****
Цвет, похожий на алый или же бордовый — он повсюду. Измятые травинки и застывшие пятна крови. Тэхён тенью возвышался над местом чужой жестокой расправы и почему-то не ощущал тех чувств, что обжигали его внутренности, когда не так давно от боли мучился его Чонгук. Разве ему не должно быть хоть чуточку жалко того, кто уже больше никогда не увидит дневного света? Кроме промятой, испачканной в крови травы и длинной грязно-бордовой полосы, ведущей в сторону ущелья, от Фина Джериса очевидно не осталось ничего. Тот мёртв. У Кима нет в этом сомнений. Печально пнув камень, валяющийся под ногой, парень оборачивается, устремляя взгляд на палатку. Он обещал мужчине разговор. Не простой разговор по душам, а настоящее обсуждение самых глубоких чувств. Тэхён сбежал как последний трус. Стоило ему только кинуть вслух отговорку о желании отойти в туалет, как провожатый тут же повёлся. На самом же деле Ким просто сбежал. Ходил то тут, то там, искал нечто более важное в отвлечённых мелочах, стараясь отстраниться на полную. Вот и нашёл. Только, к сожалению, не затаившихся в кустах прекрасных бабочек и не забавных попугаев, что видел здесь ранее. Возвращаться ужасно стыдно. Что он скажет Чонгуку? Нужно было вернуться к мужчине сразу же после того, как он от смущения выскочил из палатки с красными щеками, которые удачно не были замечены. Чон наверняка придумал бы, как развеять его неловкость, но нет. Ким предпочёл одинокое скитание поблизости и блуждающие в голове по кругу мысли сожаления. Невообразимо стыдно за своё поведение детское и такое несерьёзное. И как вишенка на торте — из разума не выходящий взгляд любимых тёмных глаз, что так горели желанием с ним поговорить. Из дум выводит звук шуршащих листьев, отчего юноша резко оборачивается к кустам, растущим по другою сторону от места, на котором когда-то истекал кровью Фин. Слышится мягкий рык пускающий по телу Тэхёна табун мурашек, а после из-за зарослей показывается пятнистая лапа, а следом и морда опасного зверя. Всего на секунду он прощается со своей жизнью, но его в момент успокаивает знакомое пятнышко под кошачьим глазом. Такое он мельком видел лишь у одного ягуара. — Шазему... — от накатившего страха голос довольно тихий, но зверь всё равно слышит своё имя, откликаясь на зов заинтересованно повёрнутой мордой. Тэхён не знает, что делать и как себя вести с животным, поэтому опасливо отходит на шаг назад. Но ни через минуту, ни через три ничего не происходит. Шазему всё так же стоит на месте, с интересом гуляя голубыми глазами по человеческому силуэту. Сделав тяжёлый вдох-выдох, юноша аккуратно ступает в сторону, проверяя реакцию зверя. А тот даже не шелохнётся. И тогда-то, взяв всю волю в кулак, Тэхён решается на медленные шаги по направлению к палатке. Парень отдаляется всё дальше от ягуара, не понимая, почему тот не стремится напасть. Кошачьи глаза, будто горящие голубым светом, непрерывно следят за ним, и только это не даёт полностью расслабиться. До их с Чонгуком хрупкого укрытия остаётся сделать всего пару шагов, но дикая кошка внезапно срывается с места, заставляя Тэхёна замереть в леденящем душу страхе. Он смотрит на то, как Шазему быстрой поступью направляется к нему, приближаясь всё ближе и ближе, и не может пошевелиться, думая, что это и есть его конец. А потом, совсем неожиданно для него, ягуар проходит мимо, аккурат у самых ног, мельком обтираясь о них своим мягким боком точно большой кот. Неловко пошатнувшись от непредвиденного столкновения, Тэхён всё ещё с ужасом на лице оборачивается, чтобы увидеть, куда это направляется зверь. А потом в шоке распахивает глаза, наблюдая за тем, как Шазему с лёгкостью отталкивает лапой полотно закрывающее вход в палатку и проскальзывает внутрь. Там ведь Чонгук... Напрочь забывая о том, что Шазему выкормыш Чона, Ким уверенно шагает к палатке, не думая ни о чём, даже о том, что если животное нападёт на провожатого, помочь ему юноша вряд ли сможет. Взволнованно отдёргивая ткань в сторону, Тэхён, не раздумывая, заползает вовнутрь и вновь замирает, замечая на себе два пронизывающих взгляда. Один тёмный, как ночь, говорящий о недовольстве, а другой яркий, как чистое небо, в котором невозможно что-либо прочесть. — Я не злюсь на обман. Так скажем, я тоже не терял зря времени. Многое обдумал. Больше я не стану на тебя давить. — Пусть мужчина говорит об одном, но вот выражение его лица выражает иное. Хмурый вид и насмешливая улыбка. Странный набор. Облизав пересохшие губы, юноша переводит взор на третьего и явно лишнего члена их компании. Хоть по словам Чонгука ягуар и уступает в размерах своим сородичам, но для Кима он всё равно довольно крупный. Вся правая часть палатки принадлежащая Тэхёну теперь занята этим огромным мохнатым телом. Шазему лежит на чужом месте и внимательно разглядывает людей находящихся рядом с ним. Дольше всего его взгляд задерживается на Чонгуке, и только лишь по этой маленькой детали понятно, кто мужчина для большого животного, кем именно он для него является. Видимо кот не часто нуждается в ласке своего человеческого приятеля, но знать где и с кем находится его человек, ему важно. Поэтому он и шёл за ними. Чонгук молча манит юношу ладонью, призывая сесть рядом с собой. Сняв с себя обувь и отодвинув её в сторону, Ким тихо опускается на колени рядом с Чоном, а после, совсем неожиданно для мужчины, забирается на него, удобно усаживаясь на крепких бёдрах. Провожатый удивлённо смотрит в его глаза, безмолвно требуя пояснений, ведь такое поведение для юнца совершенно несвойственно. Тэхён же, не спеша объясняться, наклоняется в сторону под сопровождающий заинтересованный взор мужчины. Парень подхватывает свой сапог, переворачивает его и ловко ловит выпавший из него предмет. Чон сразу понимает что это за вещица. — Я думал, он утонул в реке после нашего с тобой внепланового купания, — с иронией выдаёт Чонгук, протягивая раскрытую ладонь, на которую парнишка тут же опускает кулон. — Ты спас меня, — напоминает Ким, подчёркивая важность того случая. — Да, спас, — вторит мужчина, многозначительно глядя в яркие глаза. Сосредоточив внимание на украшении, Чон хмурится, думая лишь о том, насколько в данную минуту дорога ему эта вещь. Имеет ли она хоть какую-то ценность? Он открывает кулон, кратко оглядев фото слева — тот же Чон Чонгук, только ещё совсем юный, улыбается ему с пожелтевшей картинки, явно радостный от предвкушения своего первого путешествия в Мексику. Ещё совсем невинный. Справа его встречает похожее жёлтое изображение. Джоанна прекрасна как всегда, даже на таком маленьком клочке бумаге, на котором она запечатлена. Провожатый проводит большим пальцем по очертаниям лица на фото, неотрывно смотря в её неживые глаза. Врать бесполезно: он бы многое отдал, чтобы ещё хоть раз посмотреть в эти мрачные морские глаза. В палатке звучит звонкий щелчок от закрывшегося замочка на кулоне. Так закрывается чьё-то прошлое. Крепко сжав в ладони остатки своей старой жизни, Чонгук вновь смотрит на юношу, что всё это время с грустью наблюдал за чужой задумчивостью. — Наверно кто-то нашёл его в твоих вещах, когда нас вытащили на сушу, а потом отнёс в твой шатёр и оставил на кровати. Не знаю, кто это мог быть, но я нашёл его там, — взволнованно тараторит Ким, почему-то не решаясь положить руки на широкие плечи и взглянуть на Чона. Внушать себе, что покинувшая этот мир девушка не сможет изменить их отношения с провожатым и разлучить легче, чем контролировать своё тело и речь, выдающие его волнение со всеми потрохами. — Ты понимаешь, что переживаешь сейчас из-за необоснованной нелепицы? — положив ладони на мягкие щёки, мужчина притягивает зажавшегося юнца к себе, коротко целуя его в нос. — Я просто сказал, где именно лежал кулон! — оправдываясь, бурчит парень, упёршись глазами в чужой подбородок. — Ну да, как же, — усмехается Чонгук, зачёсывая пятёрней кимовы кудрявые волосы. — Просто сказал. Тэхён совсем несильно бьёт мужчину кулачком в здоровое плечо, но ничего не говорит, потому как знает: если заговорит, то точно скажет какую-нибудь глупость. Чон тоже не отвечает, даже не ойкает после безобидного удара. Просто смотрит на юношу, всё больше убеждаясь, что принял правильное решение. — Обувайся, — кажется, спустя вечность, звучит просьба, рассеявшая длительную тишину. Тэхён полностью возвращается в реальность из состояния некой медитации, стараясь понять, чего от него хотят. — Мы куда-то пойдём? — недоуменно спрашивает Ким, сползая с чужих колен, потому что мужчина стал его подталкивать. — Кудряшка, я покажу тебе то, с чего всё началось, — воодушевлённо заявляет Чон, поднимаясь на ноги. Уперев руки в бока, он окидывает заторопившегося юношу нежным, но строгим взглядом. — Шнуруй потуже, — командует, не сдерживая усмешки из-за неловких копошений юнца, — а то натрёшь свои нежные пяточки, — и чуть тише, — интеллигент. — Я всё слышу!****
Перед юношей одно из самых волшебных чудес на свете, а позади ужасно настырный мужчина, что лишь через шантаж пошёл на уступки и разрешил Киму сделать бандаж для своей руки. Тот и не ожидал другого, знал — Чонгук не даст себя ограничить в движениях просто так, не сдастся без боя. Вот Тэхён и пообещал своё полное послушание на этот день, заверив, что сегодня всё обойдётся без его неожиданных выходок. Чон недоверчиво хмыкнул, но в конце всё равно согласился на предложенную юнцом сделку. Глаза большие как блюдца, а с губ слетает вздох полного восхищения. Уши немного закладывает из-за громкого звука воды, что мощным потоком разбивается о камни. Шум увеличивается за счёт высоких стен ущелья, в котором и находится огромный водопад, но даже это не портит впечатления юноши. — Это прекрасно... — на выдохе произносит Ким, наверное впервые не зная, какие слова лучше всего подобрать, чтобы описать увиденное. Несмелый шаг ближе, голова поднимается выше. Его зрения слишком мало, чтобы охватить эти невероятные масштабы. Водопад огромен, словно когда-то был построен великанами, о которых юноше в детстве читала матушка. Кругом водопад обступают каменные стены, защищая от посторонних глаз, а растения, разросшиеся на вершине, прячут его от редко пролетающих в небе самолетов. Чонгук не смотрит на водопад настолько же поражённым взглядом. Он видел его уже множество раз. Если быть честным — за многие годы он ему попросту осточертел. Чёрные зрачки мёртвой хваткой удерживают внимание только на одном, на юном силуэте, что смотрится здесь инородно. Сердце как птица бьётся о грудную клетку, а губы расплываются в лёгкой улыбке, стоит заметить радость на любимом лице. Эмоции изменяются, когда разум посещает идея, и мужчина не может себе в ней отказать. Не хочет. Мягкая улыбка меняется на хитрую, а рука без лишних усилий стягивает с тела ограничивающий движения хомут, который недавно так усердно завязывал парнишка. Следом за тряпкой на землю летят наскоро снятая рубашка и штаны, пока цепкий взгляд неотрывно следит за утопающем в восторге юношей. Слишком уж Кима увлёк этот мрачный водопад. В отличие от парня провожатый давно уже не испытывал к этому месту тех же возвышенных чувств. Восторг Кима притупляется, когда талию обвивают сильные руки, а к спине прижимается уже знакомое горячее тело. Прикусив щеку изнутри, юноша укладывает свои ладони поверх чужих сковывающих его в объятиях. — Туманный водопад, — шепчет на ухо Чон. — Так индейцы называют это место. Ким старается дышать ровно, будто это ему как-то поможет. Мужчина разворачивает его за плечи, сразу нежно касается щёк, и парень даже опомниться не успевает, как губы накрывает чередой ласковых поцелуев. Жмурится словно ему опять семь, а отец заставляет пить очередное невкусное лекарство, но в душе млеет от ласкового внимания. Как на законное место ладони ложатся на мощную грудь, а губы чуть приоткрываются, привлекая внимание провожатого. Чонгук не глупый, поэтому сразу понимает, чего хочет юнец. Прекратив оставлять поцелуи бабочки, он мигом соединяет их губы в медленном, но чувственном поцелуе. Сильнее вжимаясь в чоново тело, Ким старается успевать отвечать на всё ещё непривычный для него процесс. Поцелуй для него до сих пор нечто сложное, но он твёрдо намерен в нём преуспеть. Губы у парнишки пухлые и мягкие. Чон будто бы видит золотые вспышки света, стоит почувствовать от Кима несмелую, но страстную отдачу. Юноша пылает только от того, как его целует Чонгук, сам при этом полностью забываясь. Мужчине это безумно льстит. Он не расстраивается кривым мазкам на своих губах, понимая, что из-за комка чувств и неловкости Тэхён не успевает участвовать в процессе. Ничего, Чону приятно и так. Достаточно ощущать чужое желание насквозь пропитанное неопытностью. Остальное обязательно придёт со временем. Ким тянется назад, отстраняясь, но мужчина следует за ним, стараясь вновь поймать губами чужие. — Постой, — ласково просит Ким, неловко хихикнув. Он отворачивает голову, увиливая от чоновой настойчивости. Чонгук прижимает его к себе за лопатки и недовольно мычит, утыкаясь носом в подставленную юнцом щёку. Проводит по ней линию до уха и, оставив там маленький поцелуй, немного отстраняется. — Что такое? Юноша придвигается ближе, прислонясь к чужому лбу своим, смотрит неотрывно в затягивающие тёмные глаза и любовно обхватывает ладонями смуглые щёки. Краснеет, когда провожатый, прожигая внимательным взглядом, подаётся вперёд и нежно бодает его носом. — Мне интересно, почему этот водопад назвали туманным, — переступив через смущение, спрашивает Ким, краем глаза замечая Шазему пьющего воду. Они так забылись рядом друг с другом, что даже не заметили, как хищник тенью последовал за ними. Чонгук тихо хмыкает, но не спешит отрываться от юноши. Вместо этого он плотно обхватывает пальцами чужие скулы и поворачивает голову Кима в сторону водопада. Прижимается к его мягкой щеке своей, чтобы они вместе смотрели на то, что он планирует показать, и крепко обнимает больной рукой за талию. — Смотри, — указывает он на самый верх, откуда начинается водопад. — Видишь линию, которая разделяет его надвое? — парень трётся о его щёку, задумчиво кивая. — Солнце достаёт лишь до верхушки, а дальше идёт сплошная тень. Ты ведь чувствуешь, что здесь прохладнее. Это из-за обступающих это место гор и ущелий. Свету сюда никак не попасть. Когда солнце к вечеру нагревает воду сверху до предела, то на том уровне, где полоса разделяющая водопад надвое, появляется туман. Дело в том, что солнце меняет своё месторасположение, и свет преломляется падая иначе. Тогда и появляется дымка. Прямо вон там, сверху. Горячая вода под быстрым давление смешивается с ледяной, никогда не видевшей света, и происходит чудо. Туман над водопадом. Тэхён завороженно следит за движением руки провожатого, которой тот в воздухе так красиво обрисовывает детали во время рассказа. Благодаря Чону не сложно представить всю красоту описанного им явления, но этого до безумия мало. — Давай останемся. Я хочу посмотреть, — просит Тэхён писклявым голосом. — Это ещё что такое? Чонгук хрипло смеётся, отстраняясь от юноши, и заглядывает в его глаза, уже полностью горящие изнутри надеждой. — Кудряшка, больше никогда так не пищи, а особенно рядом с моим ухом. Тебе будто палец в двери зажали, — усмехается Чон, поглаживая понурые плечи юнца. — Когда во время бала девочки говорили так со своими парнями, то те сразу соглашались на всё. Я подумал, что и ты согласишься. — Ким дуется, не зная, как спрятать своё горящее от стыда лицо. — Прям-таки на всё? — хмыкает провожатый, мысленно забавляясь с современной молодёжи. — Больше не делай так, тебе не обязательно брать с них пример. Неважно, что тебе нравится другой мужчина, ты ведь от этого не перестаёшь им быть. Верно? — добавляет уже серьёзно. Ему не нужно, чтобы парнишка засорял нелепостями свой ум. Тэхён понимает, о чём говорит мужчина, и запоминает, но сдаваться всё равно не собирается. — Ну, Чонгууук, — уже в открытую выпрашивает, протягивая буквы чужого имени. Обхватывает Чона за шею и, нагло глядя в ошарашенные тёмные глаза, начинает чуть подпрыгивать. — Ну пожалуйста! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! — звонко чмокает того в щёку. — Прошу, давай останемся! Я так хочу посмотреть. Ну пожалуйста! Чонгук в полном замешательстве смотрит на парня, что как маленький мальчик прыгает перед ним, будто выпрашивая дорогую игрушку. Крепко держит юношу за талию, но лишь для того, чтобы тот случайно не оступился во время своих активных действий и не упал. — Ну прошу! — не теряя веру в то, что Чон согласится остаться, юноша укладывает ладони на чужую шею, кончиками пальцев поглаживая место под челюстью. — Нет, — стоит удивлению отойти на второй план и мужчина без промедления отказывает. — Почему? — Тэхён не понимает. — Во-первых, потому что к тому времени ты замёрзнешь, во-вторых, потому что я, если ты не заметил, разделся, чтобы окунуться, — усмехается, когда видит заторможенный вид юнца, который начинает бегло осматривать его полуголое тело, — и мне уже холодно, хотя я ещё в воду не заходил. В-третьих, — хмурится, — это не то место, в котором бы я желал задерживаться. — Но... — выдыхает остатки своего поражения. Спорить уже бесполезно. Чонгук подходит вплотную и обнимает одной рукой его за плечи, другой окольцовывает шею и зарывается лицом в тёмные кудрявые волосы. Стоит так пару секунд, глубоко вдыхая, пока юнец печально пыхтит в его плечо, а потом целует и выпускает из захвата, наконец направляясь к воде. Поначалу, когда он только решил искупаться, идея закинуть на себя Тэхёна и затащить его в воду казалась забавной и слегка романтизированной из-за чувств. Но после того, как парень вздумал дождаться тут сумерек, а собственная пятая точка без одежды успела замёрзнуть, понял, насколько бредовой была его затея. Он заходит в воду, ощущая её низкую температуру, и сразу ныряет, не давая себе времени привыкнуть. Тэхён бы просто заболел после таких забав, и не ясно как бы это в будущем сказалось на его общем состоянии. Чон рядом с ним совсем забывает о том, что старше, и о том, что должен быть более внимательным и осторожным. И это очень плохо, учитывая, что кроме него о них двоих никто не позаботится. "Нужно как можно скорее добраться до Рио-де-Жанейро." Юноша смирно сидит на штанах Чона, которые подложил под попу, чтобы не сидеть на сырой холодной земле, и смотрит как мужчина стоит у большого потока, опираясь руками о валуны. Слишком смелый. Он лично ни за что не подошёл бы так близко. Наверное такая мощь просто бы сбила Тэхёна с ног и прибила ко дну его худое тельце. Шазему кажется в этом смысле полностью солидарен с парнишкой. Дикий кот расслабленно лежит на плоских валунах недалеко от воды, то и дело сонно моргая, видимо совершенно привыкший к поведению своего хозяина. Юноше кажется странным то, что Чонгук внезапно обзавёлся таким качеством как скромность, ведь он почему-то не стал снимать с себя кальсоны и пошёл купаться прямо в них. Или возможно просто включил в себе джентльмена, запомнив, что Ким со скромностью на "ты". Юноша подозрительно щурится в его сторону, когда подмечает эту маленькую, но важную для себя деталь. Вроде бы ничего особенного, но честно... Приятно. Интерес рассматривать полуголого мужчину быстро спадает, потому что Ким отвлекается на проявившуюся боль в колене. Хмурится, разглядывая левую ногу скрытую под тканью брюк, но закатать штанину и посмотреть, в чём дело не решается. "Этого мне ещё не хватало," — он сгибает и разгибает ногу, стараясь определить степень боли, и совсем не замечает на себе заинтересованный взгляд Чона, который уже закончил купаться и теперь идёт обратно к нему. — Что стряслось? — первым делом Чонгук не тянется за одеждой, чтобы согреться, а приземлившись на колени перед юношей, перехватывает его ногу, сразу же начиная закатывать штанину выше. Его сильные руки впервые так подрагивают. Волнение начинает набирать обороты, а когда перед глазами появляется причина, по которой юнец так хмурился несколько секунд назад, накатывает невообразимый гнев. — Откуда это? — сердится. Обхватывает кончиками пальцев разодранную до крови небольшую коленную чашечку. Тэхён прикусывает язык, полностью погружаясь в воспоминания недавних событий. Пытается вспомнить, когда же это могло произойти. Точно не у болота, ведь тогда бы Чонгук заметил рану раньше. Тогда, когда это случилось? Неужели он был настолько окрылён близостью провожатого, что даже не почувствовал боли в миг, когда поранился... — Я не знаю, — говорит растерянно, потому как сам не понимает, не помнит. Чон больше не задаёт вопросов, видит, что Тэхён сам находится в недоумении. Встаёт, заодно подхватив с земли рубашку, накидывает на себя, не застёгивая, и отходит к небольшим растущим у кромки воды кустам с одной определённой целью. Парню не по себе. Он совсем не следит за передвижениями Чонгука, а лишь сильнее углубляется в пучину своего сознания. Возможно он поранился, когда они шли через ущелье. Ну точно! Не стоило всё-таки лезть на то поваленное дерево. Грустно вздыхает, задевая пожелтевшие края раны. Кажется загноилась. А что если бы Чон не заметил, что если бы не посмотрел? Юноша трясёт головой, отмахиваясь от мрачных мыслей. Всё будет в порядке, ситуация ещё не критична. — Ты должен говорить, если у тебя что-то болит, а не молчать, — строго проговаривает Чонгук, вновь усаживаясь перед Кимом. Юноша смотрит на его мокрые ладони, в которых зажаты листья неизвестного для него растения. — Это папоротник, — поясняет мужчина, видя чужой интерес. Парень согласно кивает, вспоминая как врач приезжающий к нему в Англию рассказывал что-то о лечебных свойствах этого красивого растения. — Мы в джунглях Тэхён. Ты можешь промолчать сегодня о том, что у тебя болит живот, а завтра тебя попросту уже не будет. Поцарапаешься о веточку, а через пару часов умрёшь от нехватки воздуха, потому что окажется, что это была не просто ветка, а отростки какого-нибудь ядовитого растения. С этой самой секунды, пожалуйста, будь осмотрительнее. Провожатый хмурится. В последнее время его ничего так не расстраивает, как юнец, вечно попадающий в невообразимые ситуации. Хмыкнув своим мыслям, он резко, пока парнишка ещё пребывает в прострации, выдергивает из его рубашки шнуровку. Ким с громким вздохом удивления вскидывает руки, прижимая к груди разъезжающийся ворот. Мужчина аккуратно прикладывает к колену листья папоротника, поверх крепко, но не сильно, фиксируя их той самой нагло украденной верёвочкой. — И обязательно было меня раздевать? — фыркает юноша. — В следующий раз будешь внимательнее, — Чон отвечает соответствующе. Закончив с коленом, он поднимает на недовольного юношу тёмный задумчивый взгляд и внезапно наклоняется ближе, оставляя на его губах краткий поцелуй. — Поверь, Кудряшка, сейчас моё настроение не намного лучше твоего, поэтому давай без возмущений. — Он поднимается и быстро с силой выдёргивает из под Кима свои штаны. — С чего вдруг такие перемены? Ты только недавно был довольно бодр, — Ким всё равно ёрничает, стараясь так скрыть своё небольшое смущение. Чонгук поправляет на себе вещи, грозно возвышаясь над парнишкой. Ужасно хочет сказать ему о том, что любая его рана, любая болезнь и любое горе всегда теперь будут действовать на него именно так. Но Чон не торопится делиться своими мыслями. Ким внимательно смотрит в чужие спокойные как морская гладь глаза и не понимает, в чём дело. Он-то точно помнит, какими недовольными они были ещё мгновение назад. Брови сводит, недоумевая, ведь ответной колкой фразы от мужчины так и не следует. Покорно протягивает руки, когда Чон наклоняется, чтобы помочь ему подняться. Встаёт и, подавшись вперёд, крепко обнимает мужчину за шею. — Скоро всё будет хорошо. Я обещаю, — Чонгук не может перестать тревожиться из-за чужой раны. Так сильно беспокоится, что даже злиться из-за кимовой беспечности долго не может. Обнимает юношу за талию, надеясь поделиться своим теплом, хоть как-то утешить, но тушуется, ощущая на себе пристальный сканирующий взгляд. — Не веришь мне? — выгибает бровь, совсем не понимая внезапного интереса Кима. В груди как-то неприятно сжимается сердце. Всё потому, что Тэхён, заглядывая сейчас в эти тёмные любимые глаза, не видит в них знакомого ему провожатого. Это уже второй раз, когда мужчина становится будто другим человеком, и Киму это не нравится. Некий страх подползает со спины, нашёптывая о неладном. — Верю, — скромно шепчет, прижимаясь щекой к крепкому плечу. Взгляд расплывчато скользит по каменным стенам, будто они смогут всё прояснить и успокоить его душу. Следом натыкается на Шазему, нервно расхаживающего у тропинки, ведущей прочь от водопада, и осознаёт, что не одному ему не по себе. — Я всё продумал. Мы с тобой отправимся в Индию. Заживём мирной жизнью. Забудем о прошлом, в котором с нами произошли ужасные события. Я построю нам дом. У нас будет большой огород. Мы будем выращивать овощи и фрукты, а потом продавать их на рынке. Тихо, но твёрдо звучит голос Чонгука у самого уха. Глаза юноши раскрываются, отсвечивая сильнейшем недоумением. О какой Индии идёт речь? Не говоря уже обо всем остальном… Тэхён пока не планировал покидать Перу. Он вообще ещё ничего не планировал! Кончики пальцев начинают подрагивать, а сердце в груди сдавливает правда, в которой стыдно признаться самому себе. До сегодняшнего дня он искренне считал, что пойдёт за этим мужчиной на край земли, если понадобится, но сейчас совершенно внезапно понимает — это не совсем так... Ким немного отстраняется, чтобы было видно чужие глаза. Желания сказать о том, что он чувствует, переполняют его, но всё остаётся в нём, закупориваясь, будто вино в деревянной бочке. Всё по вине тёмных порталов, очевидно говорящих больше чем нужно. Провожатый вновь всё решил без него. — Ничего не говори. Я уже всё обдумал, и это лучшее для нас решение, — Чон крепче сжимает его талию, а у парнишки болезненный ком в горле образовывается. — В Индии нас не найдут ни бандиты, ни твой отец. А ещё там растут похожие цветы, корни которых тебе нужны для жизни. Чонгук говорит так уверенно, так чётко, словно репетировал это не один год. Всё продумал. Слишком убедительно, чересчур гладко и самое главное неестественно честно. Как по маслу проскальзывают его слова в голову юноши, из-за чего речь мужчины кажется более инородной, странной. Ким всегда находил повод зацепиться за манеру общения старшего и всегда цеплялся, даже если в ней не было ничего примечательного. Но сейчас... Всё как-то слишком идеально. — Но, Чонгук, — парень чувствует себя будто выброшенная на берег рыба, — раскрытым и оголённым, слишком уязвимым — приковывая к себе настороженный взгляд Чона, — мой врач говорил, что только Виктория Регия обладает нужными свойствами, — ему кажется, что его тело дрожит, но в реальности дрожит голос. Смотрит на провожатого с немой просьбой, несильно сжимая пальцами ткань рубашки на мощных плечах. Сам не знает о чём просит, просто надеется каким-то чудом отмотать назад время, чтобы не было произнесено мужчиной тех слов о далёкой Индии. — Она ведь... растёт только в Амазонии, — наружу вырывается глупая совсем неуместная улыбка, и Чонгук это замечает, напрягаясь всем телом. — Не нужно меня отговаривать. А вот это уже больше похоже на реальность. На ту реальность, в которой Тэхён не раз обдумывал необъяснимое временами поведение Чонгука, которое, как оказалось, ему вовсе не мерещилось. Он сдувается как воздушный шар в конце ярмарки, глядит на тёмные короткие волосы, на глаза, что вечно затягивают своей загадочностью, на шрамы оставленные Шазему и наконец понимает, что на самом деле не знает этого человека. — Но я умру там, — голос будто не его совсем, звучит словно из-под земли — тихо и холодно. Зрачки не сводятся со спокойного лица напротив, от вида которого становится только хуже. Чонгуку будто плевать... Юноша борется с самим собой, всем своим естеством желая высвободиться из сдавливающих тисков, почему-то резко переставших казаться объятиями. — Не умрёшь, — как ножом отрезает, выпуская юное тело из своих рук. Тэхён сразу же отскакивает от него, точно от огня, вызывая тем самым у них двоих дежавю. Они будто вернулись на сто шагов назад, прямо в тот самый день, когда Ким впервые встретил его в Икитосе. Смотрят друг на друга как если бы познакомились всего пару минут назад. У одного в груди горит обида, ведь в карих глазах мужчине удалось увидеть страх. У второго — ужас, потому что слишком поздно осознал, кому именно отдал своё сердце. Кажется только сейчас до обоих дошло то, что всегда было видно невооружённым глазом — они не пара. Парень чувствует влагу подступившую так не вовремя, и тут же опускает взгляд. Мужчина тоже уводит свой в сторону, с силой сжимая ладони в кулаки. Два сердца забились чаще, объединяясь в этот час лишь одним — тягой к любимому. Чонгук кашляет, чтобы привлечь внимание юноши, дожидается, когда тот посмотрит, и вскидывает руку, указывая на небольшой выступ, который находится сверху недалеко от потоков водопада. — Во время моего второго удачного визита в джунгли мы с командой остановились у индейцев. Вечером я и Джоанна пришли к этому водопаду, стояли вон там, — рука мужчины опускается как и настрой продолжать это всё. — Просто стояли и любовались с высоты красотой леса, закатом и ждали ту самую туманность. Она сказала мне тогда, что любит, но даже ради меня не согласна оставить это, — Чонгук залезает в карман рубашки и затем швыряет на землю какой-то камушек небольшого размера сверкающий синими бликами. Парнишка не знает названий дорогих камней, но уверен, что перед ним сейчас один из них. — Я отдал ей кулон, который она мне подарила, в знак того, что собираюсь её оставить вместе с её бредовой идеей разбогатеть на этих несчастных сапфирах. И сразу после этого в её сердце воткнулась стрела. Джо смотрела на меня так, будто это я, будто я её предал. А я... Я ничего не мог сделать в тот момент, меня словно парализовало, и я забыл как дышать. Был настолько растерян, что не додумался даже оглянуться и посмотреть, кто решился на её убийство. Она стояла на самом краю, а потом видимо от слабости оступилась. Я потянулся, пытаясь поймать, но всё что мне удалось сделать, так это выхватить этот чёртов кулон из её руки. Рассказать тебе об этом — это единственная причина, по которой я привёл тебя сюда. Ноги не слушаются, как и глупое сердце, и сразу же несут его прочь от места полного мрачных воспоминаний. Чонгук чувствовал себя сумасшедшим. И если рядом с Тэхёном это фантомное состояние вызванное симпатией было положительным и приносило неописуемое удовольствие, то то, что происходит с ним сейчас и близко на это не похоже. Он видел её. Видел свою Джо у этого чёртового водопада. Она была на том самом выступе, с которого когда-то упала, стояла там и смотрела на него так, будто он её предал, забыл. Джоанна видела его с Тэхёном, и вид её был расстроенным, даже злым. Это всё полный бред, галлюцинации, которых у мужчины не было со времён смерти Милз. Когда в глазах то и дело начал мелькать образ девушки, стало настолько хреново, что он просто действовал по наитию, говорил юноше то, что первое приходило в голову, а как только образ сестры принял более чёткий вид, то в быстром темпе покинул злосчастное место. Оборачивался только лишь для того, чтобы проверить, идёт ли за ним юнец. Убеждался, что всё в порядке, и снова возвращался вниманием к извилистой дорожке, потому что видение не исчезало. Она шла за ними, прямо за спиной юноши, а Чонгук будто в бреду чувствовал, как по вискам течёт пот, и понимал, какой же он никчёмный трус, раз не может взглянуть ей в лицо, не может защитить от неё самое ценное — Тэхёна. Он быстрым шагом добежал до палатки, стрелой залетая внутрь. Залез в спальник и как испуганный ребёнок закутался в нём с головой. Не понимая в чём дело, Тэхён шёл за провожатым и с каждым шагом раздражался всё больше. Тяжело было принять, что мужчине плевать на его больное колено и на него в целом, если судить по той скорости, с которой тот удирал. Чонгук двигался слишком быстро, и до палатки они словно долетели, а не добрались на своих двоих. То, что Чон не понёс его на руках как раньше и даже не предложил помочь, огорчало, но, стоило увидеть, как взрослый мужчина почти с разбегу влетает в палатку, выглядя при этом будто испуганный зверь, парень успокоился. С Чонгуком что-то не так. Внутри их небольшого укрытия тепло и спокойно. Всё напряжение и негативные эмоции казалось остались у туманного водопада. Тот словно имел какую-то магическую силу притягивающую всё плохое в джунглях, а иначе как объяснить то, что сейчас, рассматривая комок, в который свернулся провожатый, Тэхён больше не считает себя лишним. Не хочет оставаться в Перу один, а наоборот хочет поехать вместе с мужчиной. Не важно куда и не важно будут ли там расти целительные цветы, он поедет, куда скажет Чонгук. Даже если конец окажется плачевным. С Кима будто спала навеянная захватывающим местом пелена. Она ослабла сразу, стоило пройти через небольшой зеленый коридор. Природа здешних мест и вправду завораживала и поражала, вдобавок даря невероятное чувство спокойствия. — Чонгук, — юноша садится у его укутанного тела, тихо зовя по имени, чтобы сильно не беспокоить. Касается плеча, начиная медленно поглаживать. — Ты в порядке? Чон спускает одеяло до пояса и переворачивается на спину, бесстрастно вглядываясь в лицо переживающего юнца. — Думаю нет, — голос спокойный, размереный. Кажется беспокоиться не о чем, но вот вид мужчины полностью подтверждает его слова. Кожа, обычно смуглого цвета, отдаёт нездоровой желтизной. Ким подаётся вперёд, обнимая его щёки ладонями. — Господи Боже, что с тобой? — Не переживай так, — Чон кладёт ладонь поверх кимовой и старается усмехнуться, чтобы развеять мрачную обстановку, но выходит плохо. Бегающий по нему озадаченный карий взгляд его волнует намного больше собственного самочувствия. — Твои чудесные глаза всегда тебя выдают. Я ещё не собираюсь умирать, Кудряшка. — Хватит! Тебе всё бы шутки шутить! Это не смешно, Чонгук... — парень хмурится, начиная нервничать ещё больше. Мужчина пытается его отвлечь, нежно гладит ладонь большим пальцем и давит из себя шутки в своём стиле, но это ни капельки не помогает. — Что с тобой? — спрашивает на грани отчаяния, потому что чужое спокойствие просто выводит из себя. — Предположительно инфекция. Парнишка ахает поражённо, спуская ладони с его лица на грудь. Сжимает пальцами рубашку, желая от злости её порвать. Сколько ещё судьба будет издеваться над ними? Повезло же им вообще встретиться... Два определённо невезучих человека нашли друг друга в опаснейших джунглях Амазонии. Что это? Шутка или всё же везение? — И ты так просто об этом говоришь! Откуда? — Откуда? Не знаю, — провожатый слабо пожимает плечами и мягко обхватывает тонкие запястья парня. Подносит ближе к лицу, закрывает глаза и целует сначало одно с тыльной стороны, потом другое. Переворачивает и делает то же самое, оставляя бабочки на сплетении красно-синих вен. Тэхён вдыхает побольше воздуха, следом медленно выпуская. Уж очень сложно дышать, когда провожатый становится таким ласковым. — Скорее всего что-то подхватил, пока мы с тобой купались в речке, — говорит, горячо выдыхая на кимовы костяшки, которым тоже достаётся тёплый поцелуй. — И как ты это понял? — глаза Тэхёна полны отчаяния, а голос — непонимания. — На мне было много царапин, — Чонгук говорит об этом с большой неохотой. — Я добирался до лагеря самым быстрым и самым тяжёлым путём. Мне было важно спасти тебя. Времени оставалось мало, и я не хотел тратить его, думая ещё и о себе. — То есть... — в глазах скапливается влага, зрачки безконтрольно бегают по раслабленному мужественому лицу, — тебе было больно, а после ты и вовсе чуть не утонул. И всё это из-за меня? Первый всхлип, и Чонгук притягивает юнца за затылок, позволяя ему спрятаться у себя на груди. — Не плачь, — хмурится, вкладывая в голос строгость, а сам нежно гладит юношу по голове, с наслаждением перебирая тёмные завитки. Организм действует в противовес его намерениям. Нужно пригрозить, наругать, показать свою силу, но всё выходит совершенно наоборот. Чонгук закрывает глаза, делая успокоительный вдох. — Нам нужно в Рио. Джексон и Пак уже должны быть там. Они единственные, кто сможет мне помочь. Серьёзность, с которой говорит мужчина, настораживает, и Киму это не нравится. Потому что всегда, когда люди в его жизни использовали этот тон, случалось что-нибудь такое, из-за чего душа ныла, разрываясь на части. "Юный господин, Ваши родители задерживаются." Они не приезжали, и он оставался один в их огромном доме. "Возможно, Ваш сын сможет жить с этой болезнью." Подслушанное по смыслу равнялось тому, что придётся всю жизнь мучиться и быть кому-то обузой. "Бег вредит Вашему здоровью." Это значило, что активные игры не для него. Кто станет дружить с овощем? Всё это лишь малая часть того, что ему говорили серьёзным голосом. Просто скрывали таким способом от него правду. У тебя не будет друзей. У родителей есть дела поважнее тебя. Ты никогда не станешь нормальным. Именно такие вещи обычно скрываются за уверенным тоном. Стойкость — это лишь маска, за которой таится правда такой силы, что может сломать тебя в один миг. Тэхён понял это в довольно раннем возрасте. Опираясь ладонями на грудь Чона, Ким резко поднимается. Решает для себя, что не будет реветь. Он уже не маленький, чтобы пускать сопли из-за такого. Сейчас всё совсем по-другому. Тогда он был ребёнком и не мог на что-либо повлиять. Просто плакал, надеясь на лучшее, хоть подсознательно и знал, что ничего хорошего не будет. Но теперь-то ему двадцать, и всё в его руках. И даже если он слишком молод по сравнению с Чонгуком, то всё равно возраст позволяет ему хоть как-то изменить ситуацию. Тэхён не ребёнок и имеет право на голос. Чон придерживает его за плечи, терпеливо дожидаясь того, что скажет юнец. Как бы парнишке не казалось, но на самом деле провожатому важно слышать его мнение. Ким прикусывает щёку, мысленно решаясь взять ответственность за их общий моральный дух на себя. — Яя… — так и зависает на месте, сохраняя зрительный контакт с мужчиной. За пределами палатки слышатся странные звуки, которые и отвлекают их двоих от сути разговора. Чонгук настороженно сводит брови, а юноша выглядит испуганно, крепче цепляясь за чужую рубашку. Со стороны кажется, что один прожигает второго недовольным взглядом, пока второй замирает в ужасе. — Может это Шазему? — неуверенно шепчет Ким, когда шум пропадает, но провожатый заставляет вновь напрячься одним лишь отрицательным кивком головы. Оба не шевелятся, словно ждут чего-то, и это что-то происходит, пуская по их телам дрожь. Тэхен чувствует как накатывает страх, а Чонгук… Он, как ни странно, тоже. Ему страшно, потому что сейчас он, как никогда раньше, уязвим. У него всё ещё есть оружие, но даже его наличие не вселяет уверенность. Тело в кошмарном состоянии, будто не его вовсе. И как он будет защищать их обоих, если он даже со своим телом не может совладать? — Выходи, жалкий трус! Голос знакомого им двоим человека звучит словно сквозь толщу воды. — Чонгук! — юноша в панике вжимается в любимые губы, оставляя на них пару бесконтрольных поцелуев. Кратких, но страстно диких. Таких, будто самых последних в этой жизни. Глаза испуганные и опять полные слёз, что никак не прольются на бледные щёки. — Не отдавай! — сипло шепчет, точно на грани: — Прошу, не отдавай меня… Чонгук не знает, получится ли? Но все равно стойко отрывает от себя любимые нежные ладони. Крепко держит за запястья и, строго глядя в испуганные глаза, говорит, вкладывая в голос уверенность, которой в реальности нет: — Ни за что не отдам. Вопрос "захочешь ли ты остаться со мной?" остаётся неозвученным. Из их уютного укрытия они выходят молча. Чон, ровный как струна от напряжения в теле и путаницы в мыслях, и следом за ним юноша, цепко держась за его рубашку по бокам. Кого Тэхён не ожидал увидеть в далеком от Англии Перу, так это своего отца, так свирепо смотревшего на Чонгука закрывающего его сына собой. Господин Ким Тэсон стоит перед ними во всеоружии, снаряжённый с головы до ног и с оравой прихвостней за спиной. В голове мгновенно проносится картина, на которой отец целится в сердце его первой настоящей любви. Тэхён, не раздумывая, тут же выходит вперёд, меняясь с Чоном местами. В своего сына Тэсон стрелять не станет, а вот оставлять в живых злодея забравшего с собой младшего Кима смысла нет. — Отойди от него, мерзавец! — кричит господин Ким, указывая револьвером в нужную сторону. — Как я раньше не понял, что это ты замешан во всём этом. Что это ты похитил моего сына, Чон Чонгук! — Отец! — надрывно выкрикивает Тэхён, ни на шаг не отходя от провожатого, которого прикрывает собой. — Тэхён, неужели эта падаль тебе дороже, чем твой родной отец и мать? Ким молчит, потому как не может дать ответа на этот провокационный вопрос. Лишь проглатывает горечь от понимания того, что разочаровывает Чонгука своим молчанием. — Тебе хотя бы известно, чем он промышляет на территории джунглей? — не унимается старший Ким. — Известно. И в голосе не капли сомнения. Но неожиданно его ранят. Только вот не пулями. Он был прав — они были припасены совсем не для его худого тела, для него отец нашёл оружие пострашнее. — А в Индии? На сердце становится больно. Глаза, не веря, впиваются в родного отца. Это ложь. Ещё пару часов назад Чонгук заверил, что Индия лучшее место для побега. Сказал, что они будут жить мирной жизнью и забудут о прошлом. Построят дом и будут торговать собственно выращенными овощами на рынке. Ведь так? Незаконные. Дела. В Индии… Очередной обман. Казалось, он давно смирился с тем, что вокруг него существует одна ложь. Но после всего, что они прошли вместе?.. Это за гранью понимания... Туман в голове разошёлся, проясняя сразу многое, и то, почему мужчина так просто подорвал свой лагерь, и то, почему так быстро остановил свой выбор на Индии. Чонгук ни на секунду не собирался бросать свои незаконные дела, лишь водил за нос, эгоистично желая получить всё и сразу. Забрать Тэхёна с собой, при этом продолжая крутиться в преступных кругах, всегда было его целью. — Он наиграется и убьёт тебя так же, как свою сестру, — по испугу проскочившему в янтарных глазах сына, господин Ким понимает, что давит в нужную точку. — Аа! Так он тебе не говорил? Не упоминал, как скинул Джоанну Миллз со скалы, и бедняжка разбилась о камни? Тэхён медленно оборачивается, молясь увидеть или услышать хоть что-то, что сможет опровергнуть слова отца. Но плечи опускаются, а глаза тускнеют, стоит увидеть Чонгука, на чьём лице видно одно лишь бесстрастие. По щеке наконец бежит первая слезинка, следом — ещё одна, полностью выдавая внутреннее состояние Кима. Закричать бы, сказать отцу, что всё не так, и Чон никого не убивал, а его не обманывал. Да только провожатый молчит и смотрит так, будто в его душе и сердце абсолютно пусто. От этого хочется умереть, всё бросить. Бросить мужчину, которого сам недавно просил себя не отдавать. Хочется развернуться и пойти к Тэсону, вернуться в Лавенхем и броситься в объятия матушки. Почему взрослая жизнь такая? Почему взрослые чувства причиняют одну лишь боль? Знал бы он об этом в детстве, то никогда бы не стал бороться за свою жизнь. Не желал бы стать любимым и познать свободу, такую, как если бы болезни и не было вовсе. Лучше бы отец не нашёл для него лекарства в далекой Бразилии. Сейчас не было бы так чертовски больно. Сейчас бы Тэхёна попросту не существовало. Дилемма как раз в том, что с Чонгуком он чувствовал себя полностью здоровым. Нормальным. Симпатичным и желанным. А теперь… Провожатый полностью отрешённый, словно не здесь вовсе. Они смотрят друг на друга, но так будто бы сквозь. Чонгук без особых эмоций протягивает ладони и вытирает слёзы с его покрасневших щёк. Позади себя Ким слышит поднявшийся гомон мужчин, а следом раздавшийся рык животного. Странно, но это не пугает так, как пустота в тёмных глазах напротив. Он неотрывно следит за чужими омутами, думает увидит в них намёк на то, что сказанное отцом ложь, но те, как поздняя ночь, — они не хранят в себе ничего важного, только мерцают как звёзды, на которые он так любит смотреть. Тёмный взгляд Чонгука переводится за его спину, туда, где кричат в ужасе люди, туда, где наверняка проливается кровь, но даже так глаза отливают холодом и безразличием. Смотрит в ту сторону и, не глядя на юношу, спрашивает: — Ты пойдешь со мной? Бесчувственно, без особого желания в голосе. И не стыдно же ему такое спрашивать! Он отходит на шаг назад и наконец смотрит точно в самую душу Тэхёна, который в мыслях уже давно не здесь. Он пьёт чай с матушкой у их огромного камина, греется в её объятиях и плачется ей обо всём ужасе, что ему пришлось пережить, о любви, которой он более не желает. Мужчина понимает, что это их единственный шанс уйти. Люди Тэсона никак не ожидали нападения ягуара со спины, и пока те в панике разбегаются и умирают под натиском дикого зверя, они с юнцом должны бежать. Отец Тэхена стоит на том же месте, строя из себя бесстрашного. На пару секунд они с Чоном пересекаются убийственными взглядами, после чего провожатый нагло берёт Тэхёна за руку. Его вопрос юноше был задан для приличия, не более. В конце концов он уже давно решил для себя, что не отпустит, даже если Ким возненавидит его до глубины души. Он последний раз кидает взгляд на старшего Кима, что со злостью сжимает ладонями револьвер, целясь ему в голову, потом за его спину, где все так же в смертной агонии кричат люди, и наконец отходит, потянув за собой несопротивляющегося парнишку. Тэхён кажется совершенно потерянным, не способным соображать здраво. Лишь слёзы, продолжающие бесконтрольно литься из его глаз, намекают на то, что он всё ещё живой человек. Чонгук пользуется этой его слабостью и без промедления уводит его к высоким зарослям, по дороге быстро подхватывая валяющийся у палатки рюкзак. Но он не подозревает, что вопреки всему произошедшему и своим убеждениям, юноша осознанно его не останавливает, сам позволяет себя увести. Потому что как бы там ни было, как бы разрушающе ужасно Тэхён себя не чувствовал, он не может позволить отцу убить этого человека. Ровно как не может и бросить его одного на верную смерть. Ведь Чонгук сейчас болен.