Оk, K.О: Будем работать в офисе!

– Моё имя Джон Боксмен, и вчера я по пьяни переспал со своим боссом, – стоя перед зеркалом в ванной, я смотрел на отражение своего помятого недовольного лица, пытаясь понять, насколько плохо вообще звучит то, что произошло прошлым вечером. И да, это звучало просто отвратительно. Почти так же ужасно, как раскалывалась на утро та половина моей головы, которая ещё не раскололась. Обычно настолько болезненное похмелье уносит с собой добрую половину, если не вообще все воспоминания о том, где ты был и что делал, но, по закону подлости, в этот раз я помнил абсолютно всё. Кто бы мог подумать, что следующей причиной того, что я промажу мимо унитаза, станет мой лучший друг. "Жизнь удивительна", говорили они, "жизнь полна неожиданных событий", говорили они. – Бесполезный мусор, – не сомневаясь больше в ненужности этого хлама, я швырнул в урну философскую книжку, которую мне подарили хиппи-общинники во время одной из многочисленных поездок. Однако уже через несколько секунд вынул её обратно, сожалеюще поглаживая помятые страницы, будто извиняясь за свою импульсивную натуру. Подарок ведь, как-никак. Да и, к тому же, не могло же быть всё настолько плохо, правда же? Я всего лишь начал жизнь с чистого листа, в первый же день напился в хлам, чуть не покалечил лучшего друга, и теперь не хотел даже показываться на новом рабочем месте, боясь взглянуть ему в глаза после всего случившегося... Возможно, всё действительно было немного хуже, чем обычно. Но это совершенно не было причиной останавливаться. Я из тех людей, кто не прячется за удобной ложью и красивыми оправданиями, а берёт дело под свой контроль и работает, пока не добьётся успеха. Да, моя простота и прямолинейность далеко не всем приходятся по вкусу, но мнение окружающих никогда не было для меня чем-то особенно значимым. И всё же, был один человек, подвести которого для меня бы значило подвести и себя самого. – Мы берём ответственность за свои ошибки, – омывшись холодной водой и немного взбодрившись, я цитировал лозунг компании, настраиваясь на боевой дух. Кто-то однажды сказал, что дом – это место, куда ты можешь вернуться, что бы не случилось, где тебя всегда будут ждать, сколько бы лет ни прошло, и где ты всегда будешь чувствовать себя в безопасности, сколько неприятностей ни происходило бы вокруг. Последние несколько лет удивительной и непредсказуемой жизни показали мне, что не менее важно, чем всегда верить в лучшее и ни за что не отступать от своей цели – умение вовремя остановиться, отпустить и двигаться дальше, принимая вещи так, как они есть. Я продал бизнес, дом, в котором прожил с самого детства, разорвал те немногочисленные связи со всеми, кто хоть как-либо мог напоминать мне о прошлом, оставил всё это в далёком и безвозвратном "было", в надежде однажды, в конечном итоге, забыть совсем. Но кое-что я не хотел забывать, во что бы то ни стало, да и не смог бы забыть, кажется, даже если бы кто-то попытался стереть мне память. Единственное место, где я мог спрятаться от любой катастрофы этого мира. Единственного человека, в чьих заботливых руках я всегда смог бы найти поддержку. Я и так успел потерять слишком многое, чтобы сейчас из-за такой ерунды лишиться последнего, что придавало этой жизни хоть какой-то смысл. VMedic, да и любое место, куда бы ни пошёл Веномус – всегда было моим домом. ОН всегда был домом для меня. И я не мог позволить всему этому просто взять и исчезнуть, ещё и по такой глупой причине. Это был именно один из тех случаев, когда несмотря на всю боль и страх стоило бороться до конца, и, к счастью, это я умел делать лучше всего на свете. Воодушевлённо выбегая из ванной, я минул коридор, походивший больше на полосу препятствий из-за расставленных повсюду всё ещё нетронутых коробок с не разгруженными после переезда вещами. Единственным, что сейчас находилось вне картонного заточения были предметы первой необходимости, одежда, средства личной гигиены и несколько фигурок с подвижными головами, которые я, не удержавшись, купил в каком-то ларьке пару лет назад. Ви постоянно называет меня скрягой, и в чём-то он действительно прав: я не раскидываюсь деньгами направо-налево, как это делает он. Но что касается каких-то забавных мелочей, брелоков, магнитов, вещей с весёлым принтом, игрушек и других сувениров... Они вне моей экономной компетенции. Эти безделушки всегда дешёвые, но приносят мне намного больше радости, чем дорогие и серьёзные покупки. Возможно, в детстве мне просто не хватало чего-то подобного, но, как бы там ни было – теперь любое место, где я нахожусь, наполняется этими незатейливыми мелочами. Только так я могу чувствовать себя комфортно и оставаться в хорошем настроении бо́льшую часть времени. И пусть этот фиолетовый транжира продолжает бухтеть о том, что рано или поздно мне придётся открыть музей для всего "хлама" который хранится у меня в доме. Однажды я действительно сделаю это, чисто из вредности, а ему продам самый первый билет. Но вернёмся к истории. На построение настолько сильных и крепких доверительных отношений у нас ушло очень много лет совместного труда, драк, слёз и прочих вещей, которых уже и не перечислишь. И вот в чём я точно знал, что могу быть уверен до конца – это в своём лучшем друге, который несмотря ни на что поймёт, простит и забудет. Конечно, ничего подобного ещё не происходило с нами раньше, но сейчас, размышляя об этом, отметая в сторону негативные мысли, я уже практически не сомневался в том, что это всего-навсего мелочь на фоне того, через что нам довелось пройти. Так что, собрав волю в кулак, я натянул на себя всё, что выглядело более-менее чистым и, полный решимости, покинул квартиру, оставляя за закрытой дверью все тревоги и сомнения, терзавшие меня ранее. "О боже, это было ужасным решением, нужно было остаться дома", – далеко не все закрытые двери, как оказалось, внушают чувство спокойствия и уверенности. Стоя перед большой чёрной дверью с электронной ручкой, которую сам же однажды разработал и установил, я дрожал, как осиновый лист на сентябрьском ветру, не решаясь зайти внутрь вот уже как минимум минут десять. Выбора у меня, правда, не было: в любом случае нужно было получить распоряжение и бланки с задачами, которые заполнялись по мере выполнения технологической проверки оборудования, чтобы позже отдать ему же на подпись. "Соберись, тряпка, мужчина ты или нет?!" – продолжал я мысленные уговоры, нерешительно поднося руку к двери с такой опаской, будто она могла наброситься на меня. В конце концов осмелившись, но не совладав с трясущимся телом, я один раз отчётливо стукнул в дверь, оставив руку на её поверхности. Всего меня окатил леденящий ужас, буквально: снизу вверх вдоль позвоночника, позже разбегаясь и по оставшимся местам, прокатилась волна холодных мурашек. Я чувствовал, что покраснел от стыда и вспотел, но в то же время был абсолютно уверен, что застыл в огромной ледяной глыбе страха, не позволяющей мне согреться. "Даже постучаться нормально не можешь, позорище", – в сотый раз проклиная себя, я из последних сил старался не развернуться и не убежать куда-нибудь как можно дальше. Но долго бороться с этим желанием не пришлось: уже через пару секунд дверь с мягким щелчком открылась, прокладывая мне дорогу вперёд и окончательно отрезая все пути назад. Сделав глубокий вдох, рывком я дёрнул за блестящую ручку, проходя в злосчастное кабинетное помещение. – Хе-е-е-е-й, – начал было я в своей привычной манере, но медленно умолк, заметив, с каким выражением на лице встречал меня товарищ. Обычно я был тем, кто учтиво берёт на себя борьбу с неловкими паузами, но гнетущая гробовая тишина, нависшая над нами в тот момент, казалось, давила до того сильно, что у меня заболела спина. Все мысли в страхе разбежались, покидая мою голову, оставляя наедине с не более разговорчивым Веномусом. Насторожил меня ещё и тот факт, что он не вальяжно сидел в кресле или самоуверенно облокотившись на стол читал какую-нибудь книгу, за чем обычно его можно застать в кабинете, а просто стоял в центре комнаты, ровно и неподвижно, наблюдая за моими действиями. – Я пришёл за- – Доброе утро, – словно только что опомнившись, обеспокоенно выпалил собеседник, перебивая меня. – Ага, доброе утро, – улыбнувшись ему, я закашлялся, пытаясь отвлечься от того, насколько неловкой до сих пор оставалась сложившаяся ситуация, – я пришёл за бумагами для сегодняшнего обхода. – Да-да-да, секунду, – метнувшись в сторону стола, потоком воздуха он снёс с него несколько других листов, судорожно собирая их уже с пола, а после протягивая мне нужные документы, – держи. – Всего один лист? – скептически поворачивая бумажку в руках, убеждаясь, что на задней стороне ничего нет, я уставился на него, – Тут нет даже и половины из того, что мне нужно деклорировать. – Только так я могу быть уверен в том, что ты не останешься тут на всю ночь, пытаясь успеть сделать всё за один раз, – он усмехнулся, подойдя немного ближе, опираясь плечом на шкаф у стены, – Более того, надеюсь, что ты помнишь о сегодняшнем знакомстве с коллективом. – Знакомство с коллективом, конечно, я абсолютно точно помню о нём, – отведя взгляд, мысленно я проклинал этого мужчину за то, что он знает меня настолько хорошо. – Я даже не сомневался, – он начал хихикать уже даже не скрывая этого. После небольшого разговора на душе почему-то сразу стало спокойнее. Как минимум, я понял, что он не злится на меня, и судя по тому, как заботливо распределяет загруженность, возможно, даже и не в обиде. Как минимум, мне очень хотелось в это верить. Неприятное напряжение медленно спало, движения собеседника стали более плавными, а интонация голоса умиротворённой и доброжелательной. Но даже при этом вставший поперёк горла словесный ком не давал мне начать разговор о вчерашнем, и до чего же не хотелось портить вновь воцарившуюся атмосферу обычного и приятно-лёгкого рабочего дня. Так и не найдя в себе сил начать серьёзный разговор, делая вид, что вчитываюсь в то, что написано на листе, украдкой я спросил: – Как ты? – всего два слова, которые дались мне сложнее, чем вообще любая реплика до этого. – Всё в порядке, – он стал говорить тише, но по-прежнему улыбаясь, – спасибо, что интересуешься. – Вот и славно, – очевидно, что это не было концом разговора, но будучи неготовым продолжать его сейчас, я сделал уверенный шаг в сторону двери, двигаясь спиной вперёд, не разрывая зрительного контакта. – Постой! – снова подбежав к столу, Веномус извлёк из ящика мою красную папку, – Ты забыл её вчера, заодно я вложил туда трудовой договор и ещё несколько документов на подпись. – Ах, да, точно, – приняв папку, любовно пройдясь по ней взглядом, я прижал её к груди, как что-то особенно ценное, – спасибо, и как я мог забыть. Бегая взглядом от одного угла помещения к другому, мой директор выглядел не менее растерянным и обеспокоенным, чем я сам. Длинными худощавыми пальцами он нервно теребил тёмно-синий в зелёную полоску сатиновый галстук, который так и не поменял со вчерашнего дня. Сложилось полное впечатление, что нужно что-то сказать, при этом обходя тему произошедшего, но никто из нас, похоже, понятия не имел, как это сделать. Собеседник уже делал вдох приоткрытым ртом, чтобы что-то сказать, но, струсив, я не позволил ему закончить начатое: – Надо же, посмотрите на время! – из чистой формальности взглянув на часы, я продолжил пятиться к двери, – Мне давно уже пора приступать к работе. – Да, ты прав, – как-то даже печально опустив взгляд, он щёлкнул переключатель, открывая дверь, – удачи, не подведи меня. – Да ни за что, – улыбнувшись напоследок, я вышел в коридор, наблюдая за тем, как в узкой щели медленно растворяется полосочка кабинетного света. Несмотря на то, что ничего страшного не случилось, нарастающее чувство ответственности и недосказанности по-прежнему давило на меня, тяжёлой ношей ложась на плечи. Аккуратно проведя ладонью по чёрной поверхности дерева, мысленно обещая себе вернуться и поговорить с ним как следует, я двинулся в сторону лестницы, чтобы покинуть этаж и приступить к работе, которая хотя бы ненадолго могла отвлечь меня от всего случившегося. Несмотря на душевное состояние, сейчас мне нужно было создать впечатление хорошего руководителя, так что, пару раз встряхнув головой, я вновь широко улыбнулся, проникая в рабочее пространство. Согласно полученным данным, в моём непосредственном подчинении находилось пять специалистов по областям и штат исполнительных рабочих инженерного отдела. С двумя из этих ребят мне уже приходилось работать раньше, а трое молодых, очевидно, пришли на смену тем, кто в своё время ушёл развиваться самостоятельно. – Солнце светит, птички поют, в рабочем цеху порядок и уют, – напевал я, обращая на себя внимание. – Доброе утро, мистер Джон! – первой ко мне подбежала незнакомая девчушка-пёсик. По крайней мере, такое впечатление складывалось из-за того, как она была одета: светлые чулки, зелёная мини-юбка в тон укороченной кофточки поверх чуть ли не прозрачной жёлтой блузки с глубоким вырезом, маленькие чёрные туфельки на высоком каблуке. По наряду можно было предположить, скорее, что её "пригласил" к себе на час кто-нибудь из отдела, нежели то, что она работает здесь, да ещё и одним из специалистов. Первое впечатление бывает обманчивым. Остальное же выглядело так, словно брюнетка всего на пару лет младше меня, но слишком тщательно старается замаскировать этот очевидный факт. Эта противоречивость в её образе немного отталкивала меня, но, надо отдать должное: выгодные аспекты её фигуры были подчёркнуты тонко и со вкусом. "Видимо, на дресс-код подчинённых ему со временем тоже стало фиолетово", – я задумался, продолжая разглядывать собеседницу. Не успел я как следует обдумать то, как ответить на её неожиданно радостное приветствие, как всю работу сделали за меня: подхватив меня под локоть, прижавшись ко мне боком, "девушка" повела меня вглубь помещения. – Вас так долго не было! А где Вы были? А почему ушли из компании? А сколько Вам лет? Вы давно дружите с мистером Веномусом? Он так много о Вас рассказывал! – вопросы сыпались на меня один за другим, перебивая друг друга, не давая мне возможности ответить ни на один. – Мы знакомы? – неловко отстранившись, я попытался остановить этот словесный поток, – Мне очень жаль, но я совсем тебя не помню. – Ой, точно, извините! – собеседница пулей метнулась вперёд меня, перекрывая путь дальше, встав в комически-героичную позу, – Меня зовут Карла, я заканчивала стажировку как раз в то время, когда Вы покинули VMedic! – Ах, да, Карла, – усмехнувшись, я старательно делал вид, что вижу её не впервые в жизни, – мы виделись пару раз, когда... Эмм... – На семинарах мистера Ви, да! – она взволнованно трясла мою руку и виляла хвостом. – То-о-очно, – похлопав её по плечу, я всё же постарался двинуться вперёд, – будет приятно работать с тобой, Карла. На какой ты должности, напомни? – Главный разработчик, сэрр! – она стала по стойке "смирно", рукой отдавая честь. "ЭТО ГЛАВНЫЙ РАЗРАБОТЧИК?! У него тут предприятие или притон? Может, тут у всех собеседование прошло так же, как у меня, и мне не стоит так переживать?", – происходящее не укладывалось в голове, ведь когда-то я и сам занимал эту должность, так что прекрасно понимал, сколько и каких качеств требуется для выполнения работы разработчика. Теперь я действительно искренне надеялся, что первое впечатление бывает настолько обманчивым. Но не говоря больше ни слова, я только глухо кашлянул в кулак, после чего крикнул вглубь помещения: – Покажите мне главного конструктора! – ментально я уже был готов увидеть конструктора в блондинистом парике и колготках в секту. Но облегчённо выдохнул сразу же, как из-за угла выбежал перепуганный парниша лет от силы двадцати, остановившись прямо перед нами, пару секунд потратив на отдышку. – Вы звали, мистер... Босс, сэр? – он уж точно был новичком, даже не знающим меня по имени. Высокий худощавый юнец, одет он был в красную водолазку и чёрные джинсы, но больше моё внимание привлекла роботизированная рука, полностью заменившая ему живую. Эту деталь я разглядывал с таким же любопытством, с каким он смотрел на импланты в моей голове. – Не переживай раньше времени, я просто хотел поздороваться, – приветливо рассмеявшись, я протянул ему руку, – Джон Боксмен, рад знакомству. – Нейл, тоже безумно рад, – он пожал мою руку металлической, довольно сильно сдавив меня. – Вот это хватка, Нейл, – пару раз встряхнув кистью, я одобрительно покивал собеседнику, – то что нужно для конструктора. – Ага, для набора Лего в самый раз, – не успел парень ответить мне, как откуда-то издалека послышался голос третьего человека, очевидно, пришедшего на шум. – Заткнись, Джо, – Нейл засмеялся, ударяя по плечу пришедшего сотрудника. – Он никому не рассказывает, но на самом деле это были детали из коробки от шаттла из Звёздных воин, но он не прочитал инструкцию собрал себе руку, – неизвестный залился оглушительным хохотом. – У тебя каждый день новая шутка об этом? – пренебрежительно тявкнула Карла. – А до этого были другие? – вытирая подступившие от попыток не засмеяться слёзы, поинтересовался я. – Да, на прошлой неделе он шутил о том, что мне не помог восстанавливающий крем для рук, – с каменным выражением лица ответил Нейл, очевидно, уже уставший от этих подколов. Но вот мы с новым коллегой ржали как не в себя, громко стуча по колену, так громко, что эхо разлеталось по всему огромному помещению. Несмотря на осуждающие взгляды оставшихся двух ребят, я решил, что лучше умереть в их глазах как их руководитель, чем умереть от смеха. Хорошенько просмеявшись и окончательно успокоившись, я протянул руку и следующему подчинённому: – Джон Боксмен, мы точно сработаемся. – Джо Каппа, тестировщик, – он обхватил мою руку двумя своими, агрессивно тряхнув ими несколько раз, – наконец хоть кто-то с чувством юмора. Из всех троих этот персонаж вызвал у меня наибольшую симпатию. Джо был похож на меня не только в выборе шуток и имени, но ещё и внешне: невысокого роста полный мужчина примерно моего возраста, одетый в скромную рубаху с закатанными до локтя рукавами, мешковатые брюки, а на груди красовался немного помятый красный галстук. Исключая от факт, что вместо головы у него была внушительных размеров чашка – мы были почти близнецами. В компании своей новой дружной команды я прошёл ещё пару десятков метров до рабочего места, попутно отвечая на вопросы и распределяя бумаги, после чего комичным жестом руки указал на дверь своего кабинета. – А здесь дядя Джон работает, так что если вы, ребятки, не хотите, чтобы он злился, лучше приходить сюда только в случае особой необходимости, – подождав, пока все закончат смеяться, я продолжил, – Но если его вдруг здесь не окажется - скорее всего, он в кабинете у папы Веномуса, решает важные вопросы. – Так он правда Ваш друг? – удивлённо уточнил парень в красном, оглядываясь на довольно кивающую Карлу. – Ага... Лучший друг, – я очень старался не выдавать себя, но очередная мысль о том, кем теперь меня считает Ви, выбила меня из колеи, – а почему ты так удивляешься? – Я никогда не видел, чтобы он общался с кем-то вне рабочего контекста, – вмешался в разговор Каппа. – Правда? Вы просто плохо его знаете, – отговорился я, думая о том, что и сам-то, видимо, не лучше, – Как-нибудь расскажу вам парочку весёлых историй из нашей молодости, но пока нам всем нужно работать, так что-о-о... Не закончив фразу, я проскользнул в кабинет, захлопнув за собой дверь. Довольно грубо было вот так обрывать диалог, но, во-первых, я был прав, а во-вторых, не смог бы продолжать разговор о Веномусе во время работы, которая, по идее, должна была отвлечь меня от мыслей о нём. Всё ещё держа в руках бланк со списком оборудования, я будто смотрел сквозь него, сидя на полу, опираясь спиной на холодную обратную сторону двери. Как только я привёл свой кабинет в порядок, он снова стал одним из самых уютных мест во всём здании, где я в любой момент мог спрятаться от надоедливых подчинённых. Но даже его родные и толстые стены не могли спрятать меня от ответственности за содеянное. Смяв в руках невинный кусок бумаги, я снова встал на ноги, строгим взглядом смотря в сторону окна: больше так продолжаться не могло, довольно прятаться. В тот момент я чётко решил, что качественно выполню свою работу, а после уверенно зайду в кабинет к лучшему другу и извинюсь за всё, что натворил. После я без передышки носился из одной части здания в другую, от одного механизма к следующему, прислушиваясь к каждому скрипу, скрупулёзно разглядывая каждую деталь, которая могла вызвать сомнения, заставляя включать и выключать агрегат столько раз, сколько мне потребуется. Возможно, было правильным решением выдать мне только один лист на день. И вот так незаметно время подошло к обеду. Опомнившись, я снова поднялся в кабинет, чтобы отдохнуть и вытереть подступивший пот. Забыв абсолютно обо всём на свете, я полностью отдался процессу, вспоминая прекрасное чувство занятности, которого мне так не хватало. Забытые эмоции пробудили во мне и ещё одно приятное воспоминание о том, как весело мы с Ви раньше коротали время за обедом, обмениваясь приготовленными деликатесами. Ну, точнее, это я всегда готовил себе сам. Он никогда не был фанатом домашней еды, так что лишь изредка приносил что-то приготовленное Кэрол, а остальное время всегда заказывал что-нибудь из ближайших кафе и ресторанов (тот ещё транжира), но мою стряпню из раза в раз нахваливал, ставя её в ряд с купленными блюдами. Но несмотря на мои предложения готовить для нас обоих, всегда был слишком гордым и упрямым, чтобы согласиться, так что просто продолжал бессовестно утаскивать половину моей ссобойки. Вспоминая об этом, невольно я заулыбался. "Как же хорошо было тогда... Сможет ли всё теперь стать таким же, как было раньше?" – спрашивал я сам себя, глядя на пустой стол. И хоть с работой я справлялся довольно быстро, практически половина бланка по-прежнему оставалась пустой, а это значило, что мне всё ещё не с чем идти к руководителю. "Могу ли я просто непринуждённо позвать его на обед, как будто ничего не случилось?" – недоверчиво глядя на телефонную трубку слева от меня, я всё ещё сомневался. Но, немного поколебавшись, окончательно решил, что нужно закончить этот беспорядок раз и навсегда. Рывком я сорвал трубку с держателя, набрал на потёртых и размягших от времени кнопках знакомый номер, и с придыханием вслушивался в каждый гудок, ожидая ответа на другом конце провода. Сердце колотилось настолько сильно, что, казалось, в трубке эхом отражается пульсация моих напряжённых висков. Но теперь волнение было совсем не от страха. Я был приятно, радостно взволнован, словно мальчик, который в подъездный домофон вот-вот спросит, выйдет ли друг с ним погулять. Почему-то я чувствовал, что сейчас всё решится, всё закончится и вновь станет хорошо, так, как было всегда до этого. – Веномус, слушаю, – спокойным строгим тоном ответил голос того, кто, очевидно, снял трубку, даже не смотря на номер. – Это я, ты не занят? – как можно смелее постарался спросить я дрожащим голосом. – Боксмен! Я? Нет! – интонация собеседника моментально сменилась, что меня очень насмешило. – Придёшь на обед? – Конечно! – не дождавшись моего ответа, он бросил трубку. Несколько секунд продолжая держать телефон у уха, слушая один протяжный гудок, я не мог поверить своему счастью. Победно швырнув его на место, я поспешил поставить перед столом пуфик, чтобы моему гостю было куда присесть. Мне так и не удалось унять дрожь по всему телу, но, стараясь успокоиться, я просто уселся на стул, барабаня по коленям, и не моргая смотрел на дверь, ожидая момента, когда она откроется. Я так упорно смотрел на неё, что, казалось, вот-вот просверлил бы дыру своим пристальным взглядом, если бы Веномус вовремя не успел дёрнуть за ручку. В моём кабинете не было специальных примочек, так что дверь беспрепятственно открывалась и закрывалась, пока я не решу в конечном итоге закрыть её на ключ, что делал только после окончания рабочего дня. – А вот и я, – запыхавшийся, собеседник вошёл в кабинет, прикрывая дверь за собой. Его лиловые щёки разрезала улыбка от уха до уха, да и вся мимика в целом казалась не менее радостной и взволнованной, чем моя. Это дарило мне светлую надежду на то, что он тоже на самом деле соскучился и рад меня видеть, несмотря ни на что. Поправляя помявшуюся рубашку, он, правда, застрял в двери, не продвигаясь дальше и с опаской поглядывая на пуфик. – Проходи, присаживайся, – испугавшись, я и сам встал, пытаясь понять, что не так. – Спасибо, – он подошёл ближе к столу, поставив на него контейнер с едой, одно колено всё же поставив на пуф, – я, пожалуй, постою. – Тебе не нравится пуфик? Я могу принести стул если хо- – Нет-нет-нет, всё в порядке, я просто хочу постоять, – руками он остановил мой порыв побежать в соседний кабинет за стулом, усаживая меня обратно. – "Просто хочу постоять?" – недоверчиво уточнил я, показывая, что полностью понимаю, что здесь что-то не так. – Я весь день работаю с документами, уже насиделся, – продолжал оправдываться Веномус, – теперь не хочу. – Или просто не можешь... – вслух поразмыслил я, как только в голове сложилось то, что я видел с утра в его кабинете, и то, что он наотрез отказался садиться теперь. – Конечно могу, что за глупости, – нервно смеясь, прикрыв глаза, он продолжал притворяться, будто понятия не имеет, о чём я говорю. – Тогда присядь, в чём проблема? – теперь, когда мы оба понимали, что происходит, я начал строго доказывать свою позицию, – Это ведь не сложно. – И так очевидно, что я умею сидеть, я не собираюсь ничего доказывать, – теперь он тоже перестал смеяться, вступив в спор, гулко хлопнув руками по столу. – С-я-д-ь, – медленно проговорил я, приблизившись настолько вплотную, что упёрся лбом в лоб собеседника (для этого мне пришлось встать на носочки, надеюсь, что он не заметил). Теперь это стало игрой принципов: он слишком гордый, чтобы признать, что прошлым вечером остроумные фокусы не прошли для него бесследно, а я слишком упёртый, чтобы пойти у него на поводу и подыграть, будто не вижу, что он опять отказывается признать, что ему плохо и в этом есть моя вина. Оба хороши для компании, где все "берут ответственность за собственные решения", да уж. Решительно смотря на меня, он, к моему удивлению, пошёл дальше, и в самом деле присел, едва ли опуская весь свой вес на подушечку, по сути, балансируя на трясущихся от нагрузки ногах. Ехидно ухмыляясь, он развёл руки в стороны, молчаливо празднуя свою "победу". Чего он не ожидал – так это того, что я надавлю ему на ноги сверху, заставляя полностью опуститься вниз. – Ауч! Какого чёрта?! – болезненно вскрикнув, он моментально вскочил на ноги. – Я так и знал! – тоже прикрикнул я. – Что ты знал? – Что ты как был придурком, который не заботится о себе, так им и остался! – смирив его осуждающим взглядом, я потянулся к сумке, которую оставил как раз под столом возле себя. – И что мне теперь, взять и- – Взять вот это, – перебил его я, всучив в руки тюбик с мазью, которую прихватил из домашней аптечки на случай, если он всё-таки повредился, – и наносить на повреждённый участок дважды в день: утром и вечером. Любопытно вертя его в руках, Ви только изредка поглядывал на меня выпученными от удивления глазами. Но вскоре просто залился красным, опуская взгляд и отворачиваясь в сторону, принимая очевидное и безвыходное поражение. – А ты как всовывал свою заботу туда, куда не просят, так и продолжаешь... – Ты пострадал из-за того, что я тебе как раз таки не заботу всунул, так что замолчи и прими это, как извинение. – Что, прости? – Мне действительно очень стыдно за то, что я сделал, и за то, что теперь тебе приходится терпеть боль из-за этого, – самое страшное было уже позади, – это меньшее, что я могу сделать в качестве извинения... – Тебе не за что извиняться! Я буквально напоил тебя и вынудил делать все те вещи! Здесь только я повёл себя, как ужасный руководитель и просто отвратительный друг! – Но ты был прав, я в любой момент мог просто встать и уйти, но вместо этого остался и навредил тебе! – Пожалуйста, прости меня! – Это ты меня прости! Закончили мы тем, что кричали извинения друг другу в лицо, сойдясь на том, что виноваты одинаково. В конечном итоге еда осталась нетронутой, а мы просто молча обнимались, счастливо понимая, что никто не в обиде, и всё закончилось хорошо. Не справившись со своей сентиментальностью и нервами, я всплакнул, так что периодически получал от него шутливые упрёки о том, что не имею права испачкать соплями его пиджак. Придурок. Мой любимый придурок. То, как счастлив я был в тот момент, не описать никакими словами. Казалось, что всё счастье, весь комфорт и спокойствие этого мира просто материализовались в единый целый организм, который сейчас дышал рядом со мной. Что есть сил сжимая его в руках, я чувствовал, что моему миру снова ничего не угрожает, мой дом в целости и сохранности, я наконец дома, и чувство вины больше не разрывает на части моё большое счастливое сердце. Это стоило того, чтобы бороться. Всегда стоило. И как же мне стыдно за то, что я посмел в этом усомниться. – Я весь день места себе не находил, думал, как подойти к тебе и извиниться, – пробубнил Веномус, уткнувшись лицом мне в рубашку. – Как же я тебя понимаю, – пару раз я провёл рукой по густым чёрным волосам, как делал всегда, когда успокаивал его. – Ты всё ещё считаешь меня своим другом? – он немного отстранился, испуганно глядя на меня, напряжёнными пальцами сжимая мои плечи. – Боже, конечно! Мы и не такое по пьяни творили, думаешь, я просто плюнул бы на всё из-за ЭТОГО? – Как же я счастлив, – он снова обнял меня, но уже спокойнее и нежнее, чем раньше. Теперь, когда было ясно, что никто больше никуда не убежит, действительно можно было ослабить мёртвую хватку и просто порадоваться тому, что у нас обоих снова есть верный и понимающий друг, который готов простить и забыть всё, что угодно. Как же мне повезло встретиться с ним однажды. В отличие от моих, его длинные непослушные локоны бесконтрольно свисали по обе стороны лица, щекоча мои щёки, так что, пока они были настолько близко, мне удавалось различить тонкий аромат. Расслабленно закрыв глаза, я сделал вдох полной грудью, прислушиваясь к ощущениям. Сегодня волосы Веномуса, как, в прочем, и всегда, пахли каким-то фруктовым шампунем. Я был абсолютно уверен, что дорогим шампунем. Сколько его помню, от тратил баснословные суммы на средства для ухода за кожей и волосами, кремы, скрабы, маски, и прочие вещи, которые можно найти как в его портфеле, так и в стандартной женской косметичке. А потому и сам он пах если не благородным мылом, одеколоном, который он не менял с тех самых пор, как мы только познакомились. Стойкий аромат красного вина и лаванды теперь вписывался в его образ ещё сильнее. В целом, говоря о запахе Веномуса, я всегда представлял именно этот, даже не задумываясь о том, какой он на самом деле. Теперь мне было действительно интересно, как пахнет его кожа, как ощущается настоящий аромат, не скрытый цветочной пеленой. Как он вообще выглядит, когда не скрывается в смущении за огромным количеством ткани, отказываясь признавать всё обилие своего великолепия? В тот день я видел далеко не всё, а лишь малую часть, детали которой потерялись где-то в пьяном тумане. Как выглядит настоящий Веномус, такой, какой он есть сейчас? Как он пахнет? Как ощущаются его осознанные прикосновения? Как... "КАК ТЫ ВООБЩЕ МОЖЕШЬ ДУМАТЬ ОБ ЭТОМ СЕЙЧАС?!", – возвратившись в реальность, я с ужасом осознал, где витали мои мысли прошедшие несколько минут. Пару раз хлопнув друга по плечу, намекая, что можно заканчивать с объятиями, я отстранился, опираясь на стол, находясь в полном ступоре. – Может, всё и в правду может стать таким, каким было раньше, – довольно продолжал собеседник, взяв меня за руки. – Точно, – мне совершенно не хотелось думать о том, какими мягкими были его руки. Неожиданно где-то в глубинах коридора за дверью заиграла мелодия, означавшая, что обеденный перерыв подошёл к концу. Ещё раз звонко рассмеявшись, Ви толкнул меня в плечо: – Похоже, мы так и не успели пообедать, хах. – Думаю, мы всё равно потратили это время с пользой, – я старался скрыть беспокойство и выглядеть как можно более естественно, – но я не упущу возможность снова поменяться с тобой. После этого я поменял пластмассовые коробочки местами, наблюдая, как тем шире становилась улыбка моего босса, чем ближе я подвигал к нему свой контейнер. Он одобрительно сглотнул слюну, после чего схватил ёмкость и мазь, прижал к груди и довольно зашагал с ними к двери, но перед самым выходом развернулся и сказал: – Я взяток не беру, даже таких вкусных, мистер Джон, и всё ещё жду от Вас выполненной в срок работы. – Да-да, в лучшем виде, как и договаривались, – последнюю реплику я процедил сквозь зубы из последних сил натянутой улыбки, в ответ услышав только тихий стук закрывающейся входной двери. "Что со мной происходит? Почему именно сейчас, когда всё только наладилось? Как я мог?!", – обессиленно рухнув обратно на стул, я закрыл лицо ладонями, на самом деле даже не надеясь на то, что в их темноте смогу спрятаться от собственного безрассудства. Именно сейчас, когда он наконец был так счастлив, когда нашей дружбе снова не угрожало больше ничего... Ничего, кроме меня. Подушечками пальцев я чувствовал жар, исходящий от кожи щёк. Но в этот раз они горели не стыдливым румянцем, а плавились от беспощадного пламени стыда и угрызений совести. Вскочив с места, я схватил бланк и двинулся прочь из кабинета, чтобы продолжить работу, попутно оправдываясь, списывая всё на тяжёлые переживания, усталость и голод. Остаток дня ускользнул от меня так же незаметно, как и его начало. Прекрасно выполнив план на день, я вышел на своеобразный "балкон" второго этажа, откуда открывался вид на весь нижний этаж, чтобы перевести дух, и разочарованно заметил, как радостно марширует к двери длинная фиолетовая фигура в яркой лаймовой бейсболке. Освистнув его и убедившись, что мой босс обратил на меня своё драгоценное внимание, я задорно, даже, отчасти, издевательски, крикнул, гордо махая в воздухе вытянутыми средним и указательным пальцами руки: – Два раза в день, не забудь! – Да пошёл ты! – не менее громко отозвалось мне снизу ответное послание и медленно затихающий в толще тишины тонкий смех. Решив не отставать, заполненную бумажку я подсунул в щель под его дверью, как делал всегда, когда уходил домой позже. "Думаю, он обрадуется находке", – довольно подметил я про себя, после чего тоже расторопно зашагал в сторону лестницы. Практически окончательно забыв о сегодняшнем инциденте, я сел за руль в как никогда хорошем настроении, подкрутил колёсико магнитолы так, чтобы громкая задорная мелодия могла спокойно путешествовать по салону, и повёл в сторону дома. В конечном итоге, всё же, день закончился просто замечательно: я утвердился на перспективной должности, руковожу задорным молодым коллективом, в прекрасных отношениях с лучшим другом и прекрасно справился со своей работой. – Всё налаживается, Бокси, так держать, – мыслил я вслух, наслаждаясь мягким жёлтым светом встречных фонарей и блестящих в ночном мраке густо гнездящихся по пути вывесок. По приезду домой меня ждала повседневная рутина: ужин, стирка, просмотр моего любимого вечернего мыла по первому каналу. Большая часть вещей по-прежнему оставалась распихана по коробкам, так что и в постоянной уборке не было никакой необходимости. Сил и желания на готовку, в прочем, было недостаточно, так что я посчитал прекрасной идеей узнать, что же таилось в моём пластмассовом киндер-сюрпризе от Веномуса. Взволнованно откидывая крышку и сглатывая слюну в предвкушении сытного ужина, внутри я обнаружил набор из морепродуктов и несколько роллов. Разочарованно вздохнув, я откинулся назад на спинку кухонного стула, чуть не свалившись на пол вместе с ним. Не понимаю, почему я ожидал чего-то другого от ходячей фиолетовой палки. "Не удивительно, что он почти прозрачный, если каждый день так питается..." – мысленно я уже смирился с тем, что наесться получится как-нибудь в другой раз. В последних попытках сделать ситуацию хоть немного сытнее, я достал из холодильника колбасу и несколько соусов, смешивая всё в единое блюдо, не поддающееся научной классификации. Я готов голову дать на отсечение, что сие рыбное ассорти стоило, как половина моей зарплаты, так что было бы резонно радоваться тому, что мне оно досталось практически бесплатно, но я всегда был проще, и просто любил плотно покушать, не заморачиваясь с кулинарными извращениями. Так что по итогу остался лишь с контейнером, полным холодной рыбы в водорослях. На самом деле, в одиночку есть его еду было совсем не так весело. Да, это по-прежнему было съедобно, но это всё ещё оставалось просто пресной покупной рыбой, в которой не было ни единой частички любви, и ни единой частички настоящего Веномуса. Словив себя на очередной мысли о "настоящем Веномусе", я постарался быстрее закончить с приёмом пищи, помыть контейнер, и забыть, как страшный сон, запрещая себе когда-либо снова возвращаться к этой теме. Но, увы, обещание мне удалось держать совсем недолго, ведь прямо за углом, в корзине с не стиранной одеждой, меня ещё со вчерашнего дня терпеливо ожидало ещё одно напоминание о нём. Перебирая кусочки ткани один за другим, загружая их в машину лентой, словно фокусник во время подготовки трюка с бесконечным платком, неожиданно я остановился на той самой рубашке, задумчиво расправив её, разглядывая в свете нескольких ярких ламп. "Можно подделать документы, скрывать эмоции, скрываться самому, бесконечно лгать и находить бесчисленное множество оправданий, но ты ведь никогда не сможешь неискренне сделать что-то подобное... Возможно, что в тот раз я действительно увидел что-то настоящее, чего не должен был видеть кто-то вроде меня?" – исступленным взглядом уставившись на пятно, на пару минут я провалился куда-то вглубь собственных мыслей. Но сразу после, испуганно швырнул рубаху в машинку, с оглушительным лязгом захлопывая крышку. – Ничего не было, нет, и не будет, – продолжал бухтеть под нос, я старался оправдать такое странное поведение и как можно скорее избавиться от любых оставшихся улик. Продолжая озлобленно ворчать, в попытках отвлечься я начал перебирать тёмные вещи для следующей загрузки: проверять карманы на наличие мусора, выворачивать рукава наизнанку, доставать ремни и цепочки. И в тот момент, когда казалось, что опасность миновала, неожиданно я нащупал в кармане своих любимых брюк что-то неожиданно увесистое. Сердце испуганно ёкнуло где-то в глубинах груди. Это было действительно странно: в карманах я практически никогда не ношу ничего, кроме монет, конфет, ключей и прочей мелочи, которая явно отличалась по размерам от того, что я сейчас прощупывал. Дрожащей рукой извлекая на свет содержимое кармана, я понял, что в самом деле не ошибся в своих опасениях. Туманной вспышкой в голове промелькнул момент прошлого вечера, когда в порыве действия этот пьяный придурок засунул флакон со смазкой мне в карман, разумеется, забыв о нём впоследствии. Сейчас мне казалось, что не только щёки, но и всё моё лицо сверху до низу стало алым. "Если я не смог даже просто подойти и извиниться перед ним, как со спокойной лицом мне теперь отдать ему вот это, делая вид, что ничего не случилось?! У себя оставить – тоже некрасиво получится... Почему именно мне из нас двоих теперь нужно иметь с этим дело?" Я не понимал, на кого злился больше: на легкомысленного кретина, который додумался положить флакон ко мне в карман или на свою собственную невнимательность, из-за которой данная жидкость приехала домой вместе со мной. Так или иначе, решив, что разгрузить машину можно и завтра, я раздражённо хлопнул дверью и отправился прямиком в комнату, чтобы как можно скорее уснуть, спрятавшись в царстве Морфея от липких навязчивых мыслей. Конечно, было до ужаса интересно, чем закончится мой любимый сериал, но предчувствие подсказывало мне, что и там бы я наткнулся на что-нибудь, напоминающее мне о нём. Всё так же озлобленно взбивая подушку, я возмущённо отчитывал нас обоих и каждого по отдельности, после чего обессиленно рухнул в неё лицом, всё ещё недовольно рыча. Этот день был слишком длинным и насыщенным, самое время было ему наконец подойти к концу и оставить меня в покое. Глухой шорох толстого зимнего одеяла. Беглые отблески света фар проезжающих машин рассекали поле белой штукатурки на мелкие борозды. Назойливый стук тяжёлых капель воды из крана, который я вставал проверить уже трижды. Я не мог уснуть. Такое происходило со мной, увы, совсем не впервые: с некоторых пор кошмары регулярно донимали меня, заставляя в поту и слезах подрываться среди ночи, погружаясь в воспоминания о прошедшем. Но, боже, никогда раньше мне так не хотелось, чтобы мои глаза не смыкались просто из-за очередного кошмара! Ведь сейчас я ёжился от дискомфорта, переворачиваясь с боку на бок, закрывая уши мягкой подушкой, пытаясь спрятаться от того, что происходило здесь, в реальности. Как жаль, что возможно убежать от всего, кроме собственных мыслей... Вся эта ночь была невыносимой, безумной пыткой моего слабого сознания. Уставшие глаза болели и слезились от напряжения, но стоило прикрыть их хоть на секунду – я видел лишь одну неизменно яркую и точную картину, искусно воспроизведённую моей памятью. Казалось, будто я снова существовал тем вечером, сидел в том самом кресле, а перед собой не видел ничего, кроме возбуждённого пьяного Веномуса. Я клянусь, что снова слышал его голос, чувствовал каждое прикосновение обнажённой холодной кожи, на уровне мышечной памяти воспроизводил мельчайшие движения на своих коленях, ощущал, как дерзко он дразнит меня, и вновь, и вновь бесстыже распалялся, как пубертатный подросток, а не мужчина моих лет. Ощущение вины перед Ви убивало меня, но справляться с нарастающим желанием становилось невыносимо. Теперь, когда он наконец снова счастливо улыбался мне, согласившись вернуть всё, что было раньше, почему именно сейчас мне нужно было открыть в себе эти неуместные эмоции? "Я не должен был знать его таким. Я не должен был этого видеть. Я не должен был чувствовать, насколько хорошо с ним было. Я не должен был сейчас вспоминать об этом вот так..." – я продолжал представлять его, ни на секунду не прекращая винить себя в том, что делаю и как поступаю с лучшим другом. Каждое прикосновение теперь ощущалось совершенно по-другому. То ли длительное воздержание сыграло с моим телом злую шутку, то ли настолько ярким и точным был его образ, что до сих пор я явственно ощущал на себе его руки вместо своих. Теперь это была вовсе не моя вина, это он сейчас так грубо нарушал мой покой, своевольно играясь моими чувствами и плотью. Мои руки по-прежнему были связаны. Его дыхание вторило моему. Казалось, что стоит открыть глаза, и он будет прямо здесь, рядом со мной. Но в глубине души я понимал, что это не так, специально держа глаза закрытыми. Эгоистичный ублюдок. Сейчас мне не нужно было больше ничего в этом мире, кроме того, чтобы вновь очутиться в том самом моменте, одного скользкого воспоминания о котором мне хватало с лихвой. Я слышал его глухие, довольные стоны и хрипы, я чувствовал обжигающе горячее дыхание на шее, следы его укусов зудели всё сильнее, только больше погружая меня в возбуждение. Я видел прямо перед собой томный, властный, спутанный взгляд его бездонно чёрных, как сама бездна, глаз, внимательно изучающих меня, пронизывающих насквозь. Я был так близок к его потрескавшимся и пересохшим от частых вдохов губам, но в то же время оставался чертовски далеко, чтобы вновь дотянуться до них. Его тонкое и изящное, но всё ещё статное мужественное тело ритмично вздрагивало на моём, и я до сих пор чувствовал абсолютно всё. Никогда ещё имея безоговорочный контроль я не ощущал себя таким покорённым: он был главным, он был боссом, который знает, чего хочет и берёт то, что ему нужно. Я был лишь инструментом, но, чёрт побери, как же меня это заводило. Я был готов взорваться в порыве страсти, освежая в памяти всё новые фрагменты того одурманивающего вечера, но в какой-то момент всё закончилось, так же резко, как и началось. "Добро пожаловать домой", – фраза, которую он прошептал мне на ухо, ещё несколько минут вертелась в голове, вызывая эмоции особенные, неповторимо сильные, непростительно приятные. Тяжело дыша, я перевернулся, сверля взглядом всё так же молчаливый белый потолок. Вина, стыд, разочарование и страх перед грядущим – это всё, что осталось со мной той ночью вместо Веномуса. Словно холодное лезвие ножа, раз за разом колкими движениями вонзалось в моё сердце леденящее осознание того, что я натворил. Обречённо я посмотрел на ладонь, предательски выдающую мои проступки. Любое доказательство случившегося легко унесла бы обычная проточная вода, туда, где никто и никогда не узнает о моём позоре. Но сам я на всю жизнь запомнил то, в чём ни за что на свете бы не сознался даже под дулом пистолета. Возвратившись из ванной, я наверняка провёл бы остаток ночи без сна, терзаемый угрызениями совести, но слишком устал, так что просто незаметно провалился в долгожданный спокойный сон, которого совершенно не заслужил. Настало утро, третье ноября. Я благодарил вселенную за то, что тот день был пятницей, а значит у меня намечалось достаточно времени на выходных, чтобы как следует успокоиться и прийти в себя. Я всё ещё оправдывал своё поведение неожиданностью случившегося, странной реакцией психики на долгую разлуку, результатом длительных стрессов и вообще всем, чем это только можно было оправдать. Я твёрдо решил весь день максимально избегать любого контакта с Веномусом, лишний раз не подвергая опасности никого из нас, но злосчастный флакон всё же взял с собой в карман, надеясь раз и навсегда от него отделаться. В пути я размышлял о способах минимизировать столкновения с боссом и о том, какую работу предстоит выполнить. Иронично, но обязанности вызывали у меня намного меньше негативных эмоций. "Кто бы мог подумать, что тот, кого я считал своим спасением, станет моей единственной проблемой", – огорчённо подумал я, со всей силы отшвыривая дверцу автомобиля. Теперь мне нужно было получить новый бланк и распоряжение, и это, по моему плану, должно было стать последним моментом дня, когда я увижусь с приятелем. На сей раз абсолютно без колебаний постучав в дверь, чтобы быстрее покончить с этим, я дождался практически моментальной реакции и вошёл в кабинет. В этот раз он снова привычно сидел на своём рабочем месте, правда, подогнув под себя одну ногу, но всё же было приятно видеть, что в итоге он прислушался ко мне и понемногу идёт на поправку. Он приветливо улыбнулся мне, оторвавшись от изучения внушительных размеров папки с бумагами. – Боксмен, как ты во время, я как раз собирался передохнуть и- – Утро доброе, я за бланком, – перебив собеседника протороторил я, стараясь побыстрее уйти, – времени совсем в обрез, извини, к понедельнику хочу закончить. Ви удивлённо умолк, хлопая глазами, после чего оскорблённо хмыкнул, бросив на стол папку и, очевидно, принявшись искать нужные мне бумаги. Осознав, что ненарочно обидел его, я постарался как можно быстрее разрядить обстановку, заговорив о первом, за что зацепился взгляд: – Карамель? – я смотрел на небольшую резную пиалу из толстого синего стекла, стоящую на углу стола и доверху набитую круглыми карамельками, – Ты ограбил кабинет стоматолога? – Нет, – коротко рявкнул собеседник, выдержав длинную молчаливую паузу, агрессивно перебирая листы, – я поставил её для себя. – С чего вдруг? Не помню, чтобы ты был фанатом сладкого, – я взял одну из конфет, задумчиво повертев в руках. – Раз поставил, значит нужно было, – грубо отобрав сладость, он ловко развернул фантик, после чего подкинул карамельку в воздух и словил ртом, не дав ей упасть на стол, – с такой нервотрёпкой по-другому никак. – Обычно в кондитерских не продают успокоительные. Очевидно, не оценив моих попыток пошутить, Веномус, привстал и ударил ладонями по столешнице, погрузив помещение в угрожающую тишину. Каждое его движение выдавало недовольство и раздражение, о которых он явно хотел мне намекнуть. Всё ещё сверля меня осуждающим взглядом полузакрытых глаз, он глубоко вздохнул и сел на назад в кресло. – Ты хочешь, чтобы я нашёл тебе бумаги или нет? – Извините, – не менее раздражённо бросил я, уже потянувшись в карман за флаконом, чтобы просто швырнуть его на стол и выйти, как только этот обиженка подаст мне документы, но решил дождаться, пока он договорит. – Пристрастился за прошедшие годы. Я должен оставаться в трезвом уме и твёрдом сознании, пока я здесь. Чем выше занимаемая должность – тем выше ответственность, которую тебе приходится нести. Какой была бы репутация фармацевтической компании, глава которой – запойный алкоголик или курильщик? О наркотиках вообще заикаться не стоит: вокруг десятки людей, которые так и ждут, пока я оступлюсь, чтобы шантажом добиться собственной выгоды. Поэтому, на мой взгляд, я выбрал наилучший способ получения эндорфинов. Как мой заместитель, на твоём месте я бы лучше так же задумался о проблемах борьбы со стрессом, а не тратил время на не остроумные высказывания. Если, конечно, у тебя нет лучшего варианта для расслабления. Заветные листы нашлись именно тогда, когда он закончил свою поучительную речь, так что теперь Ви брезгливо протянул их мне, заранее открывая дверь. Доля секунды. В последний момент я судорожно остановил мышцы рук, прежде, чем совершить тотальную ошибку. Если бы после слов о снятии стресса я поставил на стол пузырёк с его же смазкой – можно было бы ставить крест на всей моей жизни сразу. Заметив, что руководитель непонимающе смотрит на карман, в который я так резко потянулся, ожидая, что вот-вот оттуда что-то появится, я просто вырвал бумаги у него из рук и выбежал из кабинета, захлопнув за собой дверь с такой силой, что эхо от удара разнеслось вдаль по всему коридору. – Ты весь красный, что произошло? – не успел я отойти от двери, как оттуда высунулась безудержно смеющаяся фиолетовая голова. Так и не придумав внятного ответа, я силой закрыл дверь обратно, понимая, что ему придётся снова возвращаться к столу, чтобы открыть её, и это выиграет мне немного времени, чтобы убежать. Эта встреча чуть не закончилась необратимым кошмаром, но главное – бланк был у меня, а это значило, что теперь мне больше не придётся видеться с ним весь оставшийся день. Далее я полностью погрузился в работу: всецело и безвылазно, как и всегда. Даже не смотря на весь плодотворный труд, в компании нашей специфики было просто огромное количество техники, каждую единицу которой мне предстояло проверить. Если мне не изменяет память, я проверял один из станков на утечки в тот момент, когда откуда-то сверху раздался уже знакомый звонкий женский голос: – Мистер Джон, Вы пропустите обед! – Ах, да, обед, – совершенно забыв о том, что Веномус может заявиться ко мне на обед, я обеспокоенно оставил прибор, – спасибо за напоминание, Карла. – Не за что, сэр! – она довольно виляла хвостом и смеялась, – Не хотите сегодня присоединиться к нам в столовой? – С радостью! – увидев в этом идеальную возможность скрыться, я мгновенно согласился. Таким образом, мне удалось не только спрятаться от Веномуса, но и сблизиться с новичками, что, на мой взгляд, не менее важно для начальника. Ребята обрадовались, увидев нас в столовом зале, мне даже выделили стул с подушкой. Оказалось, что команда уже приватизировала отдельный стол, за которым инженеры обедали каждый день. – И потом он такой: "О, нет, я пролил кофе!", пока я тушил фикус своей рубашкой, – мы с Джо на спор травили весёлые байки, послушать которые собралась ещё половина присутствующих в столовой. – Ага, а ты сейчас прольёшь свой, – Нейл указал на кружку кофе, стоящую на самом краю стола, ровно в тот самый момент, когда она сорвалась, выливая содержимое на рубашку и брюки говорившего. – Вот зараза, – подскочив, Джо начал стряхивать кипяток с ткани. – Пойдём за тряпкой, – раздражённо выдохнув, Карла взяла его за рукав и потащила в сторону кухни (видимо, подлизывалась она только к тем, кто выше по должности) Теперь за столом остались лишь мы с парнем-конструктором. Наступила пауза, которая казалась не настолько неловкой, потому что мы оба по-прежнему доедали заботливо накрытые Карлой салаты. Нейл то и дело поднимал взгляд то на меня, то смотря немного дальше, за мою спину, загадочно улыбаясь. Такое поведение немного насторожило меня, так что я всё же решил уточнить: – Что-то не так? – Слушайте, – он наклонился поближе, от чужих глаз скрыв рот ладонью и заговорив шёпотом, – а вы с мистером Веномусом точно друзья? Подавившись салатом, я испуганно уставился на него, заметив, что собеседник стал улыбаться только шире. Холодный пот проступил на моей спине, а по всему телу снова забегали неприятные мурашки. – Он стоит там? – боясь повернуть голову, я тоже нагнулся ближе и стал говорить шёпотом. – Ага, – коллега кротко кивал и хихикал. – Неужели, он выглядит настолько злым? – Нет, совершенно наоборот, – подперев подбородок руками ответил он, вопреки всем моим ожиданиям, – таким взглядом даже мой парень на меня не всегда смотрит. Не в силах совладать с любопытством, я немного развернулся, чтобы увидеть всё собственными глазами. И действительно, вся утренняя злоба словно испарилась: на её месте осталось только довольная хозяйственная ухмылка и хитрый прищур, который, казалось, являлся привычным образом его глаз в состоянии покоя. Я не увидел за этим ничего необычного, но столкнувшись со мной взглядами, шпион спешно отвернулся, заговорив с кем-то из стаффа. Нейл же, в отличие от меня, просто расплывался в двусмысленной ухмылке. – Да, мы друзья, и лучше тебе оставить свои мысли при себе, – стараясь пресечь такое поведение на корню, я довольно строго ответил собеседнику, после чего встал, чтобы отнести тарелку и как можно быстрее убраться из одного помещения с Веномусом. – Я никому не скажу, – насмешливо пропел мне вслед парень. Про себя проклиная всю сложившуюся ситуацию, я решил внимательнее следить за конструктором – не хватало ещё, чтобы среди подчинённых поползли слухи. В этот день моей репутации угрожало непростительно много всего. Но даже это ушло на второй план после того, как я увидел, что Веномус разместился на самом выходе из столовой, что означало, что мне в любом случае придётся пройти мимо него. Не намереваясь начинать разговор, я отвёл взгляд и ускорил шаг. Я ощущал на себе его тяжёлый взгляд, и даже не поворачивая головы знал, что он почему-то улыбается, пока я иду мимо. Долго дожидаться причины не пришлось: как только мы разминулись, этот придурок подставил мне подножку, выбив из равновесия. Конечно, это было слабым движением, и я не упал, но развернулся, на что, очевидно, тот и рассчитывал. Улыбаясь ещё шире, он подмигнул мне, а после снова быстро скрылся за стеной. В дверном проёме я видел только то, как вдалеке смеётся и давится салатом Нейл. Череда этих странных событий совсем сбила меня с толку: более сильной подножкой было поведение Ви, от такой я действительно упал бы на пол. Но ясно было только то, что теперь, как минимум, он больше не злится, а этого для спокойствия мне было более, чем достаточно, так что, стараясь ни о чём больше не думать, я вернулся к работе, за которой и просидел всё оставшееся время. Надеясь, что мой приколист-руководитель уже уехал домой, я снова нагнулся, чтобы подсунуть бланк под дверь, когда заметил, что свет в кабинете до сих пор горит. Делать нечего: постучавшись, я приготовился к очередному разговору, который попытаюсь побыстрее закончить. Как только дверь отворилась, к своему удивлению, хозяина кабинета я не обнаружил. Не до конца закрывая дверь за собой, чтобы не активировать механизм, я аккуратно прошёл к столу, положил бумаги, и уже собирался уходить, но услышал сзади знакомый щелчок замка. Медленно оборачиваясь, я обессиленно выдыхал, собираясь начать говорить, но резко остановился, практически упёршись лицом в Веномуса, бесшумно подошедшего сзади. Дёрнувшись от испуга, я крикнул: – У меня голова железная, а не сердце, какого чёрта ты так подкрадываешься?! Но в ответ услышал лишь пронзительную тишину. Медленно приближаясь, заставляя меня пятиться к столу, он продолжал смотреть прямо в глаза, медленно сгибаясь, опускаясь до уровня моей головы, до тех, пор, пока я окончательно не упёрся в стол, загнанный в угол. Всё это происходило по-прежнему в абсолютной тишине, так что я отчётливо слышал учащённые удары собственного сердца, отдающие пульсом в виски, и его тихое размеренное дыхание. Голова опустела, от волнения я даже не знал, что сказать, и надо ли было вообще что-либо говорить. Я по-прежнему не понимал, как трактовать всё происходящее, но было ясно, что всё вот-вот прояснится. "Слишком близко", – думал я, всё ещё до чёртиков напуганный, вглядываясь в глубину зрачков Ви, собираясь в следующую же секунду оттолкнуть его. Но тот оказался быстрее: мгновение, и его ладони уже лежали на моих ногах, правда, в странном месте. Вскрикнув от неожиданности, я рефлекторно пихнул его в плечи, от чего бедняга попятился назад, вскоре рухнув на пол. – Я просил не пугать меня, что происходит?! – сорвавшись с места, невзирая на недовольство, я помог ему подняться и стряхнуть пыль с костюма. – А чего ты весь день такой дёрганый? Я просто хотел узнать, что у тебя в карманах. Теперь всё стало ясно: он не брал меня за ноги, а просто пытался прощупать содержимое карманов. Я облегчённо выдохнул, прикрыв глаза рукой, медленно успокоившись и мысленно благодаря себя за то, что сразу же после утренней встречи переложил несчастный флакон в сумку в своём кабинете. – Любой будет дёргаться, когда у директора биполярное расстройство, – обернувшись, я взял карамельку из пиалы, зубами разрывая фантик и торопливо закидывая её в рот, – хорошая вещь, надеюсь, что и мне поможет. – Ну надо же иногда покричать на тебя с утра, а то совсем от рук отобьёшься, – издевательски ухмыляясь и не говоря больше ни слова, аккуратным движением он нажал переключатель, открывая мне дверь. Выходя не менее потерянным, чем заходил, я в последний раз обернулся, заметив, как медленно машет мне вслед рукой Веномус, довольно щуря глаза. В тот день за закрывшейся дверью я оставил очень странные и противоречивые эмоции, окутанные тайной, а придя домой сразу же отбросил в сторону сумку, оставив всю рабочую суматоху в углу. Начались мои выходные, полные отдыха и свободные от какого-либо упоминания всего, что его не касается. Понедельник, шестое ноября. Отдых действительно благополучно сказался на мне, так что теперь, полный сил и энергии, я впервые в действительно хорошем настроении собирался на работу. Погромче включив радио, я задорно спел в душе, после быстро собрал всё самое необходимое и, выбегая, ещё разок взглянул в зеркало. С другой стороны стекла на меня смотрел довольный и стильный красавчик в новых красных подтяжках. Первое время я немного переживал из-за того, что уже далеко не все ремни справляются со своей задачей и приходится переходить на подтяжки, но, чёрт возьми, как же классно они выглядели! Более того, я человек, придерживающийся мнения о том, что хорошего человека должно быть много. А я очень хороший человек. Закрыв дверцу автомобиля, слушая мурлыканье электронного брелока, блокировавшего её, насвистывая какую-то незатейливую мелодию, я гордо отбивал ногами ритм, подходя к давно знакомому зданию. Поздоровавшись без исключения с каждым сотрудником в холле, немного поболтав с кем-то, медленно я всё же дошёл до вахты, чтобы взять ключ от кабинета. – Солнце сияет, в небе ни тучки, а не ресепшене какая-то... – А вот и главный клоун! Извини, у меня здесь только ключи, свой красный нос ты здесь не найдёшь. – Как жаль. Свой нос ты неплохо суёшь не в свои дела, может быть, и мой бы где заприметила. – Что-то ты необычно весёлый сегодня, Карла дала под юбку посмотреть? – Я бы скорее на Каппу посмотрел, ей богу. – Точно, я совсем забыла, что у тебя отвратительный вкус. – Именно поэтому ты и была в моей жизни, – отправив Пэтти воздушный поцелуй, я забрал ключ, не менее радостно зашагав к лестнице. Сегодня утром я определённо выиграл. С того момента, как мы разошлись, эти утренние перепалки стали уже своего рода ритуалом перед началом рабочего дня. Со временем в них не осталось злобы, а просто саркастичное желание переспорить друг друга, выясняя, кто на этот раз придумает более оригинальное оскорбление. У нас не вышло остаться друзьями, но такая форма общения меня тоже вполне устраивала. Более того, в тот день я был абсолютно уверен, что ничего на свете не способно испортить мне настроение. Но кое-что попыталось. – Мистер Джон! – из глубины коридора раздался напуганный крик Карлы, лёгкой на помине, – В отделе срочно нужна ваша помощь, смеситель встал! – Так и знал, что его нужно было раньше проверить, – метнувшись в обратную сторону, я остановился, вспомнив о бланке и бросив ключ девушке – я разберусь, а ты сбегай к Веномусу, получи бланк задач и распоряжение, потом отнесёшь ко мне в кабинет. – Будет сделано, сэр! – как только она закончила фразу и поймала ключ, мы разбежались в разные стороны. Хоть начало оказалось неожиданным, этот день обещал быть куда интереснее предыдущих. Поломка оказалась незначительной, так что от меня, в основном, требовались только надзор и руководство. Поблагодарив всех за оперативность, я подумал о том, что было бы неплохо на обеде взять Карле кофе в качестве благодарности, и вновь двинулся в сторону кабинета. Ключи лежали на столе, а рядом с ними нужные документы и несколько карамелек. Необычным в этот раз было только то, что в самом низу списка, за полем заполнения, простым карандашом была добавлена надпись, судя по мелкому и аккуратному почерку, оставленная Веномусом: "Электрощиток 1, 16:40. Обязательно!!!" "И с каких это пор главный инженер занимается проверкой электрощитков?" – решив, что это очередная дружеская издёвка, я не придал подписи особого значения, смело оставив её на конец дня, раз уж она всё равно была написана в самом низу листа. Объём работы на этот день, как на последний, был самым внушительным, так что за дело стоило приниматься немедленно. Мне повезло, что один из пунктов оказался проверен заранее, но остальные всё ещё ожидали моего бдительного профессионального ока. Одна за другой графы бланка стремительно заполнялись, а я, как никогда полный сил и энергии, перебегал от одного прибора к следующему. Но стрелки больших часов в холле – единственных механических во всём здании – двигались даже быстрее меня, так что совершенно незаметно пришло время обеденного перерыва. Его я провёл в компании Карлы, на одной из скамеек четвёртого этажа. Сквозь огромное панорамное окно весь холл был виден, словно на ладони. Девчушка рассказывала мне, как впервые увидела меня здесь, и как помчался ко мне на встречу Веномус. – Надо же, он действительно так скучал... – Шутите? Конечно! На семинарах Вы были просто легендой. Стоило только начать разговор – он мог часами говорить о Вас без умолку. Смеясь над её рассказами, я понимал, насколько же счастлив. Всё это время ни один я безумно скучал. Сам Веномус наверняка никогда не признался бы в этом, но моя душа наполнялась самым приятным теплом от осознания того, что я тоже хоть немного нужен ему. К слову о Карле, я действительно зря осудил её по внешности: наедине она оказалась не только остроумным и начитанным человеком, но и приятным и понимающим собеседником. Теперь я чувствовал, что отдел разработки действительно в надёжных руках, а мы, возможно, даже могли подружиться. Но времени на размышления оставалось не так уж и много, в отличие от работы, которую предстояло выполнить, так что совсем скоро мы вновь разбежались по рабочим местам на последующие несколько часов. Уверенно подойдя к концу списка, я рассуждал о том, почему этот день казался мне таким лёгким и спокойным. Оказалось, что за прошедшее время это был единственный день, когда я не заходил в кабинет Веномуса, да и в целом, если так подумать, даже ни разу его не видел. Да, я ощущал себя как никогда спокойно, но его абсолютно точно недоставало. С ним всегда было по-настоящему весело, именно поэтому наша дружба и длилась дольше, чем какая-либо другая за всю мою жизнь. Теперь, чувствуя себя абсолютно уверенно, я снова положил смазку в карман, собираясь просто оставить её где-нибудь у него в кабинете во время следующего визита. Это был последний шаг к тому, чтобы закончить весь этот сумбур и вернуть всё на круги своя. "Так, как было раньше", – в голове я прокручивал фразу, полюбившуюся Веномусу за последние несколько дней. Да, именно этот вариант казался самым правильным. Некоторым вещам действительно лучше остаться в прошлом, некоторые вещи меняются, а некоторые могут застыть в веках, навсегда оставшись такими, какие они есть. Иногда это даже хорошо, но, с другой стороны, это единственный случай, в котором никто и никогда не узнает, что же будет дальше. У таких вещей есть лишь прошлое и настоящее, но никогда нет будущего. Такой вариант нравится далеко не всем, но иногда он действительно кажется самым правильным и безопасным... Подумав о времени, я взглянул на циферблат самодельных часов, которые теперь носил неснимая. Они показывали ровно 16:30. Тут я неожиданно вспомнил про электрощиток, где, как я думал, Ви оставит какую-нибудь ловушку или что-нибудь типа того. Окрылённый идеей и предвкушением, я поспешил вниз, по пути мысленно перебирая варианты того, что может ожидать меня на месте. Стоя напротив узкой и неприметной серой двери, я набрал в лёгкие воздуха, взволнованно дёрнув за ручку, будто открывая подарок на день рождения, а не дверь в помещение электроснабжения. Как и ожидалось, она не была заперта. – Ага! – настежь открыв дверь, я всмотрелся в темноту комнатушки, пытаясь разглядеть там лицо Веномуса, в очередной раз пытающегося меня напугать. Но, не обнаружив ничего подобного, я решил, что подвох в этот раз где-нибудь ещё. Выключатель находился на одной из внутренних стенок, настолько неудобно низко, что даже с моим ростом приходилось полностью выпрямлять руку, чтобы дотянуться до него. Кому-то вроде Ви наверняка приходилось бы даже нагибаться ради того, чтобы просто включить свет. Но, как бы то ни было, мне удалось зажечь маленькую лампочку, на последнем издыхании бедно освещавшую маленькое помещение, даже так еле-еле доходя светом до четырёх её углов. Помещение представляло из себя четыре голые белые стены, в дальнюю из которых был вмонтирован электрощиток, отвечающий за блок энергии первого этажа. Проводов было довольно много, но благодаря грамотному проекту, все они были компактно помещены в стенки небольшой комнаты, впоследствии выходя в отдельные помещения, где они герметично хранились, защищённые от повреждений, и где их можно было при желании проверить и удостовериться, что всё в порядке. Здесь же осталась совсем маленькая комнатка, настолько узкая, что если развести руки в стороны – можно спокойно достать до противоположных стенок. Спрятать здесь что-то было просто невозможно, так что, скептически глядя по сторонам, я постепенно находил всё меньше и меньше идей объяснения того, зачем я здесь. Последние надежды оставались на сам электрощиток, прикрытый серой дверцей, похожей на ту, что на входе, но намного меньшей по размеру. Но, к сожалению, открыв её, я не обнаружил ничего, что вызывало бы подозрения – это был обычный щиток, без каких-либо лишних или подозрительных деталей. Я рассматривал его снова и снова, раз за разом убеждаясь, что в нём нет абсолютно ничего необычного. Мало того, исходя из того, что я видел, он был ещё и абсолютно исправен, что логично, раз на первом этаже всё стабильно работает, и никто не жаловался. "В чём тогда дело, зачем здесь нужно было быть так срочно?'' – совсем не понимая, что к чему, я ещё раз просматривал щиток, пытаясь понять, мог ли я что-нибудь упустить. Ровно до тех пор, как лампочка не издала прощальный "дзинь", перегрев окончательно. Оставшись в полной темноте, я всё ещё видел только несколько мерцающих огоньков прибора и рубильники, тускло освещенные слабым свечением моего роботизированного глаза и светом, пробиравшимся из коридора. "Ну не мог он пригнать меня сюда в конце рабочего дня, чтобы просто заменить лампочку" – я искренне отказывался верить в то, что его шутка может быть настолько ленивой, но с каждой секундой это объяснение казалось мне всё более логичным. Закрыв дверцу щитка, морально я уже был готов идти и просить рабочих поменять лампочку, но не успел повернуться, как дверь за моей спиной с характерным металлическим скрежетом захлопнулась, оставляя меня в абсолютно непроглядной, кромешной темноте. Но меня испугала даже не столько сама темнота и грохот, сколько звук поворота ключа, следующий сразу после. – Нет-нет-нет-нет, погодите, у меня же нет ключа! – метнувшись в сторону двери, думая, что это кто-то из рабочих, я уже хотел начать барабанить в дверь, но неожиданно врезался во что-то по пути. Ни на шутку перепугавшись, я вжался в одну из стенок и замер, пытаясь понять, что происходит. – Помогмфнм- Попытки позвать на помощь с треском провалились, ведь практически сразу же на моём рту оказалось что-то, что по ощущениям я определил как ладонь. – Тише ты, идиот, это я, Веномус, – раздался знакомый шёпот того, кто закрыл мне рот, – успокойся и не кричи, говори шёпотом. – Что здесь пр- , не успел я договорить, как он снова закрыл мне рот. – Ты понимаешь, что значит "шёпотом"?! – его шёпот теперь звучал угрожающе, но он всё же медленно освободил мой рот ещё раз, так что я стал говорить уже тихо. – Что здесь происходит? Почему мы в темноте, за закрытой дверью, стоим у электрощитка? Это не смешно. – Я не думал, что мы будем стоять в темноте, что ты сделал с лампочкой? – Она перегорела, я думал, что ты прикалываешься, и послал меня её заменить. – С каких пор главный инженер меняет лампочки? – С каких пор главный инженер проверяет электрощитки?! – наш шёпот больше походил на тихие крики, – Перестань вилять и скажи, зачем ты меня сюда позвал! Теперь, когда абсолютно вся комната была охвачена темнотой, ориентироваться я мог только на его голос и интонацию, ведь ни лица, ни чего-либо другого видно не было совершено. Как минимум, не было видно до тех пор, пока таинственный собеседник из мрака не нагнулся так близко к моему лицу, чтобы даже света моего глаза было достаточно, чтобы осветить его. Очевидно, ему для чего-то было нужно, чтобы я хорошо его увидел. – Ты меня избегаешь, – теперь Веномус был так близко, что я ощущал, как потоки воздуха отталкиваются от моей кожи каждый раз, когда он произносит новое слово или делает выдох. – Неправда, я- – Это был не вопрос. Ты теперь обедаешь в столовой – ладно, ты не заходишь ко мне в течение дня – ладно, ты не хочешь разговаривать в кабинете, потому что "торопишься" – допустим. Но посылать подчинённых за документами – это что-то новенькое. Я оскорблён, Боксмен. Думаешь, я идиот и ничего не замечаю? Раз ты добровольно не идёшь никуда кроме поручений, значит, разговор со мной и есть твоё следующее поручение, ясно? – Ты неправильно всё понял, – я старался оправдаться, но едва мог связать два слова, когда он стоял настолько близко, пристальным и холодным взглядом смотря мне прямо в глаза. – Ты же сказал, что всё в порядке, Боксмен. В чём проблема? Что не так? Что ты прячешь в карм- Пытаясь достать до моих карманов, он наклонился ещё сильнее, дотронувшись своими губами до моих. Это секундное прикосновение даже не было поцелуем, но ощущалось так же, если даже не более интимно. С тех пор он больше не смотрел мне прямо в глаза, а продолжал попытки начать говорить, уже то и дело бегая зрачками вниз до моих губ и обратно, время от времени нервно сглатывая слюну. – Хорошо, даже если так – я уже здесь, ты меня поймал. Чего ты хочешь? – Я хочу, – прерываясь на тяжёлые вдохи, он выдерживал паузу между словами, – поговорить. – О чём? – словно клещами вытягивая из него хоть какие-то звуки я делал вид, что мне действительно не наплевать зачем и почему, хотя мне просто эгоистично хотелось, чтобы он продолжал говорить со мной, находясь так близко. – О том, что... – Поздно, – не сумев дождаться ответа, притянув его за воротник рубашки я соединил наши губы уже в настоящем, полноценном поцелуе. В секунды я понял, что простые друзья так себя не ведут. Ты не станешь без причины так близко прижиматься к другу возле стенки, покушаясь на его губы, если просто хочешь поговорить. "Неужели, я не один чувствовал себя так всё это время? Мог ли он тоже думать обо мне по ночам? Может ли этот Веномус быть настоящим?" – мысли заполонили мою голову. Но в тот момент, по-честному, думать не хотелось абсолютно ни о чём. Не хотелось думать о том, что нам снова предстоит серьёзный разговор после, не хотелось думать о том, к чему всё это приведёт и как я буду чувствовать себя потом, не хотелось думать о том, что кто-нибудь снаружи может нас услышать, не хотелось брать ответственность ни за одно своё действие, совершая их так, как будто в жизни это самая последняя возможность насладиться друг другом. Он отвечал мне, чувственно и страстно, его руки беспорядочно и беспрепятственно бегали по моему телу, словно он хотел потрогать всё сразу, но никак не мог определиться. Мне было интересно, как же давно он хотел потрогать так много. А я точно знал, что нужно мне: я запустил обе руки в его пышные чёрные локоны, как можно глубже стараясь зарыться в них пальцами, медленно спускаясь вниз к шее, только сильнее притягивая его к себе. Теперь, когда я был абсолютно трезв, всё ощущалось совершенно иначе. Я чувствовал полный контроль над своим телом и мыслями, я видел его перед собой чётко и ясно, больше некого было винить в спутанности ума и необъяснимом влечении, ведь всё это было осознанно, всего этого я хотел по-настоящему. Когда воздуха между нами осталось настолько мало, что поцелуй пришлось ненадолго приостановить, я аккуратно немного раскрыл его челюсть, большим пальцем отодвинув десну. – Можешь высунуть язык? Ответом на мою просьбу стал показавшийся наружу длинный и горячий язык, больше напоминающий змеиный, раздвоенный в конце. Мне не показалось, ведь он был куда больше мягким и гладким, чем обычный человеческий. Это вызвало у меня неподдельный интерес, ведь в прошлый раз я, очевидно, был слишком пьян, чтобы обратить внимание на эту неочевидную новую деталь в его образе. Я, по-прежнему крайне нежно, провёл пальцем вниз по разогретой глянцевой поверхности, затаив дыхание наблюдая за выражением лица Веномуса. – Он странный, да? Тебе не нравится? – обеспокоенно спросил он, всовывая язык обратно. – Ты же прекрасно знаешь, что я не возьму в рот то, что мне не нравится, – в очередной раз притягивая лицо собеседника поближе, я изо всех сил постарался доказать обратное его словам. Вновь медленно приоткрыв его рот, соединив со своим, я с неописуемым удовольствием притягивал чужеродный язык поближе, наслаждаясь полученными ощущениями: из-за своей текстуры и пластичности он ощущался, как что-то неземное, полностью заполняющее мою ротовую полость. Испытываемые ощущения едва ли поддаются адекватному описанию и абсолютно точно не были похожи ни на что из того, что я ощущал когда-либо раньше. Но одно я мог сказать абсолютно точно: я снова ощущал над собой абсолютный и безоговорочный контроль. Длинный изворотливый язык Веномуса оплетал мой, связывая морально и физически, его руки требовательно ласкали мои бёдра, а остальное его тело нетерпеливой волной тёрлось о моё, только сильнее вжимая меня в холодную стенку. В темноте закрытого тёмного помещения было так мало места для нас двоих, что даже расходясь в разные стороны мы оставались совсем рядом. В принципе, так было и во всей остальной жизни: как бы далеко я не уезжал и как бы старательно не прятался – в итоге всё равно оказывался рядом с ним, в его объятиях, под его контролем. И именно сейчас этот факт заставлял меня буквально плавиться от возбуждения, живого и настоящего, не скрытого за поволокой алкогольной лжи. Будь я немного легче – наверняка сейчас бы просто повис в руках партнёра, но даже без этого в тот момент ощущал неописуемую лёгкость и защищённость, предоставляя ему возможность делать с моим телом абсолютно всё, что только вздумается. Украдкой разводя ноги, чтобы ещё лучше чувствовать, как тот упирается в меня,            я был готов поклясться, что моя ширинка вот-вот разорвётся к чертям от всего оказываемого на неё давления. Ожидая, что Ви продолжит действия ниже, я очень удивился, ощутив ладонь в районе своей груди. Оттянув в порыве страсти одну из лямок подтяжек, он резко отпустил её, заставляя с громким хлопком удариться о поверхность кожи. – Не ты ли хотел быть тише пару минут назад? – издевательски спросил я, ладонью медленно пробираясь ко шву на его брюках. – Извини, не удержался, – вплотную прижимаясь к моей руке, он делал подающие движения тазом навстречу, наклонившись к моему уху, – слишком соблазнительные наряды могут отвлечь руководителя от работы. Говоря честно, я ожидал услышать какой-нибудь язвительный комментарий с его стороны, но точно не такой и не в подобной ситуации. Бороться с собственными желаниями становилось настолько сложно, что я едва слышно подвывал, стараясь сохранить тишину. Но мне по-прежнему не хотелось отбирать инициативу из нежных и трепетных рук Веномуса, всё так же умело играющих со мной. Закрыв глаз, окончательно перекрывая даже самому тусклому свету путь к этому сумбурному страстному слиянию, я оставил нас в абсолютной и всепоглощающей темноте. Казалось, что тонкой паутиной она оплела оба тела, и хватило бы малейшего прикосновения, чтобы сорвать её покров. Это и было единственным, что у нас осталось – прикосновения. Я не видел ни зги, но при этом по-прежнему мог безошибочно определить, что и как делает Ви. Палитра ощущений складывалась в одну яркую картину: вот его слегка увлажнённые губы скользят вниз по моей шее, несколько непослушных чёрных, даже чернее, чем пространство вокруг, волосков отбились от двух величественно спадавших на его плечи прядей, теперь щекоча мою кожу; одной рукой он придерживал меня за талию, если мой обхват можно назвать таковой, а другой продолжал теребить ремешок подтяжек, как бы случайно задевая сосок мягкими подушечками утончённых изящных пальцев. Путешествуя руками по поверхности его тела, я "видел" всё больше подробностей, словно стирая чёрный слой краски на гравюре, открывая скрытое за ней яркое основание. Вот его вытянутая длинная шея с едва выступающими бугорками позвонков, выглядывающая из-под копны шелковистых локонов. Немного дальше – небрежно повисший на гладком угловатом плече сгиб воротника как всегда идеально выглаженной белой рубашки, торопливо расстёгнутой мной на несколько пуговиц. А вот и широкая упругая мужественная грудь, перехватывающая моё дыхание, тут на ней резвится гурьба хаотичных складок, быстро меняющих своё положение вместе с ним. Забираясь полными ладонями под тонкую хлопковую ткань, я только дополнял образ: едва ощутимо выступающие вперёд рёбра и ключицы, волнистая впадина между ними, безупречно гладкая и мягкая кожа, покрывающаяся мурашками в местах, до которых я дотрагивался. Вскоре большими пальцами я припал к двум небольшим соскам, аккуратными поглаживающими движениями передвигаясь по кругу их поверхности, стараясь представить выражение лица моего партнёра в этот момент. Готов поклясться, что даже тогда он выглядел строго и сосредоточенно, едва приоткрыв челюсти и полностью расслабленно закрыв глаза, из последних сил пытаясь собраться и не издавать лишних звуков. Как минимум об этом говорило тяжёлое прерывистое дыхание, где каждый оглушительно громкий выдох опускался на поверхность моей кожи раньше, чем успевал превратиться в тихое подобие томного стона. Я двигался всё дальше, намереваясь в этот раз изучить абсолютно всё, что только смогу. Вот здесь тонкий ремень из змеиной кожи, наверняка синий – уж очень он любит этот цвет – шершавый и бугристый, туго затянутый чуть ниже поддержанного каменного пресса. Ниже натянулись в небольшой волне складок на округлых ягодицах заказанные в ателье баснословно дорогие дизайнерские брюки, тонко подчёркивая его непростительно роскошные пышные бёдра, пленившие моё внимание, по-честному, ещё задолго до всего произошедшего за последний месяц. Всё его тело напоминало своеобразную каменную амфору, пластичная форма которой скользила от одной выпуклости к другой. Амфору, дорогую настолько, что даже просто смотреть на неё невозможно без благоговения, чарующую своей красотой и изящностью. Амфору, содержимое которой властно наполняло моё горло, перекрывая доступ кислороду, заводя лишь сильнее. Её хотелось держать осторожно, едва касаясь пальцами, боясь потревожить холодное молчаливое величие. Он околдовывал и манил своей загадочностью, и даже сейчас, когда, казалось бы, нет больше ничего, что он мог скрыть от меня, я ощущал, что совсем не знаю, что находится за непрозрачной и до совершенства отполированной каменной стенкой. Говоря о камне, под тонким слоем жалобно натянувшейся жёсткой брючной ткани явно ощущалось давление избыточное, рвущееся на свободу. "Какой ты напряжённый... И только я могу тебе помочь ", – мысленно наслаждаясь этой даже маленькой, но властью, я освободил его поясницу от лишней ткани, двигаясь уже по освободившейся разгорячённой поверхности упругого члена. Подаваясь навстречу каждому движению, изгибая тело в судорожной волне, глубокими выдохами он обжигал меня, лишь плотнее прижимаясь, пытаясь заглушить своё довольное мычание. – Пожалуйста, Боксмен... Пожалуйста, останься там, – дрожащим прерывистым шёпотом он практически умолял меня на этом закончить увлекательные похождения, а я был лишь рад ему услужить. Я всегда довольно много путешествовал, особенно за последние несколько лет. Жизнь заносила меня в самые разные места, знакомила с самыми разными людьми. И одним из этих людей был я сам. Никогда мне ещё не приходилось так много узнавать о себе и своём собственном теле: я бывал на увлекательных лекциях, тематических мероприятиях и даже тренингах. Работая в фармацевтической компании сложно тем или иным образом не пересекаться с медициной: в отличие от Веномуса, у меня нет медицинского образования, но рано или поздно интерес взял верх, так что я черпал информацию абсолютно ото всюду. Доводилось мне беседовать и с сексологами. На самом деле, половая жизнь большинства людей такая скучная и однообразная лишь потому, что практически никто не использует весь потенциал своего тела, в силу банальных стеснения и неопытности. Печально большое множество людей даже не догадывается о невероятных возможностях своего организма, а если ты не знаешь ничего даже о самом себе – как можно доставить удовольствие партнёру? Я всерьёз озаботился вопросом, а потому теперь на многих производил впечатление "опытного" партнёра, хотя, по сути, имел не столько опыта, сколько теоретических знаний, которых нет практически ни у кого. Кто бы мог подумать, что однажды мне придётся опробовать их на лучшем друге. Не заставляя его ждать, я решил попрактиковаться в одной из изученных техник: фишка была в комбинации движений пальцами, помогающей определённым нажимом действуя на нужные точки довести партнёра до оргазма за считанные минуты. Это было не совсем то, что мне нужно, но кем бы я был, если бы упустил такую возможность? В прошлый раз я едва ли отдавал себе отчёт о совершённых действиях, двигаясь, скорее, интуитивно, нежели вдумчиво, но теперь мог вдоволь повеселиться, изучая реакцию Веномуса. Стоило мне только начать, как словно по щелчку пальцев, дрожащие колени партнёра непроизвольно согнулись, а сам он упал головой на моё плечо, в острых зубах сжав ткань на нём. Продолжая упорные попытки не выдать себя, выразительным носом он собирал всё больше складок на рубашке, хрипло выбрасывая в воздух звуки, напоминавшие блаженный рык. Одну руку он непроизвольно сжал настолько сильно, что, кажется, у меня на спине остались характерные царапины от его ногтей, а второй он обхватил мою, стараясь замедлить движения. Сказать ничего внятного он не мог: обрывки слов тихо проскальзывали между протяжными выдохами, без единого шанса сложиться во что-то цельное. "Это реально так хорошо работает?" – искренне удивляясь эффективности способа, я настолько наслаждался реакцией Веномуса, что не мог больше ждать от него активных действий, решив помочь себе самостоятельно. Только когда он смог найти в себе силы и решительно отдёрнул мою руку, занося её над головой и вжимая в стену, я вынужден был в конце концов остановиться, так и не дождавшись грандиозного финала. Ещё несколько секунд назад безвольно умоляющий меня замедлиться Ви снова захватил контроль, закрепляя позицию лидера, и мне казалось, что я был готов кончить даже от самого этого факта. Немного переведя дух, он провёл ладонью по поверхности моих губ, раздражённо выдохнул и начал говорить: – Так и знал, что ты сейчас мерзко улыбаешься, – продолжая фразу, он дразняще стимулировал меня коленом, – но одних пальцев не достаточно, ты можешь дать мне куда больше. – Так возьми, чего ты ждёшь? – говорить шёпотом становилось всё сложнее. Однако вопреки всем ожиданиям, после моих слов Веномус совсем не набросился на меня, страстно подчиняя своей воле, а мало того, что не предпринял ни одной попытки к активным действиям, так ещё и притих, озадаченно отстранившись. Немного поразмыслив, я понял, что именно могло его беспокоить, так что пару раз двинул бёдрами, намекающе подаваясь навстречу: – Ты всё ещё хочешь узнать, что у меня в карманах? – Прямо сейчас? – искренне не понимая, спешно выпалил он. – А тебе разве уже не интересно? Сейчас или никогда. Он всегда уж слишком легко поддавался на провокации, так и в этот раз: не пришлось говорить больше ни слова, ведь его руки уже торопливо изучали содержимое моих карманов. Обычно там без труда можно было найти мелочь и парочку случайных обёрток, но сегодня в свежевыстиранных брюках находилась только заветная бутылочка, предназначенная исключительно для него. Рывком изъяв ёмкость, он, скорее всего, повертел её в руках, пытаясь на ощупь определить, что именно держит. – Мой флакончик? Как ты..? – Ты сам запихнул его ко мне в карман, я тут не причём. – И всё это время он был у тебя? Почему ты сразу его не отдал? Неужели, специально ждал следующей возможности использовать, негодник? – он нарочно подзуживал меня, пытаясь отойти от того факта, что именно его склероз стал причиной случившегося. – А ты тоже можешь без проблем подойти к другу и сказать: "Хей, мы вчера трахались в твоём кабинете и ты забыл свою смазку! Как неловко получилось, забери её обратно, пожалуйста, и больше не теряй", правда же? – То есть, сегодня утром, – он не успел закончить фразу, начав истерично ржать, – Вот почему ты так вылетел из кабинета. – "Ха-ха-ха", так смешно, что у меня сейчас аж член обратно ляжет от смеха. Видимо, испугавшись моих слов, практически сразу он откашлялся, рукой проверяя, чтобы всё оставалось на своём месте, продолжая говорить вновь с той же строгой и томной интонацией: – Знаешь, ты прав, – снова наклонившись, он протяжно чмокнул меня в щёку, – ты действительно нашёл лучший способ расслабиться. Не оставляя возможности ответить, резким движением Веномус развернул меня лицом к стенке, ещё немного приспустив брюки. Одной рукой он всё ещё придерживал где-то высоко над головой две мои, а пальцы другой размеренными неторопливыми движениями проталкивал внутрь. Я всё ещё не мог поверить, что всё это происходит на самом деле. Гнетущее чувство вины и ощущение того, что я делаю что-то не так, совсем покинули меня, ведь сейчас всё происходило по доброй воле, на трезвую голову, по обоюдному согласию, по-настоящему. Отбрасывая тот факт, что я действительно практически сроднился с этим человеком за столько лет дружбы, мы ведь до сих пор оставались абсолютно никак не связанными друг с другом людьми, так что в происходящем не было абсолютно ничего страшного или аморального. Почему бы не помочь друг другу почувствовать себя хорошо? Разве это не то, что и делают настоящие друзья? На самом деле, конечно нет. И наша дружба в таком виде, в каком она существовала все эти годы, уже никогда не смогла бы существовать. Но теперь, отбросив все страхи и предрассудки, я смог взглянуть на ситуацию под совершенно другим углом, прислушиваясь к ещё неизведанным чувствам и ощущениям. Почему именно с ним было настолько хорошо, что однажды попробовав я бы уже ни за что не смог забыть свои впечатления? Пожалуй, именно потому, что только с ним я чувствовал себя так, как ни с одним партнёром до этого. Доверять другим всегда сложно, особенно в делах интимного характера, в любом случае несущих в себе те или иные риски, где доверить себя и своё тело ты можешь только проверенному и надёжному человеку. Но, как не прискорбно, даже это далеко не всегда гарантирует то, что всё закончится благополучно. Только с кем-то, кого ты знаешь настолько хорошо, ты чувствуешь абсолютную защищённость, спокойствие и можешь оставаться уверенным в своей сохранности. Я точно знал, что он ни за что на свете не сделает мне больно. Был уверен в том, что не станет распускать слухов, шантажируя меня ради получения выгоды. Абсолютно точно знал, что он мой друг, и никогда не унизит меня сам, а тем более не позволит кому-либо другому. И именно поэтому может рассчитывать на то же самое взамен. Я никогда не был равнодушен к ощущениям партнёров, но впервые в жизни мне было настолько приятно от осознания того факта, что я могу доставить ему такое удовольствие. Я ощущал совершенно новый уровень близости, при этом больше не опасаясь того, что на этом всё и закончится. Это незабываемое чувство вскружило мне голову. Тогда я ещё не мог дать ему конкретного названия, но уже чётко понимал, что без него моя жизнь больше не будет прежней. Конечно, я бы очень хотел ощутить его с парнем или девушкой, случайно вошедшими в мою жизнь, а не вот так эгоистично отбирать у мира Веномуса, не давая никому из нас построить нормальные отношения. Но с тех пор, как нам обоим было хорошо в таких условиях, стыда за свои желания я больше абсолютно не ощущал, а даже наоборот: собирался получить с ним настолько много удовольствия, насколько это только возможно за отведённый нам двоим судьбой срок. Теперь я понял, что всё это время это действительно ощущалось, как что-то абсолютно естественное, словно всё всегда так и было: как будто мы просто нашли очередную видеоигру, понравившуюся нам обоим. Так почему бы не поиграть подольше? Это по-прежнему не было чем-то серьёзным, вовсе нет. Да, я действительно ощущал сильную привязанность к нему, но любовью это было не назвать. Но с того момента я был абсолютно точно уверен только в том, что секс с ним – лучшее, что когда-либо случалось со мной. Как такое возможно? На тот момент, я совершенно не понимал. Может ли оно работать таки образом? Я понятия не имел. Вот поэтому мне всё ещё слабо верилось в то, что всё происходящее – реальность. Но я точно знал, что не хочу останавливаться, и во что бы то ни стало узнаю, к чему всё это приведёт. – Ты хорош, но я тоже кое-что умею, – из размышлений меня вырвал Веномус, закончивший с "растяжкой" и приступающий к главному номеру сегодняшней программы. Как только один орган чувств по какой-то причине оказывается заблокирован, невольно начинаешь прислушиваться к оставшимся. А потому, теперь звуки и прикосновения стали единственным, о чём я мог думать, единственным, что заполонило тесное пространство комнаты, единственным, что ощущалось острее, что когда-либо раньше. Дабы избежать лишних звуков, внутрь он входил медленно, так что я мог в мельчайших подробностях прочувствовать движение его члена, перелом головки, сужение основания, то, как под нужным углом он давил на простату и то, как плавно входил внутрь до самого конца, натягивая кожу. В такой позиции он явно чувствовал себя намного увереннее, чем в прошлый раз, о чём буквально кричало каждое его движение, хозяйственные жесты и короткие довольные смешки, время от времени звучащие из тёмных глубин. Здесь у него было куда больше опыта и я прекрасно это чувствовал. Теперь единственным, что я мог – было полностью отдаться ему, подчиниться его воле, внимать его движениям и наслаждаться тем, что он хочет мне показать. И это возбуждало меня ещё сильнее. Моя и без того изогнутая спина, казалось, выгибалась только сильнее, когда я ощущал секундные прикосновения его губ и языка на плечах и вдоль позвоночника. Мои руки Ви собрал в "замок", всё ещё властно придерживая сверху, второй же, свободной рукой, он ласкал меня снизу, трепетно ёрзая ладонью, доставляя приятные ощущения с обеих сторон сразу. Все эти мелочи, накладываясь друг на друга, смешиваясь с шорохом трущейся ткани и звуками соприкосновения кожи, сливаясь воедино с тихим хлюпаньем холодной жидкости из флакончика, лениво перетекающей между нашими телами, прохладными каплями скатываясь вниз по ногам, лишали меня последних крупиц рассудка. Где-то приблизительно на том моменте я совершенно перестал контролировать себя и своё тело: судорожно выгибаясь навстречу каждому новому толчку партнёра, я больше не мог удержать блаженных выдохов за сомкнутыми зубами. – Веномус, пожалуйста... Веномф- Зажав рот ладонью, он высоко задрал мою голову, заставляя теперь всё тело целиком образовать практически идеальной формы полукруг. И хоть это сделало звуки немного глуше, я по-прежнему не мог перестать безудержно стонать в его руках, ещё больше наслаждения получая от такого тотального контроля. Ускоряя движения, он то ли хотел как можно быстрее покончить с этим, то ли и сам лишь сильнее завёлся от моего поведения. Лично мне больше хотелось верить во второе. И довольно скоро он подтвердил мои надежды: – Продолжай стонать, Боксмен. Зови меня по имени. Покажи мне, как тебе это нравится. Сделай это только для меня, не позволяй больше никому этого услышать. Не помню точно, послушал ли я его в тот момент. Единственное, о чём я мог думать – это глубокий, бархатный и возбуждённый голос этого мужчины, наслаждавшегося мной прямо сейчас. "Пожалуйста, поговори со мной. Скажи ещё хоть слово, прошепчи его мне на ухо", – словно околдованный, мысленно я умолял его ещё хотя бы разочек порадовать меня этим дивным голосом. И ещё несколько раз он действительно что-то говорил мне. И именно в один из таких разов всё и закончилось, так же чувственно и неожиданно, как и началось. – Вот так, ты прекрасно потрудился сегодня, – всё моё тело сводило оргазмическими судорогами, а по вспотевшей спине бежали мурашки в тот момент, когда я почувствовал её поверхностью горячую сперму партнёра. Едва держась на дрожащих коленях, я немного присел, переводя дух, всё так же блаженно закинув голову на стену, медленно приходя в себя. Судя по звукам, Веномус сделал то же самое, облокотившись на противоположную стенку, так же громко и отчётливо дыша, пытаясь захватить побольше воздуха.Только сейчас я по-настоящему отчётливо почувствовал, насколько сильно вспотел, и как душно после всей активности было в помещении без окон с закрытой дверью. Нужно было скорее уходить. Торопливо застёгивая и поправляя смятую одежду, поверхностью ладони я случайно наткнулся на лежащий на полу флакончик, благо, крепко закрытый. Поднявшись на ноги, я спешно нащупал напротив себя Ви, запихнув злосчастную ёмкость в карман его пиджака. – Вот теперь она точно будет у тебя. – Да уж, до следующего раза, – закончив говорить, он обхватил мои щёки руками, очевидно, намереваясь поцеловать в последний раз, но в итоге не успел, ведь мы оба были ослеплены светом экранчика его браслета, неожиданно вспыхнувшего в темноте. Свет действительно больно ударил по глазам, но как только нам удалось хоть что-то рассмотреть, оказалось, что это была запись с входной камеры, присылающей уведомление о том, что перед дверью в его кабинет кто-то стоит. Снаружи она тоже открывалась только при помощи браслета, так что единственным способом попасть внутрь и выйти наружу по-прежнему оставалось получение разрешения Веномуса. – О боже, это опять Карла, что ей нужно... – Лучше сходи разберись, рабочий день уже закончился, это может быть что-то срочное. – Или она опять пришла потрепать мне нервы. – Или она не нашла меня на месте и пошла к тебе, потому что я сказал им так делать, иди – я начал толкать его в сторону выхода, – и вообще, откуда столько ненависти к бедной девочке? – И просто вот так оставить тебя здесь? Это как минимум некрасиво, более того, я- – Всё со мной будет в порядке, я потом зайду, И-Д-И, – глазом я подсвечивал замочную скважину, чтобы ему легче было открыть дверь, – Нас в любом случае никто не должен видеть помятыми вместе выходящими из электрощитка. – Рабочий день закончился, а в этот угол никто никогда не заходит, – продолжая сопротивляться, он всё же начал поворачивать ключ. – В чём проблема? Почему ты так боишься Карлы? – Никого я не боюсь, меня просто раздражают идиотки вроде неё. – Значит, сейчас ты пойдёшь, разберёшься с проблемой, а потом я проведу тебе увлекательную беседу об общении с персоналом, – практически выталкивая его за дверь, я снова закрылся внутри, поправляя растрепавшиеся волосы и галстук. Усмехнувшись, я подумал о том, насколько же счастлив, потому что практически сразу же без проблем могу вот так спокойно заговорить с ним о работе, как будто минуту назад он не вытрахивал из меня душу. Да, всё кардинально отличалось от того, как это было раньше, но почему-то мне казалось, что именно сейчас и только сейчас всё окончательно встало на свои места. Аккуратно выглядывая наружу, убеждаясь, что в коридоре никого нет, я закрыл за собой дверь, полной грудью вдыхая свежий воздух. Двигаясь в сторону лестницы, я думал о том, насколько просторным казался коридор в сравнении с той тесной комнатушкой. И как только я наконец был уверен в том, что всё закончилось хорошо, на горизонте замаячила новая неожиданная угроза: стоило мне выйти из-за угла, неподалёку я увидел Нейла, записывающего на пустой вахте время ухода. Заметив меня, как на зло, он моментально побежал в мою сторону. Убежать обратно было бы странно, так что мне не оставалось ничего, кроме как лицом к лицу встретиться с ним и надеяться, что всё пройдёт хорошо. – Мистер Джон! Вы не знаете, что случилось? Я видел мистера Веномуса пару минут назад, у него вся тушь разма- Медленно умолкая, он изучающе окинул меня взглядом с ног до головы, а после резко закрыл рот ладонью, развернувшись и уже собравшись уходить, шокированно охая в кулак, но не успел, ведь я схватил его за плечи и развернул обратно. – Значит так, это абсолютно не то, что ты думаешь, а если хоть одна живая душа узнает о том, ЧТО ты думаешь – не забывай, я всё ещё твой руководитель, и при необходимости уволю тебя и каждого, кто- – Пожалуйста, успокойтесь, всё в порядке. Я такой же человек, как и Вы, я всё понимаю, и даже если всё неправильно понял – в любом случае никому ничего не расскажу. Спокойствие. Доброжелательно улыбаясь мне, он нервно махал руками, стараясь хоть как-то меня успокоить. И, удивительно, но у него это получилось. Хоть всё было прозрачно очевидно, он продолжал вести себя крайне уважительно, даже не собираясь подвергать мой авторитет сомнению. Более того, помимо неловкой насмешки, в его глазах я увидел заботу и понимание, будто он действительно и сам был в моей ситуации, входя в моё положение. Мне даже показалось, что ему можно доверять. Но пока эти отношения не были проверены временем – на это оставалось только надеяться. Посмотрев на него менее строгим взглядом, я тоже понимающе улыбнулся, хлопнув его по плечу. Все прекрасно всё поняли, и я действительно радовался тому, что даже в рабочем коллективе могут быть надёжные люди. – Спасибо. Я рассчитываю на тебя. – Благодарю, сэр, – кротко кивнув, он снова двинулся к выходу, но на полпути всё же развернулся, смеясь, продолжая, – но всё же, что случилось? – Он избил меня, до полусмерти, – я тоже засмеялся, подмигнув парню, – так что не повторяй моих ошибок и никогда не задерживай отчёты. – Да ни за что, – громко хохоча, он в последний раз махнул мне рукой, после чего окончательно покинул здание. День медленно подошёл к концу. Устало поднимаясь наверх я думал о том, что это, наверное, был первый день в VMedic, который прошёл действительно хорошо и не оставил после себя неприятного осадка в виде грусти и переживаний. В своеобразном списке дел на сегодня осталось лишь одно: зайти к Веномусу и отдать заполненный бланк. И, наверное, это был самый первый день, когда я делал это с удовольствием и без опаски. Пройдя в заботливо приоткрытую дверь, я положил бумажки на стол, усевшись на заранее подготовленный для меня стул, который Веномус даже больше не убирал из кабинета. Приятной деталью стало ещё и то, что теперь мой собеседник практически спокойно сидел напротив меня, не испытывая дискомфорта. Всё наконец приходило в норму. – Надо же, ты остался жив после разговора с сотрудником! – начал я, как всегда, в задорной манере, – И какую же страшную ловушку она для тебя приготовила? – Кончай паясничать, она просто сдавала месячный отчёт с горящими сроками из бухгалтерии. Не у всех есть привилегия "подсунуть руководителю под дверь". – У страха глаза велики. – Повторяю ещё раз, я не боюсь говорить с сотрудниками. Просто, пожалуйста, в следующий раз, когда решишь меня избегать, отправь ко мне кого угодно, но не её. – То есть, проблема именно в Карле? – закинув в рот карамельку, я хотел разобраться, что к чему. – Она из всех самая невыносимая, – строго отрезал он, тоже разворачивая карамельку. – Знаешь, у тебя как у руководителя, ведь не должно быть любимых и нелюбимых сотрудников. Это как большая семья: ты поощряешь за старания, наказываешь за провинности, но при этом по-прежнему всех любишь одинаково. Думай о них не только как о рабочей силе, но и как и о семье. Ты слишком строг к ним, они рассказывают, что вообще не видели, чтобы ты говорил с кем-то, кроме меня! Как только ты немного больше откроешься им, они тоже станут более доверчивыми, а их труды плодотворными. Куда приятнее угождать любимому руководителю, чем страшному тирану, знаешь ли. И это абсолютно никак не скажется на твоём авторитете, разве что, в лучшую сторону. Попробуй подружиться с ними. И тогда, я не знаю, что там у вас с Карлой, но оно наверняка разрешится, если ты хоть раз откровенно поговоришь с ней по душам и расскажешь о своих чувствах. Им можно доверять. Закончив говорить, я задумался о сегодняшнем разговоре с конструктором, о беседах с Карлой, о байках за обедом с Джо. Нас действительно окружали талантливые и интересные ребята, и мне очень хотелось, чтобы и он узнал их получше. – Ох, если бы всё было так просто, как ты об этом говоришь... – Всё и есть так просто, достаточно перестать быть ссыклом и попробовать. А то ты так никогда дружить не научишься. – Во-первых, ссыкло – это тот, кто прячется от меня по всему зданию, а во-вторых, твоё присутствие здесь – вполне себе доказательство того, что с моими коммуникативными навыками всё в порядке. – Да ты что-о-о, – я наклонился ближе, заметив, как он стыдливо прячет взгляд, скрестив руки на груди, – Ты за всю жизнь так близко общался только с двумя людьми, и трахнул обоих! – Не так уж это и плохо, – всё ещё отвернувшись, он продолжал бубнить, начиная краснеть от стыда. – Если ты так со всеми планируешь заканчивать, то да, действительно – это единственная уважительная причина так ограничиваться в общении. – Я не пойму, тебя что-то не устраивает или что? – в очередной раз отказываясь говорить о собственных недостатках, он решил перевести стрелки на меня. – Нет, меня-то всё устраивает, но- – Ну вот и всё, вопрос закрыт, – перебивая меня, он хлопнул бумагами по столу, складывая их в папку. – Я просто стараюсь позаботиться о тебе. Рано или поздно тебе ведь придётся искать кого-то КРОМЕ меня, – неожиданно он поднял на меня напуганный взгляд, позже сменившийся на какой-то даже печальный, – Мы ведь не собираемся вступать в отношения после случившегося, верно? Помещение заполнилось молчаливой тишиной. Очевидно, никто из нас не знал чёткого ответа на этот вопрос. – Нет, ну не то чтобы я был сильно против- – Я полностью согласен, ты тоже очень классный, но- – Это такая ответственность, не так уж много времени прошло с того момента как я с Кэрол- – Да и серьёзная моральная подготовка нужна, это не решение одной минуты- – Но это не значит, что ты мне нравишься, но- – Нет, я полностью понимаю! Просто- В итоге, вскочив с места и перебивая друг друга, мы просто бросали в воздух пустые фразы, пытаясь донести мысль, при этом ненароком не задев чувства собеседника. Но в конце концов осознав, что всё это время, по сути, пытались сказать одно и то же, спокойно сели на место, придя, пожалуй, к единому логическому завершению: – Что насчёт "друзей с привилегиями"? Никаких лишних ярлыков и обязательств, абсолютно всё остаётся прежним, кроме той части, где мы сексуально привлекаем друг друга и можем свободно обращаться за помощью в вытекающих из этого вопросах. Так будет удобнее всего, и у нас появится достаточно времени, чтобы разобраться с тем, как всё это работает на самом деле. – Звучит разумно, я согласен, – как заведено после удачной сделки, я протянул руку собеседнику. Этим рукопожатием завершилась одна старая история, давая начало совершенно новой, увлекательной и загадочной, истории "с привилегиями".