Так кто же я?

Вечером того же дня Бьякуя вызвал Хисану к себе в кабинет. - Господин? - она вошла. - Я пригласил музыкантов и заказал кимоно для танца. - Я вас не подведу, Кучики-сама, - девушка поклонилась. - До праздника я запрещаю тебе выходить в Руконгай. - Но... - Не перебивай. Тебе будет чем заняться. И мне вовсе не хочется, чтобы на твоем лице и теле остались следы походов в Инузури. Я распорядился, чтобы служанки обработали кожу твоих рук и лица маслами. Девушка не поднимала взора на мужчину. Беспокоится, чтобы она выглядела на празднике идеально. "Ну, конечно. Как на него посмотрят, если танцовщица будет вся в царапинах, с мозолями на руках?" - Я поняла. - И ещё, я распорядился выделить тебе несколько людей в помощь. - Господин? - она удивлено посмотрела на сидящего за столом мужчину. - Я дам тебе людей для поисков. Но прежде я хочу уточнить, - он сделал паузу, - Девочка, которую ты ищешь - твоя дочь? Хисана резко вскинула голову. Он узнал! Догадался ли сам или услышал их разговор. Она молчала. Отпираться, что она ищет ребенка не было смысла. Но сказать правду о том, кого ищет на самом деле, она не могла. - Почему ты молчишь? Разве я задал столь трудный вопрос? - снова молчание. Он встал и подошел ближе. Она почувствовала, как рука коснулась её подбородка и заставила повернуть лицо к нему. Хисана устремила взгляд в сторону. Вот икебана, вот картина на стене. Смотреть куда угодно, только не в глаза. - Ты стыдишься своего поступка? Отводишь глаза. Моё мнение о тебе не изменится, если я узнаю правду. Нет ничего ужасного в поисках своего ребенка. Наоборот, твое упорство заслуживает уважения. Мало, кто продолжает годами искать своих родных в Руконгае... - Нет! - Хисана отвела его руку в сторону и сделала несколько шагов назад. - Я не заслуживаю уважения. - О чем ты? - на лице Кучики отразилось непонимание. Девушка по-прежнему молчала. - Отвечай! - Я прошу вас, Кучики-сама, не заставляйте меня! - ему показалось или её голос дрогнул? - Я задал тебе вопрос и желаю получить на него ответ, - его голос стал более грубым. - Этот ребенок - твоя дочь? - Нет, - еле различимый шепот. - Тогда кто же? - Кучики ещё сильнее нахмурился. - Прекрати уже изображать немую! Отвечай! Либо я выбью из тебя правду другим способом. Она подняла голову. По лицу медленно скатилась слеза. "Ну вот, довел до слез, дурак." Он готов был уже извиниться и отпустить девушку, но привычка выработанная за годы службы не дала слабину. - Отвечай здесь и сейчас мне, как двадцать восьмому главе клана, хозяину поместья и лейтенанту отряда Готей 13! Если ты попытаешься соврать или уйти от ответа, я просто запру тебя в камере до тех пор, пока не соизволишь ответить. Ты ведь не сможешь искать этого ребенка взаперти. Он позволил своей реацу прорваться наружу. Девушка задрожала. Он прав, скрыть правду и оказаться в клетке - это для неё ещё большее горе, чем открыть свою подноготную. Будь что будет. - Она моя сестра. Когда мы попали в Инузури, мне было слишком тяжело. В том районе нельзя было выжить вдвоем. Я... я испугалась, - девушка закрыла лицо ладонями, - бросила её на пороге ближайшего дома и сбежала. На следующий день, когда я осознала, что натворила, то вернулась, чтобы забрать её. Но ребенка не было. И никто не знал ничего. Я... я заслуживаю презрения. Я ненавижу себя за это! - она подняла заплаканные глаза на мужчину. - Вы хотели знать, кого я ищу в Инузури? Хотели узнать, что я скрываю? Вот, пожалуйста. Я скрываю самое гадкое в своей жизни, несмываемый позор трусости, заслуживающий только ненависти. Глотая слезы она смотрела на молчавшего хозяина дома. Тот будто окаменел, не отводя взгляда от девушки. - Я вам противна? - кивнув своим мыслям она попятилась к дверям, - Конечно, противна. Но так даже лучше. Бьякуя не шелохнулся, когда девушка резко развернулась и бросилась прочь из комнаты. Вот такой оказалась истина. Он попытался привести в порядок мысли. Презирал ли он девчонку - нет. Была ли она ему противна - нет. Скорее он испытывал к ней жалость. Ему тяжело было принять её поступок - уж за такое трудно уважать. В голове промелькнула мысль: "Пусть бежит. Останется наедине со своим стыдом. Пусть мучается за свою трусость." Но почему-то сердце требовало кинуться следом, остановить, пожалеть. Он перешел в шунпо. Девушка подбежала к воротам, когда её руку резко дернули. Рядом, будто из ниоткуда, появился шинигами. - Разве я позволял тебе уходить из поместья ночью? - в его голосе не было грубости, лишь сухая констатация факта. - Я ведь дал четко понять, что без надзора, да ещё и ночью, за пределы поместья тебе уходить запрещается. К тому же, что за неслыханное неуважение - выйти из комнаты хозяина, когда он не давал на это позволения? - Я не хочу больше очернять вашу репутацию и пачкать своей "грязью" пороги этого дома. Простите, что молчала с самого начала. Я заслуживаю вашего презрения. - Нет! Твой поступок даже презрения не заслуживает. Но он лишь пятно на твоей совести и меня никак не касается. - девушка обратила удивленные глаза на мужчину - насмехается? Но Кучики был абсолютно серьезен. - Мне всё равно, что было в твоем прошлом. Меня интересует настоящее и будущее. А твоё будущее - участвовать в празднике на следующей неделе. И никаких отговорок я не принимаю. Бьякуя отпустил руку девушки. - Хисана, я не в состоянии принять твой поступок, но я видел Инузури. Я могу понять причины, заставившие так поступить. И, возможно, это глупо с моей стороны, но я не отказываюсь от своих слов - я помогу тебе найти сестру! - он ободряюще улыбнулся. - А теперь отправляйся в комнату и приведи себя в порядок. Не хочу, чтобы слуги распускали сплетни. Хисана проводила взглядом удаляющуюся фигуру мужчины. Он не приставил к ней слугу, чтоб тот проводил в комнату. А значит, он оставляет право выбора: уйти сейчас за ворота и никогда не вернуться или же остаться здесь. Поистине сложный человек: безразличие граничащее с добротой, жестокость - с мягкостью, холод - с теплом. - Кучики Бьякуя, - тихо произнесла девушка и направилась в свои покои.