Воля к смерти, или Мерзкая сказка

      Она улыбалась ему.       Та, кто любила его без остатка. Без малейшего сомнения или колебания. Та, к кому он тянулся с самого сотворения, ибо ею он и был создан,       Она. Это всегда была она — благословенная Тьма, что принимала всех и каждого, и у неё нашлось бы место и для своего дитя, своего любимого, совершенного творения.       Она улыбалась. Шуршало вечное море. Тёмное небо было полно звёзд.       И Ричард больше не был один. Он никогда не был один.       «Я не хочу тебя потерять», — пытался вымолвить левиафан, но не смог.       Он достаточно терял. И даже не мог оплакать свои потери.       Но сейчас слёзы падали в океан, шипя. Вот почему он солёный — от слёз морских чудовищ.       Левиафан сворачивался тёмным клубком в чужих ногах и знал, что сделает всё, что она попросит. Лишь никогда не разрушит то, что любит сам.       Потому что и она поняла, чем этот мир прекрасен. Потому что им обоим нашлось в нём место.       Их обоих любили. Так сильно любили. Ричард чувствовал это. В каждой мерцающей звёздочке.       Улыбка Люцифера, ласково обнимающего Габриэля: »Хэй, маленькая звёздочка»       В каждой солёной капле.       Море оседает на пальцах, ластится к ногам, урчит, как большой дикий зверь.       В каждом касании.       Их стало так много — ласковые руки Софи, прикосновение Керидвейн…       И ему больше ничего не страшно.       Покой. Вселенское единение, льющееся звёздным светом и океанской тьмой. Мраком, окружающим его, Керидвейн и тех, кто мрак и создал; светом, которым обернулась Софи, сияющая ярче, чем солнце, Софи, что была прекраснее первой весны, которую он увидел, слаще первого вдоха, сделанного на свободе, желаннее, чем океан.       Софи, которая стала для него всем. Её звонкий смех, нерешительная и мечтательная улыбка на губах, движения прекрасного танца.       Это было так красиво.       Словно морская вода вокруг нагревалась — пьянящая истома и невыносимая нежность. Только она оказалась не такой тёплой, как мягкая кожа под пальцами.       Нет, её кожей можно обжечься.       Как обжечься и сладостным прикосновением губ, и чужим жарким полустоном… Но отстраниться не хотелось, хотелось наоборот — ближе, сильнее и слаще. Касания распаляли и оплавляли.       Её кудри меж его пальцев — расплавленное золото, тягучий мёд. Разгорячённые поцелуи на её шее оседают каплями воска. Левиафана пьянит её запах — клубника, ваниль и весенние цветы, что сплелись в единый аромат.       Кожа обнажённого плеча кажется персиковой в изгибе солнечных лучей, и Ричард задыхается, и целует её, прикусывая, и не сдерживается больше, слизывая чужой вкус, каждый стон, каждое звучание его имени. Она здесь, она здесь, она с ним, она его и только его, и он — ручное её море. Софи, приласкавшая неприкаянное чудовище, Софи, что сейчас обвивает его руками, прижимается всем телом так же, и она теплее, чем озёра, раскалённые полуднем, и слаще самой жизни, и нужнее, чем целый мир. Почему ему так мало её, почему…       Его мучает голод, и он не утихает сейчас, пусть она отдаётся ему целиком и полностью, его любимая, его желанная, его сердце, его чудесная, взбалмошная, невыносимая…       «Софи», — отчаянно выдохнул Ричард.       И всё-таки вынырнул из чарующего сна.              Пылающее тело не желало униматься. Дыхание сбилось — и, как он старался прийти в себя, ему не становилось лучше.       Левиафан проморгался и похолодел, оценив ситуацию.       Проклятье.       Он сжимал Керидвейн в своих объятиях, а та, чуть отстранившись, пронизывала его взглядом немигающих глаз, странно ухмыляясь.       Ричард в ужасе дёрнулся как ошпаренный, едва не грохнувшись с кровати.       — Прости… чёрт, прости…       Эльфийка фыркнула и демонстративно закатила глаза.       — О Тьма, неужели я настолько плоха, что все мужчины, просыпаясь рядом со мной, пытаются упасть с кровати? Ладно Игелас, ему могли не понравиться клинки. Но ты?       — Не в этом дело, — Ричард попытался отползти как можно дальше и при этом не свалиться на пол. — Ты не при чём.       Он глубоко вдохнул. Ему всё ещё не хватало воздуха, и потому Ричард прижал к лицу разгорячённую ладонь. Пытаясь вернуть привычное самообладание, левиафан взлохматил волосы и слабо усмехнулся:       — Игелас был в твоей постели? Серьёзно?       — Скорее я в его. В замке Майтени осталось всего две гостевых спальни. Не у Софи же ночевать. Так что пришлось заткнуть нос и всю ночь слушать его крики. Которые, впрочем, не шли ни в какое сравнение с тем, как он завопил утром.       Керидвейн пожала плечами и хихикнула, ехидно заметив:       — Ну, знаешь, после такого сна не мудрено… растеряться.       Ричард пошёл пунцовыми пятнами. Она что, видела его сон?! Такое вообще возможно? О боги, какой позор.       Он был готов поклясться, что ухмылка эльфийки стала ещё шире.       Не то чтобы ему стало некомфортно из-за её пристального взгляда… скорее, из-за собственных чувств и положения.       Левиафан невольно поёжился. Постарался принять равнодушный вид, чтобы окончательно не выдать себя с потрохами. Полный провал, учитывая, что лучше ему не становилось.       — Какого сна?.. — с наигранной бодростью попытался спросить Ричард, но вышло как-то жалко и сдавленно.       Керидвейн хмыкнула, подперев рукой голову, и елейно пропела:       — И впрямь, како-о-о-го…       Сладко потянувшись, она… превратилась в Софи и приблизилась к оцепеневшему Ричарду, застыв всего в паре сантиметров от его лица.       — Как ни беги, но желания всё равно догонят и утянут в свой омут, — прошептала эльфийка голосом нефилимки.       Проклятье.       Сейчас она даже пахла как Софи.       Левиафан только и смог, что промычать нечто невразумительное, округлив глаза.       Керидвейн залилась знакомым звонким девичьим смехом, столь не похожим на её собственный, и беспечно вспорхнула с кровати. Наклонившись, она принялась доставать из-под неё свой припрятанный доспех и раскладывать на свободном пространстве кровати, насвистывая что-то легкомысленно-весёлое.       Ричард застыл, не решаясь пошевелиться. Не решаясь дышать. Не в состоянии даже отвести взгляда.       Закончив, Софи… Нет, Керидвейн в обличье Софи, невозмутимо скинула платье и начала одеваться в свою более привычную одежду.       Ричард ошалел, уставившись на неё, а потом выдавил какое-то смутно различимое ругательство и спрятал лицо в ладонях.       Это было для него слишком.       Ричард попытался было напомнить себе, что он должен взять себя в руки, что ничего страшного не происходит, попробовал внять любопытству отвести ладони от лица, но это оказалось ошибкой.       Он побледнел и покраснел одновременно, насколько это представлялось возможным. И тут же отвернулся, проклиная и ситуацию, и своевольный человеческий организм, и этот мир.       Закончив одеваться, Керидвейн удивлённо скосилась на левиафана, который выглядел так сломлено, будто над ним поработали её лучшие дознаватели.       — А я думала, тебе нравится её тело, — хмыкнула эльфийка, принимая свой естественный облик, и отошла к зеркалу, чтобы поправить причёску.       Ричард ничего не ответил.       Его плечи чуть подрагивали. Ему было очень, очень дурно.       Левиафан осторожно взглянул на неё меж пальцев и, убедившись, что Керидвейн одета и в своём естественном облике, убрал руки.       — Извини, — хрипло откликнулся он. — Забавно, но твоему другу повезло больше, чем мне. Я и без одежды её никогда не видел. У нас ничего не было.       — Тогда тебе стоило бы разглядывать получше, — осклабилась эльфийка и рассмеялась, отходя от зеркала.       — Не надо, — чуть ли не взвыл Ричард, которому отчаянно хотелось сменить тему и навеки позабыть про эту глупую тему. Ему не впервые снились весьма смущающие сны с Софи, но прежде левиафану всегда удавалось их игнорировать. Напоминать себе, что он не должен переходить грань. Но заставить эльфийку замолчать он не мог: левиафан подозревал, что любые попытки вызвали бы новую волну ехидства. — Когда… если… я предпочту увидеть настоящую Софи!       — Могу и это устроить, — обворожительно подмигнула ему Керидвейн.       — Я… не… НЕТ, — проскулил Ричард и, растеряв последние капли самообладания, молнией вылетел из комнаты, сгорая от стыда и досады.       Эльфийка проводила его насмешливым взглядом.       «Кажется, моему питомцу надо подлечить нервы. И заняться уже, наконец, сексом», — мелькнуло у неё в голове. Но она быстро переключилась на планирование своего дня. Точнее, ночи.              Керидвейн пребывала в крайне смешанных чувствах. С одной стороны, праздник её сильно разочаровал — да и могло ли быть иначе? Похоже, за столько лет она попросту забыла, насколько их ненавидит.       Да и пробуждение было… Так себе. Нет, не то чтобы она чего-то хотела, но второй мужчина подряд, падающий с кровати при виде неё, — это уже явный перебор.       Она не была писаной красавицей или любительницей мужского внимания — всё это досталось сестрице, — и, тем не менее, ситуация неприятно уколола самолюбие.       С другой стороны, Ару’лу…       Рот сам собой растянулся в блаженной улыбке, стоило эльфийке подумать о нём.       Будет приятно путешествовать в такой компании. И, если повезёт, познакомить его с Эолой лично.       Губы дрогнули, и улыбка сменилась усмешкой.       Если девчонка настолько беспомощна в этом мире, то ничего разительно не изменится ни в одном из соседних. А Керидвейн знала, чувствовала, что её родной мир где-то совсем рядом.       Нужно лишь толику везения, и она вернётся домой.       Сможет исправить то, что произошло века назад. Переиграть судьбу, а не сбежать от неё. Утереть нос треклятому предназначению.       Стать по-настоящему свободной, а не вечной беглянкой.       Встретиться с той, чей лик под покровами тьмы в ослепительном мраке сияет ярче звёзд на небе. Чьи волосы сотканы из серебристого лунного света. Чьи глаза…       Её глаза.       Усмешка спала с лица Керидвейн, и она нахмурилась, поджав губы.       Благословение и проклятье, верность и предательство, болезненный восторг и жгучая ненависть… Их связывает многое, слишком многое.       И эта связь, мучительная для обеих, должна оборваться.       Так или иначе.       Останется лишь одна и обретёт то, что жаждет.       Эльфийка вздохнула и надела шлем. Без союзников шансы явно будут неравны. Стоит убедиться, что хотя бы Ару’лу от неё никуда не денется. Что бы такое придумать?..       Она прикрыла глаза, прокручивая в голове их танец. Точнее, то, что происходило тогда за границами зримого, материального мира, в зыбких отблесках чужого разума.       Ты всегда хотел семью, Ару’лу.       Будет тебе семья, братишка.       А пока стоит сходить на тренировку, подышать свежим воздухом и размять старые косточки.                     После бала Софи чувствовала себя размазанной, вялой и уничтоженной. Её грызла совесть и вопросы, что же теперь делать и как смотреть в глаза Игеласу. Унизить короля перед его вассалами… Нефилимку терзало дурное предчувствие того, что последствия этого пира отразятся на их будущем самым непредсказуемым образом. Прежде Софи надеялась, что они смогут поскорее убраться из этого мира, потому что их визит всё меньше смахивал на весёлое приключение, но теперь она всерьёз задумалась. Не такую память о себе ей хотелось оставить. Неужели в этом мире её запомнят как взбалмошную девочку, которая испортила политические отношения внутри одного необычного государства?       Самолюбие говорило нефилимке о том, что она способна на большее; совесть твердила, что теперь уйти просто так нельзя. Придётся принять то, чем всё обернулось. Нефилимке хотелось верить, что больше никого из вассалов Игеласа она никогда не встретит (успев позабыть обещание, данное Майтени).       Но её чаяниям не суждено было сбыться. Когда Софи бродила по коридорам замка, на неё выскочила довольная Карин, которая собралась уезжать, расцеловала её и промурлыкала на ухо предложение заглянуть в гости. К счастью, суккуб слишком торопилась, поэтому ничего страшного больше не произошло. Дэвона нефилимка не встретила, а герцогиня, выскользнувшая из той же комнаты, что и Карин, попрощалась с нерешительной и робкой Софи довольно тепло.       На этом приятные сюрпризы закончились. Когда растерянная нефилимка наткнулась на Ричарда, тот шарахнулся от неё прочь, взглянул глазами побитой собаки и поспешил скрыться за поворотом. Напрасно Софи его окликнула — кажется, левиафан не желал её видеть. После этого нефилимка совсем упала духом: она помнила, что Ричард просил дать ему время, но ей так хотелось поговорить с ним. Обнять. Почувствовать, что рядом есть кто-то, кто любит её. Кто-то, кому она могла доверять здесь, где всё теперь казалось таким чужим, странным и зловещим…       Софи потерянно смотрела вслед исчезнувшему Ричарду, чувствуя неприятный комок в горле. Она пыталась завести друзей. Пыталась найти общий язык хоть с кем-то, но раз за разом делала что-то не так. Неужели ей придётся целыми днями сидеть одной? Неужели все так и будут её избегать?..       Но именно в этот момент нефилимка заметила Игеласа, спешащего в свои покои, и воспряла духом. Да, она совершила ошибку, но разве совсем ничего нельзя исправить?       Взгляд Софи упал на разодранную мантию некроманта, и у неё появилась великолепная идея. Сейчас она ему поможет. Заодно и прощение заслужит. И извинится.              Маг уже заходил в свою комнату, когда услышал за спиной задорное: «Привет».       Он вздрогнул и крепче стиснул посох. Этот голос снился ему всю ночь в кошмарах… И не только голос. Лишь невероятным усилием воли Игелас заставил себя обернуться и взглянуть на это белокурое чудовище, мрачно подумав о том, что у неё есть что-то общее с Карин. Та тоже не оставляла попыток захватить его внимание, но была не столь навязчивой, знала своё место, да и маг научился её не замечать.       — Твоя мантия… — беспечно произнесла Софи, скрестив на груди руки.       Она медленно теснила некроманта в комнату, пока за ними не захлопнулась дверь. Игелас нервно сглотнул. Глаза нефилимки пылали более зловеще, чем костры инквизиции, а в этом он знал толк не понаслышке.       — Давай зашью, раз слугам не прикажешь?       — Она у меня одна, — мрачно буркнул некромант, скосившись на выдранный клок.       По крайней мере, его одежда выглядит так же убого, как и он сам.       — Ну, ты всё равно останешься в комнате, — пожала плечами Софи, всеми правдами и неправдами вознамерившаяся помочь магу. — Можешь посидеть, а я быстро управлюсь…       — Разумеется, я в ней останусь, — Игелас недоумевающе уставился на Софи.       Нефилимка сощурилась. Нет. Ей хватило и Карин, и сбежавшего Ричарда, и безрадостной перспективы сидеть в одиночестве, не считая компании мисс Хейти. Тем более, не могла же она допустить, чтобы Игелас бродил по своему замку в таком виде!       — Снимай, — она грозно шагнула вперёд.       — Что снимать? — маг окончательно растерялся.       — Мантию, — Софи ткнула его пальцем в грудь. — Быстро.       — С кого?! Зачем?       Игелас задумчиво скосился на посох, что-то прикидывая в уме. Или просто приказать слугам выставить её вон?.. После вчерашнего он не мог смотреть на неё без содрогания, и стоило ему взглянуть на нефилимку, как в ушах вновь звенел издевательский смех.       Кажется, эта девчонка снова что-то задумала, и некроманту решительно не нравился её настрой. Как и необходимость находиться с ней в одной комнате.       — Не с меня же! Или снова хочешь увидеть меня голой и исправиться? — съязвила Софи, теряя терпение. — Я хочу тебе помочь!       — Нет! — взвизгнул Игелас, когда все самые неприятные воспоминания прошедшего вечера вновь обрушились на него, раздавив своей тяжестью. — Убирайся!!!       В коридоре послышалось спасительное бряцанье костей, но нефилимка отказывалась сдаваться без боя, а потому попросту вцепилась в злосчастную мантию, решив стянуть её самостоятельно. Ну, она же и правда хотела помочь! Очень, очень сильно. Иначе на что она вообще может сгодиться?       Ворвавшиеся в комнату скелеты схватили Софи и, подчиняясь немому приказу некроманта, потянули её прочь. Но та решительно отказывалась разжимать пальцы, намертво сомкнувшиеся на тёмной и не очень чистой ткани.       Игеласу пришлось схватиться за стол, чтобы его ненароком не уволокли вслед за девушкой его же слуги. Он разъярённо пыхтел и сыпал проклятиями вперемешку с ругательствами, но ни одна из сторон не могла одержать верх в этом противостоянии. Скелеты тянули Софи. Софи тянула мантию. Игелас тянул за собой угрожающе скрипнувший стол.       Неизвестно, сколько бы это продолжалось, и какая из сторон одержала бы верх, но мантия решила сдаться первой. С предательским треском потрёпанная ткань разошлась, разделившись между ними поровну. Какая ирония.       Скелеты застыли, как вкопанные. Некромант побагровел.       — Нет!!! — пискнула перепугавшаяся Софи. — Я всё заштопаю… Правда…       Нефилимка виновато опустила глаза, теребя в руках отдающий кладбищенским и мертвецким душком трофей. Да, она у него точно одна, и носил он её где только можно. И где нельзя тоже носил.       Ого. Всё на месте. И выглядит… не так уж плохо. Правда, ей всё же казалось, что под мантией маги обычно носят штаны.       Впрочем, через секунду Софи поспешила поднять глаза (нет, не те, чьи останки прилипли к ткани) обратно.       — Уж быть так добра, — ядовито прошипел Игелас.       Он неловко развязал пояс, положив его на кровать, и стянул с себя оставшуюся часть мантии, не то протянув, не то пихнув Софи.       В конце концов, терять было уже нечего. И особого выбора у него не осталось.       — Ну, теперь мы квиты, — заискивающе улыбнулась нефилимка. — И оба побывали в неловких ситуациях…       Она не удержалась от мысли, что в одном шарфе и сапогах некромант смотрелся чертовски комично.       Игелас прищурился и холодно на неё посмотрел. Софи поёжилась: судя по взгляду, он собирался провести вивисекцию или скормить её вурдалакам, и это в лучшем случае.       — Ну? Хочешь меня?       — Э… нет, — оторопела Софи.       — Тогда почему я должен был? — осведомился маг. — И почему тебя поддержало моё королевство?       — Потому что мы были наедине, я без одежды и полностью в твоей власти, а возбуждение — естественная физическая реакция, свойственная мужчинам, которые… — тут она замялась, боясь оскорбить его ещё сильнее.       Нет, не так она представляла своё извинение… Казалось, ситуация становилась хуже с каждой секундой, и нефилимка не могла сообразить, какие слова не доконают её и терпение мага окончательно. Софи никогда так сильно не хотелось провалиться под землю, желательно так глубоко, откуда её не достанет даже самый упёртый некромант.       — И чем ситуация сейчас отличается? — безжалостно напирал Игелас, который желал то ли допытаться до истины, то ли добить несчастную нефилимку. — Или ты хочешь сказать, что у женских особей инстинкт к спариванию отсутствует? Или только у тебя с этим проблемы ввиду нечистокровности?       Он поджал губы и уставился на неё с откровенным научным интересом. Софи передёрнуло, и она ответила ему оскорблённым взглядом:       — Смелое заявление от того, у кого, наверное, не встанет ни при каких обстоятельствах, — запальчиво ответила она, решив взять пример с Габриэля. Её отец никогда не возражал против ни второсортных шуточек ниже пояса, ни откровенных тем, и на Земле двадцать первого века всех такой расклад устраивал. — У меня с этим проблем нет.       — О, у меня всё исправно встаёт из могил, — с холодным ехидством отозвался некромант. Софи невольно подумала, что его эрекция действительно находилась где-то в гробу. С честью похороненная, надёжно закопанная и даже отпетая. — Позволь спросить, что же встало у тебя?       А ведь и правда… Софи побледнела и виновато уставилась на комок ткани в своих руках. Что на неё нашло? И с чего она решила, что должна привлекать любого? Может, у него вообще другие предпочтения?       Нефилимка поёжилась, предпочитая не задумываться, какие.       — Прости? — с трудом выдавила она.       От происходящего ей стало гадко. Ещё более гадко, чем было после пира.       Вместо ответа Игелас хмыкнул, садясь за стол, на котором скопилась приличная кипа бумаг. Скелеты, безучастно лязгая костями, вышли вон. Казалось, все забыли о застывшей посреди комнаты Софи, всё ещё сжимавшей в руках останки злосчастной мантии.       Пожалуй, этот ворох ткани нуждался в профессиональной некромантской помощи.       Вздохнув, нефилимка щелчком пальцев призвала себе нитку с иголкой и принялась штопать.       В тягостном молчании, нарушаемом лишь скрипом пера и раздражённым сопением Игеласа, прошло несколько часов. Наконец, Софи сдалась:        — Мне правда очень стыдно за вчерашнее, — голос предательски дрогнул. — Я… кажется, попала под чары суккубов.       — Мне должно от этого стать легче? Не я ли тебя предупреждал? — не отрываясь от бумаг, проворчал некромант. — Или тебе это так понравилось, что ты решила и сегодня выставить меня посмешищем?       — Я не… Я просто хотела помочь, правда, — казалось, нефилимка готова вот-вот расплакаться.       Интересно, так её отец себя чувствовал, когда своими нестандартными способами и подчас жёсткими шутками пытался помочь другим? Его ведь тоже отчего-то никто не понимал, но папе ведь он нравится…       — Да уж помогла, — сквозь зубы прошипел Игелас. — Долго ещё?       — Да. То есть, нет. Ну, ещё около часа. Или двух.       — Тогда тебе стоит поторопиться, — зловещий шёпот некроманта не сулил ничего хорошего.       Софи ойкнула и постаралась максимально сконцентрироваться на шитье. Она уже успела исколоть себе все пальцы иголкой и подумать, что быть человеком не очень-то весело.       — Что мне сделать, чтобы заслужить прощение? — ещё через полчаса нефилимка решила вновь испытать удачу.       Ну, или терпение некроманта.       Потому как он наконец оторвался от бумаг и очень странно на неё посмотрел. От его взгляда ей захотелось забиться под кровать.       — Я подумаю об этом, — вкрадчиво прошептал Игелас и улыбнулся.       «А может, и не стоит», — мелькнуло в голове у Софи, но некромант уже вернулся к работе. Ей ничего не оставалось, кроме как вздохнуть и продолжить шить.       Нефилимка штопала, периодически кидая косые взгляды на Игеласа, но тот, казалось, вновь забыл о её существовании, с головой уйдя в государственные дела.       «Наверное, это и к лучшему», — подумалось Софи, когда она делала последние стежки.       — Вот, готово, — сказала она, вставая с кровати и протягивая ему мантию. — Почти как…       Нефилимка хотела сказать «новая», но у неё язык не повернулся так нагло соврать. Нет, не потому, что она плохо шила. Просто на вид мантии было лет десять, не меньше. Видимо, из-за этого ткань так легко и рвалась.       — Почти как и была, — закончила свою мысль Софи. — Целая, но её не мешало бы постирать… Да и вообще, заменить на новую.       — По-твоему, их можно купить на деревенской ярмарке? — как-то отстранённо спросил Игелас, откладывая в сторону перо и вставая со стула.       Он бесцеремонно выхватил мантию из рук нефилимки и, вновь раздражённо засопев, принялся одеваться.       — Ну, где-то же вы их берёте? — встрепенулась Софи. — Или можно просто взять ткань и приказать слугам сшить мантию? Если хотите, я сама могу сшить новую?       В коридоре снова послышалось перестукивание костей.       — Не стоит так себя утруждать, — хмыкнул некромант.       — И как мне тогда заслужить ваше прощение? — нефилимка не умела сдаваться. — Я всё сделаю, что скажете, правда…       Он затянул пояс и оперся на посох.       — У меня как раз есть одна идея, — с холодной улыбкой сказал Игелас.       — И, кажется, она мне не понравится, — мрачно резюмировала Софи, которую охватило скверное предчувствие.       Дверь отворилась, и в комнату зашли скелеты, окружив её плотным кольцом.       — Ладно, пожалуй, мне пора, было приятно повидаться, — с наигранной беспечностью прощебетала нефилимка, метнувшись к выходу, но один из скелетов бесцеремонно схватил её и отшвырнул назад. — Ай!       — Уже уходишь? А как же немного повеселиться? Ты ведь любишь веселье? — Игелас недобро ухмыльнулся.       — Но мне больно, — возмутилась Софи, потирая руку. — Так же… нельзя.       — Ну, раз ты такая хрупкая, я всегда смогу тебя поднять, — голос некроманта сочился ядом.       Нефилимка впервые задумалась о содержимом флакончиков и колб на его столе. Едва ли это были духи или нечто столь же невинное. Во что она опять влипла?..       Один из скелетов толкнул Софи, и она, не удержав равновесия, едва не упала, вцепившись в его соседа. Тот подхватил её за талию, словно в вальсе, и притянул к себе. Несколько мгновений нефилимка вглядывалась в пустые глазницы, и тут его челюсть заходила ходуном.       Софи отпрянула от скелета и, решив, что с неё хватит, щёлкнула пальцами.       Но ничего не произошло.       — Ты и правда думала, что сможешь колдовать в моих покоях? — усмехнулся Игелас. — Без моего на то согласия?       Похоже, что нет. Глаза нефилимки округлились от страха, потому что до неё, наконец, дошло, во что она опять влипла. Кольцо скелетов стало плотнее, и они принялись швырять её друг другу, словно мяч. Перед глазами всё мельтешило, костлявые руки тянулись к ней, щипали, дёргали за волосы. Она ощутила себя куклой, брошенной своре щенков. Абсолютно беспомощной. Абсолютно безвольной.       Упав на холодный и не очень чистый пол, Софи заплакала.       — Пожалуйста, хватит, — взмолилась она, робко поднимая глаза.       Скелеты смотрели на неё своими пустыми глазницами, и их челюсти двигались. Они смеялись. Смеялись над ней. Смеялся и Игелас неприятным, сухим, шелестящим смехом. Софи сжалась в комок; ещё никогда не ощущала она себя столь ничтожной.       — Но ведь это так весело, разве нет? — издевательски прошептал маг. — И ты должна мне кое-что ещё.       Нефилимка не успела ничего возразить, когда скелеты подхватили её и разорвали платье, после чего бесцеремонно вышвырнули за дверь.       — И чтоб никогда больше ноги твоей не было в моих покоях, — донеслось ей вслед.              Софи смотрела на закрывшуюся дверь, беззвучно плача. Ей было обидно, но злилась она прежде всего на саму себя за то, что оказалась такой дурой и сама же нарвалась на всё это. В самом деле, чего Софи ждала от обиженного тёмного мага?..       Скорее всего, она обошлась малой кровью — лишь несколькими синяками и не самым приятным приземлением. Отчего-то нефилимка не сомневалась, что разгневанный Игелас был способен и на вещи похуже, а теперь, судя по всему, совсем про неё забыл. Она вновь оказалась предоставленной самой себе.       На языке крутился наивный, детский вопрос «за что?», но Софи понимала, что сама всё это заслужила. Ей следовало быть предусмотрительнее, воспитаннее и… не вести себя, как Габриэль. Похоже, здесь её привычная манера проведения не работала. Она всегда твердила себе, что судьба — игра; она верила, что можно выйти сухой из воды, даже если это воды Стикса, но сейчас сидела и глотала слёзы, пытаясь понять, чего же ждала. Благодарностей за помощь? Того, что Игелас простит её, едва взглянув в раскаивающиеся глаза? Ласковой улыбки? Но ведь Софи была никем для него, ничтожной букашкой даже рядом с Керидвейн, на которую маг вечно огрызался. Он терпел Софи лишь за то, что та была его вынужденной гостьей, но даже его терпению приходил конец. И она сама подтолкнула некроманта к такому поступку.       Нефилимка вытерла щёки, поднялась с пола и отряхнулась, аккуратно сложив куски ткани, которые не так давно были её платьем.       Наверное, в следующий раз стоит прислушаться к мисс Хейти, когда та будет опять настаивать на панталонах и нижнем платье.       Ну, ничего. Зато ей будет чем заняться оставшееся время.              Керидвейн возвращалась с прогулки, всё ещё размышляя о том, как лучше разыграть свою карту с Ару’лу, когда из раздумий её вывел вид Софи, идущей по коридору абсолютно голой. Не считая платья, что она несла в руках.       — Что, жарковато стало? — фыркнула эльфийка.       Софи едва не шарахнулась от неё, прижимая к груди останки несчастного платья. Отчего-то ей казалось, что эта встреча не принесёт ничего хорошего.       — Ага, — нарочито бодрым голосом откликнулась нефилимка, нервничая и пытаясь перевести разговор в шутку. Пожалуйста. Пусть Керидвейн посмеётся и пройдёт мимо. Она не перенесёт ещё одной порции унижений. — Здесь очень приятная прохлада.       — Кто же тебя так разгорячил?       Керидвейн попыталась принюхаться, но кроме лёгкого запаха разложения не уловила ничего. Ну не с зомби же она кувыркалась! Жаль, драконий нюх куда острее.       — Есть один клыкастый товарищ, — неожиданно пожелала излить душу Софи, держась за трещащую по швам маску беспечности. — Пару дней назад потрогал мои крылья, не зная, что у ангелов это слишком чувствительное место, и сбежал.       — Майтени забрался так далеко? — эльфийка присвистнула.       — Нет, Ричард, — вздохнула Софи, ведя обнажённым плечом и не замечая того, сколько намекающего ехидства прозвучало в голосе Керидвейн. — Причём здесь вообще Майтени…       — О да, Ару’лу это может, — та недобро улыбнулась.       Софи остолбенела, изогнув бровь.       Хорошо. Насчёт имени спрашивать она не будет — у эльфов свои причуды, но всё же… Что плохого она сделала Керидвейн, чтобы та смеялась над ней? Ладно Игелас, но она?..       — А ты откуда знаешь?       — Может, решила вдохновиться твоим примером и перецеловать всех в этом замке? Может, полазила в чьих-то воспоминаниях? Может, проснулась в его объятьях? Кто знает, — эльфийка как-то нехорошо рассмеялась и пошла дальше.       «Эй, Ару’лу. Иди сюда. Ты просто обязан это увидеть», — мысленно позвала его Керидвейн.       Софи тихо-тихо и несчастно выдохнула, едва не выронив платье и беспомощно смотря вслед эльфийке. Её насмешка оказалась обиднее, нежели то, что сделал Игелас.       И правда.       Разве лишь Софи имеет право забавляться? Играть на чужих чувствах и нервах, бросать туманные и колкие намёки? Она даже близко не стояла с Керидвейн и не могла сравниться с ней в остроумии. Неужели Софи выглядела так же, когда смеялась над другими и флиртовала со всеми подряд, не задумываясь о чужих чувствах?       Нефилимка замерла, чувствуя себя несчастной. Нет, ей не захотелось выяснять отношения с Керидвейн, и не то чтобы она поверила её словам, но под ложечкой неприятно засосало. Больше всего сейчас Софи хотелось оказаться в своей комнате, в безопасности и покое, и одеться, и позабыть последние кошмарные дни. Путешествие взаправду вышло не таким весёлым, как она предполагала. Как можно было облажаться почти во всём? Неужели она оказалась заложницей фантазий и стереотипов, всех книжек, которые она читала?       «Что, — заметил ехидный внутренний голосок, — струсила? Стыдно стало?»       Софи опустила голову, прижимая к груди платье, и пыталась справиться с желанием вновь расплакаться. Она не понимала, что сделала не так, чтобы заслужить насмешки Керидвейн. Или та до сих пор злится за прерванную тренировку?..              Ричард дёрнулся, услышав зов Керидвейн, и мечтательно улыбнулся. Он почти сумел успокоиться за прошедшие часы, и ему уже надоело слоняться по замку без дела, поэтому он поспешил на зов эльфийки в надежде, что здесь случилось что-то интересное.       Запахи сплетались в один, столь сладкий и приятный — Ричард чуть ли не замурлыкал, прикрыв веки и прислушиваясь к аромату Керидвейн и Софи. Они были совсем рядом.        Левиафан распахнул глаза и остолбенел.       «Смотри, Ару’лу. Желания сбываются,» хохотнула Керидвейн, наблюдавшая за Ричардом и Софи из-за угла.       «Сейчас хоть не оплошай», добавила она, прежде чем действительно уйти.       Нефилимка уставилась на Ричарда всеми глазами — и человеческими, и ангельскими, — как-то жалобно выдохнув. Она отшатнулась к стене, прижимая к груди платье и заливаясь густым румянцем. Софи ни за что бы не поверила, что случившаяся встреча — совпадение. Не могло же ей настолько не везти?! Или могло?..       — Керидвейн… — только и смог выдохнуть левиафан, округлив глаза.       У Софи задрожали губы, пока она сильней прижимала к груди платье. Что он теперь о ней подумает? Что ему сказать? Не признаваться же в том, что она вчера натворила на пиру и сегодня — в покоях некроманта. Он же в ней совсем разочаруется… Нет, это проблема Софи и только Софи. Она станет закапывать свою репутацию ещё глубже — её никто из магов поднять уже не сумеет.       А если она всё-таки расскажет?..       Нет. Игелас и Ричард и так друг друга недолюбливают. Ещё не хватало, чтобы левиафан бросился с ним разбираться — Софи не допустит, чтобы кто-то из них пострадал. Нефилимка даже не была уверена, кто бы вышел победителем из этой хватки и не прикончили бы ли они ненароком друг друга. Во всём случившемся виновата лишь Софи и перекладывать ответственность на Карин или Игеласа она не станет.       Поэтому нефилимка, храбрясь из последних сил, вздёрнула подбородок:       — Нет, я не Керидвейн, дорогой.       Теперь Софи не сомневалась, что в этой встрече замешана эльфийка. В груди всколыхнулась злость — и разом потухла. Ведь нефилимка на её месте поступила бы точно так же, решив, что это весело или… полезно. Так поступил бы и Габриэль.       Наверное, Софи всё ещё могла взмахнуть крыльями и сбежать, но отчего-то совсем об этом не подумала.        Наконец, Ричард смог взять себя в руки:       — Что ты вообще здесь делаешь в таком виде?! А если тебя кто-то увидит? А если…       Он осёкся.       После утреннего сна он не рисковал даже поднять на Софи взгляд, и всё это… было слишком. Ричард не замечал ни её заплаканного лица, ни наполненных мукой глаз — мысли были предельно далеко от реальности. Жгучий стыд, охвативший левиафана, мешал мыслить здраво. Лучше бы ему вновь снились кошмары. Лучше бы он вновь злился на неё.       — Оденься уже наконец, — чуть спокойнее сказал Ричард, прикрывая лицо ладонью и отворачиваясь.       — Ну, ты увидел, — хмыкнула Софи, небрежно пожимая плечами. — И что? В этом замке не осталось почти никого живого.       Наверное, это должно было его утешить. Кому на неё пялиться, скелетам? Они были ещё равнодушнее к женщинам, нежели Игелас, которого она могла представить в страстных объятиях разве что с умертвием — и то он делал бы это из чистого научного любопытства.       А Ричард…       Что, и это всё? Неужели он так плохо о ней думает, что сразу накинулся с обвинениями, которыми так и сочился его голос? Неужели она и правда так себя ведёт, что он даже не взволновался за неё, не спросил, почему она плакала?..       Нефилимку обуяла досада. Вот, значит, какой он её считает. И наверняка обернёт против неё любые слова, которые она скажет. Ричард уже так делал — с самого знакомства относился к Софи так, будто та лично планирует его убить. Пусть в самом начале так и было… Неважно. Он мог бы научиться доверять ей, мог бы научиться слушать её, мог бы… Проявить больше нежности и участия, что ли.       Она стиснула зубы от вспыхнувшей обиды.       — Не стоит беспокойства, — фыркнула Софи из чистой вредности, проходя мимо и задевая Ричарда плечом. — Хорошего дня… вам с Керидвейн.       Левиафан схватил её за руку.       — Так вот что для тебя значат мои чувства… Какой же я идиот, раз на что-то надеялся!       Ричард оттолкнул её и ушёл прочь. Софи оцепенела, но гнев, разочарование и усталость затуманили разум, взяли верх над здравым смыслом и обернулись злыми словами:       — Придумал себе идеального ангелочка? — язвительно крикнула вслед левиафану нефилимка, хотя в этот момент у её виска словно бы щёлкнул курок. — Его не существует, сюрприз!       Что она натворила. Боже, что она натворила.       Не видя дороги от слёз, Софи побрела в свою комнату. Она умудрилась испортить всё.              Ричард едва не сбил с ног изучавшую какой-то гобелен Керидвейн.       — Ару’лу? — удивлённо спросила она. — На тебе лица нет…       Левиафана трясло, когда он уткнулся лицом в её плечо, как-то странно ссутулившись.       Ноги были целы, уже хорошо — можно было подумать, что они решили расплавиться. Растечься чёрной жижей. Сейчас так и было. Так и хотелось. Забиться в самую тёмную раковину. Нору. На самое дно. Под ил и песок. В никуда. Чтобы ничего этого не помнить.       Он глухо расплакался — без слёз, лишь сухие хрипы, — нерешительно обняв эльфийку. Единственную, в ком он, по крайней мере, пока не сомневался.       Керидвейн улыбнулась и осторожно обхватила левиафана руками, ничего не говоря, ни о чём не спрашивая.       Так всегда и случалось. Едва Ричард позволял себе поверить во что-то хорошее, это всегда оборачивалось ложью, насмешкой и грязью. Он чувствовал себя использованным. Мерзким. Как это и случалось.        — Ты спросила, почему я избегаю её, — еле выдавил из себя Ричард. — Вот поэтому. Я для неё лишь игрушка.        Божий зверь, божья забава — он не был никем иным.        — На что я мог надеяться? Что Софи правда меня полюбит? Что меня хоть кто-то сможет полюбить? Смотри, она — чистый свет. И кто я для него?        — Бездонный омут, в котором можно утонуть. Объятья ночи, что ласкают, обволакивая, утягивая в сладкую пропасть. Шёпот и тайны, невысказанное и незримое, — ласково и очень тихо прошептала Керидвейн, погладив его по плечу. — Что может быть притягательней?..        — Ничего, — устало пробормотал Ричард. — Я… впервые за долгие годы не чувствую себя так, будто не заслуживаю существовать. Но от этого мне, почему-то, ещё хуже.        Левиафан никогда прежде не ощущал себя таким разбитым. Пожалуй, в этот момент он понял людей, что из-за своих бед и огорчений могли целыми днями проводить в постели, свернувшись калачиком, чтобы их никто не трогал. Не тянул пальцы в рану. Не кричал в уши.       Он чувствовал себя так же. И ещё хотел бы сожрать собственный хвост.        — Тише, Ару’лу. Все печали уйдут, — эльфийка сняла шлем и оставила прохладный поцелуй на его лбу.       Теперь он помнил свою мать. И это было так на неё похоже. Так приятно. Так трепетно. Ричард позволил себе раствориться в чужих объятиях. Но это не могло длиться вечно. У левиафана был лишь один проверенный способ справляться с болью.        — У нас есть запланированные важные дела на сегодня? — ляпнул он.        Ах, его вечный трудоголизм.        — Я уже закончила тренировку, но у меня есть идея получше. Пойдём, полетаем. И покормим тебя, — Керидвейн улыбнулась.        — Пойдём, — безразлично кивнул он, отцепляясь от неё и пытаясь взять себя в руки, изображая невозмутимость и равнодушие. — Это действительно… важные занятия.        Его глаза были сухими и пустыми.              Теперь Ричард был сыт святостью по самое горло. Пусть это не особо подняло ему настроение, попытки Керидвейн развеселить его заставили левиафана улыбнуться. Тем более, в драконьей форме она всё ещё была невероятно восхитительной. Ну, как и в любой, впрочем.       Пожалуй, монахи приграничного монастыря не были с этим согласны, но после недавнего Ричард в принципе не давал никому светлому право голоса.       И с Габриэлем по возвращении он хотел серьёзно поговорить. Ричард почти успел отрепетировать в голове их беседу, когда они наконец подошли к комнате Керидвейн.       Левиафан нерешительно застыл на пороге.       — Я войду?..       — Разумеется. Входи, когда хочешь, — эльфийка толкнула дверь, изобразив приглашающий жест.       Когда они оказались внутри, она сняла шлем и, смерив левиафана задумчивым взглядом, поинтересовалась:       — И как же тебе настроение поднять? Хочешь, я могу показать то, чего ещё никто никогда не видел?       — Я уже сегодня насмотрелся того, чего никогда не видел, — попробовал отшутиться он.       — О, нет, я о кое-чём другом. Гораздо более… Личном.       Ричард нахмурился и нерешительно выдавил:       — Давай?       Наверное, ему почти стало страшно. На заметку: левиафану не было страшно даже тогда, когда его убил Дин, отправив в чистилище во второй раз.       — Мой истинный облик, — Керидвейн мягко улыбнулась.       У Ричарда глаза зажглись от любопытства. Нет, скопировать её он действительно никогда не сможет, но… Посмотреть всё равно хотелось. Тем более его истинный облик она уже видела.       — Только… Никому не говори. Особенно Игеласу. И про лича тоже, а то он решит, что у него в два раза больше шансов, чем он думал.       — Торжественно клянусь, что никому не скажу, — важно кивнул левиафан. — Особенно Игеласу.       Эльфийка удовлетворённо кивнула и закрыла глаза, сплетая воедино образы Амары и Эолы из их воспоминаний.       Её кожа словно начала светиться изнутри каким-то холодным и призрачным светом, похожим на свет звёзд. Тьма окутала её, заполнив комнату, легла на плечи платьем с пышным шлейфом, струилась, тянулась, извивалась. Волосы спадали волнами, паря в невесомости, а чёрное клеймо на лбу обернулось сверкающей короной.       Она открыла глаза и улыбнулась, глядя на Ару’лу. Её глаза светились, но он видел Тьму, что скрывалась за сиреневатым маревом. Совсем как тогда, когда они танцевали.       — Ты прекрасна, — заворожённо откликнулся Ричард, не сразу найдя в себе силы вновь заговорить, — Просто… само совершенство.       Какой… какой же родной она для него теперь ощущалась. Это чувство казалось странным, нелогичным, но отчего-то левиафан не желал ему сопротивляться.       — Теперь для своего мира я и есть Тьма.       — Значит, мы всё-таки родственники, — смешливо и серьёзно произнёс Ричард. — На крови клясться будем?       Улыбка Керидвейн стала шире.       — Брат мой, — в её руке появился кинжал, и она полоснула им свою ладонь.       Ричард давно чувствовал, сколько у них общего. Странно, необъяснимо и неотвратимо его тянуло к ней, как бы он пытался с этим бороться и взывать к здравому смыслу. Она и правда была похожа на Амару. Была похожа на его мать.       Левиафан забрал у неё кинжал, и на месте пореза растеклась чёрная жижа.       — Сестра моя.       Они скрепили руки, и пара капель чёрной крови, шипя и пенясь, упала на пол, разъедая камень. После чего эльфийка легко коснулась своими губами его.       — Навек, — прошептала Керидвейн.       Ричард нежно ответил на этот мимолётный поцелуй. Эту сделку он скрепил с удовольствием.       — Навек.       Керидвейн вернулась в свой прежний облик, продолжая улыбаться:       — Кажется, у меня получилось. Что же, братец, мин’лу, день выдался долгим. Не пора ли нам спать?       — Пожалуй, — заметно повеселев, усмехнулся Ричард. — Рядом с тобой?       — Рядом со мной, — она легко рассмеялась и, сняв пояс с ножнами, плюхнулась на кровать.              Для одного Игеласа ночь… утро… прошли спокойно. Напротив, ему захотелось разбавить рутину и, например, попросить у Майтени материал для новых исследований. О, это обещало быть интересным. Особенно, если Керидвейн с ним так и не заговорит. Нет, конечно, он мог пойти к ней первым попытать счастья, но пока некромант был слишком занят.       Всё-таки после неудавшегося восстания демонов дел в королевстве было много. И нужно было проверить отчёты, что ему присылали вассалы и которые ему нужно было просмотреть — к своим обязанностям маг относился со всей серьёзностью. В первые годы ему недоставало опыта, но это компенсировалось энтузиазмом и страстным желанием учиться. Никто не растил из него короля. Игелас ковал его из себя, словно меч, вгрызался в книги и набивал шишки на собственном опыте, сумев всё же реализовать свою идею государства, что соединяло живое и мёртвое. Конечно, люди не были довольны таким соседством, но кто рискнёт спорить с некромантом? В конце концов, каждое создание он сумел привлечь к полезному делу. Ему подчинялась весьма умная высшая нежить, мёртвые слуги помогали живым людям, и в королевстве царил строгий порядок, за которым Игелас пристально наблюдал, делал выводы и старался решать любые проблемы.       Наверное, иногда это всё же… утомляло. Эквелу нельзя было назвать процветающим королевством — она была слишком юной и ещё не развитой. Даже земли её не славились плодородностью — иначе их быстро бы кто-то присоединил ещё до появления Игеласа. Магия смерти тоже не помогала тому, чтобы Эквела жила и радовалась, и это была ещё одна проблема, которую предстояло решить. Жить в выжженных смертью пустошах некроманту не хотелось. Спорных моментов было слишком много, и маг готовился к тому, что решение займёт годы. Впрочем, ни одно государство не могло жить в беспечной идиллии.       Это… не разочаровало, нет. Хотя втайне Игелас наивно, но надеялся, что у него появится больше времени на самого себя после того, как вернётся Наставник. Эгоистичное желание — отдыхать, пока учитель работает. Но теперь у него не было даже собственной лаборатории, ему отчаянно не хватало общения и самого общества Керидвейн, и некромант начал скучать.       Какими сладкими казались те далёкие мгновения, когда он отрывался от дел и беседовал с нею! Когда он перелистывал книги в библиотеке, с нетерпением ожидая её. Когда целыми днями прокручивал в голове аргументы, чтобы позже продолжить один из их длинных споров с прежним жаром. Когда предвкушение бурлило в крови, и он ещё не знал, не подозревал, чем всё обернётся…       Некромант вздохнул и вовремя убрал перо, пока чернила не успели сорваться с него и расплыться на пергаменте. Он вновь замечтался. С Керидвейн унылый ход времени казался живей и быстротечней. Теперь она, кажется, и видеть его не хотела. Но к чему так переживать, в самом деле? Не мог же он ностальгировать по тем временам? Ведь ещё не поздно вернуть их?..       Не случилось ничего неисправимого. Он возьмёт себя в руки и сможет извиниться, и всё станет, как прежде. Правда? Но мага продолжало мучить дурное предчувствие, что возвратить былое уже не получится.       Игелас отложил в сторону последний лист и попытался размять наполовину затёкшую шею. Маг по праву был доволен: он сумел разгрести все дела за последнюю неделю, написать и отправить все приказы, распоряжения и ответы и решить с десяток мелких проблем своего государства. Хорошо, своего бывшего государства. Но Игелас мог собой гордиться — трудился он на совесть. Ну и что, что у него её не было?       И всё-таки некроманта терзало то же сомнение, что и Софи: кажется, его Наставник заниматься Эквелой не собирался.              Софи расчёсывала волосы, слепо смотря в зеркало и не замечая собственного отражения. Движения казались механическими, неживыми, и нефилимка дёрнула гребнем сильнее, чем стоило. Но даже не поморщилась от боли — лишь губы её задрожали. От помощи мисс Хейти она отказалась. Продолжать слушать то, что успел наговорить ей призрак, сил больше не было. Собственная вина душила Софи сильнее, нежели чужие заслуженные упрёки.       В этот раз она превзошла саму себя в самом дурном смысле. Ниже опускаться уже некуда.       Теперь Софи по-настоящему не знала, что делать. Привычная самоуверенность покинула её — и, наверное, к лучшему. Теперь последние дни казались нефилимке дурным сном, от которого она не могла очнуться. Накатила слабость — та позорная слабость, от которой Софи бежала последние годы. Та слабость, которую она тщетно пыталась прогнать, помогая другим и стараясь быть значимой. Когда-то она воображала Ричарда своим главным врагом, полагая, что может спасти мир, вернув чудовище в чистилище…       К горлу подкатывала тошнота.       Когда Софи было плохо, она находила утешение в фэнтези-книжках. И на пару мгновений посмела надеяться, что сможет найти своё место в волшебном мире героев и магии. Но реальность оказалась совсем другой.       И рядом не было ни сестры, что могла отвлечь её от любых печалей одной шуткой, ни подруги, ни родителей. Рядом не было и Ричарда, которого она сама оттолкнула. Она осталась одна. Чего сильнее всего и боялась.       Нет, она больше не может об этом думать. С неё хватит.       В дверь робко постучали, будто бы в ответ её мыслям.       Наверное, стоило спросить, кто почтил её своим визитом — или послать мисс Хейти взглянуть на нежданного гостя. Но Софи слишком устала и потому побрела к двери, нервно одёрнув подол платья. Кто бы к ней ни пришёл, хуже не будет.       Майтени расплылся в счастливой улыбке и протянул удивлённой девушке букет лилий.       — Доброй ночи, прекрасная леди Винчестер! — его бодрый голос звучал так странно после столь тяжёлых мыслей.       Софи смущённо взглянула на радостного вампира. Она совсем забыла о том, что он обещал прилететь к ней. Нефилимка не вспоминала о Майтени целый день, однако сейчас при его виде ощутила невероятное облегчение. Меньше всего ей хотелось оставаться в одиночестве. Кажется, в этом мире ещё был кто-то, кто испытывал к ней симпатию — и Софи решила ни за что не упускать возможности хоть с кем-то подружиться.       — И вам доброй ночи, — улыбнулась она, принимая букет и подзывая мисс Хейти, что пилила Майтени негодующим взглядом. — Ваш визит её скрасил.       — Разрешите пригласить вас на прогулку, — не переставая улыбаться, вампир галантно поклонился.       Наконец-то. Наконец-то хоть что-то хорошее! Софи с облегчением выдохнула, понимая, что на ближайший час может позабыть обо всех проблемах. Наверное, отвлекаться от трудностей, намеренно забывая о них, не самый здоровое поведение, но…       — Я с радостью принимаю ваше приглашение, — кивнула она. — Вы обещали мне прогулку ещё при нашем знакомстве, пусть оно и вышло забавным.       Майтени подал ей руку.       — Лучше поздно, чем никогда. Вы так не считаете?       — Да, пожалуй, — кивнула Софи, пряча грусть.       Раньше она не подозревала, что слово «поздно» для неё существует.       — Всегда стоит хотя бы попытаться.       …Неспешно беседуя о пустяках, они выбрались за стены замка и оказались на том самом кладбище, которое успела издали разглядеть Софи. Зияли разрытые могилы, неустанно сновали скелеты, где-то вдалеке копошилось нечто, выглядящее толще скелета, но ненамного живее. Зомби?..       Майтени, принюхался к блёклым цветам на чахлом кустике, обернулся к Софи и, разведя руки, воскликнул:       — Здесь так прекрасно! Эта ночь просто чудесна!       Софи поёжилась.       Она любила яркие впечатления, но у всего был свой предел. Нефилимка отошла на несколько шагов от могилы, в которую едва не свалилась, поскользнувшись на чем-то мерзком, и кисло скривилась, пока Майтени этого не видел.       Чудесная романтика.       Не то чтобы с её предпочтениями она смела ожидать чего-то иного… кажется, у всего и правда был свой предел.       — Эта ночь явно не прекраснее вас.       Майтени застыл как вкопанный. И снова огляделся, словно впервые увидев сей живописный пейзаж.       — Ой… Я н-не… Не т-то имел в виду… — с трудом выдавил он и сник.       Софи поняла, что её слова прозвучали несколько грубовато, и скользнула ближе, ласково дотронувшись до его предплечья.       — Просто это не самая привычная для меня обстановка.       — Честно говоря, я просто не замечал ничего вокруг, кроме вас… — вампир накрыл её ладонь своей.       — И мне ни на что здесь больше смотреть не хочется, кроме вас, — фыркнула Софи и, подумав, распахнула крылья.       Благо, открытая спина платья к этому располагала. И восхищение, что мелькнуло в глазах барона, ей польстило. Должно ведь быть в этом мрачном месте нечто прекрасное.       Её ноги чуть оторвались от земли, и сердце Софи наполнило упоение. Она всегда хотела именно этого. Летать птица — над целой вселенной — на невероятной высоте. Да, в этом мире летать ей нравилось куда больше       — Может, прогуляемся в воздухе? — усмехнулась нефилимка, поднимаясь ещё выше. — В небесах куда приятнее.       — Разумеется! — восторженно воскликнул Майтени, и Софи окружила стая нетопырей.       Нефилимка рассмеялась, взмахивая крыльями и бросаясь прочь от вампира, скрываясь в ночной мгле. Сейчас полёт превратился в настоящие догонялки, в которых у них были равные шансы, хотя стая летучих мышей и была расторопнее. Но и Софи сдаваться не собиралась; и редкая полуразумная нежить тупо и непонимающе пялилась в воздух, откуда доносился радостный звонкий смех.       Их полёт занял минут десять, пока Софи, вся раскрасневшаяся и на короткие мгновения забывшая обо всех злоключениях, опустилась на землю, весело вылавливая взглядом нетопырей.       — Это было потрясающе! Ни с кем я так не играла…       Майтени принял человеческий облик рядом с ней и склонился в изящном поклоне:       — Признаю свою полную и безоговорочную капитуляцию, леди Винчестер.       Он взглянул на нефилимку и улыбнулся, любуясь её румянцем и сияющими серыми глазами. Какой прекрасной, искрящейся жизнью она казалась здесь, на мрачном кладбище. Словно ангел, сошедший со страниц старых книг. Нет, никогда больше эти земли не встретят столь светлое создание, никогда больше не озарятся небесным сиянием, подобным этому. Но тем драгоценнее был этот хрупкий, мимолётный момент, когда она была здесь.       — Равного вам соперника было бы не найти, — благосклонно кивнула Софи.       Наконец что-то отвлекло её от неспокойной совести, от кошек, что скреблись на душе, словно мертвецы гнилыми ногтями по крышкам гробов. Будто в ответ на мысли нефилимки раздался тихий скрежет, и она поёжилась — от него и холодного ветра, в котором переливались все оттенки смрада разлагающейся плоти. Софи сморщила нос и отвернулась к замку. Королевство Игеласа было интересным, но далёким от утопии. Ходить здесь можно было лишь заткнув нос или навек распрощавшись со своим обонянием.       — Я могу что-нибудь для вас сделать? — воодушевлённо спросил Майтени, для которого пейзаж был абсолютно привычен.       — О, зачем же, — отмахнулась нефилимка, — мы ведь просто гуляем. Или… я могу что-то сделать для вас?       — Это кавалер должен ухаживать за дамой, а не наоборот, — вампир мягко рассмеялся. — Я просто подумал, что здесь вам может быть скучновато.       — Вы могли бы почитать свои стихи, — улыбнулась Софи. — Они мне очень понравились.       — Правда? Вы действительно хотите этого? — барон расцвёл и засиял ярче серебристой луны в небе.       — Вы хорошо пишете, — произнесла нефилимка, взяв его за локоть. — Почему бы и нет? Атмосфера располагает.       Разумеется, по такому поводу Майтени подготовил уже целую поэму. Честно говоря, он начал писать её ещё после первого откровенного разговора с Софи. И теперь только и ждал повода, чтобы её преподнести.       В поэме говорилось о золотистых локонах, небесном создании, глазах, источающих звёздный свет… И всякой прочей ерунде, зато написанной очень красиво.       — О, вы с такой нежностью и восхищением пишете про свою невесту, — вздохнула нефилимка. — Должно быть, вы сильно её любили.       Подвоха она заподозрить не могла. Никто в родном мире, узнав её поближе, не мог бы назвать неугомонную Софи Винчестер чудесным созданием. И никогда не стал бы посвящать ей целые поэмы.       — Но я… — барон стоял мрачнее тучи и, по-видимому, вновь забыл родной язык. — Но я не…       Софи нежно ему улыбнулась, погладив по плечу, и вновь посмотрела совершенно невинным взглядом существа, которое так и не поняло намёка. Майтени нервно сглотнул, подавив досаду.       — Я… Мне… Я пойду?..       — Куда? — Софи аккуратно сцапала барона за руку. Не хватало ещё терять последнего приятного собеседника. — Мне нравится ваша компания.        — Но я… Едва ли.        — Почему вы так считаете? — грустно спросила нефилимка.        Она искренне не понимала, чем могла расстроить Майтени. Софи послушала стихи, согласилась на прогулку, наслаждалась его обществом, в конце концов! Разве этого мало?        — Просто… Я… — он опустил голову и глубоко вздохнул. — Когда я сильно взволнован, то мне трудно разговаривать. А в вашем присутствии сложно… Этого не чувствовать.        — Разве это плохо? Мы все разные, — попыталась приободрить вампира Софи. — Мне с вами не скучно. И вы настоящий нравитесь мне больше, чем тот, кого вы передо мною играли в первую нашу встречу.        — Да, но собеседник из меня неважный, — Майтени пожал плечами. — Перо и бумага гораздо красноречивей… Но, похоже, и они бесполезны.       Казалось, он вот-вот расплачется.       Софи прикусила губу. Сегодня всё шло наперекосяк. Почему она такая неудачница?        — Если я не поняла что-то из того, что вы желали мне сказать, то это не ваша вина, — у неё неприятно сжалось сердце. Неужели она действительно настолько плохо разбиралась в чужих чувствах, предпочитая поверхностное, ложное; не сковыривала шоколадную корку, обнажая внутреннюю гниль? Неужели и правда чего-то не поняла? — Над лирикой необходимо думать, и многое открывается нам спустя время…       — Возможно, проблема во мне, — печально пробормотала она. — Мне давно не читали стихов…        Если быть честнее — никогда.        — Нет, что вы! — Майтени всполошился. — Дело не в вас! Если автора не понимают — это его проблема! Значит, он плохой автор! Не смог донести мысль так, чтобы его поняли! И вообще… Мне действительно пора.        — В моём мире многих авторов при жизни не понимали, называли бездарностями и не желали слушать, — пожала плечами Софи. — И всё же потомкам приглянулись их произведения. Вы хороший поэт, Нейтан. Но если вы желаете побыть в одиночестве…        Она тихонько хмыкнула и приподнялась на носочки, целуя его холодную щёку — на этот раз по своему желанию, без чар Карин.        — Воля ваша.        — Я… — Майтени обомлел. — Ради такого я готов задержаться и обратиться прахом по пути домой! И ни о чём не жалеть…        — Бросьте, — фыркнула Софи, поджав губы. — Я буду рада увидеть вас вновь, поэтому возвращайтесь домой до рассвета.        — А когда вы бы согласились меня увидеть? — с надеждой спросил вампир.        — Тогда, когда вам будет угодно, — рассеянно ответила нефилимка, чьи мысли уплыли далеко от реальности. — Пока мы не планируем улетать из замка… Но кто знает. Хоть завтра.        — С радостью, — голос барона задрожал от восторга.       Майтени поклонился, облобызал её руку и улетел прочь. Как всегда.       Софи очнулась от размышлений, стоя в одиночестве на кладбище, брезгливо поморщилась и пошла обратно в замок.              Ричард распахнул глаза, но не дёрнулся от чужого присутствия. Оно оказалось… вполне привычным. Родным. Впервые за долгое время тревога унялась.        Левиафан скосил взгляд на спящую Керидвейн и приобнял её крепче, расслабленно поглаживая по спине кончиками пальцев. Пусть высыпается.        Эльфийка довольно мурлыкнула и распахнула глаза. Улыбнулась, увидев Ару’лу, и аккуратно стёрла пятно крови с его щеки.       — Как спалось, мин’лу?       — Хорошо, — отозвался Ричард, рассеянно выводя узоры на чужой спине. — С тобой спокойно и без заклинаний.       Он улыбнулся в ответ, пусть улыбка и вышла несколько вымученной.        — А тебе?       — Не знаю. То, что мне снится, любой человек назвал бы кошмарами. Но я так к ним привыкла, что они ничуть меня не трогают. А вот пробуждение… Лучшее за многие века.       Керидвейн подалась немного вперёд и чмокнула его в щёку, рассеянно потрепав по волосам.        — Я собиралась перебрать свои вещи, — шепнула эльфийка, поднимаясь с кровати. — Боюсь, у меня не получится тебя ничем развлечь. Не думаю, что тебе будет интересно сидеть здесь… Так что постарайся не скучать. И сильно не грустить.       — Спасибо, хотя вряд ли получится, — левиафан вздохнул. — В любом случае мне нужно побыть наедине с собой…       Он нервно сглотнул, предпочтя не уточнять, зачем. И неторопливо покинул чужую постель, памятуя о своём позорном вчерашнем бегстве. Нет, на этот раз он уйдёт достойно.       — Хорошо провести время, — непринуждённо улыбнувшись бросил Ричард.       — И тебе того же, — почти пропела Керидвейн, поправляя причёску.       Когда левиафан покинул комнату, эльфийка позволила себе довольную ухмылку.       Ну вот. Теперь ты точно мой.