Гори, Нотр-Дам-де-Пари!

      Постоянные проблемы и слишком глубокий круговорот событий, конечно же, не мог кончиться лишь на том, что Скарамучча смог придумать выход из сложившейся вокруг него ситуации, а отец Кадзухи наконец-то отстанет от них. Нет, в его жизни все не бывало так «просто». Всегда будет что-то, что заставит окунуться с головой в мысли о том, что он шел против сильнейшего течения, в котором одному приходилось лишь беспомощно бить руками по воде и стараться держаться на плаву.       Яркое утреннее солнце, зависшие пылинки в воздухе, отражающие лучи, и долгожданное спокойствие наряду с пониманием, что ему нужно было вставать в университет по прозвучавшему будильнику, вовсе не вселяли бодрости духа, а все потому что нога не двигалась.       Сглотнув, Скарамучча откинул в сторону одеяло, рассматривая колено, в котором не было привычных углублений у коленной чашечки. Кожа на нем растянулась, а прикасаться к нему стало новым испытанием. Мягкость, неприятное ощущение, что что-то мешалось внутри, и набредшие на голову воспоминания о том, как врач предупреждал о возможности отторжения протеза иммунной системой. Парню нельзя было погружаться в стресс и много двигаться. Все это влияло не лучшим образом, но сейчас другого и ждать было нельзя. Подобный исход был ожидаем, и все же почему именно в этот момент и время?       Переведя взгляд на все еще спящего Кадзуху, дизайнер вздохнул, упираясь головой в другую согнутую ногу. Все это было очень не к стати, очень не к месту. Ему во чтобы то ни стало нужно было идти сегодня шить, а затем дойти до магазина за материалами не только для себя, но и для друзей, пожелавших помочь. И что было делать теперь?       На глаза набежали слезы, но высохли так же быстро, как и появились. Плакать из-за воспаления не стоило. Он сам был виноват в своем состоянии. Нельзя было так увлекаться использованием гимнастики в обычной игре «наперегонки» с одним из бывших одноклассников. Если бы не это, он бы был в полном порядке, не волновался бы о том, что могут возникнуть подобные проблемы. — Скара..? Уже нужно вставать? — чуть приоткрыл глаза Кадзуха, почувствовав движения на кровати.       Он зевнул, стараясь согнать с головы пелену, слегка осмотрелся по сторонам, практически пропитываясь атмосферой дома и уюта, но на вопрос ему так и не ответили.       Заметив вновь странное состояние возлюбленного, он присел, убирая с лица мешавшие пряди, и осмотрел его. Казалось, вчера перед сном они уже должны были расслабиться. Возможно, Скарамучча просто пытался собраться с мыслями перед тем, как идти на учебу, вот только выглядел он снова чересчур подавлено и устало. — Кадзуха, можешь взять в аптечке зеленую коробку, там будет шприц с лекарством, — пробормотал дизайнер, желая лишь как можно скорее избавиться от этого неприятного ощущения. — Что? Зачем тебе шприц? — переспросил парень, слегка хмурясь от такой просьбы.       В его понимании уколы и шприцы были крайне жутковатой вещью, которую могли использовать лишь в крайних случаях. Но что было со Скарой, если он попросил принести его? На первый взгляд с ним все было в порядке. — У меня началось воспаление, нужно сделать укол, — выдохнул он, продолжая упираться взглядом в свою ногу.       Нахмурившись лишь сильнее от подобного ответа, Кадзуха все же смог заметить странный вид у колена с длинным шрамом дизайнера, которое тот держал в чуть согнутом положении. Понимание ситуации, дошедшее до Каэдэхары, который только проснулся, заставило почувствовать внутри легкую панику. Учитывая, как Скара каждый раз жаловался на неприятное чувство скованности и каждый раз выглядел крайне сосредоточенно, рассматривая, все ли в порядке с ногой, ничего веселого ожидать не приходилось. — Погоди, ты сам собрался делать себе укол? Разве не лучше будет доехать до больницы? — предложил Кадзуха.       От одной мысли о том, что парень сам себе будет тыкать иглу в кожу, по телу проносились неприятные мурашки. Каэдэхара помнил о том, как ему самому иной раз приходилось ложиться под капельницы или же терпеть неприятные уколы в период редких болезней. Но делать что-то такое самому себе — разве можно было назвать это нормой? Разве для подобного не нужно было обязательное медицинское образование? — Не хочу ехать в больницу. Я и сам справлюсь, — коротко ответил Скарамучча, прикрывая глаза. — Времени тоже нет. Мне нужно идти в университет. — Ты собрался идти, хотя не можешь ходить? — не очень довольным тоном спросил у него парень. — Буду строить грустные глазки учителям, — хмыкнул студент, дожидаясь того, когда возлюбленный с тяжелым вздохом поднимется с кровати и принесет ему шприц.       Около половины минуты Скара потратил на то, чтобы собраться с мыслями, перед тем как вводить себе крайне неприятную по своим эффектам вещь, но не могло не радовать хотя бы то, что укол был не внутримышечный, а подкожный. Уж с этим проблем не должно было возникнуть. — Неужели нет других средств от этого? Мазей или таблеток? — Кадзуха не очень сильно хотел смотреть на то, как студент старательно пытается выдавить из шприца воздушный пузырек, но по какой-то причине не отводил глаз. — Если бы они действовали быстро, я бы не стал пихать в себя иглу, — недовольно заметил Скарамучча и еще раз глубоко вздохнул, перед тем как протереть кожу спиртовой салфеткой на ноге и попытаться с первого раза угадать, куда нужно было колоть, чтобы не было больно.       С первого раза не получилось. Пришлось еще пару раз ткнуть, прежде чем найти нужное положение и место. Конечно, мало приятного, кроме того тошнить будет до конца дня, но по крайней мере через два-три дня он точно должен будет встать на ноги.       Все еще думая о том, стоило ли отпускать Скарамуччу на учебу в таком состоянии, Кадзуха наблюдал со стороны за происходящим. Внутри зародилось желание запереть дизайнера где-нибудь и пару дней не выпускать, чтобы тот отдохнул и больше не работал в ущерб себе, но вряд ли настолько характерный человек, как он, будет очень рад подобному предложению. — Я сегодня не работаю… Может быть, мне проводить тебя до университета?       Каэдэхара прислонился спиной к стене комнаты, но, заметив, что возлюбленный начал вставать с кровати, откладывая шприц в сторону, подошел ближе, чтобы помочь. Вот только оказался проигнорирован, и парень проскакал на другой ноге к шкафу, из которого достал клюшку. — Не стоит, я сам смогу дойти, — пробормотал Скара, опуская глаза к полу.       В любой другой день он бы согласился на такое предложение, но не сегодня. Он совершенно не хотел чувствовать себя еще более жалким, чем был. Он и сам справится. Да и к тому же, парень успел выяснить, что, когда лезут с попытками поддержать, обычно падаешь чаще. — Ты же понимаешь, что я беспокоюсь о тебе, — почувствовав внутри укол раздражения на такое игнорирование, заметил Кадзуха.       Он подошел ближе, обнимая возлюбленного со спины и заглядывая в зеркало. Они и правда сейчас выглядели, как два хулигана после драки: студент со все еще не прошедшими засосами, и он после драки с отцом, перебинтованный, словно мумия. Это позволило немного улыбнуться. — Не стоит за меня беспокоиться. Справлюсь как-нибудь. Кроме того, вечером нужно будет идти в магазин.       Хоть внутренне Скарамучча и знал, что зря отвергал беспокойства близких людей о себе, но в голове все еще сидела колкая мысль о том, что таким образом он лишь доставляет неудобства. Что вчерашним вечером, что сегодняшним утром, что пару лет назад он продолжал заставлять волноваться о себе. Становилось действительно тошно. Или же препарат уже начал проявлять свои побочные эффекты.       Ни завтрака, ни спокойствия, ни какой либо уверенности. Благополучно проигнорировав еду и замотав на всякий случай колено эластичным бинтом, Скара все же смог дойти до университета. И если бы он сказал, что не был доволен произведенным эффектом, соврал бы. Пусть на клюшке было крайне неудобно ходить, но, ловя на себе заинтересованные взгляды, он хоть немного, но почувствовал себя живым. Впрочем, это состояние продлилось не так долго. Ровно до момента, пока он не пришел на первую пару по рисунку, где уже сидела знакомая компания. — Скара ты чуть не… Ты… Ты когда успел ногу сломать? — спросил удивленно Тарталья, не сразу замечая, что друг заимел «третью ногу». — Ничего я не ломал, — бросил тот в ответ и, окинув взглядом Аяку, непривычно зажавшуюся в угол от поставленной композиции, прошел чуть дальше.       Ее совершенно не хотелось видеть. Злость внутри снова начала завязываться в узел, но оказалась подавлена вопросом того, как ему теперь было перенести мольберт из стопки на его законное место. Не то чтобы Скара совершенно не мог согнуть ногу, но наступать на нее было крайне неприятно, хотя и не больно. — Эй, может, тебе помочь? — спросила Мона, поднимаясь со стула, но в ответ тот лишь покачал головой.       Отставив в сторону свою «поддержку», парень проковылял до стопки, и теперь же мольберт послужил неплохим костылем. Разве что тяжеловат. Как бы ни хотел Скарамучча игнорировать скопившиеся в груди тревоги насчет своего колена, но одна мысль о том, что ему, возможно, придется ходить так не один месяц, тратить время на врачей, изо дня в день принимать прописанные лекарства и вновь раз в неделю колоть уколы, от которых то голова кружится, то тошнит без остановки, заставляла панику растекаться по кромке души. — Так что все же случилось? Вчера ночью ты был в порядке, — повторил свой вопрос Тарталья, с явным беспокойством осматривая одногруппника. — Перенервничал. Воспаление началось, — сказав эти слова, Скара опустился на стул и тяжело выдохнул, прикрывая глаза.       Он ничего не ел, мало спал, хотел оказаться дома больше всего на свете и его понемногу начинало мутить. От голода или лекарства — не так важно. Важно лишь то, что ему нельзя было расслабляться и нельзя было давать себе спуску. А хотелось просто расплакаться от ощущения собственной беспомощности. На рисунок сил и вдохновения не было от слова совсем, так что же говорить о шитье, которое его ждет совсем скоро. — Скарамучча… Прости, я принесла то, что ты у нас забыл, — к нему подошла Аяка с пакетом, в которой лежала рубашка.       Молча забрав пакет, парень не желал и взгляд на нее поднимать. Если он сейчас накричит на нее, станет ли ему хоть немного легче? Вряд ли. Очень вряд ли. — Между вами двумя атмосфера, как на похоронах, — Мона подошла ближе, облокачиваясь спиной о мольберт Скары. — Что вчера случилось?       Краем глаза парень заметил, что Камисато опустила взгляд, явно замявшись и не находя слов объяснить, что именно произошло. Это начинало еще больше нервировать. Рано или поздно все одногруппники узнают о том, что ее брат украл коллекцию, но скорее сочтут, что это Скарамучча украл коллекцию у него, каким-то образом перерисовав в эскизы и начав отшивать для показа. Кажется, ему и так уже можно было давать медаль за терпение, а оно было небезграничным. — Если совести хватит, сама расскажет, — шикнул он, но этого не хватало. — Правильная наша крыса. — Скара! Не обзывай ее! Что в конце концов случилось?! — не выдержав непонимания, воскликнула Мона, упирая руки в бока, с которых струилась едва ли не до пола рифленая синяя юбка. — Я… Я правда не хотела, чтобы так произошло! — покраснев до самых кончиков ушей, воскликнула Аяка, сгибаясь в поклоне. — Прости меня, прости. Я не думала, что брат решит сделать что-то подобное. Я правда перед тобой виновата. — Тогда почему не остановила его? Что за бред я слышу?! Хватит оправдываться передо мной. Сам виноват, что позволил тебе сфотографировать мои модели. — Он был так вдохновлен твоими моделями… Я… Я не смогла что-либо ответить, — прошептала девушка, закрывая лицо руками. — Если так желаешь прощения, тогда почему не разорвешь его модели? Уверен, у тебя есть на это шанс, — усмехнулся Скарамучча, подставляя под голову руку.       Он наблюдал за тем, как пальцы Аяки проходятся по глазам, снимая с них влагу. Но этого не было достаточно. Пусть больше плачет, пусть больше страдает, может быть, тогда все поймет. В мыслях дизайнера начало заносить дальше, чем следовало бы. Главное оставаться спокойным, не нервничать еще больше. Но эта идея заранее была обречена на провал. — Я не могу… Я не могу это сделать, — всхлипнула девушка. — Прости меня, пожалуйста, прости. — Вот как, не можешь значит. Мне даже интересно, насколько сейчас твои слова искренны. Или в них снова лишь понятие «будь хорошей девочкой и попроси прощения»? Ты мне отвратительна, как и твое лицемерие. Вы оба, на пару с братцем, не стоите и грязи с подошвы. — Скара! Что ты такое говоришь?! Она ведь извинилась перед тобой, этого не хватает? — спросила Мона, явно потерявшая суть происходящего. — Нашлась защитница. Хватит лезть туда, где ничего не понимаешь, — прошипел Скарамучча, поднимаясь со своего стула.       В нем больше не было сил оставаться в этом месте. Лучше будет, если он сразу пойдет шить, чем продолжит в этой гнетущей и нервной атмосфере. — Погоди, ты куда? — попытался остановить его Аякс, но парень уже успел прихватить с собой вещи, клюшку и выйти из аудитории.