Гори, Нотр-Дам-де-Пари!

      «И что это только что было?» — спросил сам себя дизайнер. Ему казалось, что пиком его злости и ярости будет чье-то неминуемое убийство, но в итоге он просто сел в какой-то подворотне, опуская руки. Он знал, что бывали кражи идей, но почему это произошло именно с ним? Может быть, потому что на деле ему не нужно было заниматься этим? Будто кто-то сверху кричал ему, что нужно было прекращать, начать жить хотя бы немного проще, не так, как он, постоянно борющийся сам с собой, с этим гребаным миром, полным подстав и предательств, полным черного, где даже белый размазывался в серые пятна.       Но если он откажется от всего, кем он будет считать себя? Потеряв мечту, сможет ли он вообще выжить? Он совершенно не хотел терять эту свою часть, нужно было бороться как угодно, каким угодно способом, сделать хоть что-то правильное. Но разве он мог? Скарамучча чувствовал, что еще немного, и свет потухнет в его глазах. Для него больше не останется ничего живого, ни одной капли прежних эмоций. Казалось бы, подумаешь, просто забрали твои идеи, но едва ли дизайнер мог так отнестись к тому, что успел полюбить всем сердцем. Его эскизы были идеальны, он уже практически закончил коллекцию, хотел увидеть ее на подиуме, смотреть на то, как свет софитов будет падать на легкие ткани, как они будут просвечивать своей дымкой. Увидеть Кадзуху в этих вещах. Но Скара не смог защитить что-то настолько ценное для себя. Сначала позволил начать исправлять, а теперь просто ушел без боя.       Забавным оставалось то, как, находясь в тени высоких домов, сжавшись где-то в углу, он наблюдал за тем, как пешеходы просто идут по своим делам по той светлой стороне дороги, которую освещало солнце. Почему они могли так просто идти куда-то, а он не мог? Потому что он был слабый, не мог справиться даже с тем, чтобы подняться с земли? Или потому что он изначально не был нужен этому миру? Хотелось бы верить в то, что где-то еще осталось то неразделенное и неразорванное внутри.       Через пару часов бесцельного сидения на месте телефон начал разрываться от звонков, но смотреть на него даже не хотелось. Если его сейчас кто-нибудь найдет, то Скарамучча не вынесет этого. Кому он мог смотреть в глаза и не чувствовать вины за произошедшее? Было бы гораздо удобнее переложить всю ответственность на Аято, молча его ненавидеть и хотя бы попытаться вернуть украденное, но сил противостоять такому человеку не оставалось. Так же, как и не оставалось на что-либо другое. Студенту нужен был отдых. Может быть, стоило взять академический отпуск и посмотреть другие варианты того, куда можно было пойти? Наверное, если бы он попросил маму взять его на работу и обучить, то он смог бы справиться. Но тогда ненависть к себе станет практически невыносимой.       Раз за разом мысли перекидывали Скару из одного в другое, мешали просто прикрыть глаза и хотя бы немного поспать. Да, неудобно, когда темно-серая кирпичная кладка впивалась в кожу, да, хотелось оказаться в своей кровати, молча зарыться лицом в подушку и выпустить все накопившееся, но он просто не мог плакать над такой иронией судьбы. Или в нем не оставалось больше слез? Кажется, в голове появилось еще одно табу: «не плачь над проигрышем». Но оно было болезненным, поражающим каждую частичку тела, ведь волей судьбы оппонентом с маской Джокера на лице стал тот, до которого не дотянуться обычному студенту.       Нужно было проветрить голову. Где угодно, как угодно, но не оставаться на месте, не сидеть в этом богом забытом углу. А ведь в детстве он и правда любил прятаться по шкафам, лишь бы никто не был в силах его оттуда достать.       Усилием воли Скарамучча все же поднялся на ноги и пошел, не обращая внимания на звонки на телефоне, не обращая внимания на людей, с которыми столкнулся. Было лишь одно место, где он мог закончить со своими страданиями. Метафорично, либо же по-настоящему.       Вернувшись домой ближе к трем часам дня, Кадзуха как обычно занимался своими делами: пролистывал некоторые блоги, прибирался, хотя, казалось, прибирать уже больше нечего. Одним словом, в какой-то момент стало действительно скучно. Но все чаще парень начал замечать, что ему было скучно практически всегда, пока он оставался в одиночестве. Не было ничего срочного, что он должен был делать, не нужно было до самой поздней ночи сидеть за учебниками или отчетами. Из-за этого Кадзуха начал задумываться о том, чтобы все-таки взять во внимание предложение Эи помогать ей с бухгалтерией, хотя видеть перед собой цифры все еще не хотелось.       За неимением альтернатив в ожидании возлюбленного Каэдэхара лег в кровать и сам не заметил, как уснул.       Час летел за часом, и в момент, когда парень открыл глаза, стрелки уже зашли далеко за восемь. На улице давно сгустились сумерки, и в квартире было темно. Единственным, что действительно выделялось в этом полумраке, оставалась белая швейная машинка и оверлок, отставленные в сторону. Странно. Это было действительно странно, и Кадзуха нахмурился.       Он мог предположить, что Скара задерживается в гостях, но он бы точно предупредил, но на телефоне не было ни одного оповещения о смс. Внутри заскреблась тревога. Но нужно было успокоиться. Возлюбленный действительно терял связь с миром, пока шил. Забыл — ничего страшного.       Каэдэхара открыл телефон, набирая в нем номер парня, но гудки шли, а ему никто не отвечал. Что происходило? Точно ничего хорошего. Первой мыслью было пойти искать его самому, но куда было идти, Кадзуха точно не знал, поэтому набрал первого, о ком в голову пришли мысли. — Что? Кадзуха? Не ожидал от тебя звонка, — задумчиво начал Тарталья, явно занимаясь готовкой, судя по звукам чайника и шелеста масла. — Привет, прости, ты не знаешь, где Скарамучча? — подумав еще раз, спросил парень, пересаживаясь на край кровати.       В ожидании ответа он уперся взглядом в стену, которая казалась необычайно серой и холодной. Что за паршивое ощущение, будто произошло что-то действительно страшное, а Кадзуха вместо того, чтобы сорваться с места, просто начал искать ответы у других? — Ну… Разве ты не знаешь, что он пошел к Аяке? Он еще не вернулся? — несколько недоуменно спросил собеседник. — Да, я знаю, — выдохнул Каэдэхара, проводя по глазам пальцами. — Он еще не вернулся. Он бы написал, если задерживается, мне кажется, что что-то произошло. — Да ладно, разве ты его не знаешь? Заработался и совсем забыл про время. — Но он не отвечает на звонки. Я успел позвонить ему три раза.       На пару секунд в телефоне воцарилось молчание, после чего все звуки затихли и раздался тяжелый усталый вздох. Кажется, Аякс так же посчитал это странным. — Этот коротышка… — пробубнил он себе под нос. — Я позвоню Альбедо, попрошу его помочь в поисках и наберу Аяку. Как узнаю, где она живет, скину адрес тебе. Он часто не отвечает, когда ему плохо или когда занят, но не думаю, что может случиться что-то действительно ужасное.       «Ужасное…» — пронеслось в мыслях Кадзухи. Его тряхнуло новым приступом паники. Нет, пусть Скара и был достаточно живым человеком, но уже раз оказался на краю своих возможностей. Может ли быть, что он снова решился на что-то подобное? Оставалось лишь надеяться на то, что это были лишь пустые опасения и возлюбленный где-то оставил свой телефон, поэтому не слышал звонков. — Да, надеюсь, — не очень уверенно пробормотал Каэдэхара. — Но что если случилось что-то серьезное? — Кадзуха, вдохни и выдохни, все будет хорошо. Отыщем мы нашу пропажу, — попытался подбодрить его Тарталья. — Все, я сейчас позвоню Аяке и Альбедо. Уж нашему дорогому художнику Скара отвечает всегда, даже если ему совсем плохо. Проверим, насколько большую тревогу нужно разводить.       После своих слов студент отключился, и Кадзуха отложил телефон в сторону. И снова Альбедо. Неужели в какой-то степени он имел больший авторитет? Почему именно ему возлюбленный точно должен был ответить? Ревность не самое подходящее чувство для данной ситуации, но сердцу точно нельзя было приказать успокоиться и не нервничать больше меры. Это немного злило и заставляло опустить голову, уперевшись взглядом в пол, и просто надеяться на то, что и в этот раз Скарамучча примет вызов от своего друга.       Через десть минут, проведенных в полном молчания ожидании, Тарталья ответил лишь одним сообщением: «Адрес я тебе скинул, Альбедо Скара тоже не ответил, он пойдет его искать вместе с тобой, поэтому присылаю его номер. Я постараюсь пройти по местам, в которые он мог пойти. Поэтому на связи». Тревога захватила новой волной. Кадзуха подскочил на месте, натягивая на себя первую попавшуюся кофту, чтобы быстрее выйти из дома и одновременно с этим связаться с художником.       Еще через полчаса Каэдэхара оказался на обозначенном месте возле большого дома в старо-японском стиле. Это место излучало удивительное для ситуации спокойствие, но все же внутри себя Кадзуха не мог не ощущать того, что именно оно было виновато в произошедшем.       Перед большой дверью уже стоял знакомый парень и еще одна уже незнакомая девушка. Они оба выглядели так, словно готовы были наорать друг на друга. Незнакомка тупила взгляд, переминаясь на месте, а от художника исходили волны напряжения. Интересное зрелище, в которое Каэдэхара поторопился вписаться, с легкой улыбкой, противоречащей чувствам, подходя ближе. Ему просто не стоило паниковать раньше времени, но для этого уже было поздно. — Так что, Скары тут нет? — спросил он, не утруждая себя приветствиями, но обращая на себя внимание.       Незнакомка замялась сильнее, явно не желая повторять уже сказанное, на что Альбедо лишь выдохнул, складывая руки на груди. — Если все случилось действительно так, как ты рассказала… Могу предположить, что он сейчас сидит где-нибудь в темном месте. Но как можно было поступить подобным образом? — художник сжал и разжал пальцы, не справляясь с эмоциями. — Я был лучшего о тебе мнения, Аяка. — Простите… — Да что произошло в конце концов, кто-то может мне объяснить?       Кадзуху уже изрядно подбешивало то, что он упустил, кажется, самую важную часть диалога и теперь дослушивал лишь конец. Что значило, что Скара был в каком-то темном месте? Что случилось и кто именно выбил его из колеи? Театр безумия уже запустил свой ход, и где в его представлении был антракт, а где конец, определить было крайне сложно. — Ее брат украл идеи у Скарамуччи и уже готовится представить свою коллекцию на грядущем показе, — коротко пояснил Альбедо, глубоко вздыхая. — Мы должны поторопиться.       Слова парня прозвучали внутри Кадзухи каким-то особенно глубоким гулом. Он единственный был свидетелем того, как возлюбленный днями и ночами трудился над каждой моделью, изматывал себя до крови из носа, а теперь кто-то другой просто взял и перешил его идеи? Разве подобное не было из чего-то за гранью фантастики? Неужели существовал настолько ужасный человек, готовый без зазрения совести разрушить упорные старания обычного студента? Каэдэхара почувствовал, как поток злости в нем разрастался все больше. — Но он не мог знать, что именно эту коллекцию Скара решится отшивать. — Да какая разница?! — повысил голос Альбедо, уже постукивая носком кроссовка по асфальту. — Как бы ты себя чувствовала, если бы твои дизайны просто украли? Хватит этого… Поговорим позже. Нам нужно идти. — Постойте, я хочу помочь, — внезапно высказалась девушка. — Я… Я не хотела, чтобы так все получилось, я бы могла проверить наш район. — Хорошо, тогда мы отправимся в остальные места, — кивнул в ответ художник, подхватывая Кадзуху за руку и уводя его в сторону.       Они встали поодаль от дома, но для чего именно, парень не понимал. Разве не нужно было идти и проверять все знакомые и незнакомые места? Но вместо этого Альбедо заговорил: — Я проверю восточную часть города, ты — западную. Тарталья уже проверяет отдаленные места. Я распишу то, где он может быть. — Хорошо… — только и смог сказать Каэдэхара, все еще ощущая себя в шоке от произошедшего.       Если он так себя чувствовал, то какого же было сейчас Скаре? Теперь дело принимало совершенно иной оборот, а самые страшные мысли закрутились с новой силой, смешиваясь внутри в неприятный темный ком. — Обычно в такие моменты он либо идет домой пить, либо слоняется по городу, — заметил художник, отправляя законченное смс на телефон Кадзухи. — Но дома, как я понял, его нет. — Постой, в такие моменты? Это не первый раз произошло? — переспросил его парень, чувствуя себя в неопределенно-тревожном ожидании того, что должен был услышать.       Одна мысль о том, что происходило еще что-то, о чем ему не успели рассказать за месяц, волновала не на шутку. Да сколько вообще проблем могло сваливаться на голову Скарамуччи? Неужели он был эдаким магнитом неприятностей? — До такого не доходило, но… — Альбедо нахмурился, явно думая, стоит ли рассказывать. — После своего первого показа ему было действительно тяжело. После травмы он также ушел в себя, после ссоры с матерью приходилось его искать, после того, как его осмеяли в школе, да и недавно. В общем, это все не так страшно по сравнению с этой ситуацией. Нам нужно найти его поскорее. — Хорошо, я понял. Тогда сейчас же пойду на поиски.       Подробности услышать не удалось, но на это и правда времени не было. Сердце в груди гулко стучало, позволяя поскорее убежать в сторону метро и добраться до первого места, затем до второго, до третьего. На удивление Альбедо прислал достаточно много адресов разных закоулков, каких-то парков и домов. Все они находились недалеко друг от друга, поэтому уже через полтора часа Кадзуха присел на скамейку, освещенную светом фонаря.       Не хотелось признавать, но он уже устал. Скарамуччи нигде не было и, судя по тому, что ни Тарталья ни Альбедо не присылали каких-либо сообщений, им так же не удавалось найти потерявшегося парня. И с каждой минутой казалось, будто время утекает сквозь пальцы.       Каэдэхара вновь осознал, насколько сильно боялся потерять его. Может быть, он продолжал множить в голове лишь самые ужасные мысли, но по-другому относиться к этому не мог. Кто бы в здравом уме сказал про любимого человека «Погуляет и вернется»? Точно не он. Если Скара не вернется, в нем уже точно не останется сил ни на что более. И как бы ни хотелось доверять тому, что дизайнер больше любил его, чем свое искусство, Кадзуха не мог. Он слишком хорошо узнал то, что порой для возлюбленного ценнее жизни увидеть законченную работу и показать ее публике. — Черт побери… — прошипел про себя парень, прикрывая глаза.       Каждый раз, когда ему самому было плохо, дизайнер приходил на помощь и помогал со всем справиться. Именно он показал, что можно жить иначе, не бездумно следовать указаниям семьи, он в буквальном смысле подарил крылья, на которых можно было улететь в будущее без оглядки, но неужели сам Каэдэхара был бессилен, когда дело касалось проблем Скарамуччи? Неужели он не мог ни чем помочь? Или ему все еще не доверяли? Так куда же? Куда мог пойти этот упрямый баран?       Осознание ударило в голову какой-то колкой искрой. Быть может, это лишние тревоги и ничего иное, но проверить стоило. Было только одно место, куда Кадзуха еще не заглядывал и о котором знал только он.       Он подскочил со скамьи и побежал в сторону метро.       Еще долгие пятнадцать минут в полупустом поезде дались нелегко. Вылетев первым на платформу, Каэдэхара, расталкивая людей, поднялся наверх по эскалатору. Прохожие недовольно что-то приговаривали за спиной, косясь на «буйного юношу», который, перепрыгнув через турникет под вскрики охраны, выбежал на улицу, осматриваясь.       Это место было хорошо знакомо. Даже чересчур. Ему казалось, что он уже никогда сюда не вернется или по крайней мере будет обходить стороной. Офисные здания, в которых все еще горел свет, круглосуточные магазины и бары, а между ними затесалось не очень высокое белое здание, из дверей которого только-только выходили рабочие. Знакомые рабочие, которых Кадзуха хотел бы не видеть больше. — Что? Постойте, это же Кадзуха, да? Эй! Кадзуха! Давно не виделись! — воскликнула девушка-бухгалтер, махавшая тонкой ручкой навстречу знакомому, который все же остановился, чтобы отдышаться, но вместо старых знакомых устремил взгляд наверх.       Там, едва заметным черным пятном на фоне ночной темноты виднелся силуэт. Этого хватило, чтобы все тело обдало новой порцией жара и адреналина, а воздух в легких сперся. Это был точно он. Никто другой там быть не мог. — Кстати, твой отец сегодня… — девушка не успела договорить, как ее оттолкнули от входной двери не очень аккуратным движением. — Кадзуха?! — возмущенно воскликнула она вдогонку, но тот уже вбежал внутрь, вставая напротив лифта.       Все тело трясло от мыслей, что он не успеет. Кадзуха уже не обращал внимание на подошедших к нему знакомых, которые ранее собирались выходить. Он просто должен был дождаться лифта, который спускался с этажа, на котором раньше приходилось работать. — Кадзуха, что случилось? Почему ты так бежал? — спросил уже другой, мужской голос одного из работников. К слову, именно с ним они чаще всего пили вместе. — Заткнитесь уже, — слишком грубо выдохнул Каэдэхара.       Не ожидавшие подобного тона от своего бывшего коллеги, все действительно поутихли, лишь молчаливо переглядываясь.       Наконец-то прозвучал щелчок открывающегося лифта, в проеме которого показалось лицо начальника, мирно беседующего о чем-то по телефону. — Да-да, я получил ваше вино, оно было просто потрясающим! — воскликнул тот, после чего все же заметил беловолосого парня, практически насильно вытянувшего его из лифта. — Да что ты делаешь, мелкий паршивец?! К твоему сведению, я с твоим…       Окончание фразы Кадзуха уже не услышал, следя за тем, как одна за другой цифры сменяются на табло, показывая этажи. В этом здании их было немного и, возможно, было бы лучше добежать по лестнице, а не дожидаться лифта, сверкая своим лицом перед старыми знакомыми. Те точно захотят узнать, в чем была проблема, и последуют за ним. Действительно не лучшее место себе Скарамучча выбрал, да еще и где вновь спали администраторы? Что в этот раз, что в тот, почему так просто пропустили внутрь постороннего? У них должно было хватить ума, чтобы хотя бы поинтересоваться личностью странного паренька.       Лифт вновь издал свою мелодию прибытия и открыл двери на последнем этаже. Отсюда оставалось лишь забежать вверх по лестнице и отворить двери крыши, чтобы убедиться в предположении.       Вечерний воздух обдал лицо чуть теплым ветром, а глаза сразу же устремились в сторону студента, который как ни в чем не бывало сидел на самом краю крыши и курил свою электронку.       Сначала Кадзуха почувствовал облегчение от того, что смог отыскать его, но затем на него набрело понимание, что он не мог видеть того, как Скарамучча беззаботно упирается руками о холодный бетон, свешивает ноги с края и смотрит куда-то в небо. Захотелось в тот же момент оттащить его подальше, и, был бы сейчас в руках у Кадзухи стакан с холодной водой, он бы облил им сначала возлюбленного, а потом себя. Как можно было быть насколько невыносимым?       И все же, немного успокоившись, Каэдэхара подошел ближе к парню, присаживаясь рядом с ним. — Мне было интересно, догадаешься ли ты об этом месте, — проговорил Скара, все еще смотря в сторону звезд. — Что? — переспросил Кадзуха, раскрывая глаза. Что за идиотское начало беседы, после того, как он заставил побегать не одного человека?       Вот только он не смог больше ничего сказать. Возлюбленный перевел на него глаза. Пустые, словно в них больше ничего не осталось, даже самой малой крупицы жизни. Полные смирения и принятия какой-то жестокой глубинной правды и сути мира. — Я устал, — хмыкнул парень, отворачиваясь в сторону далекого городского горизонта, скрытого высокими домами.       Он подставил под голову руку и стал выглядеть еще более отстраненным, чем выглядел до этого. Сердце внутри Кадзухи предательски сжалось. Наверное, еще немного таких безжизненных взглядов со стороны Скары, и он точно расплачется. — Скара, пойдем домой, — Каэдэхара опасливо положил ладонь на руку дизайнера, в которой тот все еще держал электронную сигарету. — Я снова хотел, чтобы меня кто-то остановил, — натужно улыбнулся в ответ Скарамучча, возвращаясь глазами к возлюбленному. — Но в этот раз… Неужели мне стоит продолжать упираться? Кадзуха, я так устал ото всего этого. Хочешь посмеяться? Даже ту коллекцию, которую я посвятил тебе, украли. Но и она была будто не моя. Я запутался в том, чего от меня хотят, и том, чего хочу я. Разве таким, как я… Вообще стоит претендовать на жизнь и счастье?       Тяжело вздохнув, Каэдэхара притянул парня в объятья. Тот не сопротивлялся, но в ответ не обнимал, просто положил голову на чужое плечо, больше не говоря ни слова. Дышал ли он вообще? Было физически больно смотреть на то, в какую темную и беспросветную долину унесло мысли Скарамуччи. — Все заслуживают счастья. И я, и ты. Поэтому, прошу тебя, хотя бы ради меня продолжай делать то, что любишь. Ты еще сможешь все изменить, и тебе хватит сил на это. Если не тебе, то никому больше, — прошептал Кадзуха, уткнувшись лбом в шею студента. — Я всегда буду рядом с тобой и помогу, если это потребуется. Поэтому не пропадай так снова.       Скарамучча прикрыл глаза, вдыхая в себя запах любимого человека. С ним рядом все казалось легче, но полагаться на эту легкость… В жизни не бывало так легко, он уже должен был смириться с этим, но вновь и вновь поддавался теплу внутри. Несмотря на то, что сидел на крыше, смог бы он спрыгнуть с нее? Теперь, когда в его руках было все для того, чтобы чувствовать себя хорошо, был любимый человек, больше не осталось недосказанностей с мамой, разве он не мог ощутить себя полным сил? Но то, что он посвящал Кадзухе, украли, кто-то другой уже создал одежду для него. Так что оставалось самому студенту? Он не мог думать ни о чем другом, кроме того, что из него вырвали последнюю надежду на прекрасный исход, на улыбку возлюбленного от ношения его вещей. Он должен был собственным трудом вложить в них всего себя без остатка, чтобы показать, насколько дорог ему был Каэдэхара. Но это отняли. Забрали. Не оставили даже частички. Невыносимо больно и до отчаянья нестерпимо. Будто из рук вырвали не просто коллекцию, а всего Кадзуху. — Кадзуха, я хочу домой, — прошептал Скарамучча, чувствуя, что еще немного, и точно заставит себя спрыгнуть. — Хочу, чтобы тебя никто не забирал. Ты только мой. Только… — а не много ли он хочет?        В глубине души дизайнер все еще был готов отпустить возлюбленного, если тот того захочет. Так имел ли он право на то, чтобы говорить это так серьезно? Мог ли он действительно претендовать на оставшуюся жизнь рядом с ним? — Я только твой, — подтвердил слова возлюбленного Каэдэхара, наконец почувствовав, что Скара обнимает его в ответ. — Я могу тебе приготовить тядзуке с угрем. Поэтому пошли домой.       Кадзуха только успел коснуться волос дизайнера, чтобы немного их погладить, как двери крыши внезапно открылись, и на нее вышло несколько знакомых. Вновь очень не вовремя. Но другого ожидать и не приходилось, учитывая то, насколько спешно влетел сюда парень. — К… какого? Почему ты там сидишь? — Господи, отойдите от края! — Кадзуха, я люблю тебя.       Сквозь тревожные слова и вскрики Каэдэхара все же смог уловить шепот Скарамуччи, который, казалось, вовсе не обращал внимания на остальных присутствующих, просто продолжал обнимать, вовсе не двигаясь с места.