Гори, Нотр-Дам-де-Пари!

      Наблюдая за тем, как Скара спустя десять минут тихого плача поднялся на ноги и пошел в сторону своего рабочего стола, чтобы разложить его и продолжать делать свое дело, Кадзуха даже не знал, что сказать. Он не совсем понимал, от чего именно парню внезапно стало так плохо, а потому и не хотел озвучивать какие-либо свои мысли. На его взгляд, предпосылок подобного не было. Его мама точно о нем заботилась, улыбалась и поддерживала, хотя и это выходило неловко, Скарамучча же напротив отстранялся от этой поддержки. Он говорил, что его семья не верит в то, что он чего-то добьется, он отстаивал право на свое тело, но по крайней мере у него была забота и любовь в семье. Разве один этот факт не должен был делать человека счастливым? И, в конце концов, Каэдэхара также не был против выслушать о любых проблемах и поддержать, как мог, но дизайнер вновь их замалчивал, и ко всему этому примешался еще и сбежавший отец… — Не нальешь мне рома? — внезапно обернулся дизайнер, отвлекая Кадзуху от глубоких раздумий. — Ты же знаешь, что столько пить очень вредно? — спросил он больше для галочки и для того, чтобы понять, точно ли со Скарой все было хорошо, но тот не ответил.       Ничего в порядке не было.       С легким вздохом Каэдэхара все же достал кружку, затем полупустую бутылку из холодильника, налил немного и отнес возлюбленному. Сам же он сел на стул рядом с ним, рассматривая пустые глаза, которые очерчивали пока что пустующий стол. Дизайнер и до этого срывался на слезы, но затем достаточно быстро брал себя в руки или же просто притворялся, что брал, но теперь же его актерская игра куда-то пропала. — Возможно, ты сможешь поделиться со мной, почему ты сравниваешь себя со своим отцом? И, мне кажется, твоя мама достаточно трепетно относится к тебе… — Кадзуха все же постарался вывести на разговор Скарамуччу, уже выпивающего залпом принесенный алкоголь.       В ответ на вопрос дизайнер лишь усмехнулся. Он еще не отошел от собственных мыслей, они продолжали кружить в голове, мешая сосредоточиться на деле. Внутри него все еще были вбиты железными проржавевшими гвоздями старые воспоминания. И вряд ли они когда-то смогут раствориться. Время шло, но именно их оно лечило нехотя, касаясь лишь отдельных участков, так и не решаясь вырывать в одно движение. Скара просто боялся рассказать об этом кому-либо. Боялся услышать самые болезненные для него слова в роде: «Не волнуйся, просто стоит походить к психологу» или «никто так не считает, не выдумывай», «если будешь на этом зацикливаться станет хуже, расслабься и отпусти». Это только больше бесило и раздражало, словно никто из людей не знал, что такое душевные травмы, и все начинали видеть в нем обычного нытика, слабого и беспомощного. Если и Кадзуха станет говорить подобное, он точно не выдержит. — Нет, я не хочу, — просто бросил он и отошел к балкону, где стояли чертежи и калька. — Со мной все в порядке, так что не бери в голову, — добавил он, чтобы хоть как-то исправить эту невыносимо гнетущую атмосферу, но заметил, что Каэдэхара в ответ нахмурился. — Ну что? — Нет, ничего, — он вздохнул в ответ, поднимаясь со своего места, но отойти от возлюбленного так и не смог, просто встал рядом, а затем обнял со спины, чтобы не мешать. — Эй, мне так неудобно, — заметил дизайнер, но вздохнул.       Объятья его разлагали сильнее, чем никотин и алкоголь вместе взятые. Разлагали не только внешне, но и внутренне. Хотелось ударить себя за то, что захотелось прямо сейчас выболтать все подчистую в надежде, что Кадзуха будет идеален и в своей поддержке. Но проверять эту их совместимость все еще не было большого желания, но было одно «но», про которое Скара забывал из-за непривычки или нежелания привыкать к этому: — Мы ведь встречаемся, я просто хочу узнать больше о проблемах своего любимого человека. Это же нормально? — совершенно невинно спросил парень, заставляя сотню мурашек пробежаться по телу студента.       Тот готов был поаплодировать модели за то, как быстро тот успел понять, куда и когда нужно было давить. Или же делал это интуитивно. В любом случае подобное заслуживало уважения, и Скарамучча сдался. Сдался слишком быстро. Это его снова начало подбешивать. Это слепое желание довериться хотя бы кому-то, но Каэдэхара был прав, просто чертовски прав. Он — не «кто-нибудь», и к этому стоило привыкнуть. К тому же слова о «любимом человеке», заставили вновь понять, что все это было реальным. — Обо мне не особо заботились до травмы, — достаточно отстраненно начал дизайнер, стараясь упускать из виду какую бы то ни было реакцию, все еще старательно сосредотачиваясь на деле и расчерчивая карандашом линии. — Всегда откупались деньгами. Мама с самого начала вкладывала больше надежд в младшую сестру. Я не был таким же стойким, как она, не учился так же хорошо, как она. Отец бросил нас еще в детстве, но о том, как мама жила с ним, я узнал только в старшей школе. Она тянула все это время нас одна, работая допоздна, но… В один момент ее сократили, затем последовало несколько лет, когда мы едва сводили концы с концами. Это было единственное время, когда она не отходила от меня и на шаг, но это безумно бесит, — Скара отложил карандаш в сторону, просто упираясь взглядом в него. — Только после этого она начала проявлять участие в моей жизни, постоянно звонить и спрашивать, как дела, но разве для этого не поздно? Я уже не могу ее воспринимать так, как она того хочет, а Сегун… После того, как я решил пойти в дизайн, она не устает говорить, что я просто вишу камнем на их шее. Да, конечно, завуалированно… — парень нервно посмеялся от ощущения, как его каждую косточку пронзает глубокой злобой и обидой. — Я просто хочу уехать. Чтобы не вставать рядом с ними, и не чувствовать себя лишним. Хочу, чтобы обо мне все забыли. Неужели это так сложно? — Скара обернулся к Кадзухе.       На его лице было какое-то печально-неясное выражение. От этого взгляда стало тошно, но он уже начал, остановиться рассказывать то, что старательно удерживалось в себе все это время, казалось невозможным. — Я не могу никак отплатить матери за ее заботу обо мне, я не приношу им никакой пользы, если меня не станет, им станет только легче. Я… — дизайнер не успел договорить, Кадзуха внезапно прижал его ближе к себе, чем внезапно заставил ощутить, насколько на деле Скара был жалок. Он так думал про самого себя: «жалкий и беспомощный, приносящий всем лишь проблемы». — Но ты работаешь каждый день и помог выбраться мне из моего дома, — запротестовал Каэдэхара.       Он и правда не думал о том, что забота со стороны родителей может вызывать ответственность за нее. Может быть, потому что у него у самого этой заботы никогда не было, но это была какая-то новая грань. Кадзуха всегда смотрел на других людей, на своих одноклассников или же коллег, ему казалось, что забота должна быть безвозмездной, и после встречи с Райден Эи, ему не казалось, что она что-то требовала взамен от своего сына, но тот будто заранее навесил на себя ярлык «плохого ребенка», которому будет легче вовсе умереть. В тот же момент стало понятным и то, почему ему было тяжело показывать свою любовь, почему он хотел умереть. У них обоих судьба была не сахар. — Я уже разочаровал их тем, что начал делать татуировки, разочаровал, что не смог пойти туда, куда меня хотели отправить. Я не вынесу, если снова увижу их разочарованные взгляды, — выдохнул дизайнер, прикрывая глаза.       Он слишком устал от всего этого. Почему людям вообще были даны чувства? Почему именно у него их было настолько много? Было сложно ответить на эти вопросы. Просто он был такой. Несдержанный, вечно зарывающийся в собственные проблемы, сравнивающий собственную устойчивость с женщиной, что была сильно старше его и без этого, будто бы вовсе не мог жить. — В детстве мама часто читала мне перед сном. Наверное, это единственное хорошее воспоминание, оставшееся после нее. Если хочешь, я могу почитать тебе что-нибудь.       Ощутив в себе потребность хоть как-то успокоить и отвлечь Скарамуччу от его мыслей, Кадзуха предложил первое, что пришло в голову. Странно, но помня о том, с какой любовью о нем самом заботились до школы, стало не по себе. Почему в его жизни все так резко поменялось? Откуда взялись эти постоянные манипуляции родителей, их попытки задавить его желания, что стало причиной такой резкой смены подхода к воспитанию? Каэдэхара не задумывался об этом раньше, предпочитая вовсе не помнить, почему до сих пор любил свою семью. Захотелось прямо сейчас пойти и спросить их об этом, но тогда… Нет, он так же не хотел видеть призрение к себе и понимать, что не оправдал их ожиданий. В этом они со Скарой действительно были похожи. — Мне еще нужно доделать макеты. Поэтому иди первым. Завтра… — дизайнер внезапно оставил легкий поцелуй на чужих губах и усмехнулся, завершая свое предложение — …почитаешь.       Его улыбка была настолько беззаконной и двусмысленной, что Кадзуха невольно ощутил, как сердце пропускает удар, а щеки краснеют от того, о чем пришлось вспомнить. — Не засиживайся долго, — бросил он и спешно развернулся.       «Я же хотел поддержать его, а он… Просто послал меня», — от этого понимания парень выдохнул, но, кажется, Скаре и правда стало лучше. Теперь он полностью сосредоточился на своей работе и выглядел более собранным, чем минутами ранее. Возможно, Каэдэхаре все же хватило таланта поддержать его так, чтобы не раздражать больше.       Удачей это было или нет, но в пятницу начинались рабочие дни. Кадзуха устроился на работу продавцом в круглосуточный магазинчик, находящийся около их со Скарой квартиры. Это было действительно удобно. Так, работая по пять-шесть часов в день, парень мог бы не отвлекаться и от тренировок по моделингу, и при этом зарабатывать. Кроме того, уже практически полностью успокоившись после посещения дома, до Каэдэхары дошла одна святая истина — документы были при нем. Он мог просто пойти в банк и сказать, что потерял свою карту, восстановить все то, что забрали у него родители, и заблокировать доступ. Но это бы сработало только в том случае, если бы они еще не успели снять все деньги с нее. В любом случае стоило попробовать.       И все же, сейчас мысли занимал совершенно другой факт — сегодняшний вечер обещал закончится тем самым. От одной мысли об этом по телу Кадзухи проносилась легкая дрожь, и он замирал прямо с просроченным товаром в руке, который должен был выкинуть и записать об этом информацию в специальной книге учета. Это немного отвлекало и мешало работать, но не думать он не мог, неосознанно каждый раз повторяя про себя заученный порядок действий.       Каэдэхара, как мог, гнал от себя представления, как сможет в полной мере прикоснуться к своему возлюбленному, целовать его, сколько захочет, обнимать, видеть, как ему хорошо в его руках. Но если что-то пойдет не так? Это волнение ощущалось, как перед каким-то важным экзаменом, который ни в коем случае нельзя было провалить. — Каэдэхара, ты уже закончил? — спросил женский голос позади.       За его спиной оказалась женщина, которая так же стояла с ним в утренней смене и служила тем, кто наставлял новичка. Ее волосы были забраны в тугой пучок, лицо уже покрыли несколько морщинок. Как успел узнать Кадзуха, она была домохозяйкой и на время того, как дети уходили в школу, подрабатывала тут. Ничего плохого о ней парень пока что сказать не мог да и не хотел. — Да, я все проверил, — кивнул в ответ парень, поднимаясь с корточек. — Хорошо, тогда постой за прилавком, я должна забрать прибывшие продукты, — довольно кивнула она, заодно подхватывая продукты из рук своего коллеги. — Я это выброшу, просто запиши просрочку. — Хорошо, если будет нужна помощь, зовите. — О-хо-хо, какой прекрасный молодой человек, но эта старушка и сама на многое способна, — посмеялась женщина, показывая свои бицепсы, которых, собственно, и не было.       Каэдэхара лишь слегка посмеялся в ответ, отходя за прилавок и наблюдая за тем, как кто-то зашел в магазин.       На деле работа оказалась не такой простой, как можно было ожидать. Начинать что-то новое всегда тяжело, и разобраться в кассе без помощи коллеги не получилось, но зато это все равно оставляло какое-то чувство удовлетворения. Не нужно было сверять сотни документов, не нужно было следить за тем, что и кому отправляешь, и бояться ошибиться на несколько тысяч, а то и миллионов, но все равно требовало какой-то концентрации.       Вернувшись домой к трем часам дня, Кадзуха заметил, что Скарамучча уже был дома. Все так же стоял над своим раскройным столом и что-то сшивал. К слову, Каэдэхара так и не смог застать того, когда он вернулся в кровать, уснув, вероятно, намного раньше этого. — Кадзуха, раздевайся, — бросил тот.       Это сначала ввело в ступор, затем в легкую панику, но заметив, что дизайнер разворачивается с какой-то вещью, парень выдохнул. Точно. Не с порога же они начнут заниматься этим? — Ты закончил брюки? — спросил Каэдэхара, снимая свою обувь на входе, проходя затем в спальню, чтобы выполнить просьбу. — Нет, только сметал, — слегка разочарованно выдохнул Скара, передавая в руки своей модели вещь.       Ткань оказалась удивительно приятна на ощупь. Не мешкая, парень надел на себя макет изделия и повернулся к автору сего искусства. Уже сейчас это казалось чем-то удивительным. По эскизам не было точно понятно, как именно будет выглядеть вещь, как она будет ощущаться и удобно ли, но Кадзухе уже сейчас не захотелось снимать с себя то, над чем корпел его возлюбленный.       Подойдя ближе и присев перед Каэдэхарой на корточки, Скарамучча критично осмотрел то, что сделал. Стоило убрать еще пару сантиметров в вытачки, затем подправить вставки с валунами по бокам, но в целом получилось неплохо, и он облегченно выдохнул.       Осторожно скрепив лишнюю ткань и гульфик, парень отошел на пару метров, осматривая все со стороны. Было действительно страшно сразу начинать шить из основной ткани, но время поджимало. — Пройдись немного, —скомандовал дизайнер и проследил за тем, чтобы и во время ходьбы с Кадзухи ничего не сваливалось. — Это действительно очень красиво. Я бы с удовольствием это носил, — улыбнулся парень, замечая легкое удивление в глазах Скары, а затем и плохо скрываемый восторг. — А для кого, думаешь, я это шью? — хмыкнул он, но внутри уже практически что-то взорвалось от радости за то, что его работу оценил тот, ради которого он ее делал.       Слегка посмеявшись, Каэдэхара снял с себя брюки и передал их обратно в руки дизайнера. Да, такого его он любил больше всего. Наблюдать за тем, как горят глаза Скарамуччи, как он старается изо всех сил, как, вдохновившись, садится за работу и не вылезает из нее, пока не упадет без сил. Всего три недели. Всего почти три недели, а Кадзуха уже ощутил, что просто не может представить, что бы с ним было, если бы не встреча с этим парнем. — Ты уже обедал? Мне приготовить что-нибудь? — спросил он, но получил лишь невнятный кивок. — Нет, не обедал. Можешь приготовить, что захочешь, — ответил студент, беря в руки иголку и начиная сшивать то, что наметил себе.       В этот раз он так же просидел за работой несколько часов кряду, пока сам Кадзуха после их обеда занялся собственной работой — просматривал некоторые фотографии моделей, пытался повторить позы, лишь иногда посматривая на Скарамуччу с нескрываемым ожиданием.       «Неужели забыл?» — спросил сам себя парень, уже под вечер после душа устало заваливаясь на кровать. Было даже как-то обидно, но тревожить студента он не решался. Просто наблюдал за тем, как он сшивает на машинке швы, затем что-то поправляет, подрезает, уходя глубоко в себя. Лишь этого хватало, чтобы ощутить себя в его же потоке, сметающим рвением сделать все быстрее и аккуратнее.       Скарамучча встал из-за стола лишь к восьми часам, потянулся, чтобы размять спину, и посмотрел в сторону задремавшего Каэдэхары. Его волосы разметались по подушке, он и сам, вероятно, очень устал, но, вопреки ожиданиям Кадзухи, дизайнер и не думал забывать об их договоренности. Просто не хотел вставать после секса и идти дальше работать.       Подойдя ближе к кровати, он присел возле нее и едва ощутимо коснулся щеки своего парня, заставляя того приоткрыть глаза. — Ты серьезно решил просто уснуть? — выдохнул Скара, ловя на себе сонный взгляд. — Я пошел в душ. Так что просыпайся.       «Что? В какой душ?» — хотел было озвучить свои мысли Каэдэхара, но проглотил свои слова, когда до него дошло.       Сопроводив взглядом уходящего, он присел на край и почувствовал, что все мысли и заученная информация медленно, но верно начали уходить из головы. По телу прошлась нервная дрожь ожидания, и в попытках убежать от этого состояния Кадзуха начал рассматривать рабочее место дизайнера, где вокруг стола уже скопились огрызки ткани, какие-то нитки, мелькали упавшие на пол булавки. Стоило это прибрать, пока кто-то из них не поранился, но последним, чем мог сейчас заниматься Каэдэхара, — так это уборкой.       Скара вышел из ванной комнаты лишь через полчаса, протирая свои сырые волосы полотенцем. Он присел рядом с Кадзухой, который словно прирос к кровати. Это заставило пропустить легкий саркастичный смешок. Крайне забавно было рассматривать в его красных глазах панику и легкое смущение, видеть, как его явно потряхивает, но не сказать, что сам студент нервничал меньше. Просто скрывал это более умело. — Расслабься, ты же не убивать меня собрался, — с явной насмешкой произнес Скарамучча, подсаживаясь ближе к возлюбленному, укладывая ладонь на его бедро, оголенное домашними шортами.       Сердца обоих резко ускорили свой ритм лишь от этого легкого касания. Эта молчаливость и повисшее в воздухе ожидание практически добивали, и Кадзуха сам не заметил, как их губы встретились.       Поцелуй был мягким, практически приторным, но таким желанным, что ожидание всего дня показалось целыми столетиями. Тепло и возбуждение разливались по телу ощутимыми волнами, а редкие вздохи лишь изредка прерывали касание губ, позволяя насладиться видом друг друга.       Каэдэхара практически растворялся в ночных синих глазах, смотрящих на него так, словно он был единственным во всем мире, будто кроме него все люди вымерли. Этого хватило, чтобы зарыться рукой в мокрые от воды волосы своего парня, притянуть ближе, углубить поцелуй и теперь в полной мере наслаждаться тем, как сплетались языки, как Скара внезапно уложил его на кровать, проникая ладонью под домашнюю футболку. Его касания были несомненно приятны. Запускали целые механизмы внутри, разжигали в груди настоящий лесной пожар, в один миг охвативший и голову.       Не успев в полной мере насладиться мягкостью чужой кожи, дизайнер почувствовал, как его перевернули спиной на кровать. Кадзуха отстранился от его уже покрасневших от долгого поцелуя губ, но, как бы ни хотелось прерываться, ради подобного стоило.       В глазах напротив буквально горел огонь, поглощаемый дымкой возбуждения, через приоткрытые губы Скара мог слышать сбитое дыхание партнера, но больше всего ему нравилось то, что Каэдэхара пытался остыть, прикрывая глаза и плотно о чем-то задумываясь. — Если ты о чем-то забудешь, я напомню, — с усмешкой заметил Скарамучча, проводя ладонью по чужой щеке. — Смазка и презерватив в коробке под кроватью, поэтому не останавливайся.       В голову ударило смущение от замечания возлюбленного, но оно же позволило немного расслабиться, перехватывая чужую руку, чтобы поднести ее к губам и поцеловать сначала пальцы, затем ладонь, запястье. Полумрак комнаты, освещенной лишь светом, горящим на кухне, практически не давал рассмотреть его татуировки, но этим сейчас заниматься не хотелось. Кадзуха видел, как парень отворачивается в сторону, пряча легкое смущение от его действий, но это стало сродни игре, в которой Каэдэхара просто не мог проиграть. Что ему нужно было сделать, чтобы смутить возлюбленного до горящей красноты щек?       Он продолжил целовать его руку, касаясь губами кожи, на которой все еще остался легкий запах лаванды от геля для душа, затем нагнулся чтобы поцеловать плечо, заранее приподняв рукав черной футболки, затем вновь бросил взгляд на лицо Скары. Игра оказалась недолгой. Тот неожиданно терпеливо ждал, когда с ним наиграются, но лицо тронул уже более видимый румянец. Это заставило пропустить пару не то довольных, не то нервных смешков. — Ты… Садист хренов, — вздохнул в ответ дизайнер, приподнимаясь, чтобы снять с себя верхнюю часть одежды, а после и стянуть ее же с Кадзухи.       Не сказать, что это не нравилось. Наоборот, Скарамучча чувствовал, что плавится из-за подобной нежности и расплывается во что-то бесформенное. Он не думал, что ему понравится такой подход, но мысль о том, что он был первым у Каэдэхары и что тот даже так успевал подтрунивать над ним, при том явно нервничая, заставляла жалеть о всем, что было с ним самим до этого. Хотелось бы просто вычеркнуть из жизни те неудачи и боль в отношениях, любви, всем том, что было раньше. Но это прошло само по себе, стоило Кадзухе вновь наклониться, чтобы захватить губы в новый поцелуй.       Дизайнер уложил руки на его спину, притягивая ближе к себе, ощущая как под нажимом пальцев сокращаются мышцы. Это точно не могло быть чем-то реальным, но в игру воспаленного разума или мираж происходящее точно не вписывалось. Его и правда любили, целовали, все это было более чем осязаемо, и никаких поддельных чувств. Оставалось лишь прикрыть глаза и наслаждаться.       С непривычной для себя жадностью Каэдэхара продолжал прикусывать то нижнюю, то верхнюю губу Скары, углублять поцелуй, отрываться для вдоха с легким чмоком, но после вновь возобновлять. Возможно, какая-то его часть все еще говорила о том, что подобное неправильно и неестественно, но он игнорировал ее с удивительным успехом, касаясь одной рукой сначала шеи возлюбленного, проводя ладонью вниз до груди, где чувствовался трепет сердца, задевая горошину соска, слыша легкий вздох. И каким же он был прекрасным.       Нервность и легкий страх перед неизвестным начали отступать. Это было в сотню раз лучше, чем любые фантазии. Скарамучча был красив, даже чересчур. Его не хотелось выпускать из собственных рук даже под дулом пистолета. Прикрытые глаза, растрепанные волосы, заалевшие щеки и тяжелое дыхание. И все это с ним делал он сам.       Внутри вновь что-то ударило, поразило каждую клеточку и практически выключило голову. Кадзуха был бы рад потерять разум во всем, что делал, слышал и чувствовал, но он боялся не запомнить то, что видел сейчас, так же как и все еще переживал, что сделает что-то неправильно. Но дизайнер сам зарылся в его волосы ладонью, прижимая губами к своей шее, позволяя целовать не только руки и губы. — Не тяни слишком долго, — прошептал тот, чем практически заставил возлюбленного пропустить глухой стон.       И почему это так сильно возбуждало? Кадзуха лишь оставлял поцелуи на шее, прикусывал кожу, медленно спускался ниже, а Скара уже не был уверен в том, что не кончит раньше того, как в него войдут. Он чувствовал себя так, словно к нему и только ради него с Небес спустился ангел. Он боялся, что мысли вовсе не смогут сосредоточиться на том, что происходило, но Каэдэхара гладил его, целовал, не оставлял даже малейшей возможности думать о чем-то постороннем, кроме непрекращающихся прикосновений. Парень вновь пропустил вздох в момент, когда уже губы коснулись ненароком задетой ранее горошины соска.       Зарывшись пальцами в волосы Кадзухи, он отвернул голову в сторону, тяжело дыша. По телу разлилась новая волна трепета, заставившая согнуть ноги в коленях и попытаться их свести, но в итоге лишь обхватив чужие бедра. Эта пытка была настолько же сладкой, насколько невыносимой. И стоило ли терпеть почти неделю? Если бы только он знал, как сильно будет желать этого сейчас и как ему будет хорошо, Скарамучча не стал бы медлить ранее. Но еще чуть-чуть, еще немного хотелось помучить себя и не подталкивать Каэдэхару к более откровенным действиям.       А тот в свою очередь просто не мог остановиться целовать того, кто так упорно продолжал сплетать в нем целое полотно из любви, сейчас же всепоглощающей и необъемлемой. Хотелось почувствовать возлюбленного ближе к себе, и, пока губы спустились ниже на оголенную кожу живота, парень завел руку под спину Скары, заставляя того выгнуться и прижаться ближе.       С трудом оторвавшись от исследования чужого тела, Каэдэхара взглянул исподлобья на него. Кажется, он довел парня практически до его предела, впрочем, как и самого себя. Но как они оба еще держались? Это оставалось загадкой.       Заметив недвусмысленно выпирающее через домашние шорты возбуждение, Кадзуха прислонился лбом к животу возлюбленного, позволяя взять себе секундную передышку перед тем, что собрался делать. Сердце стучало одновременно по всему телу, практически лишая слуха, и останавливаться вовсе не хотелось.       Парень явно уже потерял всякую способность здраво мыслить, вопреки всей своей уверенности, что он еще мог это делать. Он опустился ниже, оставляя поцелуй поверх ткани шорт прямо на эрекции, замечая, как дернулся Скара. — Кадзуха, чего ты начитался…ах, — дизайнер не смог сдержать стона, как только почувствовал язык, надавивший на член, проводящий от основания до конца по одежде.       Нужно было прекращать это безумие. В планы точно не входило получать разрядку лишь из-за подобных ласк. Было бы крайне неловко понимать, что его возбудили настолько, что заставили кончить, даже не начиная.       Через силу и тяжесть в теле Скарамучча приподнялся на локтях и потянул возлюбленного за руку на себя, затем же обхватывая за шею. — Я сделал что-то не так? — крайне неловко спросил Кадзуха, заставляя усмехнуться, а после поцеловать его. — Я бы сказал, что ты сделал все чересчур правильно, — с присущим себе ехидством заметил парень, после чего отвел одну руку вниз, проводя по плоскому животу, сжимая чужое возбуждение.       Скара с настоящим садистским удовольствием наблюдал за тем, как в один миг тело Каэдэхары поразило дрожью, и тот вскинул бедра вперед навстречу легким поглаживаниям. Да, если бы дизайнер сам себе позволил сегодня быть сверху, так просто тот бы не отделался. От мысли помучить его подольше его отвлек легкий стон и упавшая на его плечо голова. Это заставило окунуться в целую волну нежности и обожания, а вместе с тем и возбуждения, которое терпеть больше не представлялось возможным. — Кадзу… смазка, достань ее, — прошептал дизайнер, впервые решая назвать возлюбленного нарочито мило, и вроде бы чтобы подразнить, но любовнику это явно понравилось.       Оторвав голову от чужого плеча после внезапного обращения, Каэдэхара почувствовал, будто его отбросило волной в какую-то неизведанную им область. Неужели Скарамучча мог быть и таким в своем обращении? Но за это захотелось его расцеловать и сорвать с неба все звезды, чтобы тот, повинуясь своему вдохновению, пришил их к одежде, над которой работал. — Я люблю тебя, очень сильно, — единственное что смог сейчас сделать Кадзуха, так это сформулировать свои чувства в слова и накрыть его губы новым поцелуем. Неглубоким, но полным смысла и подтверждающим сказанное.       На долю секунды растерявшись от такого внезапного признания, Скара все же перестал мучить своего возлюбленного, обнимая его за плечи и прижимая ближе к себе. Возможно, это то, чего больше всего ждал сейчас парень. Очередного подтверждения взаимности любви, потока жара и тепла одновременно, полностью разрушающими всю его плотную корку защиты до основания. Не верить не получалось. Как раньше, так и сейчас. Он снова позволял тонуть себе в этом блаженстве, которое испытывал рядом с Каэдэхарой, и выбираться, отталкивать его вовсе не хотелось.       Сколько времени прошло, пока они практически не прерываясь целовались, никто не считал, но в этот раз Кадзуха сам отстранился, слегка сползая с кровати, чтобы вынуть коробку из-под нее, пока Скарамучча, прикрыв глаза, просто лежал и ждал, когда к нему вернутся обратно. — Скара? — позвал голос со стороны, и парень обернулся к возлюбленному, пытаясь сфокусировать замыленный взгляд на нем.       В руках Каэдэхары оказалось то, что лежало в коробке помимо основного, что им было нужно, а именно пара игрушек и вибратор. Это заставило усмехнуться, хотя и должно было хоть как-то смутить. — Никогда не видел подобного? — с легкой улыбкой произнес дизайнер, подставляя под голову локоть. — Оставим это на потом. Ты нашел?       Кажется, на удивление у Кадзухи просто бы не хватило сил. По утру он точно допросит возлюбленного с пристрастием, ну или по крайней мере попытается. Но пока что он сложил все найденное обратно в коробку, беря оттуда лишь презерватив и прозрачную бутыль.       Отставив предметы в сторону, Каэдэхара стянул с чужих бедер оставшуюся одежду, нервно сглатывая. Кто бы мог подумать, что смотреть на возбужденного, полностью обнаженного парня окажется так приятно. Уж точно не Кадзуха пару недель назад, но сейчас все было иначе. — Я уже подготовился в ванной, можешь не осторожничать, — заметил Скара, наблюдая за тем, как весь растрепанный и раскрасневшийся парень открывает крышку лубриканта, выливает его на пальцы и подносит к нему.       От легких поглаживаний меж ягодиц дизайнер прикрыл глаза в ожидании и, ощутив, как в него вводят первый палец, тяжело вздохнул. Новая пытка началась и быстро закончиться не обещала. — Больно? — обеспокоенно спросил Кадзуха, рассматривая, как несколько уже высохших темных прядей волос скатились на глаза возлюбленного. Хотелось бы их поправить, но тот справился и сам, заправляя те за ухо. — От одного твоего пальца мне ни горячо ни холодно, — фыркнул он в ответ, но еще раз тяжело вздохнул, когда Каэдэхара ввел сразу второй. — Все хорошо, не останавливайся.       Это было немного странно: ощущать липкую смазку на пальцах, вводить их внутрь чужого тела, растягивать, вместе с тем ощущая жар и наблюдая за тем, как Скара иной раз силится выгнуться и насадиться сильнее. Странно то, до какой степени этот вид мог полностью вытравить каждую мысль из головы.       Нагнувшись ниже, Кадзуха поддержал себя свободной рукой, вновь начиная целовать ключицы и грудь возлюбленного, легко покусывать кожу, пока тот подрагивал от уже более решительных действий. Это по праву занимало отдельную часть в определении «счастья». Такого непонятного для этой ситуации, но сильного, практически сводящего с ума. Он делал все правильно, и это не могло не радовать.       Вот только не радовало это лишь Скарамуччу, который снова оказался на грани от обилия ласк от парня, который, не ведая того, иной раз случайно задевал самую правильную точку внутри, но, казалось, если он сейчас откроет рот, чтобы возмутиться, то сам себя закопает в стонах, желающих вырваться из груди, и собственных эмоциях. Вот только через минут пять все равно пришлось сказать хоть что-то, ведь Кадзуха явно увлекся, прикусывая уже горошину соска. — Кадзуха… хватит, я готов. Войди в меня уже, — собственный голос показался слишком надломленным и молящим, хотелось расслышать этот тон, но сделать это не получалось, и желаемого все же он сумел добиться.       Ощутив, что он сам уже был на пределе возможного терпения, Каэдэхара отстранился от возлюбленного и вытащил пальцы, после чего в спешке расправился с собственной одеждой и презервативом.       Легкое волнение вновь вернулось в тело, когда он, смазав еще одной частью лубриканта член, нагнулся ниже, подхватывая рукой бедра Скара.       Встретившись с ним взглядом, Кадзуха ненадолго потерялся в том, что собирался сделать. Это точно будет больно. Все же пальцы это не целый орган, и приносить какую-либо боль своему парню не хотелось, но у них уже точно не было путей отступления. — Давай. Не медли больше, — коротко повторил просьбу дизайнер, четко ощущая растерянность внутри Каэдэхары. — Но… — Кадзуха, прошу тебя, я и так на пределе, — выдохнул он, заводя ноги за спину партнера и прижимая того ближе к себе, заставляя упереться возбуждением меж бедер.       Опалив шею Скарамуччи горячим дыханием, вышедшем прямо из груди, парень все же постарался взять себя в руки и, помогая себе рукой, надавил на растянутое колечко мышц сильнее, медленно проникая внутрь, следя за тем, как возлюбленный прикусывает губу и жмурится. Ему точно было не особо приятно, и это беспокоило сильнее, чем ощущение новой волны наслаждения, охватывающей все тело. Хотелось, очень хотелось начать двигаться, но Каэдэхара просто не мог. — Дай мне минуту, — вздохнул Скара, затягивая его в новый поцелуй, отвлекая себя от легкого жжения и боли.       Это было ничто по сравнению с тем, что приходилось испытывать, немного потерпеть для большего удовольствия точно стоило, и дизайнер мягко водил ладонью от белой копны растрепавшихся волос до спины, до груди, где неистово продолжало биться сердце. Незабываемое ощущение. Этому не было никаких альтернатив. Кадзухе теперь точно стоило поостеречься, ведь его парень после сегодняшнего вечера больше не посмеет контролировать желание получить всего и больше. — Ты уже можешь… — спустя время, оторвавшись от чужих губ, произнес Скарамучча, практически сразу ощущая толчок внутри, но он просто не мог перестать смотреть на то, как Кадзуха прикрывал глаза, делая еще одно движение, затем вновь осматривал его, проверяя, все ли в порядке. Это было просто невозможно.       От внезапного резкого толчка, задевшего простату, Скара выгнулся, роняя стон и упираясь головой в подушку. Это заставило отвлечься Каэдэхару от собственных ощущений и от жара чужого тела.       Его парень был просто прекрасен, просто идеален, кто бы что ни говорил, но никто другой не мог бы быть таким же. И он оставался его, только его. Наверное, в жадности сейчас Кадзуха мог бы посоперничать с кем угодно. Он прихватил рукой бедро Скарамуччи, фиксируя в одном положении, продолжал медленно наращивать темп, боясь лишний раз доставить неприятные ощущения, но по виду дизайнера тяжело было сказать, что хоть что-то могло прервать его наслаждение. Он постанывал от особо глубоких толчков, приподнимался на локтях, чтобы взглянуть, что с ним делали, завлекал в новый поток поцелуев. И всего становилось много, слишком много, чтобы не обезуметь в край от желания.       Уже спустя минут пять Каэдэхара навалился на Скару, продолжая раз за разом входить в него с уже несдерживаемым темпом, ловить губами его стоны, целовать шею, щеки, подрагивающие ресницы. До безумия хотелось показать, насколько сильно он любил его. Больше, чем кого-либо, больше, чем что-либо, возможно, даже больше, чем подаренную им ему новую жизнь.       Не ощущая себя в себе же, Скарамучча беспорядочно хватался то за лежавшее под ними одеяло, то за плечи Кадзухи, то за его напряженные руки. Голова была пуста как белый лист бумаги, но при этом все равно удерживала в себе мысль, кто именно с ним это делал. Самый красивый человек, которого он встречал, самый прекрасный парень, лучше которого точно нигде не было. И именно он стал тем, кто позволил испытывать в себе настолько сильное чувство, вырывал из груди стоны, хотя до того дизайнеру казалось, что он был лишен способности голосом показывать то, как ему хорошо. Даже если этот миг счастья когда-то для него оборвется, парень просто не сможет полюбить кого-то еще раз. Не так сильно, как Каэдэхару. Его никто больше не будет вдохновлять так же сильно, как он, никто больше не удостоится звания «муза». Потому что если не такая, то никакая другая. — К… Кадзу, прошу, быстрее, — если в этой буре собственных эмоций он и мог что-то делать, так это молиться, чтобы разрядка случилась как можно быстрее. Иначе он просто сойдет с ума и потеряет связь с этим миром, утопая в бесконечно наплывающем возбуждении.       Повинуясь просьбе, Кадзуха ускорил свои движения, чувствуя, как со лба скатывается капля. Он и сам был практически на пределе, но не мог не вслушиваться в громкие стоны, в собственное имя, изредка звучавшее между ними. И это доводило. Он почувствовал, как возлюбленный выгибается под ним, хватается за плечи, сжимает настолько сильно, что и пары толчков хватило, чтобы войти до самого основания и почувствовать, как перед глазами все не то побелело, не то потемнело. Это было слишком потрясающе, слишком хорошо для того, чтобы быть правдой и реальностью. Но это было ей.       Все еще глухо постанывая в после оргазменной неге, Скарамучча прижал Кадзуху ближе к себе, ощущая в полной мере, насколько горячим тот был в прямом и переносном смысле слова. Дыхание восстанавливалось нехотя, но все же приходило в норму. Тело ощущалось обычной ватой, которую не очень аккуратно склеили вместе, что та вот-вот готова была развалиться. — Ну и как тебе? — нашел в себе силы спросить дизайнер, чувствуя, как Каэдэхара нехотя переваливается на другой бок, раскрывая глаза. — Это было лучшее, что я испытывал в этой жизни, — предельно честно признался тот, заставляя Скару пропустить легкий смешок. — У меня так же, — так же предельно честно ответил он, вытягивая из-под них одеяло, пока Кадзуха стягивал с себя контрацептив, завязывал а после… — Оставь его просто где-нибудь, — недовольно заметил парень, когда возлюбленный вяло встал с кровати и откуда-то взял в себе силы дойти до кухни.