Гори, Нотр-Дам-де-Пари!

      Оказавшись на улице после очередного прошедшего кастинга, Кадзуха все еще пытался переварить в голове все то, что он успел почувствовать. Он был действительно расстроен тем, что его не выбрали. Конечно, было странно надеяться на то, что его возьмут сразу после того, как он только стал моделью. Его фотографий все еще не было на официальном сайте компании, и Яэ Мико озаботилась этим, говоря о том, что завтра ему стоит прийти не только ради тренировки, но и ради фотосессии. Но все же… это было не единственным, что выбивало из колеи спокойствия, которое, как он считал, было с ним единым. Каэдэхара всегда считал себя действительно уравновешенным, не позволяющим чувствам брать над собой верх, но Акира уже несколько раз пошатнул его веру в себя. И не только он: родители, служащие целым пластом тяжелых мыслей, Скара, в противовес вызывающий желание всегда находиться рядом с ним. В последнее время на начинающую модель навалилось слишком много всего. А мысли о том, что, возможно, его возлюбленному, человеку, который действительно много значил, придется позировать рядом с этим… Кадзуха терялся в эпитетах, которыми мог описать своего коллегу.       Внезапно остановившись посреди дороги, парень взял Скарамуччу за руку, останавливая и его. — Кадзуха? — спросил он, оглядываясь на своего спутника. — Ты не можешь отказаться делать с ним фотографии? — спросил Каэдэхара в ответ, все же поднимая взгляд от земли, но на свой вопрос услышал лишь вздох, который позволил почувствовать легкое раздражение, будто бы его снова игнорировали. Но, прежде чем он смог что-либо сказать, дизайнер начал первым: — Я понимаю, что ты чувствуешь, и мне самому не особо хочется стоять рядом с Акирой, но это работа, Кадзуха, — заметил дизайнер и сделал шаг вперед, перехватывая держащую его ладонь и сплетая их пальцы. — Я не намерен делать что-то, что можно расценивать как измену, но дизайнеры всегда себе на уме. Я не могу предсказать, что будет в голове у Камисато Аято.       Почему-то от этих слов на душе стало лишь паршивее. Скара говорил правильные вещи. Все это было работой, не больше — не меньше. Каэдэхаре и самому придется позировать рядом с Шэнь Хэ и Аяксом на следующей неделе. Но это ведь было не то. О каких-то отношениях с ними помимо дружеских или рабочих не могло идти и речи, что нельзя было сказать о Скарамучче с Акирой. Слова последнего слишком засели в голове.       Видя, что парень снова начал падать в какой-то омут из глубоких мыслей, студент тяжело вздохнул. Он не понимал, как донести до Кадзухи то, что никто, кроме него, ему не нужен, и то, насколько он бывает верен собственным чувствам. У него были свои моральные принципы, и он не терпел измен. Всю жизнь проживал с мыслью: «Если любишь — люби до конца. Если не любишь — разорви отношения сразу». — Если тебя это успокоит, ты слишком красивый, чтобы хоть кто-то мог посоревноваться с тобой. И к тому же хорош в домашних делах и… Агх… Пошли домой, мне тяжело говорить что-то подобное прямо на улице, — дизайнер почесал макушку и развернулся, чтобы не показывать собственного смущения.       Смотря на его спину, Кадзуха улыбнулся. Было необычно осознавать, что вот почти неделю назад Скара беззастенчиво рассказывал о том, что его привлекает в нем, а теперь смущался, стоило только начать говорить комплименты. Вопреки всем своим словам дизайнер все еще вел себя аккуратно, будто бы боялся спугнуть, или же просто не умел выражать свои чувства как-то, кроме взглядов, написания эскизов, картин, редких касаний. Но больше всего проблем было со словами. Казалось, ему стоило больших усилий вне «рабочего настроя» делать какие-то комплименты. Это было даже забавно. — Скара, ты можешь поцеловать меня? Может быть, тогда я не стану тебя ревновать? — позволил себе спросить Кадзуха чуть позже, как только они вышли из метро и уже направлялись домой.       Встав в легкий ступор от такой просьбы, дизайнер с не очень довольным лицом развернулся в сторону парня, замечая на его лице вполне безобидную, но при том крайне хитрую улыбку.       «И кого я только подобрал?» — спросил сам себя Скарамучча, с легким вздохом подходя ближе. На их улице не было так людно, как в центре города, куда и приходилось ездить, но редкие прохожие и без того с крайним интересом рассматривали двух парней, держащихся за руки. — А это не может подождать до дома? — спросил дизайнер, правда больше для того, чтобы удостовериться, что подобное не смущало самого Кадзуху. — Нет, поцелуй меня сейчас, — он настоял на своем, ожидая, что быстрее него от подобной просьбы смутится сам Скара, но тот как ни в чем не бывало подошел ближе и накрыл своими губами его губы.       Поцелуй получился мягким, до безумия трепетным, но слишком быстрым. Этого просто не могло хватить. Хотя Каэдэхара уже начал сомневаться в том, что какого-либо поцелуя для него в принципе было достаточно. Он просто на просто с нетерпением ждал того момента, когда сможет насладиться этим чувством сполна и забыть о собственных тревогах и ревности. — Теперь мы можем идти домой? — спросил Скара, но его притянули за руку обратно, продлевая момент того, как все тело начинало наполняться трепетом и полной отрешенностью от мира.       Дизайнер прикрыл свои глаза, просто наслаждаясь тем, как его губы сминали, проводили по ним кончиком языка, пропуская по каждой клеточке тела понимание, что его все еще любили. К хорошему так быстро привыкаешь. Студент уже практически забыл о том, какой болезненной для него была любовь, но, как бы он ни хотел помнить об этом, у него не получалось. Даже если он когда-то вновь разочаруется в этом чувстве, отношений с Кадзухой ему точно хватит, чтобы коротать свое одиночество до конца жизни.       Легкий ветер задел оголенный участок шеи и унес голову уже в совершенно иной пласт собственных мыслей. Перед глазами возник образ того, как они могли бы целоваться, сидя на балконе перед ночным небом. Луна бы услужливо освещала бледную кожу Каэдэхары, шепот листвы дерева сопровождал бы их легкий миг тепла и романтики. И будь Скара проклят, если сегодня же не реализует эту задумку. Вот только… Он бы точно не сдержался, если бы сделал все то, о чем сейчас позволил себе мечтать. Пока что было не время. Он еще не привык. Ему все еще казалось, что, стоит ему прикоснуться к Кадзухе, тот исчезнет из его рук и разлетится на сотни осколков воспоминаний.       Через какое-то время пришлось надавить на грудь оказавшемуся жадным до поцелуев парня, чтобы выдохнуть скопившийся в теле тремор и взять эмоции под контроль. — Нам пора возвращаться, — напомнил дизайнер, беря за руку возлюбленного и все же уводя его от любопытных и презрительных взглядов людей, явно не ожидавших увидеть в своей стране такое предельно открытое, а для кого-то и «неправильное» проявление любви.       День четверга оказался вполне спокойным вопреки тому, к чему Скара готовился вечером. Не то чтобы визит мамы его слишком сильно напрягал, но, тем не менее, пока она была рядом, он не мог делать ничего. Все валилось из рук, а значит ночь вновь окажется бессонной и посвященной домашней работе и коллекции, которую все так же приходилось откладывать, хотя откладывать было уже некогда. Кроме того, гораздо больше тревоги вызывало то, что женщина приедет знакомиться с соседом сына, а значит «интересных» вопросов было не избежать. Хотя дизайнер и успел предупредить Кадзуху о том, что никто из семьи, кроме Яэ Мико, не знал о том, что ему нравятся и парни, но нервность все равно никуда не исчезала, еще и от того, что курить при ней также не получится, хотя и явно будет желание.       Проводив днем после пар Кадзуху, дизайнер вновь ушел в свои мысли, тревоги и построение чертежей. Их нужно было закончить до прихода сегодняшней гостьи, чтобы уже ночью раскроить большую часть деталей. В этой его коллекции были не только мужские модели, но и женские, простые и сложные, наполненные и пустые. Все это нужно было показать. Картина разрушенного здания, возлюбленного, сидящего на старом рояле в светлых белых тонах с сигаретой в руке, тонкие лучи рассветного солнца. Знал бы только Каэдэхара, сколько своих красочных пятен оставил в мыслях дизайнера, как заставлял его струиться потоком идей и в то же время… — Не сходится… — обреченно выдохнул парень, протирая свои глаза.       Он стоял, согнувшись над портновским столом, держал в руках выточки, начертанные на конструкции, и понимал, что еще раз нужно было пересчитать баланс, поправить линии, выкроить макет. Конечно, было бы гораздо легче не заморачиваться и взять уже готовые чертежи, выкроить все по ним, но это не имело никакого смысла в глазах Скарамуччи. Ему нужно было, просто жизненно необходимо было, чтобы одежда, которую сейчас он шил для того, кто заставлял его сердце трепетать от любви и не болеть каждый раз при этом, была идеальна. Идеально садилась, идеально выглядела, чтобы не было ни одной стрелки на шифоне, чтобы боковые швы не съезжали. С остальными моделями он разберется на месте — приспустит там, уберет здесь, но он хотел, чтобы Кадзуха и дальше мог носить то, что ему сошьют. Это бы стало самым большим подарком для дизайнера.       В голову начинали лезть совсем тяжелые мысли. Он вновь ощутил себя бездарностью. Ему было уже двадцать лет, уже второй курс, до выпуска осталось всего два, но он не мог ничего. Желание быть идеальным в том, где он нашел себя, иногда становилось настоящим адом и стало им сейчас.       Опустившись на стул, Скара вдохнул в себя холодный мятный дым и осмотрел электронную сигарету, затем свои татуировки: зонтик с глазом, идущий точно по предплечью, окруженный ядовито-зелеными фонарями и разными таблетками на черном фоне, отрубленная голова кролика, скалящая клыки, идущая неоново-розовыми гнойниками, из которых прорастала сакура на плече, олень, раскинувший свои ветвистые рога, но проткнутый шприцами — и это лишь правая рука. Скарамучча не был идеален. Он сам для себя выбрал быть таковым, а затем с ненавистью к самому себе вдыхал дым, понимая, что этим показывает, что с ним не все в порядке.       Захотелось отшвырнуть от себя электронку и разбить ее о стену, но вместо этого парень тяжело вздохнул и поднялся, вновь приступая к работе. Через боль, через безумное желание, чтобы его прямо сейчас кто-то вытащил из этого, но кто бы мог? Никто не знал, насколько тяжело было бороться с самим собой и продолжать заниматься любимым делом вопреки словам других людей, постоянно твердящих о том, что ему нужно ломать свой стиль и думать в другой плоскости. Он не хотел.       Еще раз перестроив линию талии на брюках, Скара сложил выточки, провел еще несколько линий, стер предыдущие, но только взял в руки кальку, как услышал, что дверь открывается. Парень вовсе не заметил того, сколько именно времени провел над тем, чтобы довести и чертеж рубашки, и чертеж брюк до идеала. Хотя вряд ли у него получилось. Стоило еще сшить макет, чтобы перепроверить все еще раз.       Кадзуха возвращался домой тоже не в лучшем состоянии. Оказалось, что фотографироваться у профессионального фотографа и фотографироваться у любителя — это разные вещи. Сегодня из него буквально выжали все соки: «Кадзуха, что с лицом?», «Сделай взгляд более томным!», «Рука куда у тебя ушла?! Что за модель, которая не знает, как нужно вставать?!», «Как ты вообще прошел отбор?» Если быть честным, то и сам Каэдэхара с трудом мог ответить на этот вопрос. Ему, вероятно, просто повезло, но теперь благодаря этому же везению он должен был нагонять всех тех, кто работал давно и много. Может быть, делать модель из обычного бухгалтера все же было плохой идеей?       Пришлось встряхнуть голову, щелкнуть замком двери квартиры и войти внутрь, замечая, что Скарамучча застыл в зале с рулоном кальки в руках. Хотя бы это немного, но рассеяло тяжелые мысли в голове, позволяя улыбнуться. — Ты так и не отдыхал? — спросил Кадзуха, разуваясь в коридоре и проходя внутрь, осматривая работу, которую проделал его парень.       Теперь чертеж выглядел чуть более помятым, чем раньше, но, наверное, так и было задумано. — Показ через две недели. Отдыхать нет времени, — вздохнул в ответ Скара, чувствуя, что его рабочий настрой вновь сбился.       Он отложил в сторону бумагу и вновь сел на стул. Спина затекла от постоянных наклонов и теперь же нещадно ныла. Хотя это было даже привычное состояние. Жаловаться на него не было смысла, и все же хотелось просто упасть на кровать и не вставать. Не думать о том, что он не успевает. — Может быть, я смогу чем-то помочь? — поинтересовался Кадзуха, но в ответ дизайнер лишь усмехнулся. — Я не могу доверить это дело кому-то кроме себя, — заметил он, после чего поднялся со своего места, вновь вдыхая грудью дым. — Мама придет к восьми, у нас около часа на то, чтобы приготовить еду. В холодильнике что-то еще осталось? — Я с утра ходил в магазин. И заодно на собеседование.       Кадзуха прошел на кухню следом за Скарой, который явно удивился такой новости, но не подал виду, беря из холодильника пару продуктов, а именно тофу, рыбу, пару овощей и соусов. — Тебя взяли?       Студент выдохнул и оперся о кухонный гарнитур. Конечно, ему бы хотелось, чтобы парень уделял больше времени подготовке, но также хорошо понимал, что поначалу Каэдэхару будут часто звать на фотосессии. Хотя то, что он попадет в один из известных журналов, — уже было прекрасным началом. Но до того… Мечты остаются мечтами, а жизнь идет своей чередой. Скорее всего и мама Скарамуччи не упустит из виду то, что с сыном кто-то живет на птичьих правах. — Да, я договорился брать утренние смены, — кивнул в ответ Кадзуха. — Ты хочешь, чтобы я приготовил рыбу в терияки? — Путь к сердцу мамы лежит через желудок. Она любит сладкое, — Скара прокомментировал свой выбор с легкой усмешкой, после чего отошел к раковине, чтобы помыть овощи. — Она скорее всего принесет свою еду… Не ешь ее ни в каком виде. Эта хрень убьет тебя от одного кусочка.       За быстрой готовкой и уборкой, которой в последствии занялся дизайнер, час пролетел практически незаметно. Парню совершенно не нравилось убирать свой беспорядок, но, тем не менее, он ощущал в себе внутреннюю потребность в том, чтобы ничего не заставило женщину упрекать его или советовать что-то сделать. Хотелось бы, чтобы она зашла и вышла, но так точно не получится. Придется подождать.       От своих дел каждого отвлек стук в дверь, и первым к ней подлетел Скарамучча.       В проходе стояла высокая красивая женщина с копной длинных темных волос, заплетенных в косу, в деловом костюме, явно оставшемся после работы, и с пакетом разных бенто в руке. От взгляда на них у студента скрутило желудок. — Я приехала, — улыбнулась она, внезапно обнимая со всем своим пылом, от чего парень поначалу дернулся, но обнял в ответ. — Как вкусно пахнет, неужели вы что-то приготовили? — Да, лосось в терияки, — ответил на вопрос матери дизайнер и прошел внутрь.       Было как-то неловко. Ему бы следовало сразу представить Кадзуху, но тот, к счастью, сам вышел из кухни, кланяясь в приветствии: — Здравствуйте, меня зовут Каэдэхара Кадзуха, приятно познакомиться, — как можно более уважительно сказал он, даже немного удивляясь тому, насколько Скарамучча был похож на его мать.       От них двоих словно исходила одна аура, которая сгущалась лишь больше, когда они стояли рядом. Сразу стало понятно, что женщина перед ним, не смотря на легкую неловкость, все еще оставалась крайне сильной и практически сдержанной. Практически. Пока речь не касалась Скара. — Действительно приятно, — улыбнулась она. — Меня зовут Райден Эи. Мико много рассказывала о том, с каким хорошим мальчиком подружился Скара, — улыбнулась она, но студент точно понял, что получил камень в свой огород.       И все же по его телу прошлись мурашки. Оставалось надеяться, что Яэ Мико не решила перехвалить Кадзуху в глазах подруги, чтобы в крайнем случае у нее было хорошее мнение о нем. Хотелось бы думать, что этого крайнего случая у них не будет. Ну или пока что не будет. С него хватило прошлого скандала. Нужно было поднабрать нервных клеток к следующему.       Разложив еду по тарелкам и расставив их на столе наряду с чашками чая, Каэдэхара присел на свое место, оказываясь внезапно между возлюбленным и его матерью. Место, так скажем, не самое удобное. — Кадзуха, расскажи, чем ты занимался до модельного бизнеса, где учился? — спросила женщина, заканчивая переговоры со Скарамуччей на тему его здоровья и успехов в учебе, хотя скорее он сам из-за чего-то не очень хотел рассказывать об этом. — Я закончил Токийский университет по направлению аудит и бухгалтерский учет, проработал год в компании друга отца, но после решил поменять профессию, — улыбнулся Кадзуха, стараясь не вдаваться в подробности о том, как вообще он потерял работу и почему решил ее сменить. — Это действительно похвально. Скажи, какие оценки у тебя были? Было что-то сложное, что тебе плохо давалось? — продолжала расспрашивать женщина, вызывая легкое удивление в своем собеседнике.       Он ожидал каких угодно вопросов, но чтобы его спрашивали о его сильных и слабых сторонах, об учебе, сложилось ощущение, будто бы он попал на собеседование. — Мам, прошу тебя, ты хочешь, чтобы он поработал на тебя? — спросил Скара в подтверждение мыслей своего парня, но от части… Возможно, это было бы и удобнее.       У Эи была своя компания, где часть сотрудников работали удаленно, просто подсоединяясь к облакам клиентов и проверяя договоры, счета и акты, проставляя даты. Он и сам какой-то период времени еще в старшей школе занимался подобным, чтобы отработать деньги на личные расходы. — За выпускников токийского университета у нас дерутся. Очень много тех, кто выходит практически без знаний, хотя компании и переучивают каждого под себя. Было бы неплохо, если бы… — Прошу прощения, — Кадзуха опустил глаза к столу. — Я бы не хотел возвращаться в эту сферу. Дело в том, что туда меня заставили идти родители, и это мне не очень подходит, — было немного неловко отказываться от такого предложения, но Каэдэхара уже точно решил, что больше ни за что не вернется в бухгалтерию и все, что с этим связано. — Я не настаиваю, — улыбнулась в ответ женщина. — Но все же мне бы хотелось поговорить с тобой о разделении квартплаты, — заметила она, заставляя напрячься обоих парней. — Я рада видеть, что теперь у моего сына есть тот, кто будет следить за его питанием и здоровьем, но мне нужно связаться с твоими родителями и обговорить ваше проживание.       В комнате на пару секунд повисла тишина, которую мало кто решался прервать, но все же первым это сделал Каэдэхара. — Я нашел подработку, поэтому могу сам оплачивать половину квартплаты, начиная со следующего месяца, — проговорил он, замечая, как Райден удивленно бросила на него свой взгляд. — Вот как? Тогда я дам номер своей книжки. Я плачу за квартиру двадцатого числа каждого месяца, половина от этой платы будет составлять тридцать пять тысяч йен. Надеюсь на твою добросовестность. К слову, рыба получилась действительно вкусной, — закончив со всей деловой частью разговора, женщина практически сразу перевела тему на что-то другое, разбавляя небольшую неловкость ситуации. За это ее стоило поблагодарить, но разве что только до следующего вопроса: — А как вы познакомились? Скара всегда такой комок нервов, я думала, что ему тяжело заводить новых друзей. — Просто в парке разговорились, — без особого энтузиазма ответил ложью Скарамучча, сверля глазами кружку с чаем, но после переводя их на своего парня.       От части было забавно представлять их знакомство в каких-то других местах, но все же, если бы не те события, которые происходили в жизни, вряд ли бы кто-то из них даже подумал смотреть друг на друга. — Это было действительно увлекательное знакомство. Мне сразу предложили попробовать себя в качестве модели, — Кадзуха улыбнулся, бросая взгляд, полный глубокого смысла, на своего возлюбленного, от чего тот запаниковал, кажется, даже больше.       «Придурок, не смотри на меня так», — подумал про себя дизайнер, стараясь всеми силами убедить себя, что мама не успела прочитать меж взглядов, что что-то с этими двумя было не так. Во всяком случае, хотя бы уверить себя, что тонна прочитанных ей романтических книг не станут толчком к пониманию.       Закончив с ужином и остальными разговорами фактически ни о чем, Эи ушла только к десяти часам вечера, и то старательно-невзначай выпровожаемая Скарамуччей. Закрыв за ней дверь, он сразу же достал из стола электронную сигарету и вдохнул в себя никотин, потому что нервы из-за внутренней тревоги расшатались нещадно. Вот только в голове могло крутиться лишь то, что не хотелось оставаться между этими двумя, которые решили разделить квартиру, в которой жил и сам Скара. Он понимал, что ему нужно было много времени на учебу, иногда подрабатывал на выставках, но этого бы вряд ли хватило для какой-то части оплаты за квартиру, скорее только на покупку тканей. Пришлось задавить свою гордость и в конце концов помочь убрать со стола. — Твоя мама действительно удивительная женщина, — с легкой улыбкой проговорил Кадзуха, отмывающий посуду. — Да… Она действительно сильная, — выдохнул Скарамучча, понимая, что вряд ли ему удастся сравниться с ней когда-нибудь в своей жизни.       И не только с ней. Сегун росла такой же сильной и волевой, точно понимающей, что в жизни — главное выжить, и не важно, кем именно быть. Сам дизайнер никак не мог сравнивать себя с ними, даже на семейных ужинах чувствуя себя потерянным звеном. Он не был таким же стойким и сильным, будто бы кто-то просто перепутал, заставляя родиться его в этой семье материалистов. Возможно, даже Каэдэхара бы вписался в нее лучше, чем он сам. — А твой отец? — все же решился спросить Кадзуха, откладывая в сторону вымытую посуду. — Этого ублюдка, никто из нас не станет вспоминать, — шикнул парень, но сжал в ладонях кухонное полотенце. — Он висел у мамы на шее, затем изменил ей и бросил нас. Уехал куда-то.       Слова дались с трудом. Чем он сам отличался от этого урода? Он так же висел на шее, старался учиться, но вряд ли кому-то до этого было дело, так же хотел уехать куда-то, где о нем забудут, где он сам будет свободен от мыслей о том, что тратит чужие деньги и заставляет за себя волноваться.       Не выдержав внезапно нахлынувших эмоций, дизайнер опустился на пол, прикрывая глаза, чем встревожил Кадзуху, так же присаживающимся за ним. — Скара? Все в порядке? Что случилось? — спросил он, но почему-то поворачиваться к возлюбленному Скарамучче не хотелось вовсе. — Я такой же. Я, мать твою, такой же, как он! — воскликнул парень, прикрывая свои глаза ладонью.       Не плакать. Не сейчас. Не перед кем-то. Он все еще не хотел, чтобы кто-то видел его проблемы и слезы, будь то мама, будь то сестра, будь то его парень. Никто не должен был видеть эту слабость. Даже он сам. Но поток сдерживаемого отчаяния перелился через края, а дамба самообладания была разрушена, когда Каэдэхара уложил свои руки на спину и обнял.       Сдержаться уже не получилось, и по щекам скользнули слезы, ненавистные настолько, что начинали течь в еще большем объеме. — Ты не такой же, — попробовал хоть что-то сказать Кадзуха, но, кажется, разозлил Скарамуччу еще больше. Вот только не понятно, на кого именно тот сейчас злился. — Да что ты знаешь?! Я ничего не могу! Я не могу даже продать то, что сам сшил! — продолжал кричать он, но в итоге замолк, понимая, что просто не хочет выпускать всю свою накопившуюся агрессию на самом близком сейчас ему человеке.       Но это все еще оставалось невыносимым до отвращения. Он не мог заставить себя изменить свой выбор, так же как и не мог заставить себя работать в ущерб учебе, не мог найти в деньгах цель своей жизни, как это делали его мать и сестра.