Капитан

После такого неловкого и неудачного визита к Розанову Сергей поехал сразу в общагу. Ну да, херово вышло. Как-то он не рассчитал, не подготовился. Но ничего, в следующий раз не будет так жестить. Поговорят нормально. Во всем разберутся. О последних словах Розанова Сергей старался не думать - становилось как-то прямо больно. Он же не имел ничего такого ввиду? Тоже просто в сердцах сказал? С другой стороны, он был прав, конечно - надо прекращать. Нахуй ему этот мент вообще всрался? Дурацкое развлечение, иначе и не скажешь. Позанимался придурью и хватит. В общаге он немного повеселел, посидел с Виталиком на кухне, поел Катиного салата. На следующий день договорились сходить в парк Горького - не дошли, завалились в кафе, Сергей помнил, что веселился мощно, аж на грани, будто в последний раз. Потом постепенно начал кукситься, в голову постоянно лезли всякие мысли - не те, неправильные. Хотелось увидеться с Розановым - пусть и не для того, чтобы объясниться, можно даже не трахаться, просто побыть немного рядом. Как-то с Розановым было спокойно, хорошо. Чувство было странное, будто бы тебя ценят. Странное, но приятное. Розанов был, конечно, хам и сволочь, вел себя, как мудак, но что-то было в его отношении такое - будто бы виноватое, как будто он пытался всю свою хуйню загладить. Сергею, оказывается, такое даже нравилось - нравилось, что можно из себя построить униженного и оскорбленного, напомнить ему еще раз, потыкать в это болезненное место, как будто бы ему самому давно уже не похуй. Сергей чувствовал, у Розанова есть невидимая струна, которую он играючи натягивал. Розанов агрился, огрызался - но что-то у него появлялось такое в глазах, будто еще немного - и бросится ноги целовать. До такого Сергей не доводил - может, даже и мог бы, но не решался. Хуй знает, что бы из этого получилось. В итоге он не выдержал, сам написал - ничего такого, привет, ты как, все дела - хотелось просто как-то завязать заново размотавшийся узелок, хотя бы просто почувствовать, что вся эта херота, из-за которой он вдруг так запарился, - это тупость, что Розанов все та же мусорская гнида, но они с этой гнидой спелись все-таки. Свистнешь - прибежит. А Розанов ему не ответил. Сергей ждал все выходные, на неделе ждал, уже сам не знал, чего ждет. На лекциях был невнимательным, на Алексея огрызался, игнорировал встревоженные взгляды Кати и Виталика. И в четверг, когда вышел из главного корпуса и сунул руку за телефоном, чтобы глянуть, пришло ли хоть что-то от Розанова, он вдруг вспомнил его “Сергей, пожалуйста” - так четко и ясно, что аж остановился на ступеньках. Он ведь и не ответит. Понятно же, что Розанов - все. Хватит. Сергею внезапно стало так тоскливо, что аж дышать расхотелось. Захотелось чего угодно - напиться, подраться, пойти на митинг, чтоб его там снова приняли и кинули в буханку, - только бы не думать, что это он во всем виноват. Вот надо было до такого допиздеться. Не мог промолчать хотя бы. Даже Розанов - хуйло хуйлом, тупой к тому же, но при Сергее себя вел покладисто. Да что там, покладисто. Стоило только вспомнить, какой Розанов был нежный, чуткий, как с ним было уютно - как стало совсем херово. Как Сергей не зарыдал - сам не знал. Вместо метро пошел в сторону Тверской, поплутал по дворам, куда-то вышел - видимо, недалеко от вокзала, пошел в другую сторону, старался вообще ни о чем не думать. В голове постепенно пустело. Сергей шел и шел, пока в какой-то момент ему не показалось, что он дома, что город вокруг - не огромный мегаполис, а исхоженный вдоль и поперек Липецк, какая-то улица, точно знакомая, просто сейчас так не вспомнишь, но если по ней пойти, то обязательно куда-то выйдешь. И Сергей пошел. Сначала казалось, стоит хоть на секунду остановиться, и навалится пиздец во всей его невыносимой полноте - и Сергей шел, ни о чем не думая, пока нога не промокла. Тогда он сел в автобус - не посмотрел ни номер, ни направление, просто сел и поехал. Сначала просто пялился через окно на кучи грязного льда вдоль дороги, потом достал наушники, включил свой плейлист со случайного места. Ехал до самой конечной, вышел без понятия, где оказался. Прошелся еще немного вдоль череды панельных пятиэтажек, зашел в захолустный продуктовый, купил чипсов и булочку, вышел и пошел дальше. Чипсы показались невкусными, после булочки еще сильнее захотелось пить, но денег больше не было. Нога, уже было подсохшая, снова намокла в апрельской грязи. Сергей немного пришел в себя и перепугался - куда это его занесло? Интернет в телефоне как обычно закончился, вайфай тут неизвестно, где нужно было искать, да и зарядки оставалось буквально с ноготочек. На волне паники Сергей аж присел на скамейку. Что делать - непонятно, только что в голове было совсем пусто, и вот тревожные мысли роились, наскакивая одна на другую. Внезапно Сергей вспомнил про капитана Розанова - и облегчение накрыло такой плотной волной, что аж голова закружилась. Конечно, что бы у них ни произошло, Розанов его здесь не бросит - сейчас Сергей позвонит, и он приедет, останется только подождать. А Сергей тогда с ним и объяснится - уже не зашкварно будет сказать, что он ни за что на Розанова не злится, и это он себя повел, как полный дебил, и ему за это так стыдно, что он вот взялся хуйню мутить, буквально сбежал из дома, как маленький. Точно, сейчас он со всем разберется, и у них все будет хорошо - надо только дозвониться до Розанова. Сергей нашел контакт “Розанов Полиция”, подумал, что название какое-то ебанутое, надо будет написать хотя бы просто Антон, набрал, послушал сообщение о том, что абонент вне зоны. Подумал, что капитан, наверное, на работе - занят или еще чего. Попробовал еще раз, потом еще - пока совсем не замерз. Снова вспомнил то ужасное тихое “надо заканчивать, Сергей, пожалуйста”. В голове заскреблась фатальная мысль - что, если Розанов его как-то заблокировал? Внес в черный список? Собственным решением взял и изъял Сергея из своей жизни? Продолжал набирать снова и снова, пока разряженный телефон не отключился. Паника к тому времени уже улеглась, стало на все совершенно похуй. Сергей прошелся еще немного, пока не уткнулся в забор какой-то промзоны, потоптался там, пока ему не встретился какой-то мужик, на вопрос о том, как добраться до Улицы Академика Янгеля, почесал за ухом и показал, как пройти к станции, откуда ходят электрички. На пустой станции Сергей долго упрашивал дежурную открыть ему турникет, та только орала и причитала про безалаберных пацанов, из которых мужиков не получится - только когда Сергей уже развернулся и собрался уходить, все-таки пропустила его, ни на секунду не прекращая орать. До общаги Сергей добрался сильно заполночь, уже даже метро было закрыто. Каким-то чудом столкнулся с компанией из магистратуры, которая, припоздниышись, ломилась в общагу через запасной выход - кто-то из своих открыл. В комнату Сергей ввалился уже напрочь обессиленный. Алексей еще не спал - моргал и смотрел на Сергея с явным неодобрением. - Чего? - грубо спросил Сергей, стаскивая промокшие кеды. - Что происходит? Сергей замер и тупо посмотрел на соседа. Даже такого скупого интереса к своей персоне он от него не ждал. - А на что похоже? Сергей прошелся по комнате, сел на кровать прямо в одежде, посмотрел на Алексея. И внезапно вывалил ему все, из-за чего трещала его кукуха - и про происшествие в дежурке, и про то, как он позорно тащился от секса ментом, и про свои тупые чувства, от которых попытался сбежать чуть ли не в Дзержинский, но все, что получил - промокшие ноги. Алексей кривил лицо, но осуждения не высказывал. - И что? От такой реакции Сергей слегка опешил. Словно его долгая телега о том, в какой он пизде, для Алексея звучала, как какая-то глупость, которую он сам себе придумал. - В смысле что? Он мусор же, блядь. - Ну, я понял. - Не похоже. - Ага. А вот эти вот значки ваши, про всеобщую любовь - получается, ментам все-таки любви не полагается? У вас там сегрегация? - И че мне теперь, забить на это что ли? Ты понимаешь вообще, что менты делают? Алексей странно сложил брови домиком - то ли презрительно, то ли смешливо. - Сергей, тебе пять лет? Ты впервые узнал, что люди ради денег хуйню мутят и пиздят почем зря? Мент, фээсбэшник, да хоть депутат - бабло гребет и молодец. С моральными принципами будешь голодный ходить. И вообще, рано ты заистерил, выясни сначала, ты вообще своему менту нужен? - Да какой там. Видишь же, он меня заблокировал. - Ты откуда знаешь? Один раз на звонки не отвечал, это еще ни о чем - может, мобила села? Сергей промолчал. Алексей был по большей части прав, но соглашаться с ним не хотелось из принципа. - И вообще, блокировать, динамить - это хуйня полная, серьезные люди так не поступают. Возьми и разберись с ним, как нормальный чел - по рабочему в конце концов вызвони, поговори, а не слоняйся по ебеням. - Хуй знает. Наверное. Алексей покачал головой и улегся в постель. Сергей посидел еще немного и начал медленно стаскивать с себя куртку. Как ни странно, беседа с этим странным парнем его отрезвила. Утром он продинамил бесполезную литературу, решив на зачет наскрести рефератами, и полдня дожидался Катю с Виталиком, чтобы наконец выложить им все, как есть, и послушать адекватного совета, а не вот это вот “тебе пять лет, че заистерил”. Настроение с утра было приподнятое несмотря на недосып, усталость и легкое першение в горле - неудивительно, столько шлялся в кедах по лужам. Сергей сидел на кухне и лечился чаем с усохшей долькой лимона, когда Катя вломилась в кухню, растолкав первокурсниц, и всплеснула руками. - И че это было, а? Милка, что творится? Мне мало этого долбоеба, так теперь еще тебя по моргам выискивать? - Да бля, ну че ты… - следом приплелся Виталик, попытался обнять раздраженную Катю, но передумал, присел с Сергеем за стол. В последнее время Виталик от нее вообще не отходил дальше, чем к сортиру - Сергею это казалось не совсем нормальным, но, в конце концов, не его собачье дело. - Так что у тебя случилось? Мы думали, может, дома чего, ты в Липецк дернул, - Виталик налил себе кипятка в кружку, подергал за нитку пакетик. Выглядел он сочувствующим и понимающим, Сергей даже не понимал, почему так долго гноил все в себе, скрывал от друзей, давно пора было рассказать. - Да ничего прям такого, просто… Слушай, короче… Помнишь, тебя в начале года оформили? - Еще бы, блять! - ответила за него Катя. - Ага. Жесть, конечно, я до сих пор хуй знает, почему Колыму не топчу после того раза. Чудом спасся. - Ну и в общем… Дело, короче, в том, что я тогда… Ну, я позвонил, - как только дошло до дела, Сергей понял, что совершенно не понимает, как о таком говорить, и подбирал слова с большим трудом. - В общем, у меня есть там знакомый. Ну, в ментуре. То есть, как знакомый. Точнее, мы с ним правда не то, чтобы прям близко друг друга знаем. - Чего? Какой еще знакомый в ментуре? Это что, ты по связям своим что ли?.. - Короче, да, я тогда обратился, чтоб он поискал, попросил… Ну, в общем, блядь. Я с ним короче переспал. Катя и Виталик смотрели на него так, будто ждали момента, чтобы заржать, будто это шутка. Сергей совсем запутался. - В смысле, не так, я тогда сам попросил. Предложил. До этого у нас было - тогда он меня заставил, но в первый раз только, потом, когда меня забирали, я просто к нему поехал… Он нормальный, просто такой типа… У него сын есть. - Тебя мент изнасиловал? - резко перебила Катя. Сергей сам дернулся от резкости ее голоса - будто сейчас его же за это и накажут. - Не, ну, это как бы… Я же говорю, в первый раз просто так было… Так получилось… Потом я у него был, и уже… - Ты реально трахался с ментом? - очень тихо спросил Виталик. Тут Сергей резко пожалел о том, что вообще завел этот разговор. Технически Виталик не ошибся - но чувствовалось, что если он сейчас это признает, случится что-то уж слишком экстравагантное. - Тебя ж выпустили, ты-то чем недоволен? - невесело съязвил он. - Блять, я же не знал, что ты для этого под мусора лег. - И что, мне надо было забить, там тебя кинуть? - Сергей повернулся к Кате, рассчитывая на ее поддержку, но встретил такой же шокированно-презрительный взгляд. - Это поэтому ты вчера пропал? С ментом всю ночь ебался? - Да не, у нас тупо просто там получилось… Я ступил. Загнался, не мог до него дозвониться. До сих пор не объяснился с ним толком… - Вот, честно, я не знаю, что тупее - трахаться с ментом или пытаться что-то ему объяснить. - Ладно, погоди, Кать. Он-то че, как мента опездолить? Заявление написать, чтоб он сам его и рассматривал? Можно было на этом все и решить - сказать, что Розанов его реально шантажировал, угрожал статьей, принуждал. Можно было, но Сергею почему-то не хотелось. - Я сам к нему ездил. - Че ты, блядь? - Я сам к нему домой ездил. Сам звонил, чтоб он меня забрал. Он меня ничего не заставлял делать, я сам не против, - с упрямством девиантного подростка заявил Сергей. - Пиздец, - высказался Виталик. В кухню зашел спортивный парень с международных отношений, закопался в холодильнике. Катя не стала дожидаться, пока он возьмет, что надо, и заговорила: - Слушай, а нахуя ты все это нам сейчас рассказываешь? Если ты все сам и тебе так охуенно? Спротивный парень достал пачку йогурта и быстро удалился. Сергей попробовал не обращать внимания на ее ледяной тон. - Ну, я как бы думал, мы кореша. Вас тоже в какой-то мере же касается. - Думал до того, как начал чалиться в жопу с мусором? Или во время? Было настолько неприятно, что Сергея почти передернуло, но он сдержался. Допил чай, встал, сполоснул в раковине кружку. - Ладно. И правда, нахуя я все это рассказываю. Пойду, короче. Он ожидал, что Катя что-то скажет, потребует еще каких-то объяснений, что Виталик окликнет и скажет, чтоб он не психовал и вернулся - но оба ограничились тяжеловесным молчанием. Сергей вернулся в комнату и почувствовал злое желание что-то разъебать - но в комнате был Алексей, как обычно беседовал о какой-то ерунде через наушники, а при нем выставлять себя неуравновешенным долбоебом не хотелось. Вообще, Алексей был прав. Насчет добавления в черный список и всего такого - так не делается. Если Розанов его и правда кинул в ЧС, никак словами не объясняясь, значит психанул. Сергей и сам психанул - но он уже готов был это признать, а вот Розанов пусть объяснится. Построив эту стройную логическую цепь, Сергей набрал Розанову еще раз. Снова недоступный абонент. Но он теперь даже не злился. Бездонное отчаяние стало казаться недопониманием, которое легко разрешится коротким разговором. Конечно, опыт с Катей и Виталиком говорил о том, что разговоры нихуя не работали - Катя так и ходила, демонстрируя, что Сергей для нее больше не человек, Виталик как-то пытался снова выйти на контакт, подчеркивая, что историю с предательством людского рода он не забыл, но готов проигнорировать - однако попытки сошли на нет. Видимо, Катя его с поводка не спускала. Тут даже Алексей презрительно щурился и отмечал, что это пиздец - настолько добра не помнить. Но с Розановым так не будет - в этом Сергей был уверен. С ним можно будет по-нормальному поговорить, как с адекватным взрослым мужиком. Если не истерить и не нести хуйню про классовую вражду, как эти раки Катя с Валерой, то и Розанов не будет бросаться своими “Сергей, пожалуйста”. Теперь Сергей даже слова, которыми Розанов его отшил, вспоминал с теплотой. В целом, жить стало как-то поспокойнее. Телефон Розанова так и не появился в нужной зоне, подтверждая теорию Сергея о том, что его кинули в черный список. Где искать гордого мента, Сергей не имел ни малейшего понятия. Алексей говорил что-то, кажется, позвонить на работу? А как рабочий узнать? Сергей ведь даже не помнил, в какую дежурку его уволокли в момент первой приемки. Как человек простой и незатейливый, Сергей первым делом придумал его погуглить. Конечно, особых иллюзий на этот счет он не строил, интернет-поиск в жизни все-таки не работал, как в кино, даже когда ищешь что-то банальное и общеизвестное для реферата. Сергей ожидал обнаружить полную страницу рекомендаций “ВКонтакта” обо всех Антонах Розановых, Рязанцевых и Разиных до кучи - бесполезная поебень. На первый взгляд так оно и было - горсть ненужных Антонов “ВКонтакт” ему впарил. Но было и кое-что другое. “... полиции Розанов Антон Александрович 22 марта 1979 года рождения подвергся нападению с применением огнестрельного оружия. Нападавшим оказался ранее привлекаемый…” - Сергей аж зажал рот рукой. Повезло, что он сидел - причем на лекции по истории России - иначе бы на ногах не устоял и не сдержал эмоций. Нажимать на ссылку он боялся, но руки сами все сделали. Скользнул взглядом по скудным комментариям - пользователи обсуждали новость, перепощенную из какого-то сообщества района - “с каждым годом все ближе к 90м”, “Что-то менты с бандитами опять не поделили”, “скорее бы они все друг друга перестреляли”. В статье сухо и сжато говорилось о том, что капитан полиции подвергся нападению, нападавший задержан, а капитан с огнестрелом был доставлен, куда надо, угрозы жизни нет. Сергей раз сорок перечитал заметку, пока ему удалось наконец устаканить в голове, что “угрозы жизни нет” - каждый раз сбивался, читая про ранение, каждый раз пугался, начиная заново. Лекция закончилась, а он продолжал сидеть, и пялиться в телефон. Не помер Розанов, все в порядке - изо всех сил пытался он успокоить себя сам. Кое-как оклемавшись, когда препод уже сам попросил его на выход, стоя у двери с ключом, Сергей быстро собрался, выскочил в коридор - и набрал Розанову. Снова не абонент - сколько это уже продолжается? Несколько дней к ряду. А статье сколько? Целый месяц. То есть, Розанов поймал пулю вскоре после того, как Сергей с ним в последний раз поругался - если не сразу же, кто там знает, сколько этот доморощенный журналист возился. Сергей снова прокрутил в голове пост, который уже выучил наизусть. Антон Розанов, двадцать второго марта… А он ведь ездил к нему где-то буквально в этих числах. И не знал, что у Антона был день рождения. Сергей нащупал в кармане “ашку” и пошел во двор - подышать и подумать. Навстречу из кафетерия шли Катя и Виталик. Катя талантливо сделала вид, что не замечает никого знакомого, Виталик бросил взгляд, но растерялся и ничего не предпринял. Ну и хер с ними. Почему-то когда Сергей путался с Розановым, у него не было такого давящего ощущения - всегда оставалось убеждение, что это все на самом деле несерьезно, что еще немного - и до Розанова дойдет, почему Сергей так бесоебится - и тут же поймет, что он не сердится на него, просто ему слишком сложно все это принять. Наверное, поэтому и пиздел он на Розанова так рьяно и без оглядки - не думал же, что что-то реально стремное с ним может случиться… С Катей и Виталиком было не так. С ними Сергей буквально чувствовал дым горящих мостов. Там уже один неверный шаг - и все, и можешь уже даже не придумывать извинения. Обидно - но не очень. На лекции он больше не пошел - все думал, как же так вышло и с чего его вдруг так переебало. Вроде же все решилось, все хорошо, все живые, что там было - можно у Розанова узнать, посочувствовать - или посмеяться. Вот какого хуя его до сих пор колотит? Аж в пот бросает, стоит только подумать - а что, если бы Розанов действительно умер? И последнее, что их бы связывало с Сергеем - нелепая ссора из-за чего-то, о чем он уже и не помнил. Сергей так сжал руку, что чуть не сломал кислотно-желтую дудку. Набрал Розанова еще раз, снова послушал автоматический голос, твердо решил больше не звонить. В общагу он поехал только потому, что дороги от универа до дома Розанова не знал - о том, что до станции метро можно одинаково что оттуда, что от Менделеевской доехать, он как-то не подумал. Думалось вообще не очень - в голове творилась полная каша, то устанавливалась бессмысленная гудящая пустота, из-за которой Сергей выпадал из действительности и действовал на автомате, то накатывало все за раз - и ужас и злость, и неуверенность, и какая-то совершенно необъяснимая решимость. Он же собирался с Розановым поговорить. Планировал с ним объясниться, знал, что так будет правильно, так самому станет лучше - но все ждал подходящего момента. Вот и вышло, что этот момент он чуть не проебал. Зачем-то Сергей дошел почти до здания общаги - хер знает, мозг отключился, навоображав ему всяких ужасов типа мертвого Розанова в луже крови, ноги сами принесли. Не заходя, Сергей развернулся и пошел в метро. Доехал до Тульской, осмотрелся, пошел искать дом Розанова. Дорогу выбирал с осторожностью - до этого ходил он только в обратном направлении, еще и по свету было непривычно, словно все вокруг какое-то вроде и знакомое, но так только кажется, а на самом деле он забрел неизвестно куда. Дом он все-таки нашел - с определенного ракурса он торчал перед вокзалом отдельно, как последний гниющий зуб во рту нищего пенсионера, тут Сергей не сомневался, что все правильно. Подъезд он помнил, этаж и расположение квартиры знал, казалось бы, дело за малым, но на подходе выяснилась очередная неудобная деталь - на двери подъезда кодовый замок. Не домофон - можно было бы хотя бы прикинуть по номерам квартир нужную и прозвониться, но нет, путь преграждало это архаичное уебище, а кода Сергей не знал даже близко. Пока он тупо стоял у двери и думал, что сейчас, как в шпионских фильмах, будет подбирать код, перебирая все возможные комбинации цифр, дверь приоткрылась, и из подъезда высунулась старушка в потасканной меховой шапке. Решимость, с которой Сергей устремился в подъезд, ее насторожила - бдительная женщина даже попыталась перегородить проход, хотя Сергей уже успел просочиться мимо. - Молодой человек, а вы к кому? - все равно начала возмущенно выяснять старушка. - Второй этаж, - на автомате бросил Сергей то, о чем как раз думал. - Курьер, что ли? - Ага. На этом пенсионерка потеряла интерес, и больше вопросов в спину Сергей не получал. Добравшись до нужной двери, он остановился и испытал новый приступ ужаса. Ну пришел он к Розанову - а дальше как? А что? А кто сказал, что капитан вообще хочет его видеть, не то, что слушать какие-то объяснения и все понимать? Сергей тоже хорош - сколько мысленно говнился на Розанова, на его черствость, даже грубость - а сам хоть раз что-то приятное ему сказал? Нет, ходил, кривил ебало, ждал, что ему начнут в жопу дуть, пока он выебывается. Теперь он уже даже вспомнить не мог, из-за чего так постоянно на Розанова срывался - никак он с образом злобного мента, злоупотребляющего полномочиями, у него не связывался. Даже вспоминать их первую встречу было теперь не кринжово - наоборот, Сергей думал, что если бы тот эпизод можно было переиграть, он бы сам предложил хоть отсосать, хоть дать в жопу, попробовал бы как-то показать Розанову, что ему не обязательно так давить, вообще не нужно. Заставлять взрослого мужика разводить пацанов на минеты могла в основном неисправимая паскудность - и в ее полное отсутствие в Розанове, наверное, было непросто поверить, но, поглядев краем глаза на его быт, Сергей пришел к выводу, что в его случае было кое-что другое. Одиночество - затяжное безнадежное. Такое, что уже похуй явно было и на мораль и на последствия. Жалко было капитана, застрявшего в этом доме на отшибе, трясущемся из-за поездов, которые стучали колесами чуть ли не прямо за стенкой, на работе, где приходиться распиздячивать борцов за права меньшинств, когда нежнее и внимательнее Розанова к партнеру-мужчине, наверное, никто и никогда не относился - жалко так, что физически становилось херово, срочно нужно было что-то с этим делать. И Сергей надавил на звонок. Никто ему не открыл. Сергей попробовал еще - сначала стеснительно, потом настойчиво. С верхнего этажа спустился мужчина с собакой на поводке. Собака начала с подозрением двигаться к Сергею, но хозяин потянул ее вниз. Когда снаружи отгремел неторопливый состав, стало слышно дребезжание звонка за дверью, но больше никакого шевеления не ощущалось. Сергей чувствовал себя, как тогда - когда бестолку звонил на телефон, не получая ответа. Может, никакого Розанова и не было? Может, это все его больные фантазии - о произошедшем в части, в квартире Розанова, в его машине… Да ну, нет, про него же даже в интернете написали. Какие еще нужны доказательства? Сверху, гремя ботинками, сбежала девчонка. Почти сразу с первого этажа поднялась женщина с ребенком, который тянул ее за руку и спрашивал что-то шепеляво-непонятное. Названивать стало уже неловко, Сергей достал “Ашку” и отошел к окну между вторым и третьим этажами. Форточка была выбита. Сергей пребывал в совершенно потерянном состоянии - понятия не имел, как быть, что делать, даже что чувствовать был не уверен, не отказался бы от объективного совета, но обратиться тоже было не к кому. Катин совет он мог бы посоветовать себе сам - “Чего ты так всрался, в Москве полно ментов, тебя любой бутылкой трахнет”. Виталик скорее всего даже на звонок не ответит, Катя не позволит. Неплохим вариантом стал казаться Алексей - у него все-таки подход был трезвый, четкий. Только жаль, что номерами они с ним до сих пор не обменялись. Надо исправить. С чего он вообще взял, что чего-то здесь сегодня добьется? Сказано же было, пулевое ранение. Может, Розанов в больнице, в реанимации. Может, его родственники забрали. В другой город. А может, автор статьи вообще напиздел. Подумаешь, мента подстрелили. Нечего народу переживать по пустякам - напишем, что живой. Обсасывая желтый пластик, Сергей вспомнил, что с утра ничего не ел. По пути сюда он проходил мимо задрипанного наполовину магазина, наполовину какого-то склада - но еда там точно была. Можно было сбегать туда, перехватить чего попроще, на сколько остатков старой стипендии хватит - наверняка Алексей бы что-то подобное и предложил. Что толку сидеть всираться, когда делу это не поможет? Нет, уйти Сергей не мог - иначе получится, что все было зря. Зря ехал сюда и пробирался по заставленным машинами дворам по колено в грязи. Зря столько уже тут прождал. Да и вообще, у него только-только появилась решимость, - а Сергей себя знал. Знал, что если сейчас протупит - пиши пропало. Снова свалится в уныние, будет скучать, ныть Алексею, доебываться и нарываться на друзей так называемых - и жалеть, что не дотерпел, что опять облажался. Уходить было нельзя - он даже кода от двери не знал. Что, если из этого проклятого старого дома больше до лета никто не выйдет? Что, если Розанов вернется, пока он там выбирает себе слойку посвежее? Сергей сжал зубами дудку и остался сидеть у разбитой форточки. Мужик с собакой вернулся и прошел на свой этаж - на Сергея он никакого внимания не обратил, говорил по телефону. Собака наоборот оборачивалась и норовила подскочить - но домой ей хотелось больше. Постепенно стемнело, во дворе зажглись два желтушных фонаря. На вокзале уже довольно давно тарахтел поезд. Дверь подъезда внизу периодически хлопала - люди возвращались с работы. Поначалу Сергей дергался - потом перестал, научился отличать простой хлопок двери. Значит, зашел кто-то незнакомый, не Розанов. Потому что если придет Розанов, все будет иначе. Сергей это сразу поймет - так что на всю эту ненужную суету нет даже смысла обращать внимания. Он и не обратил - заметил только, когда понял, что движение после очередного хлопка двери прекратилось на втором этаже. Сергей обернулся и всмотрелся в полумрак - то ли свет в подъезде никто не имел привычки включать, то ли лампочки все растащили. Розанов тоже посмотрел на него. Ничего не сказал. Голова опустела моментально - что бы там Сергей ни собирался говорить, какие бы оправдания себе ни выдумал, все мгновенно растворилось внутри черепа. Он медленно слез с подоконника, почувствовал, как все мышцы вибрируют от нервной дрожи. - Сергей? Ты чего тут?.. Каким-то образом Сергей держался и не рыдал, когда грустил, когда скучал по Розанову до безумия, когда его душило чувство вины и одиночества, даже когда у него случился натуральный срыв, который его занес за МКАД - думал, что все уже, что эта жизненная веха осталась позади, и теперь он взрослый бесчувственный мужчина - но стоило ему только спуститься со ступеней и припасть к Розанову, как его вдруг прорвало, и остановить скопившиеся слезы уже было нереально. - Сережа, ну чего ты? - растерянно спросил Розанов. Сергей только сильнее вжался лицом в его куртку - слезы сразу размазались между ней и лицом, все стало мокрым - видимо, ткань была водоотталкивающей. Так он не рыдал, наверное, с тех пор, как умерла кошка, когда он был еще в четвертом классе - горько, безудержно, хотя и не понятно, почему - вообще-то, стоило бы радоваться. Потом понял, что обнимает Розанова, спохватился - у человека пулевое, а он на него прямо повесился. Капитан быстро открыл дверь и завел его в квартиру. Без барьера в виде куртки слезы снова заструились по лицу свободно. Розанов снял куртку - под ней он был в полицейской форме. У Сергея в уме все слишком путалось и мельтешило, чтобы он мог сделать из этого какие-то выводы. Все-таки это был Розанов - тот самый, высокий, красивый, живой. От одного воспоминания о том, как с ним было хорошо, слабели ноги, хотя ни о чем пошлом Сергей даже не думал. Розанов ничего от него не допытывался. Помог снять куртку - Сергей едва удержался от того, чтобы опять броситься ему на шею. - Давно там сидишь? Замерз? Ты смотри, ногти уже синие. Голодный? Сергей хотел было заявить, что сейчас не до еды - сначала он должен сказать, что понял, что хоть Розанов и наломал дров, он и сам вел себя, как дебил малолетний, и очень об этом жалеет, что хотел бы, чтобы они на все это забили и попробовали по-нормальному, что он пиздец как переволновался, что соскучился в конце-концов, - но сжатое горло не пропускало ни слова, и Сергей только покивал. Любовь любовью, а жрать правда хотелось. Пока он мыл руки и умывал лицо, Розанов сходил в комнату и успел переодеться - то ли очень быстро, то ли это Сергей был заторможенный. - Сергей, садись. Рыбу будешь с картошкой? Я сейчас разжарю. Чай поставить? Может, посильнее чего - вон, ты какой продрогший, как бы не заболел. У меня вино тут есть. Хорошее. Я одному знакомому его должен - но он, наверное, перекидается - да? Розанов говорил необычно много - и голос его звучал все мягче. Сергей наконец немного успокоился, сглотнул комок в горле и сипло выдавил: - Антон, что случилось? В тебя стреляли? Я в интернете прочитал. Розанов на секунду замер. По имени Сергей его еще ни разу не называл. Потом продолжил гонять картошку по сковородке - как будто немного скованно, словно стесняясь чего-то. - Серьезно? Вообще других новостей нет, только дворовые разборки остались? Это Петя, наверное, им сливает - у него с местными договоренности… - Антон. - Да что они там такого понаписали? Дебил бухой с травматом, вот и вся история. Как у него мозга хватило, еще и на машине, когда камеры кругом? Той же ночью и зажопили. Я скорую вызвал сразу - ничего смертельного, мышцы только дернуло. Сразу приехали, отвезли, все сделали, я даже испугаться не успел. Вот в десятом году, летом, когда от жары все с ума посходили, мы ездили хату брать, меня тогда один ужаленный ножом пырнул - вот тогда было другое дело. И ощущения острые, и крови как с поросенка, думал, что правда коньки откину, ненадолго отца переживу. Так что мне теперь все нипочем. В больничке неделю полежал. Вика приходила, приводила мелких - как же, герой выискался. Зря, видимо - Святочка как на палату посмотрел, распереживался, плакал, будет еще теперь больниц бояться. Впечатлительный ребенок. А Тришке, ее младшему, понравилось, все обошел, все потрогал. Капитан все говорил и говорил, а Сергей заслушался этими бытовыми перипетиями и снова чуть позорно не заплакал - так стремно становилось от мысли, что он чуть всего этого не лишился. Такого домашнего Антона с его чуть хриплым голосом, такой уютной кухни - и жареная картошка пахла так вкусно, что есть хотелось неимоверно. - Я тебе звонил. - Да я же без телефона сейчас. Где-то посеял, может в скорой. Все никак новый не заведу, влом разбираться, какие там сейчас хорошие. - А я думал, ты меня в черный список кинул. - Ты чего, я такого даже не умею. Вот держи. Давай, я тебе вина налью - а то ты совсем там околел, наверное. Антон поставил на стол тарелки с едой, положил приборы - жареная рыбка с картошечкой манила нестерпимо, но этот соблазн Сергей преодолел, поддавшись другому. Встал, развернул к себе Антона, который все чего-то там суетился, осторожно коснулся его лица, удивился, что раньше так не делал. Антон на него посмотрел сомневающимся взглядом - будто пытался сказать, что не надо этого, что Сергею без него будет лучше. Но сломался, поддался - обнял его и поцеловал. Целовал так сладко, что Сергей опять возбудился - и голова даже закружилась от благодарности и облегчения, ведь Антон все понял, и теперь даже не обязательно объясняться. Но объясниться все-таки нужно было - и Сергей отстранился, неловко облизнул губы. - Прости, что я тогда так… - Да брось ты. Ты-то чего извиняешься, ты ни в чем не виноват. Это же я с тобой, как скотина последняя - сам же понимаешь. - Нет, ничего, - Сергей снова полез обниматься, но в последнюю секунду с тревогой замедлился. - Больно? - Не больно. Уже и перевязки закончились, только заклеено. Я тебе потом покажу, давай, поешь сначала. Могу шарлотку быстренько поставить - хочешь? Это пять минут, я всегда яблоки держу на случай если Святочка придет и сладкого захочет. Сергей только тупо улыбался. Забота Антона его трогала, будто что-то сверхчеловеческое. - Вино холодное, я тебе такое боюсь давать. Давай, может, я его подогрею? Яблочко туда порежу, а то ты и так промерз, еще и горло… Сейчас. Антон достал откуда-то из духовки сотейник, открыл вино, поставил на небольшой огонь. Сергей уже взялся за рыбу с картошкой - голодный был, как пиздец. Ему бы и сухая утренняя слойка из университетской столовки показалась пищей богов, что уж говорить о домашней еде, которой студенты себя нечасто балуют. Антон порезал яблоко, достал банку меда, добавил в сотейник что-то еще. Сергей почувствовал знакомый запах, встрепенулся. - Это что? Чем пахнет? Антон повернулся, поднял брови. - Это? Гвоздику добавил. Сергей даже встал, наклонился над сотейником, принюхался. - Ты ее везде добавляешь что ли? И в шарлотку и в суп? - Ну да, есть такая привычка, - Антон улыбнулся, будто Сергей его разоблачил. - А что, не любишь? Сергей вдохнул запах еще раз. Так странно - даже не знал, что это такое, а ассоциировался с Антоном уже прочно. - Почему? Люблю.