и взглядом, и Джеймс, раздражённо сплюнув, попробовал ещё раз, добавив в свой голос тепла и ласковых ноток: — Не бойся, Лилс, всё будет хорошо. Ну, не сегодня, так завтра выберемся! Тот же Хагрид знаешь, как в лесу ориентируется? Завтра, когда нас хватятся, точно найдут! — Завтра? То есть, нам придётся ночевать, — Лили огляделась, — здесь? Почувствовав, что ещё секунда, и на его голову обрушится поток упрёков, Джеймс пробурчал: — Ну да, но я сейчас всё осмотрю, — и быстро ретировался к какому-то разлапистому дереву, которое внушало ему больше всего надежд. С первой попытки вскарабкаться наверх не удалось. Скользкий мох не оставлял и шанса упереться ногами в ствол, а дотянуться до тех веток, которые выдержали бы вес человека, Джеймсу не позволял рост. Помянув Мордреда сквозь зубы, он покосился на Лили — повезло, она рассматривала что-то на поляне, — и отошёл к другому дереву, пониже, но более крепкому и развесистому на вид. В этот раз всё прошло удачно, и Джеймс медленно полез наверх. Ощущая себя по-идиотски, ссаживая до тянущей ноющей боли ладони, но полез. Лили и так дулась из-за того, в какую дурацкую ситуацию они попали, Джеймсу нельзя было выставить себя ещё и слабаком, который не просто не в состоянии определить верное направление без магии, но и на дерево не мог забраться. Джеймс всё это представлял иначе. Лес — не таким неприветливым, сырым и грязным. Лили — не настолько смелой и несгибаемой. Она же выпила зелье! И вина тоже приняла прилично, а оно очень серьёзно влияло на эмоциональный фон и настроение. Что, нападение на Хогсмид вызвало слишком сильный шок, который переборол действие зелья? Самостоятельная и решительная Лили могла что угодно сделать, вплоть до того, чтобы разыскивать обратный путь до Хогвартса. Хорошо, что удалось быстро увести её от начала низины, а то ещё обнаружила бы Лилс следы падения и пошла по ним. Накрылся бы его план окончательно и бесповоротно! А Сириус? Друг тоже хорош! Он должен был всего лишь устроить панику в Хогсмиде, чтобы волшебники кричали «Пожиратели!» и разбегались в панике. Что Бродяга натворил? Да если, не дай Мерлин, авроры докопаются до личности таинственного Пожирателя, Сириуса никакой Дамблдор не прикроет. Это же заключение в Азкабан, однозначно! Джеймс снова напряг память, пытаясь выудить момент сражения. Нет, Сириус при всём своём происхождении гриффиндорец до мозга костей. Он не стал бы швыряться Авадами направо и налево, и вообще, Джеймсу наверняка привиделся зелёный луч третьего непростительного от шока. На верхушке дерева оказалось гораздо холоднее: дул пронизывающий, не по-весеннему морозный ветер, который не добирался до земли. Решив, что снизу Лили уж точно его не видит, Джеймс вытащил её волшебную палочку и наложил на свою одежду климатические чары. Неплохо было бы и почиститься, но Лили непременно заметила бы это и засыпала Джеймса неудобными вопросами. Зато он наколдовал Агуаменти, сложив левую ладонь в горсть, и наконец напился вволю. После этого Джеймс уже готов был нормально думать и соображать. Махина Хогвартса находилась далеко, но была хорошо заметна в сумерках: её вовсю расцвечивали оранжевые отблески свечей в окнах. Располагался замок как раз в той стороне, откуда они с Лили пришли, отлично. А вот Хогсмид в ночи был сам на себя не похож. В нём горели все огни, какие только могли, и тени мельтешивших людей постоянно плясали на стенах домов. Джеймс ещё подумал, что с деревни сейчас можно было писать картину — наверное, так выглядели маггловские городки, когда там проводили аутодафе. Он очень надеялся, что Сири успел унести ноги: обратился в собаку или воспользовался его мантией-невидимкой — потому что в Хогсмиде сейчас было очень жарко! Да ну, нет, Бродяга наверняка давно уже в Хогвартсе на ужине или играл в подрывного дурака с Лунатиком или Хвостом. Не родились ещё те авроры, которые поймали бы кого-то из Мародёров! Да Джеймс с друзьями под носом у преподавателей оборотня столько лет выгуливали, и никто бы и не узнал, если бы не проклятый Снейп! Заметив внизу движение, Джеймс поспешил спуститься, пока ещё совсем не стемнело, и он мог видеть, куда ставить ногу. На полянке Лили уже собрала небольшую пирамидку из еловых лап и других веток, а сейчас деловито подтаскивала к упавшей сосне еловые ветки побольше. Несколько таких уже были прислонены под углом к корням дерева, образуя невысокий шалаш, где мог разместиться... ну, на взгляд Джеймса, только один человек. Молодец Лилс, озаботилась кроваткой. — Лили, ну зачем? — притворно вздохнул он и отобрал у неё очередную ветвь. — Меня не могла подождать? Все руки же исцарапала. — Вот-вот стемнеет, а ночевать без крыши над головой мне лично не хочется. Для тебя тоже есть работа, Джеймс, — и она махнула рукой на непонятную кучку ветвей. — И что я должен с этим делать? — Джеймс примостил ветку к остальным, поморщился и незаметно вытер руки о бёдра. Получилось, во-первых, криво и с большим зазором, а во-вторых, пока он худо-бедно всё исправил, то весь вымазался в смоле или что там выступило на месте слома? Лили умудрилась посмотреть на него снизу вверх как на идиота. — Поджечь Инсендио, конечно же. Нужно согреться, или ты хочешь замёрзнуть ночью? И потом здесь всё сырое, от костра будет дым, и нас найдут быстрее. Джеймс чуть не поперхнулся. Ну да, в чём-то она права. Их найдут быстрее хотя бы для того, чтобы увидеть смельчаков (точнее, придурков), решивших переночевать в Запретном лесу. — Если ты забыла, мы оба остались без волшебных палочек. — А беспалочковое колдовство тебе для чего? — удивилась та и пристроила к крыше их временного жилища ещё одну еловую ветку. — Я бы сделала сама, но у меня резерва не хватает, так профессор Флитвик говорил. — Я... — Джеймс замялся, мучительно краснея. Не хватало ещё сознаться, что беспалочковую магию, которую в достаточно урезанном виде им преподавали на шестом курсе вместе с азами невербального колдовства, Джеймс счёл ниже своего достоинства. Он ведь нормальный волшебник, настоящий воин, который будет биться честно, лицом к лицу! Зачем ему учиться колдовать без палочки? Это вон, удел слабаков и подлецов, того же Нюниуса, например. — Ты не умеешь? Как так? Северус мне показывал беспалочковый Люмос ещё на четвёртом курсе, а он же вроде слабее тебя, раз полукровка. — Просто мне никогда не приходилось пробовать. Но я попытаюсь. Поддернув штаны, Джеймс сел на корточки рядом с будущим костром, всё ещё чувствуя на себе взгляд Лили. Странный взгляд, от него было неуютно, и почему-то он ощущал себя школяром, который не выполнил домашнее задание и получил за это от преподавателя. Джеймса никогда не отчитывали за несданные эссе или что-то такое. Мягко журили, но и только, МакКошка же даже этого себе не позволяла. А тут... Он сцепил зубы, чтобы не заскрежетать ими от злости. Снейп, видите ли, уже на четвёртом курсе владел беспалочковым Люмосом, тьфу ты! Лилс явно сказала это специально, чтобы его позлить. Наверное, хотела отыграться за то, что они зашли в самую гущу Запретного леса, а не вернулись вместе с прочими студентами в безопасный Хогвартс. Поставить бы её на место с её манипуляторскими напоминаниями о всемогущем Нюнчике, но нет, нужно терпеть, Джеймс не мог своими руками погубить единственный шанс взять Лили в жёны и сохранить имя и деньги Поттеров. Он уже слишком далеко зашёл. С костром ничего не получалось, и чем дольше не получалось, тем больше Джеймс, несмотря на своё же решение держать себя в руках, распалялся. Лили выставила его полным дураком с этой беспалочковой магией! Себе же лёгкую работу выбрала и ещё отговорилась, что Инсендио не потянет, резерва у неё, магглокровки, видите ли, не хватит! А он должен напрягать все силы и изображать полное старание, при этом понятия не имея, что на самом деле нужно сделать. Поэтому Джеймс не стал протестовать, когда Лили, предупредив, что ей нужно отойти, скрылась за деревьями. Убедившись, что её не было видно и, соответственно, она его тоже вряд ли могла рассмотреть, Джеймс быстро вытащил палочку. В этот раз заклинание удалось ему лучше, и разгоревшееся после Инсендио пламя медленно принялось пожирать сырые ветки. Огня было немного, зато дыма — сколько угодно, и он почему-то шёл не наверх, а стелился по земле. Джеймс закашлялся, глаза защипало, но вскоре он попривык и даже придвинулся ближе к огню, перепрятав волшебную палочку. Чары чарами, но это тепло было живое, настоящее и куда более... согревающее, что ли. — Ты так долго, я уже начал волноваться. Не уходи больше, ладно? Тьма же, ничего не разглядеть. Появившаяся Лили присела у огня и протянула к нему озябшие руки. — Холодно, — простучала она зубами. — Ничего, сейчас я тебя согрею, — Джеймс, обрадовавшись, что Лилс больше не собиралась ругаться, принялся бережно растирать её ладони, не забывая ласково касаться их губами. — Я всё осмотрел там, наверху. Мы правильно идём. Если бы стемнело немного позже, так успели бы дойти. Ничего, завтра будем в школе. Эх, жаль, что не прихватили ничего из воды и еды. Живот действительно уже начало прихватывать. Агуаменти утолило жажду, но от голода не спасало. Лили о чём-то напряжённо размышляла, как ни пытался Джеймс её расшевелить. Никак не отреагировала, даже когда он прижал её к себе, чтобы согреть, только и дальше завороженно смотрела на пляшущий в темноте огонь. Джеймс мысленно клял Лили последними словами, спешно придумывая, что бы ещё сделать, и чуть не пропустил тихое: — Джеймс, как ты думаешь, что сейчас в Хогсмиде? — А что? — Там же могли погибнуть люди, — Лили шмыгнула носом, — или и вправду погибли. Нас, наверное, ищут. Вдруг все думают, что и мы тоже... — Ну... — Джеймс взлохматил волосы, — а пускай думают. Им полезно будет поволноваться! — Джим, как так можно? — А вот так. Ты сама говорила, что каждый должен заниматься своим делом. ДМП расследовать, Аврорат защищать... Вот пусть и все вместе и ответят, где недоработали и почему допустили нападение Пожирателей на Хогсмид. Знаешь, что устроят мои родители, если им скажут, что со мной что-то произошло? Да в Министерстве камня на камне не останется! И правильно! А то пока мы, гриффиндорцы, аврорскую школу закончим, Пожиратели уже будут страной править. Лили поёжилась. — Всё равно это очень жестоко. Твои родители в возрасте, ты у них единственный сын. Не представляю, каково им сейчас. Джеймс хотел сказать, что родители вряд ли сильно волнуются: семейный гобелен в Поттер-холле позволил бы им узнать, что он жив, — но тут Лили продолжила: — А обо мне вряд ли кто волнуется. — Что ты! А твоя Мэри? А МакКошка? И Пит с Ремом и Сири? Хотя... — Джеймс задумался, — парни же знают, что ты со мной, а я тебя в обиду не дам. Никому в обиду не дам, слышишь, Лилс? Пусть только кто-нибудь попробует что сказать или не так посмотреть! Наконец она слабо улыбнулась, и у Джеймса немного отлегло от сердца. Он нет-нет, но ожидал упрёков, что завёл их непонятно куда, а теперь они вынуждены коротать время у костра, в дыму и темноте. Или обвинений в том, что репутации девушки вредны такие приключения. Слава Мерлину, обошлось, а то и ночи не хватило бы, чтобы угомонить Лили, если бы она завелась. На лес окончательно опустилась ночь, сделалось очень тихо, и весь свет остался только в оранжево-красных языках пламени, которые так и гипнотизировали взгляд. Запретный лес дышал тишиной, лишь изредка где-то слышался шелест или испуганно вскрикивала птица. Тогда притихшая Лили вздрагивала и прижималась к нему потеснее, а Джеймс уже не размыкал объятий и губами всё чаще и чаще касался её виска, волос, прохладной щеки, губ. Всё складывалось просто идеально: Лили и не думала сопротивляться его ласкам. Она млела и отвечала сначала вроде робко, а потом с жаром, и... — Джеймс, Джеймс, — настойчиво проговорила Лили и попыталась выбраться в тот самый момент, когда он только-только передвинул руку с её талии на бедро и нецеломудренно пополз ниже. — Что ты делаешь? — Согреваю тебя. Я же не могу позволить, чтобы моя малышка Лилс замёрзла этой ночью. Не бойся, — Джеймс широко и, как ему показалось, искренне улыбнулся, — как я могу тебя обидеть? Секунду-две Лили раздумывала и вдруг решительно поднялась. — Наверное, я пойду уже спать. Пусть поскорее настанет утро, и этот кошмар закончится. — Подожди, и я с тобой, — раздосадованный Джеймс выпрямился следом. — Лили, ну что ты на меня так смотришь? Земля холодная, а вместе гораздо теплее. Обещаю держать руки при себе, если это тебя так тревожит. — А костёр? — А что с ним? Веток побольше подброшу и не потухнет. Ещё и отпугнёт от нас местную живность, так что можешь расслабиться и отдыхать спокойно. — Да уж, только о таком отдыхе я и мечтала, — пробормотала она, но всё-таки, пригнувшись, залезла в свой импровизированный шалаш. Быстро обернувшись на пламя, Джеймс сделал вид, что свалил туда целую кучу веток и тоже полез в укрытие. Ему не нужно было, чтобы костёр горел всю ночь. Напротив, чем быстрее он потухнет, тем быстрее станет холодно. Лили сама прижмётся к нему потеснее, а там уж Джеймс её раскрутит. Тоже, блин, недотрога. Может, не так-то уж и неправ был Бродяга, предлагая купить в Лютном ещё и Амортенцию. Под крышей из ельника не было ни капли теплее, чем снаружи. От влажной земли шёл холод, а ещё и наведённые климатические чары, похоже, развеялись, поэтому Лили, увидев, как он дрожал, предложила Джеймсу обоим укрыться его мантией. Он чудом только не выдал свою дичайшую радость от этой идеи и так горячо прижал Лили к себе, что она охнула. Конечно, мантии на двоих не хватило, и пришлось потеснее прижиматься друг к другу, стремясь сохранить каждую крупицу тепла. В глубине души Джеймс ликовал. Лили прежде никогда не подпускала его настолько близко, а тут он мог вдыхать её запах и ощущать волнующие изгибы её тела. Предвкушение скорой близости практически стёрло из его памяти все неудачи этого проклято длинного дня. — Джеймс, ты ведь не спишь? — Нет, милая, — Джеймс замер и даже задержал дыхание. Он только-только собирался снова аккуратно погладить Лилс по бедру, а она, оказывается, тоже не спала. Моргот, как же с ней сложно! — А ты почему не спишь? — Должен же кто-то нас караулить. Он чуть вслух не выругался. Вот как это понимать? Сначала Лилс заявила, что идёт спать, а теперь она собиралась стоять на боевом посту! Так он всю ночь прождёт и не дождётся нужного момента. — Ты что? Вообще-то из нас двоих я мужчина, я и буду смотреть, чтобы ничего не случилось. Не думай ни о чём, Лилс, спи, — проговорил он, перемежая слова короткими, невесомыми поцелуями. — Я буду настороже. Она недоверчиво нахмурилась: — Всю ночь? — Всю ночь, — подтвердил Джеймс, который на самом деле не был так уж в этом уверен. Но главное, чтобы Лилс успокоилась и расслабилась наконец, а то она как будто вечно ждала подвоха. Вопрос только, от него или от леса? Наконец Лили затихла. Костер неспешно потрескивал, его свет почти не проникал в их укрытие, и Джеймс, привыкший к мраку, постарался устроиться поудобнее. Ему предстояло долгое ожидание, что было просто невыносимо.