🍂🍁🐾
Открывать глаза совсем не хотелось, голова раскалывалась, будто по ней били самой наковальней, даже от малейшего движения боль растекалась по всему телу. Чуть приподняв веки, омега увидел возле себя размытые силуэты, загораживающие яркий свет из окон. — Он очнулся? — У него не спадает жар, удивительно, что он до сих пор дышит при таком состоянии. — Хо, давай я сбегаю за корой ивы, у тебя почти иссякли все запасы. — Даже не думай, там всё дождём размыло, ещё не дай Бог поранишься. Пока запасов хватает. — Он уже неделю в себя не приходит, надо что-то придумать. — Я схожу к Сунёну, а ты пока сиди рядом с ним и глаз с него не спускай. Голоса были незнакомыми и доносились словно из-под толщи воды. Джонхан старался приложить все усилия, чтобы расслышать разговор двух незнакомцев и оглядеть место, где он находился, но обессиленный организм вновь погрузил его в беспокойную тьму. Спустя, как показалось Юну, десятиминутное пребывание в забытье, омега всё-таки смог полностью открыть слезящиеся глаза и оглядеться. Он был явно не у кого-то в своей деревне, у его односельчан убранства были иные. За столом спал незнакомый омега, укрытый покрывалом. По комнате витал запах лечебных настоек и тонкий аромат спящего незнакомого молодого человека: гибискус с горькими нотками древесной коры. На лбу Джонхана лежала смоченная водой тряпка, которая упала, как только омега попытался привстать. Скрип кровати и несдержанный вздох разбудил второго омегу, который тотчас подскочил к пытающемуся прийти в себя Юну. — Ты наконец-то очнулся, какое счастье! — с явным облегчением в голосе проговорил незнакомец. — Ты был без сознания две недели, мы уже думали, что ты не проснёшься. — Где я? — голос Джонхана хрипел и звучал очень тихо, но незнакомец сумел его расслышать. — Ты в Иризари, милый. Мы нашли тебя в капкане в лесу, недалеко отсюда. Иризари. Затуманенный лихорадкой мозг Джонхана пытался вспомнить, откуда ему знакомо это название. — Подожди… Это ведь… — Ты, видимо, далеко забрался, дорогой. Поблизости нет поселений. У Хана вновь начинала болеть голова, но не от голоса омеги, а от осознания, куда он попал. Иризари было местом из легенд и страшилок для детей, тем самым селением кровожадных альф, диких волков, не знающих пощады. — Тебе стоит отдохнуть, я схожу и сообщу, что ты пришёл в себя. И тебе обязательно нужно поесть, ты же ешь соевые бобы? Я принесу тебе суп. Пожалуйста, только не вставай, ты ещё очень слаб. Закончив свой монолог, омега поспешил к двери, но остановился, снова обернувшись к Джонхану. — Ой, я же не представился, где мои манеры… Я Сынкван, кузен вожака стаи и главный омега селения. Могу я узнать твоё имя? — Джонхан, Юн Джонхан.🍂🍁🐾
Новый знакомый, Сынкван, пропал под дождём, прикрываясь плотным брезентом из коровьей кожи, на десять минут. Джонхан продолжал сидеть на кровати, осматривая комнату, в которой он пролежал в лихорадке две недели. За окном слышались раскаты грома и сверкали молнии, а в комнате было тепло и сухо, но Хана всё равно пробирала дрожь. Одно он понял точно: в Иризари жили не только альфы, как считали в его деревне. Но вот насколько правдивы были слухи о жестокости стаи этого поселения, он ещё не узнал. Хотя то, что его спасли и выходили, должно было дать понять, что и зверствовать у них было не принято, но кто знал, что с ним могли сделать после того, как он оправится полностью. Уличная дверь снова открылась, впуская сырость и запах дождя. В помещение зашли трое, одним из которых был уже знакомый Сынкван. Двое других же суетливо сбросили с себя защищающие от дождя мантии и прошли вглубь комнаты, ближе к омеге. — Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? — перед Джонханом встал высокий худощавый альфа. — Мне нужно проверить температуру, могу я прикоснуться к твоему лбу? — на просьбу очередного незнакомца Джонхан испуганно дёрнулся и оглянулся на стоящего в стороне Сынквана. — Не бойся, это Мёнхо, он наш лекарь. Благодаря ему ты ещё жив, — Сынкван успокаивающе улыбнулся и подошёл ближе к кровати. — Выглядишь намного лучше, чем когда мы тебя нашли. Что ты забыл в лесу так далеко? — Мёнхо, закончив осматривать своего подопечного, принялся копошиться в принесённой с собой сумке. — Выпей это, а после нужно будет поесть и поспать. — Боюсь, я уже выспался на всю жизнь вперёд, — Юн принял из рук альфы пузырёк с зеленоватой жидкостью и выпил горькую настойку из трав. — Ты ещё не восстановился до конца, так что после еды твой организм сам захочет спать, — ответил лекарь. — Тебе тоже нужно нормально отдохнуть, Сынкван-а, пусть за ним присмотрит Хоши, — молчавший до сего момента второй альфа кивнул в знак согласия. — Я принёс ему суп, только утром приготовил, нужно только подогреть немного, — Сынкван поставил на стол небольшую плошку. — Сунён-и, разогрей ему поесть, я приду к вам через пару часов, если что, зови меня или Мёнхо. — Понял, — названный альфа кивнул, а Джонхан так и не понял, Хоши он или Сунён, а может, и оба имени сразу. Тем не менее, Хоши-Сунён молчал всё время, пока Джонхан ел приготовленный Сынкваном суп, а после медленно проваливался в дрёму. Проснулся Юн, когда на улице уже была кромешная тьма, а в комнате, помимо него, никого не было. Омега медленно встал с постели, еле удерживая равновесие на ослабших ногах. Подойдя к окну, он заметил, что дождь стих, а улицу освещали слабые свечения из окон соседних домов и луна. Возле крыльца, которое можно было увидеть через окно, стояло два силуэта, один был невысокий, в котором Джонхан распознал Сынквана, а второй намного крупнее, явно не знакомый Юну. Разговор он их услышать не мог, но по поведению двоих можно было догадаться, что они о чём-то спорили. Вскоре высокий мужчина ушёл, оставляя главного омегу одного. Когда Сынкван зашёл в дом, на его лице была смесь из усталости и злости, которую он быстро попытался спрятать перед Джонханом. — Проснулся? Давно стоишь у окна? Тебе не стоит много ходить сейчас, береги силы. — Я только встал, не беспокойся, я уже в порядке, — омега медленно пошёл обратно к кровати, но передумал и свернул к кувшину с водой. — Тот мужчина, который стоял с тобой, кажется, он чем-то тебя расстроил? — Сынкван от вопроса омеги тяжело вздохнул и потёр лоб. — Прости, если лезу не в своё дело. Я всё ещё не понимаю, что происходит, никого здесь не знаю. — Нет-нет, всё нормально. Это был наш вожак, мой кузен. Он иногда бывает слишком настойчив, характер у него не из простых. — Он хотел зайти сюда? — с любопытством, граничащим с тревожностью, поинтересовался Джонхан. — Да, он узнал, что ты очнулся, хотел поговорить с тобой, но я его не пустил. — Не пустил вожака стаи? Большой же ты авторитет имеешь… — Мы росли вместе, родителей убили люди, когда мы были маленькими, считай, у нас кроме друг друга никого и не было. К тому же, в стае что-то вроде культа омег. Нас мало, рождаются в основном альфы из-за сильного доминирующего гена, так что любую омегу здесь готовы на руках носить. — Знаешь… про вас ведь совсем другое говорят, — обе омеги сели за стол, настроившись на беседу. — Да? И что же? Я так давно не говорил с кем-то, помимо жителей Иризари, мы даже не контактируем с другими стаями, это меня расстраивает, — Сынкван водил пальцем по узору дерева на столе и хмурил брови. — На самом деле, не самое хорошее. Что в стае одни альфы, а ещё что волки из Иризари не знают пощады и убивают всех, кто заходит на их территорию. — Вот как, хах. Раньше так и было, но я тогда ещё даже не родился. Пред-предпоследний вожак был очень жестоким. Думаю, из-за него и осталось такое мнение о нас. Но сейчас всё иначе, однако мы предпочитаем оставаться в своём поселении, была пара неприятных ситуаций, но не будем сейчас о них. Ты не устал? — Ничуть, мне намного лучше, — Хан не соврал, его организм стремительно восстанавливался и туман в голове прояснился. — Знаешь, в обличие волка можно поправиться намного быстрее, — от слов нового знакомого Джонхану стало не по себе. Что будет, когда они узнают, что Юн не способен на обращение и, кажется, не волк вовсе? — Я предпочту побыть так, мне правда уже гораздо лучше.🍂🍁🐾
На следующий день к Джонхану заходили только Сынкван и Мёнхо, который, как оказалось, на самом деле Минхао, бежавший из Китая во время охоты на волков. Пару раз заглядывал Хоши, тайну имени которого Джонхан также смог узнать. Оказалось всё довольно просто: юный волчонок, только обратившись, оказался с рыжими подпалинами на боках, напоминающими полосы тигра, а глаза горели зелёным, словно внутри волка сидел представитель кошачих. Оба альфы, тем не менее, были дружелюбны с ним, хотя Хоши и предпочитал больше молчать, чем разговаривать. Больше никого в деревне Джонхан не знал, оттого, выходить за пределы дома казалось не лучшей идеей, но Мёнхо настаивал, что омеге необходим свежий воздух. Дождь лил гораздо реже, периодически уступая место солнцу, но на улице было всё ещё прохладно. Предоставленная Сынкваном одежда была великовата и висела мешком на исхудавшем теле, но она, по крайней мере, не давала замёрзнуть. На улице пахло сырой землёй, дымом и псиной. Последний запах исходил от носившихся по лужам волчат-подростков, которые сновали туда-сюда по грязи и заваливались в кучи собранных с дорог опавших листьев. Пара любопытных чёрных глаз устремилась на омегу, который рискнул покинуть дом Сынквана и наконец осмотреть место, в котором он неожиданно оказался гостем. Волчонок, заметивший омегу, дёрнул ушами и повёл носом в попытках уловить запах незнакомца. Юн не двигался с места, чтобы не спугнуть юного оборотня и дать понять, что вреда он ему не причинит. Щенок завилял серым хвостом и прижался мордой к земле, призывая к игре улыбнувшегося омегу. Джонхан хотел бы обратиться и погонять волчонка по улицам, в обличие человека он рисковал поскользнуться на первом повороте и упасть в лужу. — Прости, не могу составить тебе компанию, — Джонхан подарил волчонку извиняющуюся улыбку. — Ты можешь проводить меня к вашему лекарю? Юный волк опустил хвост, которым всего мгновение назад размахивал, словно маятником, но согласился проводить омегу до нужного места. Из домов шёл запах горячей еды, по улицам ходили другие члены стаи и с любопытством разглядывали неожиданного гостя, шедшего за резвым серым волком. Джонхан чувствовал себя не в своей тарелке, но страха не испытывал — жители смотрели с интересом, но без толики враждебности. Когда оборотень остановился возле массивной дубовой двери, омега искренне поблагодарил его. После двух стуков о деревянную поверхность дверь распахнулась, но за ней оказался не знакомый альфа, а худой высокий омега, сильно пахнувший базиликом и кориандром. — О, здравствуй! — омега широко улыбнулся и отошёл в сторону, приглашая Юна внутрь. — Ты ведь наша неожиданная находка, верно? Джонхан? Я Джунхви, Мёнхо в гостиной, проходи скорее, а то замёрзнешь. Джунхви помог снять Джонхану верхнюю одежду и повесил её на прибитые к стене оленьи рога. Внутри дома лекаря пахло травами и луком, а также смешанными запахами альфы и омеги, который встретил Юна на пороге. — Извини, ты случайно не видел серого волчонка по пути? — А, не знаю, тот ли это волчонок, но один проводил меня сейчас сюда. — Паршивец, попросил же его сходить за кроликом, а он опять убежал к своим дружкам, — омега сердито засопел и покачал головой. — Будет голодный ходить, чтоб неповадно было. — Он Ваш младший брат? — Джонхан не был уверен, что ему стоит расспрашивать членов незнакомой стаи о таком, но Джунхви выглядел дружелюбно и открыто, к тому же явно не был против поговорить с гостем. — Да если бы, это наш с Мёнхо сын — Ченле. В голове ветер, хотя ему уже пятнадцать… Я в его возрасте был уже помолвлен с Мёнхо, а он только и знает, что по лужам скакать и бабочек ловить, — хоть Джун и ворчал, но любовь и забота при разговоре о сыне не могли скрыться в его голосе. Тем не менее, факт того, что у столь молодо выглядевших оборотней уже был пятнадцатилетний сын, удивлял Джонхана. В его, уже бывшей, стае омеги давали потомство не раньше восемнадцати, а Джун выглядел не старше двадцати пяти. — Хо, родной, к тебе пришли, — после минутной слабости и жалоб на сына Джун мягко подтолкнул Джонхана вглубь дома, где за столом что-то сосредоточенно в ступке разминал лекарь. — Джонхан! Как твоё самочувствие? Гляжу, ты решился всё-таки выйти из дома, — альфа одобрительно улыбался, не прерывая своё занятие. — Тебя ничего не беспокоит? — Я в полном порядке, благодарю. Сынкван ушёл на охоту, и я не знал, куда мне пойти. Не хотел никого смущать своими скитаниями по селению. — Да брось, в нашей стае не смутятся даже присутствию горного медведя на лошади, — Джунхви продолжал дружелюбно улыбаться гостю, подбадривая его. — Слушай… Не хочу тебя обременять, но могу я попросить тебя найти Ченле и сказать ему, что дома его ждёт хорошая трёпка, если он не вернётся с кроликом через пять минут? Я бы сам сходил, но мне нужно следить за обедом, а оставить всё на Мёнхо, значит остаться голодными всем, — под возмущённое «эй» от лекаря, Джонхан не отказал в помощи и вернулся на улицу, где погода продолжала разгуливаться. Поблизости Ченле не было и омега решил вернуться обратно тем же путём, которым его вёл волчонок. Где-то на соседней улице послышались звонкие повизгивания и рычания, похожие на те, которые слышал Джонхан на выходе из дома Сынквана. Как и ожидалось, в центре площади четверо волков пытались отобрать друг у друга мяч из оленьей кожи. Серый волчонок то и дело норовил укусить за ухо волка побольше, который ловко уворачивался от него и скидывал с мохнатой коричневой спины. Джонхан улыбнулся, глядя на развернувшуюся потасовку. Внезапный порыв ветра донёс до волчат запах омеги и отвлёк Ченле от своего друга и мяча. Волчонок, почуяв неладное, толкнул носом морду коричневого волка и побежал в обратную от Юна сторону, резво виляя хвостом. — Ченле, постой! Твой папа зовёт тебя домой! Ченле! — Джонхан не имел ни малейшего шанса догнать молодых оборотней, но попытаться всё же стоило. Омега выдохся уже спустя пару минут, ослабшее за время болезни тело пока не было готово к таким испытаниям. — Так ты их точно не догонишь, эти двое мастера по бегу с препятствиями и маскировке, — Джонхан вздрогнул от внезапного голоса позади и обернулся. Перед ним стоял молодой альфа, горазде выше и крупнее Юна, в росте он уступал разве что Мёнхо, и то, на пару сантиметров. — Было бы больше шансов, если бы ты обратился, человеком ты хоть до ночи их гонять можешь — без толку. Альфа не смотрел на Юна, в его руках была тряпка, которой он старательно вытирал руки от налипшей грязи — всё внимание он посвятил ей. — Джунхви попросил позвать Ченле домой, он сердится на него, — омега вновь обернулся на дорогу, по которой два резвых волчонка удрали от него. — Этот мелкий щенок задобрит своих родителей одним взмахом ресниц, не стоит переживать. Ему и не такое с рук спускали, — усмехнулся альфа и наконец посмотрел на Джонхана. — Моё имя Сынчоль, руку пожимать не буду, боюсь запачкать такую нежную кожу, — снова с усмешкой, которая не казалась Юну дружелюбной. — Джонхан, — вежливо представился омега, хотя был уверен, что каждый оборотень здесь уже и так знал его имя. — Рад наконец увидеть тебя, а то в дом меня не пускали. Джонхан замер на мгновение, с широко распахнутыми глазами, пропорции совпадали с теми, которые однажды удалось увидеть Джонхану в окне, как и запах, который иногда приносил на себе Сынкван: смородина и горькая полынь. — Вы… — Вожак стаи.🍂🍁🐾
Юну не сиделось спокойно на месте. После встречи с вожаком он вернулся в дом лекаря, чтобы сообщить, что Ченле убежал от него, а потом, не задерживаясь, ушёл обратно в дом Сынквана, в котором временно жил. Сынчоль не был многословен, его «сейчас у меня нет времени вести светские беседы, но мне определённо нужно с тобой пообщаться, поэтому вечером загляну к Сынквану» вселило в омегу тревожность. Джонхан так или иначе не собирался долго задерживаться в селении, хотя и не имел ни малейшего представления, куда ему идти. Однако быть выставленным за пределы Иризари в преддверии зимних холодов тоже перспектива не самая приятная. Сынкван и словом не обмолвился о том, чтобы омега не надеялся остаться в стае, наоборот, вёл себя так, будто Джонхан прожил здесь всю жизнь. Может, удастся уговорить вожака позволить перезимовать с ними? Я мог бы предложить помощь… не в охоте, конечно, но по хозяйству… Что если они узнают, что я не обрёл волчий облик? Они же не убьют меня? Может, Сынчоль считает, что меня подослали к ним, как шпиона? Беда мне тогда… Мысли одолевали голову омеги, которая с каждой минутой норовила разболеться. В доме было жарко, но Джонхана пробивала дрожь с болезненными мурашками. Омега ходил туда-сюда, прибираясь. Негоже, чтобы в отсутствие главного омеги стаи в его доме творил беспорядок, пока в нём живет незваный гость. Вожаку такое точно не понравилось бы. У меня ведь даже… цикла не было… запах есть, но этого ведь недостаточно. Всё из-за проклятой болезни… О господи! Джонхан, привыкший к своей внешности, даже позабыл о том, что с его лицом сделала чёрная оспа. Омега подбежал к зеркалу и взглянул на себя: на правой щеке была глубокая яма от сошедшей язвы; лоб, нос, подбородок — всё было в рубцах. Как меня только волчата не испугались? И ведь никто даже слова не сказал, не спросил… Холодные тонкие пальцы касались шрамов и обветренных губ, будто от этих прикосновений былая ангельская красота омеги могла вновь вернуться. В дверь громко постучали, отчего омега вздрогнул и оторвался от своего отражения. Вспомнив о Сынчоле, Джонхан поспешил ко входу в дом, но на секунду замер, осматривая комнату. На глаза попалась тонкая шаль Сынквана, которую Юн схватил и спешно замотал на голове, закрывая лицо — так он делал у себя в селении, когда выходил за пределы дома. Сынчоль, как только перед ним распахнулась дверь, зашёл внутрь, не глядя на омегу. Скинув тёплую тяжёлую турумаги, Сынчоль наконец повернулся к Джонхану и замер, пробегаясь глазами по омеге с головы до пят. — Это зачем? — альфа остановил взгляд на шали, закрывавшей лицо омеги. — Это… — Сними, если не болеешь. Альфа говорил твёрдо, хоть и не грубо, однако Джонхан не смел возражать и стянул ткань дрожащими руками. Сынчоль пугал. Своим видом, поведением и манерой общения. Он альфа, говорил себе Джонхан, он вожак, вожаки должны быть такими. Но я его не знаю, не знаю, чего можно ожидать. — Ты убирался? — Сынчоль разглядывал гостиную с нахмуренными бровями. — Немного. — Да брось, Сынкван самый неопрятный хозяин в стае, у него чёрт ногу сломит от беспорядка. Замуж его пора, чтоб хозяйство вести научился. Хотя, может, глядя на тебя и научится чему, — альфа рассуждал будто сам с собой, всё ещё не смотря на омегу в комнате. Джонхан и не возражал, от взгляда вожака ему становилось не по себе. — Господин… Сынчоль, — Юн прочистил горло, чтобы звучать увереннее. — Вы хотели о чём-то со мной поговорить. — А ты хорошо воспитан, — альфа снова усмехнулся, — Но не называй меня господином, в стае никто не обращается ко мне так, имени вполне достаточно. Альфа обошёл большой стол и сел за него. Взмахом руки он пригласил Джонхана присоединиться к нему и дождался, пока омега присядет напротив, чтобы продолжить разговор: — Сынкван не пускал меня к тебе с тех пор, как ты очнулся. Да и пока ты в отключке лежал тоже. Перечить этому омеге — самому себе могилу копать. Однако как вожаку мне было необходимо встретиться с тобой. Незнакомый омега, попавший в нашу ловушку для зверей. Не пойми откуда взявшийся посреди леса в сезон дождей на пороге зимы. Кто ты, откуда и куда направлялся? — альфа пристально смотрел в глаза Джонхана в ожидании ответов, а омега был готов потерять сознание от прожигающего душу взгляда. — Я заблудился, у меня и в мыслях не было вторгаться на вашу территорию. Я направлялся на юг, к другим деревням. — На юге за лесом живут люди, ты человек? — голос вожака не терял твёрдости, а Джонхан чувствовал себя, словно голый на площади среди толпы народу. — Я из стаи на северо-западе, маленькое поселение степных волков. — Ты сбежал? — вопрос, за которым последует множество других, наводящих на не самые лучшие догадки: сбежать из собственной стаи самому — предательство; уйти по велению членов — что-то натворил. — Да, на то были причины. — Ты вроде рукастый, вон всю избу братцу моему вылизал, без дела не остался бы. Натворил чего? Или личиком не вышел и остался без альфы, и решил попытать удачу в другом месте? Джонхан рвано вдохнул на последнем вопросе альфы. Он бежал от косых взглядов, обвинений и одиночества. Удивление от того, что здесь никто не акцентировал внимания на его шрамах, испарилось, и заменило его горькое чувство разочарования. Омеге и не нужно было альфы под боком, течки у него не было, не известно, мог ли он выносить потомство, а любовью к кому-то он никогда не проникался, только теплыми чувствами к друзьям и родителям, которыми некогда дорожил. Родителей больше не было, а друзья отвернулись, как только его жизнь перестала соответствовать законам волчьей природы. — Нет, — Джонхан старался говорить твёрдо, но голос всё равно дрожал от накатывающих эмоций. Неужели здесь его ждёт та же участь, как и в родном селении? — Стая не принимала меня. — Просто так? А родители твои где? — Я сирота, родители скончались от болезни, я сам чудом остался жив, — омега тщательно прокручивал в голове следующие слова, которые собирался сказать альфе перед собой. — Шрамы не только на лице, но по всему телу, также… — Юн напряжённо сглотнул. — После болезни я потерял возможность принимать волчий облик, — ложь, сказанная во благо, думал Джонхан, может так у меня будет шанс на спокойное пережидание зимы здесь. Сынчоль на рассказ омеги только хмыкнул. Альфа долго рассматривал Юна и молчал. Вожак громко прочистил горло и размял шею, затем цокнул и сложил руки на столе в замок. — Сколько тебе лет? — Двадцать. — В охоте без волчьего обличия от тебя толку нет, да и мелковат ты, кроме кролика не справился бы ни с кем. Порядок держать в доме умеешь, как я уже понял, готовить можешь? — Ваши блюда отличаются от тех, что были в моей стае, но я быстро учусь. — Так умеешь или нет? Быстро учится и Ченле, только от его стряпни нашему лекарю самому лечение понадобится. — Умею, — последовал уверенный ответ. — Всё мясо с охоты у нас общее, разделывают в основном омеги, но перед зимой нужно как можно больше запасов, а рук не хватает, справишься? В прошлой стае Джонхана мясо тоже было общее, но омеге оно не доставалось. От семьи должен был быть один охотник, кто не охотился — тот не ел. — Справлюсь. — Замечательно. Завтра возвращаются ушедшие на охоту, работы будет много. Погреб находится к западу от деревни, за домом с кустами роз. Приходи туда после полудня и не опаздывай, — альфа закончил свою речь уже вставая. — Господин… Сынчоль, — Джонхан вскочил со стула, останавливая вожака на пути к выходу, — Я уйду, как только пройдёт зима, позвольте мне остаться на время холодов. — Я не выгонял тебя, но если захочешь уйти — держать тебя здесь никто не намерен. Если же захочешь остаться… Посмотрим, что из тебя выйдет и, может, я позволю тебе стать частью стаи, — Сынчоль открыл входную дверь и готов был покинуть дом, как снова остановился.— Сходи к Мёнхо и расскажи ему про свою волчью проблему, может, он сможет помочь, — и дверь закрылась за его спиной. Джонхан опустился обратно за стол и упал лицом на сложенные руки.🍂🍁🐾
До зимы оставались считанные дни, на улице похолодало настолько, что вода замерзала в бочках, а нос и уши краснели и болели от долгого нахождения вне дома. Джонхан исправно выполнял свои обязанности: заготавливал мясо в зиму, готовил и прибирался в доме Сынквана, а иногда и в домах пожилых оборотней, которым было уже тяжело держать убранство в чистоте. Но неделю назад недовольный Сынкван ворвался в дом и, сердито скидывая с себя обшитую мехом турумаги, сообщил, что Сынчоль потребовал, чтобы Джонхан прибирался и в его доме тоже. Омеги у вожака не было, что особо беспокоило только старшее поколение волков стаи. Без омеги не могло быть наследника, но Сынчоль каждый раз отвечал, что передаст стаю волчонку Сынквана. Сам же Сынкван крутил пальцем у виска и клялся никогда не выйти за альфу, ни по принуждению, ни по собственному желанию. Что приводило к тому, что и он не намерен производить на свет следующего вожака. Подходившие по возрасту для вожака омеги и сами не метили на место главного омеги стаи и мужа вожака, почти все уже были глубоко в любви со своими альфами. Хотя и омег было не так много. Не считая Сынквана и Джунхви, в стае были: Джихун — бойкий омега с характером альфы, которого смог покорить вечно молчаливый Сунён; тихий и всегда готовый помочь Тэиль, который нашёл свою пару в лице спокойного и рассудительного альфы Донёна; и Тэён, лучший друг Сынквана и ответственный за тренировки волчат омег, но и он безвозвратно отдал своё сердце наставнику подрастающих альф — Джехёну. Остальные омеги едва ли достигли совершеннолетнего возраста. С появлением в селении Джонхана старшие омеги и альфы с надеждой шептались за спиной вожака. Юный, хрупкий, но такой трудолюбивый Джонхан казался им вполне достойной партией главному альфе. Про бедного волчонка, который потерял возможность перевоплощаться, знали все от мала до велика и тихо сочувствовали, но в лицо никогда не принижали и помогали. Джонхан же чувствовал себя скверно за свою ложь. Омега сходил к лекарю по наставлению вожака. Мёнхо долго и тщательно осматривал Юна, слушал и взывал к его внутреннему волку, но ответа не слышал. Когда спустя несколько дней Джонхан остался один на один с Джуном в доме лекаря, второй омега после долгого и пристального зрительного контакта выдал то, что заставило внутренности Джонхана скрутиться и упасть вниз живота: — Мой прадед омега родился от волков, но не мог обращаться. Такое бывает, случай один на миллион, но волк внутри просто не рождается. Он счастливо жил с моим прадедом альфой, у них родился волчонок альфа — мой дед. Скажи честно, не болезнь же забрала твою сущность? Юн не знал, что ответить. Сознаться — признать, что обманул вожака, да и не только его, всю стаю. — Умоляю, не говори никому, — на глазах омеги в тот момент заблестела влага. — Ты чего плакать вздумал! — Джун крепко сжал Джонхана в своих руках, успокаивающе водя рукой по голове. — Рождённый волками тоже волк, с обличием или без, ты один из нас. Я не скажу ничего Сынчолю, но Мёнхо знать нужно, пока он не напичкал тебя своими отварами. С тех пор тайну хранил не только Хан, но и Джун с Мёнхо, которые, как и обещали, никому больше её не рассказывали.🍂🍁🐾
После долгой уборки в доме пожилого альфы Сонсу, Джонхан отправился в главный дом деревни — дом вожака. Омега наводил порядок там два раза в неделю после захода солнца, как попросил альфа. Дом был больше других, но никогда он не задерживался в нём дольше, чем на полчаса. Несмотря на отсутствие в доме руки омеги, да и самого Сынчоля застать там можно было только ночью, внутри всегда царил порядок. Джонхан не понимал, для чего он приходил, если тряпка после мытья полов едва ли оставалась грязной, а посуда всегда была чистой и убранной в шкаф. Вещи альфы никогда не валялись, как и любые другие предметы в доме: альфа будто вообще ничего не трогал. Но, зайдя в этот раз в дом вожака, Джонхан понял, что что-то не так, как обычно. На полу лежала грязная одежда с налипшей сухой листвой, палками и еловыми иголками, на полу следы от лап и сверкающие в свете луны капли, но ни дождя, ни снега на улице не было. Омега подошёл к висящей на оленьем роге в прихожей лампе и зажег её. Свет от фитиля упал на пол, к которому приблизился омега, и тут же задрожал в ослабевших руках. На полу были густые алые капли, от которых исходил запах альфы, перемешанный с запахом железа. Джонхан резко выпрямился и стал оглядываться. Внутри было тихо, но грязь и кровь были свежими, значит, Сынчоль должен был быть в доме. Омега тихо ступал по деревянному полу вглубь, настороженно оглядываясь. Следы вели вверх по широкой лестнице, на второй этаж, где располагалась хозяйская спальня. Юн неспешно, но уверенно поднимался по следам, надеясь наконец найти альфу и узнать, что с ним случилось. Дверь в спальню была открыта нараспашку, а хозяин лежал в обличие волка на полу возле кровати. Угольно-чёрная шерсть местами слиплась от грязи и крови, глаза были закрыты, а дыхание тяжёлым и прерывистым. — Сынчоль? — Джонхан тихо позвал альфу и стал медленно подходить ближе к не реагирующему вожаку. — Сынчоль, господи, что произошло? — омега поставил лампу возле волка и принялся его бегло осматривать. Сам омега был не на шутку напуган состоянием альфы. — Тебе срочно надо к Мёнхо, ты ранен, Чоль. Открой глаза, эй, — Хан обхватил тяжелую морду руками и провёл дрожащими пальцами по испачканной шерсти, его всё больше охватывала паника, которую он старался взять под контроль. — Я позову на помощь, только держись, ладно? Я скоро вернусь. Так быстро Джонхан не бегал, даже когда в детстве соседские мальчишки решили поиздеваться над ним и запереть в сарае со свиньями, перед этим обкидав хурмой и помидорами. Дом лекаря был не так далеко от дома вожака, но расстояние в этот момент казалось вечностью. Джонхан не успевал перевести дыхание, но по его окровавленным рукам и спутанной речи Мёнхо всё же смог разобрать, что Сынчолю нужна помощь. Джунхви не хотел пускать омегу обратно, пытаясь успокоить, но Юн с неведомой раньше силой вырвался из сильных рук друга и поспешил за лекарем обратно к вожаку. Когда он прибежал, в доме уже были двое других альф, помимо Мёнхо и Сынчоля. Они зажгли комнатное освещение, дабы лучше видеть всю картину. Минхао влил в пасть Сынчоля какой-то коричнево-зелёный отвар, после чего обличие волка сменилось на человеческое. На теле альфы было две рваных раны: одна на плече и вторая на боку, скула и грудная клетка синели от нанесенных ушибов. — Раны серьёзные, но жить будет, — сказал Мёнхо после быстрого осмотра. — Мингю, помоги перетащить его на кровать. Его надо зашивать, пока он в себя не пришёл. Джису, подай из сумки пузырёк с пометкой «экстракт матрикарии». Мне нужно, чтобы вы держали его, если вдруг он очнётся, в волка не обратится, но чтобы он дёргался мне тоже не надо. Ещё… — А ты что здесь делаешь? — лекарь наконец заметил сжавшегося в проходе Джонхана и серьёзно посмотрел на него, но ответить омега не успел. — Впрочем, тоже можешь помочь, подойди сюда. Возьми лампу и держи над раной, только не урони и не загораживай мне обзор, понял? — Джонхана хватило лишь на кивок, в горле стоял ком от внешнего вида Сынчоля: кожа бледная, словно мрамор, испачканный в грязи и крови, рваные раны и еле слышное дыхание, только оно и говорило о том, что альфа ещё жив. Мёнхо же делал свою работу на славу, уверенно и быстро сшивал кожу и заливал дезинфицирующим настоем, после обрабатывая заживляющей мазью с сильным, тошнотворным запахом. Сынчоль не реагировал ни на что, продолжая пребывать в забытье всё время работы лекаря. По окончании Мёнхо смочил тряпку в очередной дурно пахнущей жидкости и поднёс её к носу вожака, который еле заметно начал шевелиться и приходить в себя. — С пробуждением, — выдохнул лекарь и принялся убирать раскиданные в процессе работы вещи. — Как самочувствие? — Твою мать, что произошло? — лицо Сынчоля перекосило от боли и сгустившихся запахов. — Это у тебя спросить надо, — подал голос Мингю. — Почему твой омега в истерике вломился к Мёнхо и сказал, что ты кровью истекаешь. — Я не… — Мой кто? — в голове Сынчоля творился сумбур, прерываемый дикой болью по всему телу. — А, — альфа бросил взгляд на изголовье кровати и заметил сжавшегося Юна. — Ты что ли. Забыл, что ты прийти должен был. — Да ты бы помер, если б не мальчишка, — обычно сдержанный Минхао сердился, что не мог не заметить даже еле живой Сынчоль. — Какой-то… волк, — речь вожака прерывалась, но говорить он не переставал.— Метрах в ста от начала леса какой-то чужак шнырял. Я пошёл проверить, когда запах уловил. Агрессивный чёрт, ещё и здоровый, как медведь. Рычал, что мы украли какого-то омегу. Все взгляды вмиг обратились на замершего Джонхана, чьи ноги внезапно ослабли. Не могли же искать его? В своей стае он не сдался никому, за ним некому было приходить. — Не, того омегу он бракованным назвал, сказал, мол, не волк, но рождён от волков. Обвинял, что мы его украли из стаи, а их оборотни как мухи помирать стали. Этот же вон, какой-никакой, но волк. Омега задрожал всем телом, но заметил это только Минхао. Его ищут, из-за него пострадал Сынчоль, который верил ему, который защищал его.🍂🍁🐾
— Объяснись. Джонхана затолкнули в дом, словно тряпичную куклу, от чего он чудом не упал на пол, но прибежавший на шум Джун успел его поймать. Мёнхо же злобно сверкал янтарными глазами, будто был готов в ту же секунду обратиться и перегрызть мальчику горло. — В чём дело, Хо? Что с Сынчолем? — Жив он. Чудом. А мог бы вообще избежать всего, если бы не он, — лекарь указал на содрогающегося в панике омегу, но с места не сдвинулся. — Что произошло? — На Сынчоля напал волк из стаи этого паршивца. Кто ты такой? Рассказывал нам тут, что никому не нужен, что сбежал из-за травли собственной стаи, а в итоге сюда заявляется чужак и обвиняет нас в похищении, дерётся с нашим вожаком и заявляет, что из-за тебя мрут оборотни. — Я не лгал, — усталость, страх и напряжение выливаются горячими слезами по щекам Джонхана. — Меня ненавидели и обвиняли во всех бедах, я сбежал сам, искать меня некому и незачем было. Я никогда ни в чём не был виноват. — Хо, остынь, — Джунхви прижимал трясущегося омегу к себе, защищая от мужа. — Мальчик напуган и измотан, не обвиняй его, ему и так доставалось. Тот волк явно не с благими намерениями приходил. Сынчоль жив, он оправится, сейчас нам всем надо отдохнуть, а утром мы во всём разберёмся. — Ты бы так о сыне своём пёкся, как об этом омеге. Что если тот волк вернётся не один? Если вдруг Ченле окажется в опасности? Знай, что я отдам им мальчишку без задней мысли. — Ты лекарь, Минхао! Твоя обязанность лечить и помогать, а не обрекать на смерть! Ченле достаточно умный, чтобы не подвергать себя опасности, и достаточно быстрый, чтобы уйти от неё. Хочешь ты того, или нет, но я верю Джонхану и не дам никому его обидеть. — Твоя мягкотелость сыграет с тобой злую шутку, Джун. Сынчоль должен узнать всю правду, ему решать, что делать с омегой, — Мёнхо бросил последний взгляд на мужа и юношу в его руках, а после вышел из дома.🍂🍁🐾
Всю правду Сынчолю рассказал Минхао на следующий день. Джонхан был ни жив, ни мёртв, пока шёл к дому вожака. Раны на теле оборотня стали затягиваться ещё ночью, но альфа был пока слаб, чтобы выходить из своего жилища. Джонхан же не мог глаз сомкнуть, сон одолел его лишь с первыми лучами солнца. В обед пришёл Мёнхо и сообщил, что вожак ожидает Юна у себя немедленно, так что у омеги не оставалось выбора, кроме как покинуть дом лекаря, в котором он провёл бессонную ночь, и отправиться на встречу с неизвестностью. В комнате Сынчоля было светло и прохладно, стоял едкий запах лекарственных настоек и мазей. Сам хозяин дома полусидя расположился на кровати и смотрел в открытое окно, даже когда Джонхан вошёл в спальню. — Подойди, — голос альфы был более хриплым, но всё ещё твёрдым. — Я хочу услышать то, что рассказал мне Мёнхо, от тебя. И он услышал, Джонхан признался во всём, что утаил от него ранее. Начиная с обряда перевоплощения и заканчивая первым днём, когда он пришёл в себя в доме Сынквана. Омега внутри дрожал от страха. Меньшее, что мог сделать Сынчоль сейчас, это выгнать его из стаи без возможности вернуться. Но худшее для самого Джонхана, что Сынчоль отправит его обратно, к его прошлой стае, где его ждёт только смерть от рук разгневанных односельчан. — Это всё? — после монолога омеги, который альфа терпеливо выслушивал, спросил Сынчоль. — Да. Омега ждал, пока вожак перед ним осмыслит всю полученную информацию. Он долго молчал, продолжая смотреть в окно, но не на Юна. — Знаешь, — заговорил наконец Сынчоль. — Как вожак и первый альфа я обязан защищать свою стаю от всего, что приходит извне. Вчера я защищал свою стаю, ведь был уверен, что никто из нас не мог похитить кого-то, оскорбить других волков, солгать. Сегодня я узнал иную правду и подумал, стал бы я биться с тем оборотнем, знай я всё изначально. Джонхан смотрел на Сынчоля и ждал, ждал, ждал. Внутри шквал эмоций сменялся одним заглушающим страхом перед неизвестным. Сынчоль перед ним был непробиваемой стеной без чувств и эмоций, не такой бледный, как прошлым вечером, живой, потому что Джонхан вовремя успел, но с перевязанными ранами, потому что Джонхан попал к нему в стаю. Он, возможно временная, но тоже часть этой стаи. — По непонятной мне причине ты соврал тогда. Рождённый волками, но не волк, — острый, словно осколок стекла, взгляд, наконец обратился на Джонхана. — Я защищаю всех членов своей стаи, кем бы они ни были, потому что они — моя семья. Ответь мне, когда зима закончится, ты готов уйти отсюда? Горький ком застрял в горле Джонхана и не давал спокойно вздохнуть. Омега не мог дать точный ответ на этот вопрос, сейчас уже нет. Он привязался к жителям, привязался к Сынквану, у которого продолжал жить, к Джуну, к волчатам, которые чуть ли не сбивали его с ног во время своих игр, к старшим волкам, которые в благодарность за помощь угощали его фруктами и свежим хлебом. Здесь никто не смотрел на его испещренное рубцами лицо, как на нечто уродливое, никто не знал полностью его секрета. Он боялся, что в другом месте его так не примут, как приняли здесь. — Месяц назад ты бы не молчал так долго. Я не буду тебя выгонять, ты можешь остаться, после зимы тебе решать, захочешь ли ты жить в стае или решишь уйти. Но если сюда снова придёт кто-то из твоего прошлого поселения… — Ты не станешь защищать меня, я понял. — Ничего ты не понял. Я не позволю навредить тебе или кому-либо ещё здесь, для других ты всё ещё не можешь перевоплощаться из-за болезни, уяснил? Не говори то, что знаем мы с Мёнхо и Джуном, даже Сынквану. Джонхана хватило только на сдавленное «спасибо», после чего он уже не смог сдержать слёз облегчения.❄️🌨️🐾
Зима пришла спустя пару дней после разговора Сынчоля и Джонхана. Землю покрыл первый слой снега, который молодые альфы сгребали в кучи с дорог. Юные волчата в своих человеческих обличиях перекидывались снежками и толкали друг друга. Ченле притаился за старой бочкой с плотным шариком снега в руках и целился в голову потерявшему его из вида альфе. Замах — и снежок полетел точно в цель, однако достигнуть её так и не успел. Альфа мгновенно среагировал и успел уклониться от атаки. — Не честно, вернись на место и стой смирно! — закричал расстроенный омега. — Джисон! — Не честно атаковать со спины, Чонло, а я играю по правилам. — Здесь нет правил, олух! Отрастил глаза на затылке и выёживается. — Тебе надо поработать над меткостью, милый. — Назовёшь меня так ещё раз и будешь хромым на всю жизнь. — Какая жалость, не повезёт тебе иметь хромого альфу. За болтовнёй Ченле не заметил, как Джисон успел подойти к нему ближе, а когда опомнился, бежать было уже поздно. Альфа перехватил мальчика поперек тела и попытался поднять, но из-за скользкой дороги не удержался и упал вместе с омегой наземь. — Идиот, ты меня убить решил?! За волчатами со стороны наблюдали две омеги. Джун не мог сдержать улыбки, хоть и причитал над поведением сына. — Бедный мой зять, ну и натерпится же он с этим балбесом. — Думаешь, Ченле выйдет за него? — Джонхан тоже не мог не улыбаться, глядя на валяющаяся в снегу парочку. — Ещё бы, сколько бы он ни отрицал, я вижу, как он влюблён в Джисона. — Они будут красивой парой, — волчата продолжали беситься и кидать друг другу в лицо снег, пока Джисон вдруг не замер и, быстро оглядевшись по сторонам, утащил куда-то сквозь улицы Ченле. — Опять вернётся с обветренными губами и будет говорить, что зализал на морозе, — цоканье и закатанные в недовольстве глаза старшего омеги вызвали звонкий смех у Хана. — Дети. — Зато они счастливы. Мне нужно бежать, я загляну вечером? — Конечно, ты к Сынчолю? — Да. — Передай ему, что завтра к нему зайдёт Мёнхо, чтобы осмотреть раны и снять швы, пусть никуда не уходит. — Хорошо. Выслушав просьбу Джуна, Джонхан поспешил к дому вожака. Он приходил к нему каждый день, убирался, готовил и помогал обработать раны и сменить повязки. Хотя всё уже почти затянулось за счёт волчьей сущности альфы, омега настаивал на своей помощи, как в знак благодарности за то, что ему позволили остаться и дали гарантию защиты. За эти два дня Сынчоль не особо поменял своё отношение к Джонхану, он всё так же редко смотрел на него, мало разговаривал и зачастую просто не обращал внимания на присутствие омеги. Джонхана это не обижало, ведь альфа не был груб с ним, просто такова его натура. В доме Юн застал Сынчоля за кухонным столом в компании ещё одного альфы стаи. Хансоль был добрым молодым охотником, выросшим с Сынчолем и Сынкваном в одном доме, родители оборотня погибли, когда волку было шесть лет. Услышав звук открывающейся двери, альфы обернулись. Джонхан вежливо улыбнулся и поклонился в знак приветствия. Подходить к альфам он не стал, а направился в кладовую за засушенными овощами и травами. Когда Юн вернулся, Сынчоль уже был один. — Что-то случилось? Ты выглядишь обеспокоено, — Джонхан без напора поинтересовался у вожака. — Ничего серьёзного. Хансоль просто… Ох, господь, Сынкван убьёт меня. — Чоль? В чём дело? — озадаченный вид Сынчоля встревожил омегу, отчего он даже не заметил, как обратился к альфе. — Зима обещает быть суровой в этом году. Да и внезапное нападение два дня назад, мои раны, всё это встревожило стаю. Они беспокоятся о наследнике, кто будет следующим вожаком. — Хансоль приходил к тебе доложить слова стаи? — Он приходил просить руки Сынквана. После слов альфы последовало молчание, слышен был лишь гул играющих на улице волчат и причитания старших, которые невольно становились участниками этих игр. Джонхан знал об отношении Сынквана к замужеству и вынашиванию потенциального вожака. Как-то ночью за чашкой травяного чая омега поделился с Джонханом, что безумно хотел бы волчонка, хотел бы семью, но никогда не хотел бы для своего ребёнка участи вожака. Будь то альфа или омега, ноша главы стаи слишком тяжела, даже для такого мирного поселения, как их. Он мечтал о спокойной жизни для своего ребёнка, не обременённой тяготами жизни других волков. — Ты же не дал добро? Сперва нужно обсудить это с Сынкваном, — нарушил первым тишину Джонхан. — Я вожак, я не обязан ни с кем обсуждать то, что, по моему мнению, будет выгодным для стаи. — Сынчоль, так нельзя! Сынкван не просто член стаи, он твой кузен, твоя ближайшая кровь, он будет вне себя, когда узнает, — отчаяние захлестнуло омегу, будто только что ему сообщили, что именно он будет вынужден выйти замуж, а не его друг. — Ты так печёшься о нём, — добрая улыбка коснулась губ альфы, первая на памяти Джонхана, адресованная ему. — Я не давал разрешения напрямую, — продолжил Сынчоль. — Я сказал ему поговорить с Сынкваном самому, уж лучше ему вонзят клыки в первое попавшееся место, чем мне. — Звучит бессердечно по отношению к Хансолю, — фыркнул омега. — Сынкван не откажет ему, Хансоль единственный, кому он не сможет сказать нет. Однако не при условии, что их волчонок когда-нибудь должен будет возглавить стаю, на это Сынкван никогда не согласится. Поэтому я сказал Хансолю передать Сынквану, что не буду представлять их ребёнка, как будущего вожака. Свадьба будет для того, чтобы стая успокоилась на время, пока я не придумаю что-нибудь. — То есть, фиктивный брак? Звучит ещё хуже. — Брак настоящий, Хансоль искренне любит Сынквана уже много лет. Просто обстоятельства не самые романтичные. — Совсем не романтичные, я бы сказал. Но что делать потом? Когда у них появится волчонок и придёт время что-то говорить стае. — Весной я уеду за Крылатую Гору, туда когда-то ушли члены нашей стаи и организовали своё поселение. Омег там куда больше, чем у нас. — И что ты планируешь?… — осознание потихоньку начало приходить к Джонхану. — Найду там омегу и попрошу стать моей парой.❄️🌨️🐾
Новости о свадьбе Хансоля и Сынквана разлетелись быстрее, чем семена одуванчика от порыва ветра. По большей части этому поспособствовал Ченле, подслушавший разговор вожака и своего отца. Юный омега, словно торнадо, носился по всему поселению и стучал во все двери, сообщая радостную новость. Сынкван в первый день, когда узнал о том, что обсуждали его кузен и Хансоль, был готов обоим перегрызть горло. Однако, снова выслушав альф, решил, что это не самый худший вариант. Хансоль всегда был чрезмерно добр к нему, заботился и помогал во всём. Для омеги он лучший вариант из всех возможных, а быть сильным и независимым, но одиноким омегой, Сынкван очень устал. Свадьбу назначили на конец зимы, когда появится первая капель. Времени ещё было предостаточно, но и не так много, чтобы стая что-то заподозрила. До рождения первенца Сынчоль успевал нанести визит в поселение за Крылатой Горой и вернуться с выбранным омегой. Джонхан после того разговора на кухне с альфой ночью не мог сомкнуть глаз, не понимая, откуда взялась тяжесть на душе. Джонхан продолжал приходить к альфе каждый день даже после полного выздоровления вожака. Он, как и раньше, прибирался, готовил, иногда помогал альфе с мелкими делами стаи. Словом вёл он себя, словно он был… — Омега вожака, — отряхивая ковёр от снега, говорил пожилой омега своему соседу. — Мальчик такой трудолюбивый, вечно вокруг нашего Сынчоля крутится, уж я ожидал скорее объявления об их свадьбе, чем о свадьбе Сынкван-и и Хансоля. — Да будет тебе, Сынкван-и так всегда на волчаток смотрел, того и гляди забрал бы себе одного, а с Хансолем и свои не за горами. Он хоть и хмурится, когда при нём о свадьбе говорят, но видно же, как глаза блестят, когда он на альфу своего смотрит. — Так-то да, но вожаку без омеги тоже тяжко, а Джонхан каждый день к нему приходит, по дому как ужаленный бегает, я такого живого тепла от дома Сынчоля не чувствовал с тех пор, как родители нашего альфы почили. — Да только не смотрит наш альфа на него. Не видишь, что ли? Мальчишка у него под носом бегает, а ему хоть бы что. Ну и что, что лицо у омежки не удалось, зато хозяйственный какой, добрый, достойных волчат бы воспитал. Джонхан, ставший невольным свидетелем разговора, стоял за углом дома и не мог найти в себе силы сдвинуться. Он знал, что в стае его приняли и полюбили, слышал, что ему пророчили место подле вожака, но сам вожак будто пропускал эти слова мимо ушей. Слушать разговор было приятно до тех пор, пока один из пожилых омег не упомянул его внешность. Все альфы в поселении были добры к нему, но никто не проявлял интерес как к омеге. Изначально Юн думал, что, возможно, они не делают это в знак уважения к вожаку, ведь он единственный, кому, по мнению жителей Иризари, нужен был омега в первую очередь, для продолжения рода, для поддержки. А теперь Джонхан понял, что не в этом причина, ведь Сынчоль неоднократно показывал всем, что не заинтересован новым членом стаи, как омегой. Глотая горькие чувства, Джонхан поспешил домой, стараясь не попадаться на глаза оборотням и не показывать слипшиеся, но не от снега, ресницы и покрасневшие глаза. Сынквана дома не было, он всё чаще стал оставаться в доме Хансоля, где, на удивление всем, с радостью помогал альфе по хозяйству. Джонхан поспешил в выделенную ему спальню и достал из стопки вещей палантин, подаренный одним из омег стаи, у которого Юн убирался иногда. Покрутив ткань в руках, Джонхан снова задумался. Когда-то, когда он только привыкал к новому месту, Сынкван сказал ему, что в их стае некому было прибираться в домах пожилых волков, все омеги и альфы были заняты охотой, урожаем и воспитанием собственных волчат. С того дня, как Сынчоль позволил ему остаться в поселении, Джонхан помогал всем: и маленьким волчатам, и оборотням преклонного возраста. Он выходил из дома утром и возвращался поздно вечером, заготавливал мясо в зиму, засушивал овощи и травы, наводил порядок, следил за молодняком. Ему были благодарны, хвалили и отплачивали выпечкой и вязаными платками. Может, платки ему вязали, чтобы он прикрывал лицо, просто сказать напрямую никто не решался? Слёзы продолжали течь по лицу омеги, нос перестал дышать, а в голове начинало болезненно стучать. Но на сегодня его дела не были закончены, у Сынчоля в доме запланирован ужин в честь помолвки Сынквана и Хансоля, а приготовление блюд только на Джонхане.🌬️🌨️🐾
Сынчоль сидел во главе стола и вертел в руке кружку с терпким сливовым вином. По правую руку сидели Сынкван и Хансоль, слева — Минхао и Джунхви. За столом нашлось место даже наиболее близким друзьям семьи вожака: Сунён ласково сжимал плечо расположившегося рядом Джихуна, а Джехён заботливо выбирал из тарелки Тэёна вяленый острый перец. — Кстати о свадьбах, — прервал общий гул Джун.— Когда нам ждать сватовства? Ваш Джисон очень активно обхаживает нашего сына. — Кто? — Твой сын, родной, — ответил на вопрос мужа Тэён, чем вызвал за столом общий смех. — Высокий мальчик с тёмными волосами, живёт с нами уже вот как шестнадцать лет. — Да понял я, — Джехён, в отместку за открытую издёвку, ущипнул своего омегу за бок. — Я не знал, что он ухаживает за Ченле, я думал, они просто дружат. — С каких пор после прогулок с друзьями возвращаются с зацелованными губами? — продолжал Тэён, снова поддевая альфу рядом с собой. — У него так внуки появятся, он и не заметит, — Сунён смеялся громче всех над наивностью друга. Уж он не раз заставал подростков за поцелуями. — Какие внуки? Ченле пятнадцать! — Мёнхо, как отец обсуждаемого омеги, искренне негодовал. — Я в пятнадцать был помолвлен с тобой, а в семнадцать уже носил Ченле. — Это другое, — пробурчал в ответ лекарь. — Ну да, конечно, слышали бы это мои родители. Смех за столом не прекращался, хоть горе-отцы и были в замешательстве. Сынчоль слушал перепалки друзей альф и думал о том, какого было бы ему, будь он на их месте. С сыном, альфой или омегой, частичкой себя, которая нашла свою любовь в ком-то другом. Его волчонок наверняка также прятался бы в деревне за домами со своей парой, поздно возвращался с прогулок и не мог заснуть полночи в ожидании новой встречи со своей первой любовью. Сынчоль ушёл глубоко в мысли, не замечая непроизвольной улыбки на своих губах. Он хотел бы узнать, какого это — быть отцом, но он не хотел этого с чужим, незнакомым омегой. — Чоль, — альфа вздрогнул, вырванный из мыслей голосом Джихуна. — А где Джонхан? Альфа растерянно оглядел присутствующих, осмысляя заданный ему вопрос. Джонхан. — Не знаю, он был здесь недавно. — Он ушёл к тебе днём, я видел его из окна. Странный весь какой-то, лицо платком замотал, не смотрел ни на кого. — Может, он вернулся домой, мы просто не заметили? — Ты разве не приглашал его присоединиться к нам? — спросил Сынкван. — Я же просил тебя передать ему, чтобы он тоже поужинал с нами. — Я… ну… — Чхве Сынчоль, что ты ему сказал? — Сынчоль видел, как начинал злиться его кузен, что явно не сулило ему ничего хорошего. — Я попросил его прийти помочь с ужином, про приглашение я как-то забыл. — Забыл?! Дурья твоя башка, а ещё вожак называется, мальчик из кожи вон лезет, чтоб тебе угодить, а в ответ получает обращение, как с прислугой. Он тебе кто, домоработник? Неудивительно, что он к тебе грустный шёл! Ещё бы он веселился, когда ты из него служку сделал, балбес! За столом все сидели молча, боясь издать хоть малейший звук. Лицо Сынквана покраснело от беспрерывной речи, казалось, он даже не переводил дыхание между отчитыванием старшего альфы. — Да уж, Хансоль, не завидую тебе с таким омегой, если уж он так вожака отчитывает, то тебе точно будет прилетать по первое число, — Сунён, не сдержавшись, прошептал это сидевшему рядом Хансолю, но слух Сынквана всё равно уловил это. — Что ты там сказал?! — от замахнувшегося на Хоши Сынквана спас вовремя перехвативший руку своего омеги Хансоль. — Стерва ты, говорю. — Ты договоришься скоро, — предупредил друга Джехён, который наблюдал со стороны за наливающимися янтарём глазами Сынквана. — Какая свадьба без драки, — вставил свои пять копеек Мёнхо. — Свадьбы ещё никакой не было, но как будет, я обещаю тебе, Квон Сунён, что я надеру твой зад и оторву плешивый хвост, — Сынкван вертелся в руках Хансоля и сопел от переполняющей его злости.— А ты чего сидишь?! — резко переменил траекторию нападения омега и обратился к Сынчолю. — Я? — Нет, дух Святой Матери Волчицы! Ты уже должен был быть на полпути к моему дому и готовить речь для Джонхана, чтобы привести его сюда! — Не нужно, я здесь, — на голос обернулись все сидевшие за столом. Джонхан стоял в проходе, соединяющем обеденную комнату с кухней. На нём был тёплый вязаный кафтан Сынквана и платок, закрывающий всё лицо омеги, кроме глаз. Присутствующие замерли, смотря на Юна, как на привидение. Из-за стола встал Сынчоль, он молча подошёл к омеге и за руку отвёл его обратно на кухню. Джонхан пошёл за альфой, не сопротивляясь, пока остальные переглядывались и пытались прислушаться к тому, что собирался сказать их вожак. — Что это? — без церемоний начал Сынчоль и указал на платок на голове омеги. — На улице сегодня холодно, и я… — Ты не на улице сейчас, зачем повязал платок? — голос альфы звучал твёрдо. — Я не хочу никого смущать своим лицом. Внутри Сынчоля разрывало от негодования. На него смотрели грустные глаза, обрамленные густыми чёрными ресницами. Такие чистые, повидавшие несправедливую жестокость. — Кто тебе сказал, что ты кого-то смущаешь? Кто вообще тебе сказал, что с твоим лицом что-то не так? — Ты, — ответил Джонхан, заставляя Сынчоля напрячься под всё тем же глубоким взглядом ангельских глаз. — В нашу первую встречу, когда ты пришёл в дом Сынквана. — Я не хотел тебя оскорбить. — Но ты сделал это. Все делали. И сегодня я случайно услышал разговор двух омег. Они так хорошо отзывались обо мне, говорили, как я стараюсь угодить тебе, но ты не замечаешь меня из-за моего лица. Оно не такое красивое, как других омег, не идеальное, как и весь я, что бы я ни делал, ты не смотрел на меня прямо, не смотрел на лицо, — в этих прекрасных, ярких глазах напротив Сынчоля начали собираться слёзы. — Я смотрю сейчас. — Потому что на мне платок, за ним не видно всего этого уродства. — Так сними его. — Нет. — Сними платок, Джонхан, — приказным тоном сказал Сынчоль, но омега лишь закрыл глаза, и с его ресниц сорвались первые капли, скрывшиеся за тканью, омега отрицательно покачал головой. — Я не сниму его. — Почему? — Потому что тогда ты не будешь смотреть на меня так. Альфа был готов сорваться и продолжить требовать, чтобы Джонхан снял с головы кусок ткани, но вместо этого он сам потянулся к краю палантина и сдёрнул его с омеги. Пользуясь замешательством Юна, альфа обхватил ладонями мокрые щёки и прикоснулся к холодным губам Джонхана своими. Омега, скинув пелену растерянности, дёрнулся назад от вожака. Сынчоль продолжал уверенно смотреть на Джонхана, не отводя взгляд. — Зачем? Зачем ты это сделал? — Джонхана внутри трясло и разрывало, будто в груди разрастался шар из воздуха. — Не играй так со мной, не нужно издеваться. — Я не играю и, уж тем более, не издеваюсь, — возразил альфа. — Весной ты уедешь искать себе омегу, ты сам говорил это ещё неделю назад. А я уйду, никого не потревожив больше. Только не делай так больше, я всё был готов стерпеть, но не позволю играть с моими чувствами. — А они есть? — Сынчоль спросил, чтобы убедиться в правильности своих мыслей, но этот вопрос ввёл Джонхана в ещё большее отчаяние. — Какой же ты глупый, Сынчоль, — омега, не желая больше представать перед вожаком с открытыми эмоциями, обошёл мужчину и направился к выходу из дома. Схватив в прихожей свою турумаги, Джонхан выскочил на улицу и быстрым, переходящим в бег, шагом направился домой. Он решил, что уйдёт утром, соберёт всё самое необходимое и отправится на Юг, как и собирался. Вот так, глупо, импульсивно, но осознание, что он почти открыто признался вожаку, не давало ему покоя. Об этом однозначно узнает всё поселение, ведь в доме они были не одни, а у Мёнхо и Джуна есть незримые глаза и уши в лице их сына, который являлся главным распространителем последних новостей. Быть неказистым омегой на побегушках, который так глупо влюбился в вожака и им же был отвергнут, он не хотел. Даже когда ему намеренно прищемили калиткой руки, было не так больно, когда в туфли подсыпали битого стекла, когда оскорбляли и плевали в его сторону, стоило ему только пройти мимо. Всё это не сравниться с тем, как ныло что-то внутри него в этот момент. На середине пути Джонхан почувствовал, как его схватили за локоть и остановили. Перед омегой снова оказался Сынчоль, в наспех надетой турумаги, красными от бега и мороза щеками. Легкие и горло альфы болезненно сковывал ледяной воздух, но он не стал ждать, когда дыхание придёт в норму. — Выслушай меня. А потом делай, что хочешь, я неволить не стану. Я не привык к чужакам, в последний раз, когда в поселение пришли другие волки, мы потеряли половину стаи. Я испугался, когда мне донесли, что в доме Сынквана лежит омега без сознания, найденный в капкане для животных. Мы живём достаточно далеко, чтобы к нам можно было случайно забрести, а тут как снег на голову сваливаешься ты. Я хотел выгнать тебя в тот же день, но Сынкван не пустил меня. Я позволил тебя выходить при условии, что как только ты оправишься, то покинешь деревню. Когда ты очнулся, я снова пришёл, но и тогда Сынкван не пустил меня на порог. В тот день, когда ты бегал за Ченле, я решил, что это мой шанс покончить с этой проблемой и выпроводить тебя. Но ты выглядел таким растерянным, переживал за Ченле и Джуна, которому хотел помочь. Я решил, что сперва стоит узнать хоть что-то о тебе. В доме Сынквана, когда ты рассказал причину, почему ты оказался так далеко от дома, я решил дать тебе шанс. Как когда-то мой отец дал шанс Мёнхо и Джуну, бежавшим не просто из соседних земель, а из другой страны, в надежде найти спасение. Я не спускал с тебя глаз, попросил Ченле и Чана приглядывать за тобой, их бы никто не заподозрил. Когда я видел, как старательно ты всем помогаешь и как тепло приняла тебя стая, я решил, что готов позволить тебе остаться с нами. Я попросил Сунёна передать другим альфам, чтобы не трогали тебя. Я действительно думал над тем, чтобы ты стал моим омегой. Но в какой-то момент я снова испугался. Ты пробыл здесь так мало, никого толком не знал, а твоё прошлое вселяло в меня ещё больше сомнений в том, что ты согласишься на это. Я считал, что ты решишь, что я использую тебя от безысходности. Может, изначально это и было так, но, когда ты стал чаще появляться в поле моего зрения, я понял, что хочу этого не потому что надо, а потому что у меня появились искренние чувства к тебе. Я решил, что найти омегу за Крылатой Горой будет хорошим выходом, ведь ты всё ещё думал над тем, хочешь ли ты остаться или всё-таки решишь уйти, а время поджимало. Но сегодня, за ужином, я окончательно убедился, что не смог бы отпустить тебя, не рискнув. За всеми своими мыслями и проблемами я не заметил, как обижал тебя, даже забыл просьбу Сынквана пригласить тебя на ужин, — Сынчоль на мгновение прервался, растирая рукой лоб. — А когда увидел тебя в платке, думал с ума сойду от негодования, я сразу понял, что что-то не так. Я не встречал омеги красивее, чем ты, Джонхан. Кто бы что ни говорил, но прекраснее тебя никого нет. Я хотел смотреть на тебя каждую секунду, когда ты был рядом, но переживал, что ты не так поймёшь. Решишь, будто я пялюсь на шрамы, но, клянусь, я не замечаю их, когда смотрю на тебя. Ты волен делать, что пожелаешь, но я спрошу тебя, Джонхан, ты станешь моим омегой? Джонхан слушал Сынчоля еле дыша, он не плакал, не улыбался, только пытался уложить в голове все, что говорил альфа перед ним. Про него. — Я не знаю, могу ли я вынашивать потомство, Сынчоль, у меня не было течки. — Ханни, для меня это не важно, — Сынчоль нашёл руки омеги и сжал их в своих. — Я обещаю помогать тебе во всём, поддерживать и любить, несмотря ни на что. Сынкван вряд ли рассказывал, но у его папы начался цикл, когда ему было двадцать три. Не стоит переживать об этом, если это единственное, что тебя беспокоит. — Но как же наследный вожак стаи? — Я думал над этим, весной я собирался начать готовить Чана на роль вожака, он сильный и способный альфа, лучший из всех молодых волков. — А то, что я не могу обращаться? — Я не смог бы не влюбиться в тебя, будь ты даже чистокровным человеком. — Вы льстец и подлиза, господин Сынчоль, — Джонхан подался чуть ближе к альфе и сжал руки альфы, что продолжали держать его собственные, в ответ. — Могу я считать это положительным ответом? — Сынчоль наклонился ближе к Джонхану, соприкасаясь лбами с омегой. — Думаю, я согласился ещё месяц назад, прося дать мне переждать зиму, но сейчас я готов попросить тебя позволить мне пережидать с тобой всю жизнь.