Гори, Нотр-Дам-де-Пари!

      Если бы только кто-то предупредил Кадзуху заранее о том, что сидеть на прогоне придется до самого позднего времени, до неминуемого выключения света и закрытия дверей, он хотя бы смог сделать с собой что-то поесть. Казалось бы, какая проблема в том, чтобы выбрать что-то из представленных моделями проходок и спокойно уйти, но нет. Как оказалось, в зале собралось около пятидесяти дизайнеров, и практически каждый из них оставался до самого конца, чтобы добавить какие-то свои правки в проходку. А их компания… Что ж, организаторы лишь сказали, что им придется ждать до самого конца, чтобы перед этим остальные смогли определиться с уже готовыми представленными пачками моделей. В общем и целом все было настолько долгим, что Каэдэхара мог лишь удивиться терпению со стороны не только всех своих коллег, но и со стороны самого дизайнера, который сейчас сидел рядом, устало положив голову на плечо, и тихо рассматривал то, что происходило на подиуме. — Если ты устал, можешь лечь на мои колени, — прошептал Кадзуха, чтобы несильно тревожить остальных, но возлюбленный лишь вздохнул, подсаживаясь чуть ближе. — Все в порядке. Это хороший шанс увидеть то, что делают другие. В какой-то степени, мне повезло, что нас оставили до конца дня, — ответив на предложение своего парня, Скарамучча потянулся, еще раз пытаясь не дать себе уснуть.       Ему необходимо было не только увидеть всех, в частности он хотел увидеть, что именно собралась показывать Аяка и под какую музыку. Хотя… вспоминая ее мелодии, включенные в комнате, надеяться, что хотя бы тут она оплошает, было тщетно. Эскизы идеальны, музыка идеальна, проходка тоже явно будет идеальной. Вот только идеальность снаружи — не идеальность внутри. И почему все было именно так? В какой-то степени раньше Аяка просто не нравилась Скарамучче и раздражала его, но внутри не вызывала настолько сильной злости. А сейчас у него вряд ли получится даже говорить с ней спокойно. А касаемо Аято, он так прекрасно справлялся с большим количеством людей на фотосессии, но при том не мог сам придумать свои дизайны? Именитый дизайнер, укравший идеи у начинающего студента. Смешно, не более.       Вопреки ожиданиям, увидеть что-то интересное не получилось. Аяка лишь единожды посмотрела на свою выбранную пачку, взяла самое простое построение «галка». Фортепианная лирика сопровождала медленный темп, взятый коллекцией. Нареканий и не могло быть, кажется, модели тряслись перед ее братом так, словно были на каком-то экзамене. Тарталья же напротив взял более резкую мелодию, немного противоречащую его стилю, но вместе с тем дополняющую. Он не стал полностью переодевать парней из модельного агентства, но накинул на них рельефные пиджаки, однако полного образа так же увидеть не удалось. Мона же поставила на свой показ обычную музыку, такую, какую можно услышать на любом показе. И более того, Скарамучча успел узнать, что она не успевала дошить коллекцию полностью и уже успела попросить разрешения оставить лишь одну модель на стенде, а завтра принести остальные.       Ближе к десяти часам вечера в зале практически никого не осталось, но те оставшиеся все еще ждали своего времени для того, чтобы отрепетировать проходку. Приглашенные из агентств модели так же уже не выглядели полными сил и ошибались настолько много, что их куратор могла лишь кричать и спрашивать, как они собираются работать с таким подходом. Напряжение между присутствующими росло как на дрожжах, а особенно в тот момент, когда Скара, не выдержав больше ожидания, напомнил организаторам о своем присутствии, тем самым заставив их прогнать хотя бы один раз и его проходку.       Оказавшись за кулисами подиума, Кадзуха ощутил себя странно. Вновь это ощущение, будто он проходил какой-то экзамен, который ни в коем случае нельзя было завалить. Мысли слишком спутались, и к своему ужасу он осознал, что практически забыл то, что ему нужно делать и куда вставать. Кроме того, должен был идти самым первым. — Кадзуха, как только включат музыку, помни о темпе, который вы учили, и старайся не обращать ни на кого внимания, — проговорила Яэ Мико, уже практически зевая из-за долгого ожидания. — Можно спросить, почему вы пошли с нами? — спросил он в ответ, вспоминая то, как женщина выходила из зала около десятка раз.       Он не видел особых причин, чтобы с ними ехала именно она. Да и если она хотела просто понаблюдать за Скарой и его показом, могла бы просто приехать завтрашним днем. — У меня были тут свои дела, — улыбнулась в ответ Яэ, складывая руки на груди. — Лучше думай о том, как хочешь услышать сотню комплиментов от своего дорогого возлюбленного.       Да, эта женщина точно проходила какие-то специальные курсы для отвода глаз и одновременно смущения лишь словами. Сердце быстрее забилось, заставляя еще раз выглянуть из-за угла, чтобы увидеть, как дизайнер что-то обсуждает с организатором, но вскоре раздалось выученное за день: — Мы начинаем, приготовиться!       Музыка только начала свой ход, как тело тут же сковало неуверенностью и легкой дрожью. Кадзуха чуть обернулся на остальных моделей, старательно отсчитывая секунды до выхода, но только шагнул на сцену, как почувствовал, что полностью растворяется в чем-то эфемерном, что было трудно описать. Один шаг, второй, обычная позиция и… — Постойте, мы можем начать еще раз? — раздалось со стороны Скарамуччи, наблюдавшего за всем у конца подиума.       Женщина, стоявшая рядом, лишь вздохнула. В ее глазах читалась невысказанная фраза: «Неужели снова?» И в это же время Кадзуху словно окатило холодной водой. Он застыл на месте, наблюдая за тем, как возлюбленный залезает на подиум, чтобы подойти ближе и положить свои ладони на задеревеневшие плечи. — Кадзуха, ты идешь слишком быстро, и твое лицо отражает слишком много эмоций, постарайся не думать ни о чем, — проговорил парень. — И расслабь плечи, ты выглядишь слишком скованным. — Хорошо, постараюсь, — кивнул он в ответ, но все же почувствовал, словно внутри что-то сжалось в еще большей панике.       Если честно, пусть Каэдэхара и не раз наблюдал за тем, как серьезно Скара относится к своему делу, но он не успел подумать, что к нему будет столько же оговорок, как и к остальным. Он все еще работал, и сейчас поддаваться каким-то внутренним порывам, ломающим образ, было нельзя.       Внезапно его слегка встряхнули, заставляя поднять глаза: — Сейчас ты работаешь, поэтому соберись и попробуй еще раз, — проговорил дизайнер, в конце концов оставляя его на подиуме одного.       Глубоко вздохнув, Кадзуха вернулся за кулисы, снова становясь на свое место. Кажется, остальных немало удивило такое внимание к мелочам, но все же единственной, кто успел высказаться до нового начала поставленной музыки, оказалась Кёко: — Кадзуха, он не из тех, кто будет делать поблажки. Постарайся прочувствовать его идею.       «Прочувствовать идею?» — повторил про себя Каэдэхара, но не успел задуматься. Снаружи вновь раздалась музыка.       И все же это было сложнее, чем можно было представить. Пусть Скарамучча и не стал мучить своих моделей так же долго, как остальные, хотя бы потому, что университет уже закрывался, но вот смотреть на то, как он молча возвращался домой, идя рядом, было крайне неловко.       Кадзуха пытался вдохнуть вечерний воздух в грудь, отчистить мысли, но не мог не думать о том, что продолжал сбиваться. Может с фотографиями дела обстояли уже не настолько плохо, но вот насчет показа все было гораздо сложнее. Что ему нужно было делать? Как поймать идею возлюбленного и понять ее полностью? Пусть он сам говорил, что посвятил коллекцию Каэдэхаре, но тот не мог понять, что именно видел перед собой дизайнер. Он ведь не мог залезть к нему в голову? Все становилось тяжелее еще и потому, что конечного результата работы все еще не было. И будет он только завтра, перед самым выходом. — Прости меня, я не уверен, как правильно нужно ходить перед зрителями, — выдохнул в конце концов Кадзуха, но его внезапно ударили ладонью по спине, заставляя выпрямиться и посмотреть с легким удивлением в глазах на возлюбленного.       Тот смотрел на него внимательно, останавливаясь посреди прохожей улицы. В его глазах отражался свет фонарей, мелькающий яркими бликами. Дыхание слишком сперло. В один момент Каэдэхаре захотелось откашляться, но студент внезапно усмехнулся, потеплев в своем выражении лица. — Все не так плохо, — прокомментировал ситуацию студент, складывая руки на груди. — Поэтому расслабься и думай лишь о том, что я тебе говорил. — Скара… — недолго думая, парень решил уточнить у него то, что поселилось в голове немым вопросом. — В чем суть твоей коллекции?       Спросив об этом напрямую, Кадзуха увидел крайне неожиданную реакцию. Скара открыл рот, будто собираясь ответить, затем замялся, отвел взгляд в сторону, о чем-то глубоко задумался и после вздохнул. Разве что его щек коснулся достаточно плотный румянец. И как можно было трактовать подобную нерешительность и скрытность? — Это не так важно. Пошли домой, — бросил студент, продолжая свой путь вперед по улице.       Кадзуха обождал еще пару секунд, пытаясь самостоятельно догадаться о том, что именно так смутило Скарамуччу. Отбросить от себя мысли об этом не получалось, но и стоять на месте было нельзя. Если Кёко сказала ему об этом, то, возможно, она смогла все понять сразу? Конечно, Каэдэхара понимал то, что опыта по сотрудничеству с различными дизайнерами у нее было больше, так же как и, возможно, общения со Скарой, но именно этот факт заставлял думать усерднее. И все же, даже вернувшись в квартиру, идеи и предположения не складывались в единую картину. Парню просто не удавалось проследить связь с какими-то событиями из жизни и тканями, фурнитурой и выбором моделей. Или же он задумался уже слишком глубоко? — Кадзуха, правда, не парься так, — устав от молчания, в котором они шли, проговорил Скарамучча, заходя в спальню и сразу находя на кровати домашнюю одежду.       Ему нужно было еще закончить с плетением гобелена, перебрать все еще пару раз, пересчитать все лоскуты, отданные ему Альбедо меж делом, и, конечно же, наконец-то поужинать. — Разве я могу? — улыбнулся Кадзуха, так же снимая с себя уже надоевшую душную водолазку. — Почему я тебе нравлюсь?       Неожиданный вопрос заставил Скарамуччу отложить взятую в руки футболку в сторону и внимательно посмотреть на возлюбленного. На этот вопрос было достаточно сложно ответить даже самому себе, а озвучить найденную причину Каэдэхаре казалось и вовсе чем-то чересчур откровенным. Но он не мог просто промолчать, хотя бы потому что больше не стремился закрывать чувства внутри. — Ты подарил мне крылья. Я уверен, что вижу в тебе намного больше, чем другие, — размыто описал свои причины Скара, отводя в сторону глаза. — Но… Наверное, я бы не смог не влюбиться в тебя. Даже если бы мы когда-то просто прошли мимо друг друга, я бы не смог тебя забыть, — договорил он, ощущая волну жара, пронесшуюся по всему телу к щекам.       Нужно было заканчивать с такими разговорами. Дизайнер натянул на себя домашнюю одежду и поднялся на ноги, но тело само замерло от понимания, что он безумно сильно хотел спросить о том же. Но это казалось еще одной страшной вещью. Гораздо проще было придумывать, как это случилось и почему, но не услышать воочию.       Заметив за собой этот легкий страх, Скарамучча тяжело выдохнул, зарываясь ладонью в свои волосы. Сколько можно было бояться неосязаемых вещей? Не убьет же его никто, если он спросит? А тем более Кадзуха ранить его не сможет. — Кадзуха… Почему ты меня полюбил? — плотно прижимая к груди руки, спросил парень.       Все еще находясь в легкой прострации после настолько честного ответа, Каэдэхара ощутил, что сердце внутри забилось только быстрее. Он уже давно знал ответ в себе. Просто потому что Скарамучча был Скарамуччей. Просто или нет, но это было правдой. — Ты так упорно старался мне помочь, — улыбнулся Кадзуха, подходя ближе к нему и заключая в крепкие объятья. — Ты помог мне освободиться, помог найти новое дело. Разве я мог не влюбиться в того, кто так горит тем, что делает? Прекраснее тебя в моих глазах никого никогда не было и не будет.       Уткнувшись головой в плечо Каэдэхары, Скара вздохнул. Его легкий страх отступил. Почему-то на душе в один момент стало легче. Даже найти в себе силы на то, чтобы прямо сейчас сесть работать за мозолящий глаза гобелен, стало более простым делом.