Гори, Нотр-Дам-де-Пари!

      Если бы сегодня у Скарамуччи спросили, чего он хотел больше всего, он бы ответил, что хотел бы просто остаться дома и никуда не ходить. Нервы уже продолжительное время были на пределе, тело потряхивало даже несмотря на то, что поспать ночью получилось. Он бы хотел просто забыть про все и плюнуть с высокой колокольни, но коллекция была готова, модели собраны, Альбедо сказал, что встретит и накрасит всех в университете, а потому, проводив с утра Кадзуху, парень принялся вновь перебирать все материалы, которые ему нужно было принести. Да, это еще был далеко не конец. В любом другом случае студент пошел бы так же к одиннадцати часам, чтобы проследить за тем, что делает друг, но, во-первых, у него еще оставались срочные дела, а во-вторых, Скара доверял Альбедо. Если не он, другой не сможет сделать все идеально.       Присев на край кровати, дизайнер попытался собраться с мыслями. Трепет нарастал в груди, страх реакции на его вещи мутил, и в этот момент пришлось крайне пожалеть о том, какие побочные эффекты есть у успокоительных.       Сетку в университет уже понес Кадзуха, Скарамучче осталось взять краски, кисти, нитки, иголки, ножницы, еще пару неиспользованных пачек с булавками, зайти в строительный магазин за пленкой, самому одеться и накраситься, захватить украшения, которые обязаны были быть на моделях для дополнения образа. К слову, чего-то своего он так и не успел сделать, хотя собирался сшить еще пояс, смастерить серьги и колье. Паяльник слишком завалялся в темном углу шкафа, но и в этот раз его час не пришел.       Еще пару раз глубоко вздохнув, Скара вытащил из шкафа майку с жилеткой, надел черные джоггеры, подхватил с пола большой рюкзак, в котором уже позвякивали материалы. Плечо неприятно заныло из-за веса. И с этим ему придется ходить еще около часа, прежде чем он придет на место. Радовало хотя бы то, что ни Сегун, ни Эи не придут сегодня на показ. Не увидят всего позора сына и брата.       Пройдя турникеты университета, как и было задумано, к двум часам дня, Скара оказался в еще большей суматохе, чем была вчера. Все вокруг бегали и носились, а те студенты, учащиеся на других специальностях или по каким-то причинам не участвующие в показе, обходили собравшуюся толпу стороной. И в этом всем беспорядке дизайнеру нужно было пробраться в глубь, подняться по лестнице на второй этаж, где, по словам Альбедо, он нашел свободный кабинет. Несмотря на все нежелание идти сегодня хоть куда-то, Скарамучча с трепетом внутри ждал момент, когда сможет увидеть макияж на лицах своих моделей. Проблемой оставалось лишь то, что они должны будут проходить с ним до самого вечера. Пусть Альбедо и сказал о том, что готов поправить его в любой момент, но носить настолько плотный закрас на лице будет явно не очень приятной вещью.       Пробравшись сначала к организатору и предупредив о том, что он и модели придут к самому выходу, Скара еще раз сверил список представляемых коллекций и поднялся наверх. Отыскать нужную аудиторию было не так сложно, в конце концов, именно тут зачастую студенты выкладывали свои работы по живописи и рисунку. Удачно, что Альбедо хорошо ладил с одним из преподавателей и смог выиграть побольше места. Но еще более удачным было то, что сюда не догадается никто зайти, и все, что будет происходить дальше, останется скрыто от чужих глаз.       С глухим звуком Скарамучча открыл дверь, проходя внутрь, практически сразу сталкиваясь с Мицуби. Она стояла возле двери и едва успела отпрыгнуть в сторону. Впрочем, дизайнер почувствовал легкую вину за то, что так резко открыл вход. Если бы он случайно ударил девушку, то вряд ли на ее лице удержался плотный слой грима и пара капель из стразов. — Скара, я почти закончил, — окликнул его Альбедо, который едва успел придержать голову Кадзухи, силившегося обернуться на вошедшего. — Не вертись, еще немного осталось, — добавил он, заставляя модель сидеть смирно. — Получилось даже лучше, чем я ожидал. Я у тебя в долгу.       Скара обошел всех по очереди, рассматривая приклеенные длинные кукольные ресницы, градиент черного от переносицы и легкие тени. Оставалось дело «за малым», всего лишь уложить их волосы и доделать наконец-то образы. Студент так и не рассказывал никому о своей задумке, боясь упустить идею из рук и желая шокировать даже его моделей. Он сбросил с плеча рюкзак, глухо ударившийся о пол, словно штанга, и присел на корточки, чтобы достать из пакета строительную пленку. Не хотелось бы потом получать от учителей за то, что он раскрасил кабинет. — Где Яэ Мико? — спросил Скарамучча, ползая по полу, чтобы все аккуратно разложить. — Она вышла на обед, — со вздохом ответил Рю, после чего присел на белый подоконник. — Зачем тебе все это? Ты ведь не решил переквалифицироваться в маньяка?       Вопрос Скарамучча проигнорировал, бросая на бывшего коллегу лишь недовольный взгляд. Ему некогда было играть с ним в словесный цирк. Дьявол знает, сколько ему понадобится времени, чтобы сделать все, что он запланировал. Создать из нежной коллекции, олицетворяющей рассветные лучи и тихое одиночество, настоящую бурю чувств, скованных замками морали. — Рю, ты первый. После того, как я закончу, вам нельзя будет садиться, поэтому придется стоять до шести часов, — проговорил дизайнер, но, оглядевшись, понял, что его коллекции в аудитории не было.       С тяжелым вздохом он прикрыл глаза рукой и, предупредив о том, что он скоро вернется, быстрым шагом направился вниз.       Пробираясь сквозь толпу дизайнеров и моделей, которые продолжали обговаривать какие-то детали, примеряли коллекции, подшивали их, Скарамучча смог найти взглядом свой номер, под которым и висели вещи, вот только…       Он обомлел, стоило только заметить торчавшие из ткани нитки, откуда-то взявшиеся дырки, и в целом подобное никак нельзя было показывать. Земля практически ушла из-под ног. Это было уже чересчур. Кто вообще мог сделать подобное? Разве охрана не должна была следить за тем, чтобы ничего не было тронуто? Ярость практически захлестнула с головой. Но кого ему нужно было хорошенько приложить головой обо что-то?       В попытках понять хоть что-то, он замер, наблюдая за тем, как Аято, стоящий чуть поодаль, усмехается и отворачивается обратно к Аяке, помогая той что-то подшивать прямо на высокой светловолосой девушке.       Шум запестрил в ушах, тронул даже глаза своей поволокой, в голове поплыло, а грудь захлестнул пожар, который нельзя было потушить даже сотней литров воды. Ноги сами понесли своего владельца в сторону «именитого» дизайнера. Убить, уничтожить так же, как он только что уничтожил все труды одним лишь касанием. Неужели воровства было недостаточно? Для чего он все это затеял? — Господин Камисато все никак не уймется? — силой заставив себя держать гнев в тисках, посмеиваясь, спросил Скарамучча, привлекая на себя взгляд не только виновника происшествия, но и людей, стоявших рядом. — О чем это ты? — со все такой же легкой улыбкой спросил мужчина, выпрямляясь из положения полуприседа.       Скарамучча стиснул зубы, сжимая руку в кулак сильнее. В голове продолжало вертеться лишь желание запихнуть Аято в глотку портновские ножницы, чтобы точно знал, какие они бывают острые, особенно в руках разгневанного дизайнера. — Я о том, что вы просто ничтожны, как человек и как модельер. Почему бы вам не оставить меня и мою коллекцию в покое? — Разве я что-то сделал? Почему ты так говоришь со мной? — продолжал косить под болванчика мужчина, складывая руки на груди. — Неужели с твой коллекцией что-то произошло? — Да, мать твою, произошло. И я от всего сердца желаю, чтобы с вами произошло то же, что и с ней, — прошипел в ответ Скарамучча, перекидывая взгляд на Аяку, что встала чуть поодаль, не силясь влезать в разговор. — На твоем месте, я бы не ставил подобного ублюдка в авторитет. Надеюсь, что вся ваша семейка сгорит дотла, — практически выплюнул свои слова парень, после чего глубоко вздохнул и развернулся.       Убить. Уничтожить. За четыре часа до начала показа ему нужно было сделать что-то такое, что заставит Камисато почувствовать полное поражение. Но этого не хватит. Он и дальше будет убивать его медленно, разрезая на куски по частям, распарывая кусачками каждую венку его известности, станет тем, с кем он никогда в жизни не сможет потягаться и окажется забыт миром. Да, если существовало идеальное убийство — это было оно. И начало плана назначено на сегодня. На шесть часов с лишним. Скара практически чувствовал на языке вкус шока, вкус экспрессии, вкус собственного вдохновения, вызванного яростью. Неотступной и сильнейшей яростью, которую он испытывал за всю свою жизнь.       Подхватив с кронштейна все вещи разом, парень уже побежал в сторону выхода, но его остановили, касаясь плеча. — Скарамучча, куда ты пошел? Все встречи моделей проводятся тут, — проговорила его преподавательница по шитью, но на это дизайнер лишь усмехнулся. — Пошли к черту. Я буду делать то, что захочу сам, — бросил он, после чего резко вырвался и побежал в сторону занятой им аудитории.       С резким ударом открыв дверь с ноги, Скара заставил всех присутствующих дернуться. Даже Альбедо оторвался от своего рисования, недоумевающе смотря на друга. — А если бы ты дверь вышиб? — спросил он, но получил неожиданно резкий ответ. — Завались, — шикнул дизайнер, отходя в сторону и раскладывая свою одежду по полу, пытаясь сориентироваться в том, сколько можно было исправить, сколько нельзя и какие части закрывать. — Скара, что-то случилось? — Кадзуха поднялся со своего места раньше, чем макияж был доделан, но он прекрасно чувствовал, что возлюбленный находился в гневе.       Нет, этим словом нельзя было описать, то, что Каэдэхара смог в нем увидеть. Если бы так можно было сказать, то он бы сказал лишь то, что тот обезумел в крайней своей степени. Такого видеть еще не приходилось.       Остальные так же подошли ближе к крайне дерганному студенту и теперь же вместе с ним рассматривали зацепы, дырки, порезы, выбившиеся нитки. Эти вещи не то что показывать — надевать было нельзя. — Это… Неужели он сделал? — с легким вздохом спросил Кадзуха, после чего практически сорвался с места, чтобы сделать хоть что-то. Только что? — Стой, — воскликнул Скарамучча, одергивая возлюбленного, поднимаясь на ноги. — Он сделал мне услугу, сам того не подозревая, — посмеялся дизайнер, обводя всех моделей острым взглядом еще раз. — Рю, раздевайся. Кадзуха, твой макияж еще не доделан. — Что ты вообще собираешься с этим делать? — спросил Альбедо, продолжая стоять на своем месте. — То, что изначально собирался, — вновь пропустив смешки, Скара взялся за края дыры на платье Кёко и растянул ее в сторону, разрывая сильнее.       В тишине, повисшей в аудитории, раздался треск ткани, рвущихся нитей переплетения, так же онемевшего дыхания присутствующих, которые неотрывным взглядом наблюдали, как явно поехавший крышей студент продолжает рвать то одно, то другое, не оставляя даже возможности ткани закричать в попытках остановить его. — Стой, Скара, что ты делаешь? — спросила уже Кёко, не выдерживая наблюдения за этим.       Она хотела было оттащить парня от его коллекции, но тот вывернулся. — Я делаю свою работу. Рю, ты разделся? — не поворачивая головы, спросил Скарамучча, на что получил лишь легкое: «Да…» — Тогда вставай на пленку.       Поднявшись с места, студент прихватил свой комбинезон и отошел в сторону первой модели на очереди.