🌸🌿🐾
— Чонвон, — окликнул Джонхан волчонка, когда тот уже собирался рвануть от него на улицу. — Беги домой, не возись больше в грязи сегодня, не расстраивай папу. Намытый Чонвон встряхнул пушистой шерстью и выскочил за дверь. Джонхану оставалось надеяться, что мальчишка не встретит на пути к своему дому никого из своих приятелей, а то все старания прошли бы даром. Маленький омега ещё долго будет доставлять неприятности, такие уж выдаются волчата в стае: хулиганистые, любопытные. Взять того же Ченле. Джунхви выдохнул только пару месяцев назад, когда сын вдруг внезапно притих и стал засиживаться у себя в комнате. Сперва родители забеспокоились, ведь юный омега никогда не упускал шанса улизнуть из дома и удрать в лес с Джисоном. Но все переживания развеялись, когда на пороге показались хитрюще улыбающийся Тэён и сконфуженный Джехён, позади которых мялся их сын. Минхао тогда едва не потерял сознание, когда понял, в честь чего пожаловали гости, а Ченле до последнего строил из себя смущённого недотрогу, пока отец не пришёл в себя и не дал своё благословение. Правда, после визга сына, который, казалось, слышала тогда вся деревня, ему снова пришлось прикладывать ко лбу холодный компресс и давать отвар из валерьяны. Не каждый день приходят свататься к твоему единственному сыну. Свадьбу назначили на середину лета, несмотря на старания Мёнхо отсрочить событие хотя бы на год. — Он же уйдёт от нас, Джун! Мы останемся совсем одни… Как же… Он же маленький ещё, нельзя ему замуж! — без конца причитал лекарь своему мужу, но получал на это только тряпкой по руке. — Ему почти двадцать, Мёнхо, и он будет жить буквально через три дома, угомонись, пока я не ударил тебя чем потвёрже, а то ты рискуешь не увидеть собственных внуков. — Внуков! — стоит ли говорить, что после этого Мёнхо был готов запереть Ченле в комнате до конца жизни. Но всё шло своим чередом, обе семьи готовили жилище для будущих супругов, стая любовалась воркующей парой, а молодые омеги и альфы ожидали церемонии, чтобы отдохнуть и повеселиться. Церемонию решили провести не с таким размахом, как было у Сынквана и Хансоля, но, тем не менее, приготовлениями в своём темпе занималась почти вся стая. Джонхан вызвался расшить брачный костюм Ченле, поэтому почти всё свободное время он сидел в доме вожака, куда и сам перебрался вскоре после объявления об их отношениях, загруженный кропотливой работой. Пока иголка проходила через тонкую ткань, он думал о том, как бы выглядел его наряд на церемонии бракосочетания. За прошедшие три года они с Сынчолем так и не связали себя узами брака. Стая по умолчанию считала его омегой вожака, видела в нём супруга главного альфы, хоть и не явленного перед Богами. И хотя Джонхана всё устраивало, иногда он смотрел на молодых оборотней, связывающих себя семейными узами, и представлял на их месте себя и Сынчоля. Однажды Джонхан стал невольным свидетелем разговора двух юных волков, после чего долго не мог избавиться от тягостной мысли: — Слушай, а почему наш вожак и его омега до сих пор не провели церемонию? — Может, Сынчоль сомневается в нём? Он ведь не может выносить наследника, глядишь, подержит у себя, а потом найдёт другого омегу, не больного. В тот же день Джонхан побежал к Мёнхо за новыми снадобьями. Глупо было сомневаться в Сынчоле, да и волчонком бы он не стал его удерживать, но поселившиеся желание доказать стае, что он нормальный, свербило в голове.🌸🌿🐾
В середине весны у многих альф начинался гон. Потому работа в деревне вставала, а закончить наиболее важные дела спешили все до начала этого периода. Сынчоль неделю пропадал на охоте, но должен был вернуться со дня на день. Джонхан всегда терпеливо дожидался возвращения своего альфы в такие моменты, но в этот раз странное чувство внутри него не давало ему покоя. Около двух недель назад Минхао приготовил для него новый отвар, рецепт которого он вычитал в книге, переданной лекарем стаи за Крылатой Горой. В книгу была вложена записка, содержание которой Мёнхо никому не раскрыл. Это снадобье, по словам альфы, было их последней надеждой. На вкус оно было ужасным, горьким, как полынь, и цветом напоминало мокрую глину. Джонхан смиренно принимал его, борясь с рвотными позывами, запивал ягодной водой и надеялся. За окном раздался громкий свист какого-то юного альфы, а после из домов начали выходить другие оборотни: вернулись волки с охоты. Джонхан отложил полотно, над которым работал, и выбежал на улицу вслед за всеми. Альфам и омегам, вернувшимся с охоты, уже вовсю помогали те, кто встретил их на подходе к деревне. Сынчоль стоял на площади в гуще толпы, обвешанный набежавшими детьми, которые повисли на руках вожака и облепили его ноги. От такой картины Джонхан не сдержал улыбки — Сынчоль прекрасно ладил с детьми. Среди вороха молодняка мелькала и чёрная макушка Чонвона, едва научившегося менять обличие по собственной воле. Сынчоль выловил племянника, когда остальные волчата наконец слезли с него и переключились на других, и подхватил на руки, крепко прижимая к себе. Мальчишка ёрзал и сжимал щёки альфы, без конца щебеча ему что-то, скорее всего, о походах на речку с друзьями и большом раке, который чуть не ущипнул клешнёй за нос Чонсона. Джонхана первым заметил Хансоль, поэтому поспешил забрать сына из рук Сынчоля и кивнул вожаку в сторону терпеливо ожидающего омеги. — Неделя была невыносимой без тебя, — прошептал в волосы Джонхана альфа, как только подошёл и сжал того в объятиях. — Тогда в следующий раз возьми меня с собой,— ответил омега, прижимаясь в ответ к сильному телу. — И речи быть не может, — отрезал мужчина. — Тут ты в безопасности, и я спокоен. Сынчоль первым отстранился от омеги и поправил взлохмаченные им же пряди. Внутри всё сжималось от того, как сильно он был влюблён в этого юношу. Стая вернулась с охоты на полдня раньше только потому, что Сынчоль не давал передохнуть, а торопил всех обратно в селение. Он торопился обратно к своему омеге. Джонхан стал значить для него бессовестно много с тех пор, как появился в стае, а когда омега ответил на его чувства, то Сынчоль решил, что ни за что на свете не оставит его, для волка его пара — раз и навсегда. С этой охоты он возвращался с одной мыслью, которая зародилась ещё три года назад, на церемонии бракосочетания Сынквана и Хансоля, но так и не могла реализоваться до этих пор. Больше ждать Сынчоль уже не мог. — Как твоё самочувствие, любовь моя? — альфа нежно гладил скулу Хана большим пальцем, смотря в родные глаза и чувствуя облегчение от того, что снова их видит перед собой, яркие, со здоровым блеском. — Прекрасно, почти закончил наряд Ченле, завтра он придёт на примерку. — Замечательно, — Сынчоль поцеловал в лоб свою пару и еле сдержался, чтобы не коснуться губ. Не при всех. — Посидим вечером со всеми на площади? — Конечно, как же отмечать удачную охоту без вожака, — Джонхан улыбнулся хитро. — И его омеги, без тебя я бы не пошёл. Они так и стояли в объятиях друг друга, пока в ногу Сынчоля снова не врезался с разбегу Чонвон, улизнувший от отца. Альфа еле успел ухватить волчонка за ворот рубашки, чтобы тот не шлёпнулся наземь.🌸🌿🐾
Вечером, когда вокруг большого костра бегали дети, а взрослые оборотни оживлённо беседовали, Джонхан снова почувствовал внутри что-то странное. Тэён принёс ему медовую настойку, от которой омега отказался, но спрашивать ничего не стал, лишь поглядывал на младшего издалека, чтобы убедиться, что тот в порядке. Сынчоль тоже не отходил далеко, чувствуя беспокойство своей пары. Сам альфа в преддверии гона ощущал острую необходимость находиться рядом и чуть что оказать необходимую помощь своему омеге. И не зря. Спустя час с начала гуляний, Джонхан почувствовал внезапно охватившую его слабость. Сынчоль едва совладал с собой, когда увидел побледневшего омегу. Он подхватил Джонхана на руки и, стараясь не привлекать лишнего внимания, поспешил в сторону дома. Следом последовал Минхао, также наблюдавший за омегой весь вечер. Уже в доме главного альфы, когда Джонхана разместили на кушетке в зале, Сынчоль смог отойти от юноши и уступить место лекарю. Джонхан был в сознании, но из-за слабости его руки и ноги отяжелели, дыхание сбилось, а на лбу выступила испарина. Мёнхо долго осматривал омегу, пока не решил просунуть руку под его ягодицы. Сынчоль среагировал моментально, слившись голосом со своим волком: — Какого чёрта ты делаешь? — альфа зарычал на лекаря, забываясь из-за подступающего гона и переживания за пару. Волк рвался наружу, защитить, спрятать, но Сынчоль старался не терять рассудок и не уступать беснующемуся зверю, который чуял то, что не мог почуять человек. — Угомонись, — пресёк его Минхао. — Или я выставлю тебя за дверь. — Что с ним? — У него течка, видимо, помог последний настой, — подтвердил вслух свои мысли Мёнхо. — Но не радуйся слишком рано. В полную силу она ещё не вошла, да и не войдёт, не в этот раз, но тебе всё равно стоит быть рядом. У молодняка первый цикл проходит беспокойно, а у него это и вовсе впервые за двадцать три года, неизвестно, как поведёт себя организм. — Что мне сделать? — Сынчоль сам не знал, радоваться ли ему, что к его паре в полной мере вернулась его омежья сущность, или переживать от того, как эта сущность может повлиять на состояние Хана. — Сиди здесь, присмотри за ним, пока я схожу к себе за отваром. Он может отключиться, но ничего страшного, у его организма сейчас стресс. Минхао спешно вышел из дома вожака, оставляя пару наедине. Джонхан продолжал лежать на софе, бледный и измученный, словно в лихорадке. Глядя на него, Сынчоля посетила мысль, что всё это было таким лишним. Он знал о том, что его омега ходил к Минхао и пытался вызвать цикл, видел, как Джонхан смотрел на волчат, и понимал, что тот хочет, чтобы у них тоже был малыш. Но смотреть на то, чем это обернулось, было слишком тяжело для Сынчоля. — Чоль, — едва слышно позвал Джонхан. Альфа наклонился к юноше и убрал чёрные пряди с мокрого лба. Кожа омеги горела, а взгляд то и дело мутнел. — Чоль, там… больно. — Потерпи, любовь моя, сейчас вернётся Мёнхо с отваром и тебе станет легче. — Хочется спать, но так больно, не могу заснуть. — Закрой глаза, Джонхан, — Сынчоль нежно провёл пальцами по бровям омеги. — Всё будет в порядке, обещаю. Я никуда не уйду. Они провели так всю ночь. Настой Минхао немного снял боль Джонхана, но во сне омега продолжал беспокойно метаться. На следующий день все повторилось, Джонхан вновь не мог прийти в себя, приходивший осмотреть его Минхао давал настои, а Сынчоль дежурил возле постели. Под конец цикла Джонхан еле походил на себя: бледная кожа, щёки вновь впали, как когда он только попал на территорию селения, волосы спутались. Омега медленно приходил в норму, продолжал принимать настои, подолгу сидел у дома на улице, иногда один, а иногда в компании Джуна, Тэёна или Сынквана. Последний чаще навещал его и без устали болтал, развалившись рядом на скамье и поглаживая большой живот. Сынкван узнал о том, что произошло в ночь костра, только после того, как цикл Джонхана прошёл. Никто не хотел тревожить беременного омегу, оттого было решено сказать ему, что Хан просто простыл. Когда же Сынчоль наконец поведал кузену о том, что к Юну пришла первая течка, Сынкван так расплакался, что за ним слёзы полились и у Чонвона, и у Хансоля, но альфа упорно утверждал, что причиной тому была дорожная пыль. Джонхан продолжал нянчить молодых волчат, учил омег плести браслеты из жгутов и оленьей кожи, а иногда и маленькие альфы проявляли интерес. Ченле заходил пару раз проведать его и примерить наряд. Когда юный оборотень расправил белую мантию на плечах и повернулся к Джонхану и папе, который вызвался присутствовать на примерке, Джун несдержанно всхлипнул, глядя на сына. Юный омега был совсем как он, когда выходил замуж за Минхао. Такой же молодой, несмышлёный, но бесконечно влюблённый. Жизнь Джонхана возвращалась в прежнюю колею. Одно только его порой беспокоило — чрезмерная опека Сынчоля. Альфа крутился вокруг Юна каждую свободную минуту, коих, по какой-то неведомой причине, стало больше. Иногда он прибегал в обличие волка, тёрся об омегу, чуть ли с ног не сваливая, облизывал руки и шею, чем дико смущал младшего. В ночь на праздник весеннего равноденствия все вновь собрались на площади у костра. Джонхан собирался в доме, когда в комнату без стука ворвался Сынчоль. Омега вздрогнул от внезапного шума, но увидев, что это вожак, выдохнул. Глаза Сынчоля горели в приглушённом свете лампад, волосы были взлохмачены ветром и руками самого альфы, а дыхание тяжелело с каждой секундой. — Сынчоль, ты в порядке? — Джонхан отложил на постель платок, которым собирался укрыться от прохладного ветра на площади. — Позови Минхао, — просипел в ответ альфа задушенным голосом. В комнате резко стало тяжело дышать от сгущающихся феромонов оборотня. Джонхан уже видел Сынчоля в гоне, но никогда не проводил его с альфой — Минхао настойчиво запрещал. Такой сильный оборотень, как Сынчоль, непредсказуем во время гона. Для Джонхана было слишком опасно проводить этот период с ним, особенно, когда отсутствовал цикл и волчья сущность, которые могли бы помочь омеге легче принимать альфу. И в этот раз Сынчоль просил позвать лекаря, чтобы тот облегчил желание, чтобы обезопасить свою пару. Однако Джонхан решил ещё спустя пару дней после первого цикла — в этот гон Сынчоль не будет один. Альфа провёл с ним всю течку, сам мучаясь от оглушающих феромонов омеги, но не бросая, выхаживал, заботился. Джонхан не собирался оставлять его в этот раз. — Сынчоль, — Юн старался контролировать дрожь в руках и стал медленно подходить к альфе. — Посмотри на меня, любовь моя, — омега приблизился на достаточное расстояние, чтобы обхватить ладонями горячее лицо волка. — Тебе нужно уйти, Джонхан. Я не могу себя контролировать. — Так не контролируй. Отпусти себя, Чоль. Слова омеги эхом застучали в ушах Сынчоля. Зверь внутри бесновался, тянулся к своей паре. Сынчоль боялся. Больше всего на свете не хотел сделать больно, навредить, но гон постепенно брал верх. Сложно сказать, кто первый подался навстречу. Губы Джонхана были холодными и мягкими в сравнении с сухими и горячими губами Сынчоля. Внутри омеги словно рвались натянутые всё это время канаты нервного напряжения. Это Сынчоль. Его альфа. Его любимый оборотень. Никогда в жизни он не причинил бы ему боли, случайно или намеренно. Он доверял ему, всегда и во всём, пришло время Джонхану довериться. От ощутимых укусов на шее расцветали пятна, а от сжимающих тонкую талию сильных рук в горле застревали судорожные всхлипы. Каждое прикосновение альфы заставляло Джонхана слабеть. Пусть у них уже была близость, и не раз за все три года, но этот момент особенный для обоих. Волк Сынчоля склонил голову перед омегой, ждал полного дозволения, приказа. И Джонхан его дал. Лёжа на некогда заправленных льняных простынях, обнажённый перед своим зверем, как снаружи, так и внутри. Это было не удовлетворение гона, — это было пожирающее обоих пламя, тлеющие угли которого наконец снова набрали полную силу. Джонхан приказал отпустить, освободить, показать всего себя и подарить то, что так долго томилось внутри альфы за замками. Этой ночью на празднике они так и не появились. Они уснули, когда за окнами уже забрезжил рассвет. Селение мирно спало, пока природа постепенно оживала. Джонхан лежал в объятиях Сынчоля, не помня себя. Но главное — за всю ночь он не почувствовал и толики боли. Сынчоль кусал, сжимал, изматывал, а Джонхан лишь сгорал, теряя рассудок.🌸🌿🐾
Церемония бракосочетания Ченле и Джисона постепенно приближалась. Лето пришло жарким, сухим. Пожилые оборотни редко покидали дома в дневное время, а молодняк возился у реки, спасаясь от пекла в ледяной воде. Накануне церемонии пролил сильный ливень, питая землю и принося долгожданную прохладу. Джонхан провёл этот день в доме кузена своего альфы. Хотя Сынкван едва ли обращал внимание хоть на какого-то гостя — в колыбели мирно посапывал совсем ещё крошечный альфа, появившийся на свет с месяц назад. Даже Чонвон реже убегал к друзьям, предпочитая с любопытством наблюдать за младшим братом и помогать папе по дому. Хотя, скорее, это была незначительная, но очень значимая для Сынквана помощь с пеленанием маленького Сонхуна или со складыванием столовых приборов. После обеда омеги сидели за столом с отварами из ромашки и мелиссы. За окном вовсю разгулялась непогода. Сонхун мирно спал в своей колыбели, Чонвон устроился на руках у папы. — Надеюсь, завтра дождя не будет, не хотелось бы, чтобы церемонию перенесли, — Сынкван обернулся на окно, за которым сверкнула молния. — Минхао скажет, что это знак, — хитро усмехнулся Джонхан. — Этот ворчливый пень всех уже доконал. Это ему не так, здесь неправильно поставили, тут не так закрепили. Клянусь, ещё немного — и Джун не пустит его на церемонию. — Он волнуется, — от возмущённого причитания Сынквана Джонхан с трудом сдерживал смех, но детей будить не хотелось. — Представь себя на его месте, когда Чонвон вырастет. — Хансоль и мой брат скажут тебе, что, когда Чонвон вырастет, у него будет мой характер, и ни один альфа к нему и близко не подойдёт. Но знаешь что? — Что? — Мой малыш будет самым завидным омегой, когда подрастёт, и покорит всех альф в селении и за его пределами. Но, как и его папочка, выберет одного единственного, хоть и глуповатого, — оба омеги не сдерживают веселый смех от выводов Сынквана. Хансоль для Сынквана стал поддержкой и опорой, самым желанным альфой и самым заботливым отцом для их детей. Чонвон был поистине отцовским сыном. Альфа защищал своего волчонка, когда тот получал нагоняй от папы, хоть и за дело. В селении ещё не видели настолько балованного ребёнка, как Чонвон. — Хан-а, — позвал омегу Сынкван. — М? — Джонхан оторвал взгляд от посапывающего на коленях папы малыша и посмотрел на старшего омегу. — Наклонись-ка ко мне. Давай. Джонхан сперва опешил от такой просьбы, но привстал со своего места и перегнулся через угол дубового стола, за которым они сидели. Сынкван подался чуть вперёд, ближе к шее, и втянул воздух носом. Брови старшего взметнулись вверх, а после хитрая улыбка озарила лицо омеги. — В чём дело? — обеспокоенно спросил Джонхан, возвращаясь на прежнее место. — Сходи-ка ты к Минхао, и, желательно, поскорее. — Зачем? Что-то не так с моим запахом? — Джонхан прижал руку к запаховой железе на стыке шеи и плеча, паника постепенно стала охватывать его. — Можно и так сказать, но не волнуйся, ничего страшного. — Скажи прямо, что не так? — омега нахмурился, внутри всё сжималось от того, что, возможно, его запах пропадает, а ведь его организм только начал приходить в норму. — Молоко, Джонхан. Ты пахнешь молоком. Слабо пока, но если принюхаться, то почувствовать можно. Быть того не может. Джонхан неверяще смотрел на Сынквана. В глазах ощутимо защипало и дыхание спёрло. — Не шути так, Сынкван, — задушено взмолился Юн. — Пожалуйста. — Джонхан, ну ты чего, — Сынкван потянулся вперёд и взял омегу за руку на столе. — Сходи к Минхао, он подтвердит, обрадуешь Сынчоля. — А если нет? Если ты ошибся или я не смогу выносить его? У меня ещё не было полноценной течки, цикл не установился. — Выбрось это из головы, — строго просит Сынкван. — С Минхао и Сынчолем даже альфа родит, — делает попытку пошутить старший. — Течка хоть раз, но всё же была. Тем более после неё ты провёл с Сынчолем гон. — Не говори никому. Пока не убедимся. — Хорошо, но не затягивай, слышишь? — Сынкван крепче сжал руку Джонхана, выказывая всю свою поддержку. Он заслужил своё маленькое чудо.🌸🌿🐾
К счастью, в день церемонии погода разгулялась. В воздухе пахло свежестью и нагретой солнцем травой. Джун крутился вокруг Ченле, вплетал в его волосы цветы и разглаживал тонкую свадебную мантию. Минхао, на пару с Джехёном, в это время следил за тем, чтобы всё было на своих местах. Сынчоль был в доме Чонов и, по традиции, наносил на руки Джисона белые символы, означающие, что он станет главным альфой в своей семье и защитником своего омеги и их будущих детей. К полудню на площади собралось всё селение, даже Сынкван с Сонхуном на руках. Чонвон смирно сидел на плечах отца и выискивал глазами Чонсона, чтобы удрать к нему сразу после церемонии. Джонхан же был сам не свой после разговора с Сынкваном накануне. Он нарядился в доме и вышел на залитую солнцем улицу в аккурат перед самым началом, когда за ним прибежал Чан, посланный Сынчолем. Церемонию вёл вожак, стоя в центре площади под деревянной аркой, обвешанной лентами и цветами. Хан с трудом мог отвести от него взгляд: как ярко горели его глаза от взгляда на влюблённую пару. Каждый присутствующий завороженно наблюдал за ними, не сдерживая улыбок. В центре толпы стояли родители пары, и Джонхан готов поклясться, что видел, как Мёнхо стирал слезу с щеки. Когда Джисон и Ченле скрепили брак поцелуем, стая громко зашумела, поздравляя молодых супругов. Позже, в своём доме, Джисон поставит Ченле метку, но это уже будет их личная церемония, скрытая от посторонних глаз. Большой длинный стол был заставлен блюдами, которые старательно готовили жители на праздник. Дети первыми потянулись за засахаренными фруктами, но вовремя подоспевшие родители успели перехватить их за резвые ручки. Едва Хансоль опустил Чонвона наземь, мальчишка тут же рванул в сторону Чонсона, которого заприметил с высоты отцовского роста. Тэён, Джехён, Джунхви и Минхао поочерёдно обнимали своих сыновей, пока те, краснея от жары и комплиментов, пытались предугадать время, чтобы улизнуть от всех со своего собственного праздника и побыть немного наедине. Джонхан почувствовал, как он палящего солнца ему напекло голову. К горлу подступала тошнота — то ли от волнения и жары, то ли от маленького волчонка, размером с рисовое зерно, в животе. Омега поймал взгляд Сынквана и кивнул головой в сторону домов, намекая, что ему нужно отойти. По побледневшему лицу младшего Сынкван быстро сообразил, что тому не помешает помощь. Как бы не хотелось отвлекать Минхао от его семьи, дело было важным. Поэтому он передал Сонхуна в руки Хансоля и спешно пробрался через односельчан к лекарю. Джонхан лежал на софе в доме вожака, когда Мёнхо и Сынкван зашли к нему. Лекарь сразу же приказал принести холодную тряпку и воды, чтобы остудить омегу. Он долго осматривал юношу, накапал ему в воду отвара из лекарственных трав и, в конечном итоге, попросил Сынквана привести вожака, который не находил себе места на площади, не обнаружив среди оборотней своего омегу. — Что с ним? — Сынчоль влетел ураганом в свой дом. Увидев бледного Джонхана на подушках, он и вовсе потерял всё самообладание. — Мы вас оставим, — спокойно предупредил их Минхао. — Джонхан, думаю, ты знаешь, что нужно сказать. Когда входная дверь за посторонними закрылась, Сынчоль опустился на пол возле Джонхана и положил ладонь на щёку младшего. Джонхан слабо, но уверенно улыбнулся, стараясь показать, что он в порядке, и не стоит лишний раз беспокоиться. — Чоль, — позвал альфу Юн. — Да, душа моя, — отозвался тот. — Всё хорошо. Мне просто напекло голову на солнце. — Я побуду с тобой, пока тебе не станет лучше, — пообещал старший, устраиваясь удобнее возле софы. — Сынчоль. — М? Сынчоль поднял глаза на свою пару и смотрел так преданно и с такой любовью, что у младшего заныло в груди. Мог ли он мечтать, когда бежал сквозь ветки и колючие кусты, что встретит того, кто полюбит его в ответ так же сильно, как полюбил он? Ни секунды рядом с альфой он не сомневался в том, что единственный правильным выбором в его недолгой жизни был побег из родной деревни. — Родной, что случилось? — альфа бережно поправил смоченную водой тряпку на лбу омеги и коснулся губами костяшек на кисти руки, которую держал в своей ладони. — Я люблю тебя. — Я тоже люблю тебя. И бесконечно благодарен судьбе за то, что привела тебя ко мне, — улыбнулся Сынчоль. — Я хотел сделать это после церемонии, когда жара спадёт, но, кажется, я и так ждал непростительно долго и оттягивал этот момент. Джонхан внимательно следил за мужчиной, который в мгновение превратился в смущённого неуверенного мальчишку перед ним. — Ты Луна для моего волка, Джонхан. Моя самая яркая путеводная звезда, которая всегда направляет меня и возвращает домой. Я не представляю, что бы со мной стало, если бы я тогда отпустил тебя. И я буду самым большим глупцом, если буду тянуть ещё дольше, — альфа прервался на мгновение, всматриваясь в блестящие глаза напротив. — Ты станешь моим супругом? Вопрос Сынчоля застал Джонхана врасплох. Омега распахнул глаза и попытался привстать с софы. Голова кругом шла, но было ли это от жары или от слов альфы — он не понимал. — Сынчоль…, — волк молча дернул уголками губ, пытаясь считать эмоции на лице своей пары, но смиренно ждал ответа омеги. — Я… Конечно… Да, — разум Юна едва прояснился, но он точно знал, что его ответ не мог быть иным. Широкая улыбка распустилась на лицах обоих и Сынчоль подумал в тот момент, что он не может быть счастливее. Альфа поднялся с пола, прижимаясь к губам Джонхана своими и даря поцелуй, передающий всю его радость и благодарность. Джонхан стал для него дороже жизни, его смыслом, самой большой слабостью и самой несокрушимой силой. — Но мне тоже нужно тебе кое-что сказать, — Джонхан оторвался от альфы, чуть отодвигая того от себя. — В чём дело? — Сынчоль сперва забеспокоился, но, заметив полный доверия и счастья взгляд, смиренно ожидал, когда Юн продолжит. — Я в положении, любимый, — произнёс вслух Джонхан то, во что сам с трудом ещё мог поверить. — У нас будет малыш. — Ты…,— голос альфы чуть дрогнул, вызавая улыбку младшего. — У нас? Малыш? Ты беременный? — Да, глупый альфа, — улыбка стала шире, а зренье вдруг размыли непрошенные слёзы. — Я беременный. — Родной, — Сынчоль почувствовал, будто его со всей силы толкнули в воду, без возможности сделать вдох, а потом вытащили на самый свежий, чистый воздух. — О, Боги… Джонхан впервые увидел, как его сильный, смелый, самый выносливый альфа плачет.Их малыш родился зимой, в самую сильную стужу, оглушая родителей громким плачем. Они думали, что любить сильнее и быть счастливее уже невозможно, пока не заглянули в замутнённые тёмно-синей плёнкой впервые открывшиеся глаза.