Безупречное изобретение

      Автоматон с самого момента своего создания не любил чистки.       Для большого и неповоротливого робота не составляло труда часок-другой посидеть смирно, да и не доверять дело мойки Калю — значит противоречить созданной им же программе. Но вот незадача: такую большую махину пугала обычная вода, даже в небольших количествах. Ржавчина, замыкания — последствия, с которыми Автоматон не хотел бы столкнуться. Стоило только припомнить, как одно из таких, произошедшее от долгого ливня, подпортило работоспособность!       Только вот ученый был о поддержании чистоты совсем другого мнения.       — Слу-ушай, дружок… Хе-хе… Что-то я давненько твой моторчик не прочищал, забился небось весь. Ну-ка, позволь!       Система забила тревогу. Самый важный элемент в строении робота забарабанил по корпусу с двойной силой, пытаясь справиться с подобием человеческого волнения. Полностью не проверялся и не чистился мотор с запуска: такие детали не стоило тревожить без достойного повода, чтобы не наделать еще больше причин для работы.       С другой стороны: разве доктор Каль не знает, что делает? Программа должна беспрекословно исполнять его приказы. Нехотя, но покорно, робот уселся и склонился над ученым, чтобы тот мог достать до его грудного отсека.       — Готов к очистке, доктор Каль.       — То-то же, хороший мальчик, — у ученого выдалось хорошее настроение. Никаких странностей в поведении своего изобретения он не заметил, обращая внимание лишь на то, что ему важно.       Каль звучно и ободряюще похлопал Автоматона по металлической ноге, поправил очки и с ожиданием вгляделся в печально горящие глаза, бросавшие взгляд то на ученого, то на ведро с водой, то на торчащую из него щетку. Завязалось напряженное молчание, раздражавшее едва держащиеся нервы доктора.       Робот неуклюже оперся рукой о землю, и звук от этого, разрушив тишину, добил и двухминутное терпение Каля:       — Ну и? Ты чего, бояться меня вздумал? Не глупи, давай-ка поскорее, тебя и без того чистить сто лет еще!       Форменный мотор на пружине выскочил из корпуса с характерным для нее звуком и продолжил в нестабильном темпе бить воздух, издавая едва уловимые механические звуки.       Эта часть Автоматона была создана с особенной любовью — ее Каль подарил со всем своим стремлением к науке и так и не признанным одиночеством, гложащим старую душу. Поначалу это казалось хорошей идеей, но когда робот приобрел человечные черты, план по воспитанию достойного помощника едва ли не провалился. Приходилось воспитывать полноценную личность.       — Будешь мне тут еще своевольничать, негодник… — послышалось негромкое ворчание, когда ученый склонился над ведром, выжимая лохматую щетку.       Свободная рука в перчатке аккуратно обхватила живое сердце, пытаясь его угомонить, но то ни в какую не хотело возвращаться к обычному ритму. Каль тяжело вздохнул, думая, что куда проще было бы просто выключить робота и сделать все без лишних проблем. Не тут-то было: надо же иметь уважение к такому же разумному существу!       Плоские зрачки на глазах-лампочках спешно забегали из стороны в сторону, из глубин железной груди донеслось неразличимое урчание, еще больше сбившее уставшего мириться с неугомонным мотором ученого.       — Э, не можешь потише своими болтиками греметь? И так с тобой несладко! Совесть возымей, что на тебя нашло?       — В базе данных определенный сбой программы числится как «волнение», — в обычном тоне донеслось сверху.       Каль вдумчиво почесал затылок, отвлекшись от занятия. Сам робот и правда теперь выглядел странно — одно только выражение лица чего стоит… А впрочем, может он опять в театре или по радио ерунды нахватался! Эта догадка и распалила нрав ученого вновь.       — Чушь мне не мели! Волнуется он… Было б чего, дармоед железный, стой смирно и не отвлекай на свои глупости.       — Принято.       И твердые щетинки принялись за работу по очистке металлической поверхности от моторного масла, пыли и прочих радостей роботической жизни. Поначалу Автоматон крепко зажмурил глаза, ожидая от датчиков неприятного ощущения. Это не могло не насмешить Каля — подумать только, такой громадный, а такой мелочи испугался, все ж хорошо раньше было!       А потом особо чувствительная к воздействию деталь послала неплохой импульс, и робот приоткрыл сомкнутые веки. Диоды любопытно замигали, от каждого нового прикосновения все учащая смену режима своих огоньков.       Это было нечто человечное, не значащееся ныне в программе, не описанное в памяти. Наверное, так люди и ощущали все объятия, поглаживания, поцелуи — что доходило аж до их сердец, не из металла сотканных.       — А я так погляжу, кто-то поменял свое мнение, да, подлец этакий? — с усмешкой откомментировал Каль, заметив, как урчание робота поменяло тон на довольный.       — Ответ положительный.       Сердце разгорячилось, пытаясь выпрыгнуть из удерживающей руки старательнее. Перегрев системы заполонил собой все — и задымилась вся конструкция, от незначительных проводков до самого мотора. Пришлось его отпустить, но щетка, аккуратно направляемая рукой в перчатке, заработала активнее — трудиться довелось бы и так долго, чего время терять?       По проводам, по всему механическому существу прошло подобие мурашек, когда она соскользнула на подрагивающую пружину, тщательно очищая от мусора и эту часть устройства. Каждый пойманный датчиком сигнал отозвался удовлетворенностью, чем-то приятным, вызывающим желание… Дернуться и оттолкнуть?       Удивлению Каля от того, что робот едва ли не вздрогнул, а после захохотал, копируя его же безумный смех, предела не было:       — Ну даешь, дружочек! Шестой десяток доживаю, а такое встречаю впервые. Чтоб робот щекотки боялся! Так тебя не водица зашугала?       И то ли из интереса, то ли с издевкой над докучающим творением, Каль усилил свои старания над несчастной пружиной: щетинки проходились по всем ее изгибам, нисколько не освобождая от странных и новых ощущений, запускающих запись смеха.       Автоматон рванулся, не сдержав очередной человечный порыв избавиться от раздражителя, а рука ученого соскочила прямиком на раскаленный мотор. Что произошло дальше оба в смятении и не заметили, но ведерко с чистящим средством с грохотом опрокинулось, приняв на себя чей-то суматошный толчок. Вода ручейком побежала по земле.       Еще до того как Каль громко айкнул, отдергивая ладонь от горячего мотора, и даже раньше, чем он принял ужасно раздраженный вид, робот состроил самые виноватые в мире глаза, искренне сожалея, что причинил неудобства и боль. Здесь такие выходки давненько не срабатывали: от строгого взгляда из-под очков его не спасло ничего.       — Чтоб тебя! Опять набедокурил, тысяча чертей, — звучно выругался ученый, разочарованно отметив, что воду надо набирать снова. Обожженная рука предательски заныла, — я тебя для этого создавал, бес стальной? Чтоб ты меня тут и угробил?       — Моей программой не предусмотрено причинение Вам вреда, доктор Каль. Установите задачу для устранения последствий ошибки.       Но ученый, не в силах справиться с возмущением, вместе с этим самым многострадальным ведром ушел. Чтобы позже вернуться с водой, конечно, но не забывая время от времени старчески ворчать и проклинать робота себе под нос.