Гори, Нотр-Дам-де-Пари!

      Густой сладкий дым электронной сигареты оседал в легких и отказывался их покидать, как бы сильно ни пытался Скарамучча вытянуть его из себя, выдыхая до потери воздуха. Но ветер возвращал запах вопреки отчаянному желанию отучить себя курить подобными странными действиями. Это было даже смешно. Сколько раз он пытался бросить? Два? Три? Пять? Десять? За прошедшие два года парень не мог вспомнить числа, но сейчас это стало неважным. Хотелось втянуть глубже в себя эту приторную сладость своей неудачной покупки.       Под ногами простирался вид живого ночного города. Люди ходили по тротуарам, ни на миг не задумываясь о том, что происходило над их головами. Кто-то говорил по телефону, кто-то садился в подъехавшее такси, кто-то шел за руку со своей второй половинкой. У Скара было прекрасное зрение, он видел это. Приторная нежность других людей и боль собственного одиночества заполняли душу. Зависть — страшный грех, но он увяз в нем по голову, собираясь теперь сделать то, на что решался, кажется, всю свою жизнь.       Очередная неудача в собственных работах: швы кривые, модели переполнены деталями, никакого минимализма, лишь безумное желание кричать — все это заставляло преподавателей кричать на него. Или как кричать? Отчитывать, вонзая нож в самую глубину сердца словами: «Никто в таком виде твою одежду не купит», «Убирай все лишнее», «Тебе не нужна здесь фурнитура!», «Скарамучча, почему ты молчишь?». А он не молчал — он кричал, но делал это по-своему.       Работы по живописи и рисунку создавали впечатление того, что единственное, что парень видел в своей жизни, — это творения Скотта Фишера, смешанные с неумелыми детскими каляками.       Сделав еще одну затяжку, Скара почувствовал подступающую к горлу тошноту. Сколько он уже выкурил и выпил? Стоило бы считать количество никотина в смеси с алкоголем, но могла ли эта тошнота сравниться с тошнотой, которую он чувствовал по отношению к себе?       Вдохнув воздуха глубоко в грудь, студент поднялся на ноги, становясь ровно на небольшой порожек, ограждающий от свободного падения. Он не считал, что заслуживает эту жизнь. Она уже успела посмеяться над ним, когда проткнула несколько лет назад колено прутом старого забора, забирая один сустав, на месте которого теперь оставался протез; когда вкинула в голову такую вещь, как сдвиг по двум фазам и, в конечном итоге, — тяге ко всему прекрасному и сильнейшей влюбчивости. — Пошло все к черту, — прошептал себе под нос парень, делая глубокий вдох вечернего воздуха, оседающего внутри легким оттенком ментола.       Он был готов. Сшил себе, возможно, свой мagnum opus для встречи со смертью — объемную толстовку со вставкой из плотного шелка, заложенного в поперечные складки и уходящего концами до земли. На них из стороны в сторону покачивались некрупные витые узорами бусины. Шорты до коленей из той же ткани бабочек, созданные на манер самурайских брюк, трепетались на ветру. Молнии почти единой цепью проходили от них к толстовке, открываясь на правом плече и показывая надписи «Не хочу умирать» на всех языках, которые успел частично выучить Скара в приступах мании: корейский, английский и родной японский. Даже капюшон он не смог обделить вниманием, добавляя меж подкладки и основной ткани зубчики той же молнии, что и на одежде снизу. Все в темно-фиолетовых и синих тонах — как любил. Никто не мог указывать дизайнеру, в чем ему умирать.       Офисное здание, где он находился, приветливо распахнуло свои двери. Женщины внизу даже спрашивать ни о чем не стали: полностью погруженные в работу, они упустили из виду странного паренька. — Почему я не пошел учиться на экономиста, как мама? — с этой фразы он мог бы посмеяться, но перед глазами мутнело от количества никотина и бутылки рома, которую Скарамучча успел выпить еще дома. Взгляд продолжал падать на мелких людей внизу, ничего не могло казаться смешным и даже чуточку забавным в его ситуации.       Он занес ногу над пропастью бездны, в которую так горел желанием сейчас упасть, чтобы прекратить все свои страдания и мучения, но резкий хлопок двери заставил отшатнуться и повернуться.       Там, откуда вошел студент, стоял какой-то парень в деловом костюме, с забранными назад светлыми волосами и красной прядью. Сердце пропустило удар, но оказалось зажато в плотных тисках мысли: «Только не снова».       Незнакомец молча подошел к краю крыши, становясь в паре метров от самого Скарамуччи, будто вовсе не обращая внимания на то, что место уже занято. Раздраженный вздох сам по себе сорвался с губ. — Что у тебя произошло? — спросил незнакомец, поворачиваясь в сторону неожиданного спутника в потусторонний мир.       В его красных глазах царило полное спокойствие и смирение— они не казались живыми. Плотно залегшие темные круги под ними заставили дизайнера почувствовать желание вмазать этому парню, который позволил своей красоте утонуть в подобных мелочах, а ведь стоило лишь выспаться. И даже так огни ночного города делали свое дело, придавая взгляду блеска. — Не твое дело, — коротко бросил в ответ Скара, стараясь больше не рассматривать чужое лицо. Его и так начало покидать желание смерти из-за присутствия постороннего и разыгравшихся нервов, так и еще этот посторонний… Заставлял Скарамуччу чувствовать новый прилив вдохновения, плотно удерживаемый пониманием, что его стиль никому даром не сдался. — Если ты так не хочешь умирать, почему здесь стоишь? — вновь спросил незнакомец, заставляя Скарамуччу разозлиться лишь сильнее. — Да откуда тебе знать, хочу я умирать или не хочу?! — вспылил он, позволяя накопившейся злости наконец-то найти выход.       В ответ собеседник показал на свое плечо, намекая на то, что было написано у самого Скарамуччи на том же месте. Против подобного замечания ему нечего было противопоставить, и он ненадолго замолчал, опуская глаза к краю крыши.       Через пару минут молчания студент заметил, как парень шагает вперед, становясь на самый край. Почему-то сейчас это дало толчок шагнуть назад и резко дернуть незнакомца за руку, оттаскивая от края. — Да что ты делаешь… — попытался спросить Скара, только позже осознавая, в каком положении они оба находились. — То, что мы оба собирались делать, — спокойно и не задумываясь, ответил парень, опуская свой взгляд к бетону.       Студент прикрыл свои глаза, не понимая, как вообще все привело к тому, что он, пьяный, накуренный, готовый первым шагнуть на встречу к матушке-смерти, теперь же останавливал кого-то. Но… Как он мог не остановить его? — Неужели с таким красивым лицом ты все еще хочешь умереть?! Это расточительство! Ты смотрелся в зеркало?! На тебе этот костюм сидит как влитой! Любая одежда… — студент замер от осознания, что только что его вновь занесло, и он, не следя за своими действиями, притянул ладонями незнакомца за щеки ближе к себе.       В чужих глазах блеснуло что-то вроде веселья, и парень тихо посмеялся, заставляя сердце внутри Скарамуччи вновь дрогнуть.       О, сколько бы он смог сделать, посвящая все этой красоте! Как минимум десять коллекций и двадцать картин. Перед глазами вновь запестрили идеи, но вместе с тем внутри все свернулось в колкий и жгучий терновый куст. «Снова это чувство. Не хочу, больше не хочу», — проносилось раз за разом в голове, но дизайнер заметил, что так и продолжал в открытую рассматривать лицо напротив него. — Ты забавный, — улыбнулся незнакомец. — Но я все еще хочу шагнуть вниз.       Скарамучча вздохнул глубже, следя за тем, как собеседник идет обратно к краю. — Нет… Я не позволю! — воскликнул он, вновь хватая того за руку. — Не знаю, что случилось, но даже если все настолько плохо… Не хочешь быть моей моделью?! Можешь жить у меня, если проблемы с этим, и у меня есть, кого можно спросить по поводу работы.       Наверное, если бы сейчас Скара не был под градусом и нахлынувшим на голову вдохновением, никогда бы не предложил что-то подобное первому встречному, но, если бы он позволил умереть подобному человеку, наверное, никогда бы не простил себя.       Со стороны вновь послышались смешки, и студент почувствовал, как от них внутри вновь что-то трепещет. Голос незнакомца имел слишком приятный тембр, необычная внешность и цвет волос заставляли думать лишь о том, какие цвета могли бы подойти. Нет, дизайнер уже определился: красный, белый, коричневый, яркая фуксия, лаванда, цвет тумана над озером — все что угодно. Ему бы точно подошло все что угодно. Помутненный алкоголем мозг думал плохо, но в деле цветовых сочетаний работал, как полагается. — Не думаешь, что странно предлагать подобное незнакомому тебе человеку? — спросил в ответ парень, но теперь с легкой улыбкой. В его глазах блеснула жизнь, и Скарамучча немного успокоился. — Райден Скарамучча, зови меня просто Скарой. Учусь на дизайне одежды. Как тебя зовут? — представился на опережение он, вызывая на чужом лице удивление, а после вновь улыбку. — Каэдэхара Кадзуха. Уволенный только что офисный клерк, — в ответ представился незнакомец, затем о чем-то задумываясь. — Теперь ты не незнакомый человек, пошли, — резко бросил Скара, беря за руку Кадзуху, утаскивая его сначала в сторону выхода, а после и на улицу.