Отрубая дракону голову, не задень мечом принца

Около года спустя — О-ох, Бо-ди, еще, — стонет Сяо Чжань, сильнее прогибаясь в пояснице. Простыни под ним скомкались от интенсивных движений и того, как сильно он стискивает их пальцами, колени разъезжаются, скользя по промокшей от природной смазки ткани, и только рука Ван Ибо под животом удерживает его от падения. Свет пробивается сквозь занавески, пуская по комнате солнечных зайчиков и пряча в углах причудливые тени. Ван Ибо снова толкается в него, членом раздвигая упругие стеночки, и наклоняется, слизывая с покрытой шрамами спины капельки пота. Он ненавидит отца Сяо Чжаня за эти отметины, но омегу любит вместе с ними, всего целиком, и не стал бы менять в нем даже самой крохотной черты. Их дом находится у самого водохранилища Миюнь, всего в пятнадцати километрах к северу от Пекина, и окружен лишь лесом и спокойствием. Сейчас тишину прерывают стоны, влажные шлепки тел и тяжелое дыхание. Документы по делам триады, над которыми до этого работал Сяо Чжань, забыты, и для двоих не осталось в этом мире ничего, кроме желания, любви и друг друга. Ван Ибо толкается глубже, до упора, накрывая Сяо Чжаня своим телом и переплетая их пальцы, на которых поблескивают одинаковые золотые кольца. Даже после стольких месяцев Ван Ибо не может перестать смотреть на них с благоговением и удовлетворенным собственничеством, на них и… — Бо-ди, да! Боги! — Сяо Чжань взвизгивает, когда альфа проводит языком по метке на его шее. Сколько бы он ни повторял это действие, Ван Ибо все равно каждый раз восхищается тому, насколько чувствителен Сяо Чжань стал в этом месте, когда получил там след от его зубов, навечно застывший тонким шрамиком прямо вокруг маленького дракона с позолоченной чешуей. Сяо Чжань не стал сводить татуировку, которая всю его жизнь имела слишком большое для него значение, а сейчас превратилась в простое, но очень элегантное украшение. Прикосновение к метке практически подводит Сяо Чжаня к краю, и Ван Ибо резко выходит под недовольный скулеж омеги, чтобы перевернуть его на спину и тут же войти снова. Выражение лица Сяо Чжаня во время оргазма слишком прекрасно, чтобы его пропускать.  — Ты умница, — сбито шепчет Ван Ибо, стирая пальцем пот с его лба, но не переставая снова и снова погружаться в его тело. — Самый лучший, самый красивый, самый любимый. Покажи мне, насколько тебе хорошо. Омега стонет, а потом пользуется положением, чтобы закинуть руки ему на шею, а ноги — на поясницу, притягивая к себе как можно ближе. Ван Ибо врезается жадным поцелуем в его губы, глотая его сладостные стоны, наслаждаясь руками на своем теле и плотным жаром вокруг своего члена. Новая позиция и трение члена о пресс Ван Ибо толкают Сяо Чжаня за грань, и тот крупно вздрагивает, складывая губы в идеальную букву «о», оставляя на спине альфы полосы от коротко стриженных ногтей. Он сжимается изнутри, и Ван Ибо чувствует в члене пульсацию приближающегося оргазма, собираясь выйти, но Сяо Чжань сильнее прижимает его к себе ногами и хрипло шепчет подрагивающим голосом: — В меня. Пожалуйста… Ван Ибо вскидывает голову, в его глазах едва ли не сердечки мигают, он опасается, что ослышался. Несколько месяцев он уговаривал Сяо Чжаня завести детей, но тот каждый раз отнекивался, а потом однажды признался, что боится: не справиться, не оправдать ожиданий, стать таким же, каким был его отец.  Опешив поначалу, Ван Ибо тогда несколько часов потратил, расписывая, насколько прекрасен Сяо Чжань и как сильно он отличается от своего неадекватного родственника, сыпя такими эпитетами, о существовании которых даже сам не подозревал, а потом зацеловывая своего идеального омегу почти до потери сознания. И вот сейчас Сяо Чжань наконец-то решился, и внутренний альфа Ван Ибо издает победный рык, когда его накрывает оргазмом и струя спермы выстреливает глубоко внутрь омеги. Еще пара коротких толчков, и узел соединяет их на ближайшие пару часов, надежно запирая сперму внутри, а Ван Ибо обессилено валится на кровать, едва успев изменить траекторию, чтобы не раздавить омегу. Он аккуратно укладывает вымотавшегося Сяо Чжаня себе на грудь, обнимая его со всей возможной нежностью, словно он сделан из хрусталя и может вот-вот рассыпаться в его руках. Ван Ибо целует проваливающегося в сон Сяо Чжаня в висок и шепчет: — Спасибо.

***

Еще чуть больше полугода спустя Машина тормозит около дорогого ресторана, и Ван Ибо выбирается с водительского места, тут же оббегая ее, чтобы открыть пассажирскую дверь. Сяо Чжань закатывает глаза, но все равно вкладывает свою ладонь в протянутую руку, потому что самостоятельно выбираться из машины он будет дольше и, к тому же, крайне неуклюже. — Уж дверь-то я и сам мог бы открыть, — недовольно бурчит Сяо Чжань, выпрямляясь и опуская свободную руку под прилично выпирающий живот, придерживая его. — Мог бы, — миролюбиво соглашается Ван Ибо, смотря на него, как на самое милое существо на планете. — Но я хочу за тобой ухаживать. Ключи от машины летят в руки камердинера, Сяо Чжань шипит недовольно, отбиваясь от рук Ван Ибо, который пытается его то ли приобнять, то ли придержать, и они вместе заходят в ресторан, сопровождаемые взглядом побледневшей хостес. Узнала, значит. Точно работает на триаду и понимает, на что способна эта очаровательная на вид парочка. Охрана снаружи и внутри ресторана тоже провожает их уважительными, но немного удивленными взглядами, стараясь побыстрее отвести глаза, чтобы их не выкололи им за столь беспринципное разглядывание. Сколько же в триаде было шуму, когда прошел слух, что омега босса ушел от него к телохранителю! Разгорелись даже нешуточные дебаты: кто-то делал ставки на то, что обоих любовничков скоро найдут в канаве, другие говорили, что это босс бросил несчастного омегу, и бравый телохранитель спас того от голодной смерти, а третьи вообще несли какой-то бред про то, что телохранитель этот — закадычный друг босса, и они делят одного омегу на двоих. Ван Ибо было кристально похер на все эти размышления, но если бы кто-то из этих недоумков решил сказать хоть что-нибудь неприятное в лицо Сяо Чжаню, в свое лицо он получил бы в ответ пулю. Две, если быть точным, сам омега тоже не любит ни сплетников, ни идиотов, которые не знают, каким образом нужно разговаривать с начальством. Теперь шанс такого исхода повышается, потому что беременность Сяо Чжаня неизбежно приведет к новому кругу обсуждений. — И зачем ты сам решил сесть за руль? — продолжает высказывать свое недовольство Сяо Чжань. — Сегодня должны подавать просто великолепное вино, раз я не могу его попробовать, это должен был сделать ты! — Я не могу доверить ваши жизни кому ни попадя! — возмущается Ван Ибо, все же приобнимая его, а второй рукой поглаживая его округлый живот. — Только в себе я могу быть уверен, так что возить вас тоже буду я сам! В очередной раз закатив глаза, Сяо Чжань решает закончить спор, потому что это абсолютно бесполезно: у Ван Ибо приближается гон, и в этот раз, когда его омега в положении, это выражается не только агрессией к другим альфам, но и чрезмерной заботой о Сяо Чжане. Где-то через недельку, когда закончится непосредственно сам гон, мозги у Ван Ибо встанут на место и он будет очень смущен своим поведением курицы-наседки, но а пока им обоим нужно просто перетерпеть. Пока они идут в сторону вип-зала, Ван Ибо мимоходом проверяет кобуру на поясе — он с ней так сроднился, что уже даже не чувствует на себе. Пока Сяо Чжань не забеременел, они иногда выбирались на совместные задания, где омега представлял интересы «Золотого дракона», а Ван Ибо — грубую силу для тех, кто не понял принципа равноправия полов.  Теперь же Сяо Чжаня на деловые встречи Ван Ибо не пускает, да и сам выбирается по делам мафии нечасто, не объяснив, правда, этих решений боссу: удобно, когда начальник еще и друг (ну ладно, не ему, а Сяо Чжаню, но все же), можно выбирать удобный формат работы, а еще — устроить ему сюрприз, не рассказав о беременности омеги. Ван Ибо уже предвкушает зрелище его вытянувшегося лица и валяющейся на полу челюсти. Совместных тренировок они не прекратили, и их будущий ребенок, определенно, вне зависимости от пола, будет лучшим бойцом, которого носила земля. С такими родителями это неизбежно. А уж будет ли он применять эти навыки в жизни — покажет время и желание самого малыша, главное, чтобы умел постоять за себя в этом огромном жестоком мире. На поясе Сяо Чжаня тоже кобура, только закрепленная без ремня, и она смотрится несколько комично в сочетании с большим животом и свободными спортивными штанами, но омега даже в таком уязвимом положении все равно с легкостью уложит своих врагов, так что на потенциальные смешки ему плевать: пусть только попробуют дернуться в его сторону со злыми намерениями, за своего еще не родившегося малыша он всех порвет. А насчет спортивных штанов, надетых в дорогой ресторан, он Ван Ибо заявил прямо: — Ты не представляешь, как приятно носить обычные свободные треники, когда тебя с четырех лет буквально всегда рядили в костюмы! И на живот не так давит. У Ван Ибо не нашлось аргументов против, тем более что Сяо Чжань прекрасен в любой одежде, а ресторан принадлежит триаде, и их туда пропустили бы даже голышом. Охранник около вип-зала кланяется, приветствуя их, и распахивает тяжелую дверь, приглашающе указывая на вход. Пара проходит внутрь, тут же попадая в большое помещение только для своих. По залу расставлены свечи, тяжелые шторы украшают окна. На длинных столах теснятся дорогие блюда, охрана вдоль стен цепкими взглядами следит за порядком, со всех сторон доносится негромкий гул голосов. Ван Ибо замечает Сяо Сюин, что порхает между людьми в элегантном черном платье, заговаривая со знакомыми и иногда подворовывая закуски. Девочка, вопреки ожиданиям брата, отказалась уходить из мафии и продолжает развиваться в качестве врача, одновременно борясь со своей панической боязнью альф: уже получается неплохо, и она познакомилась со многими приближенными к главе членами триады. Со стороны кухни выходит Ли Хуа, балансируя на кончиках пальцев поднос с новым блюдом, и едва он выгружет его на стол, как к нему подлетает Ли Бэй со страдальческим выражением лица, сын на руках которого радостно выдергивает отцу волосы, что заставляет его папу начать хихикать.  Чуть поодаль откровенно задолбавшийся Джексон раздает указания телохранителям, а потом к нему подбегает девушка-бета лет двадцати пяти со смешными хвостиками на голове, и альфа буквально расцветает, поворачиваясь к ней с влюбленной улыбкой. Он наверняка с удовольствием бы завилял хвостом, если бы он у него был. В уголке Ван Ибо замечает воркующих Чжу Цзаньцзиня и незнакомого альфу, вероятно, того самого Лю Хайкуаня, главного техника и хакера триады, по которому, по словам Сяо Чжаня, давно сох господин «Соломенные сандалии». Сюань Лу в другом конце зала покачивает шампанское в бокале, стойко игнорируя вьющегося вокруг нее молоденького парня-омегу, зато уделяя должное внимание креветкам на шпажках. Вскоре на глаза попадается и Ван Чжочэн. Он расположился неподалеку от входа и как раз осматривает зал, то ли проверяя готовность всех присутствующих к банкету, то ли по въевшейся с годами в кости привычке убеждаясь в безопасности. Заметив Сяо Чжаня и Ван Ибо, он растягивает губы в улыбке, громко, привлекая внимание всего зала, приветствуя: — А вот и французский завтрак!.. — он запинается, когда его взгляд съезжает ниже и натыкается на круглый живот. — … прибыл, — заканчивает он ошеломленно, откровенно пялясь на Сяо Чжаня глазами-блюдцами. Да, это лицо определенно оправдывает ожидания.