Дракон

Самое ужасное — это принимать трудные решения второпях и при этом оставаться в полном одиночестве, без поддержки и чьих-то советов. Ведь всю ее жизнь у нее всегда был кто-то рядом, чтобы поддержать и направить. Дени считала, что слова Джораха Мормонта, или Сира Барристана Селми всегда оказывались своевременными и важными в принятии ею окончательного решения. Пожалуй, единственный раз, когда она не послушала их, а последовала воле своего сердца, был момент сожжения Королевской Гавани. И, наверное, это было ее главной ошибкой в жизни, о которой она глубоко сожалела. Сейчас же рядом не было совершенно никого, кто мог бы дать совет, поддержать словом, или просто направить мысли в нужное русло. Время утекало сквозь пальцы, порождая панику и боязнь опоздать. Это совершенно мешало мыслить трезво и четко. Видя пламя Дрогона чуть поодаль, слыша его ментальный зов и чувствуя щемящую тоску в груди, она хотела бы шагнуть туда и утешить своего тоскующего ребенка. Но в то же время ей безумно хотелось воспользоваться силой, что разливалась по горлу и рукам. Шагнуть в ту брешь в пространстве и оказаться в мире, где нет необходимости сражаться, играть в престолы и доказывать всем, что она королева и что чего-то стоит. В мире, где у нее нет Железного Трона, но есть семья… Именно такая, какой она должна была быть у нормальных людей. Любящая мать, заботливый брат… Она воспринимала Драко, как брата и восхищалась им, как восхищалась бы Рейгаром Таргариеном, будь он жив. Образ Визериса в Малфое больше никогда не просыпался с того момента, как он пообещал, что не будет вести себя, как последняя сволочь, и это только укрепляло в ней чувство привязанности. С самых юных лет она знала, что отдаст свое сердце своему брату. В ее жизни это всегда был Визерис, истеричный, вспыльчивый и любивший только себя одного. Но Дени заставляла себя любить его, ведь это был брат. Ее судьба и ее предназначение. После того, как Дрого короновал его расплавленным золотом, после того, как она поняла, что Визерис никогда не был драконом, она осознала, что заблуждалась в своей слепой любви к брату. В тот день в ее сердце умерла эта болезненная привязанность к человеку, который мучил ее все детство. Сейчас Дени вдруг поняла, что снова готова отдать свое сердце брату, ведь теперь четко поняла, что чувствует по отношению к Драко Малфою, сыну Нарциссы Малфой… Ее мамы… Серебристый туман все сгущался, дышать становилось труднее, а температура воздуха опустилась, образовав на еще проглядываемой траве белоснежный иней. Даже пламя на руках и в районе горла не согревало от этого холода. А потом она почувствовала иной зов. Третий проход она увидела зияющей чернотой. Он появился внезапно и Дени ощутила, как невидимая рука потянула ее в эту дыру. Ее звали туда. Мама, братья, отец… Рейго… Ее маленький умерший сын словно тянул невидимой рукой в бездну. Ее звали в мир мертвых. Хотелось шагнуть туда, подавшись руке Рейго. А может это была рука Дрого? Такого сильного, родного мужчины, любовь к которому она навсегда оставит в своем сердце. Там она сможет увидеть его. Обнять, расслабиться и больше ни о чем никогда не думать. Там она сможет подержать наконец на руках сына. Там будет Рейлла и Рейгар, с которыми она наконец сможет встретиться… Даже Визерис, которого по-своему, но все-таки еще любила. Сердце больно сжалось от мысли, что все-таки ее ждут не в этом мире. Да и сама она сейчас хотела не этой встречи. — Я еще получу шанс увидеться с вами, ведь так? — Тихо спросила она в пустоту, ощущая тяжелую дрожь в теле. — Мне еще рано умирать. Дрожащей рукой она потянулась к уже едва различимому пламени Дрогона, понимая, что оно постепенно исчезает вместе с той ментальной связью, которую Дени почувствовала едва оно вспыхнуло. — Дрогон… — Громко проговорила она. — Я отпускаю тебя. Отпусти и ты меня. Ты навсегда останешься в моем сердце, но я не вернусь в Вестерос. Живи свободным. Слова эхом разрезали воздух, а потом, с едва различимым мысленным ответом дракона, пламя схлопнулось и исчезло. Дени поняла последнее послание своего ребенка — он любит ее и будет помнить всегда, затем в голове стало слишком пусто. Плотно сжав губы, серебряная королева сомкнула ладони, до боли впиваясь в них ногтями, но попасть домой не смогла… Пламя в ладонях точно так же схлопнулось, а зияющая черная дыра, манившая в потусторонний мир, выросла в размерах. Остался лишь огонь на ее шее, теплый, но уже не согревающий. Ей еще рано умирать. — Я должна вернуться! — Сквозь зубы прорычала Дени. А потом схватилась за горло, чувствуя, как воздух из легких болезненно выдавился и наступила темнота, прорезаемая тихим печальным шепотом. — Ты же не оставишь меня одного? Дени?

***

Драко наблюдал за тем, как языки пламени пожирали те волосы, что выбились из косы и были близ огня и изо всех сил старался не думать о плохом. Рюссо же сказал, что все будет хорошо. А значит, действительно будет. Эльфы еще какое-то время находились рядом, поддерживая огоньки на ладонях девчонки. За окном небо начало сереть, оповещая Малфоя, что время близится к вечеру. Он молчал. Просто был с ней рядом, наблюдая за тем, как едва заметно вздымается грудь от неглубокого дыхания. Тишина давила на уши, и только бодрый треск пламени напоминал, что все вокруг все еще живы. Драко постоянно обновлял чары огня, мысленно прося магическое ядро его дома дать ему еще больше сил, чтобы передать девчонке. Судя по всему, эльфы, склонившиеся у ее рук, просили о том же. А потом Лакки осторожно опустил ладонь Дейенерис и отступил, эльфиня мамы последовала его примеру. — Наших сил уже недостаточно, чтобы поддержать огонь, сэр. Мы отдали все, что могли. Эльф поклонился в пол, касаясь пальцев своих ног лбом. — Вы свободны. — Отрезал Драко, не отрываясь взглядом от бледного лица Дени. — Отдыхайте и восстанавливайтесь. Он верил, что с ней все будет в порядке. К тому же, она всегда говорила, что пламя восполняет ее силы. Драко даст ей это пламя. За окном совсем стемнело. Комнату освещал лишь огонек, нежно танцующий на шее Дейенерис. Он думал о том дне, когда впервые увидел ее. Обнаженную, лишенную волос, статную и гордую. В ней не было ни намека на хрупкую и нежную женщину, которая пряталась за маской той железной леди. Драко злился на нее за то, что она несла полный бред и верила в то, что выдумала ее воспаленная фантазия. Злился на то, что Нарцисса тоже верила. Пока однажды сам не допустил того факта, что Дени может говорить правду. И тогда все встало на свои места, он понял, что она совсем другая. Не выжившая из ума девчонка. Она — Дейенерис Таргариен, действительно пришедшая в их мир из Вестероса. Королева Андалов, Ройнар и Первых людей, матерь драконов и… Черт, Драко так и не запомнил все ее титулы, которыми она обладала там. Но, здесь это было и неважно. Здесь для него важна была она сама. Его хрупкая серебряная девчонка с невероятной силой духа и волшебной кровью. Драко зажмурил глаза, подумав о том, что сейчас все еще Рождество. А потом он вспомнил слова Дени. Время чудес. Хотел бы и он, чтобы сегодня свершилось одно большое чудо. Личное чудо для Драко Люциуса Малфоя. Чтобы два самых дорогих ему человека остались живы. Он раскрыл глаза, к которым подступили слезы. В носу противно защипало, и он часто заморгал. Даже тот факт, что он сейчас был один-на-один с бессознательной девчонкой, не позволял ему проявить такую слабость, как напрасные слезы. Ведь он — мужчина. Глава рода Малфой. Вымирающего рода, если быть точным. Дени ровно дышала, едва заметно, словно она была фарфоровой куклой, а не живым человеком. Отблески пламени, плясавшие на ее лице, только делали это зрелище более устрашающим. Словно они не питали ее силой, а наоборгот — вытягивали из нее жизнь. — Ты же не оставишь меня одного? — Тихо спросил он, всматриваясь в ее фиолетово-белые губы. — Дени? Руки его подрагивали. В сказках прекрасных принцесс всегда пробуждал волшебный поцелуй любви. Каждая история заканчивалась тем, что темное заклятие разрушалось, когда прекрасный принц целовал свою возлюбленную. Но Драко жил не в сказке. Хотя, хотелось верить в обратное. Он не был прекрасным принцем, а Дени не была поражена проклятьем вечного сна. Но на миг ему показалось, что если Драко ее поцелует, то она придет в себя. Осторожно наклонившись к ней, он потянулся к ней губами, но не успел коснуться ее. Веки серебряной девчонки задрожали. А потом дыхание стало рваным, и она закашлялась, перевернулась на бок, собравшись в позу эмбриона и Малфой едва успел погасить пламя, грозившее перекинуться на простыни. — Седьмое Пекло! — Выругалась она резко распахивая глаза и вытягиваясь на кровати в струну. Драко всегда лишь забавило это выражение, но сейчас оно вызвало целый приступ истерического хохота. В уголках глаз выступили слезы, а он все хохотал и хохотал, глядя на то, как Дени пытается совладать с головокружением, распластавшись на огромной кровати. — Ничего смешного. — Буркнула она. А Драко просто сгреб ее в охапку и прижал к себе. — Ты смогла! Ты вернулась ко мне. — Счастливо выдохнул он.

***

В голове было пусто, руки тряслись от слабости, а в желудке словно бурлил ураган. Тошнота то и дело подкатывала к горлу, но это все ерунда. Она здесь, она жива. А значит, все будет хорошо. Теплые объятия Драко согревали и убаюкивали, но Дени совершенно не желала спать. — Ты передал кровь в Мунго? — Спросила она едва справившись с дрожью. — Как только мы ее собрали. — Кивнул Драко. Он все еще обнимал ее, и она скорее почувствовала его кивок, чем увидела, и ей совершенно не хотелось высвобождаться из его рук. В них было слишком хорошо. — Как ты думаешь, это сработает? — Голос еще плохо слушался Дейенерис. — Сегодня же Рождество. Время чудес. — Мы пойдем к ней? Драко отстранил ее, уставившись своими ртутными глазами, полными холода и сосредоточенности. — Нет. Ты еще совсем слаба, я побуду с тобой сегодня. А завтра, как наберешься сил, мы сходим к ней вместе. — Тогда я хочу спуститься в гостиную. — Тоном, не терпящим возражений, заявила Дени, все еще чувствуя, что ни руки, ни ноги не слушаются ее. — Чем тебе не нравится здесь? — Возмутился Драко. — Тебе нужно отдыхать. — Здесь нет рождественской ели. И всего того волшебства, что есть в гостиной! — Заупрямилась она. Драко фыркнул. Однако несмотря на то, что он только что возмущался ее заявлению, он просунул руки под нее и поднял с кровати. — Раз ты хочешь в гостиную, будет тебе гостиная. — Делано буркнул он, и медленно направился к выходу из гостевой комнаты. — Ты можешь попросить павлина перестроить и эту комнату тоже? — Тихо спросила Дени, глядя в дверной проем, зияющий темнотой комнаты, где она только что лежала. — Я не хочу вспоминать про то, что там происходило. — Ты даже можешь сжечь все в ней, прежде чем мы попросим его. — Одобрительно кивнул Малфой, улыбнувшись одними уголками рта. В гостиной было так уютно и волшебно, что настроение Дени сразу поднялось, а силы, казалось, начали возвращаться в ее ослабленное тело. Раздался хлопок, и перед ними появился Лакки с огромным подносом, на котором стоял один единственный бокал, наполненный до краев. — Госпожа потеряла много сил, госпожу рвало. Ей нужно выпить это. — Эльф поклонился в пол, протягивая поднос. Дени удивленно уставилась на это создание. Ушастый чудик ни разу за все время ее пребывания в Мэноре не сказал ей ни слова, а тут даже принес бокал с напитком. — Это яд? — Саркастически усмехнулась она. — Нет, что вы… — Эльф замотал головой из стороны в сторону так, что уши громко захлопали о его щеки, а жидкость в бокале угрожала расплескаться на поднос. — Это кокосовая вода. Она придаст сил и успокоит тошноту. Драко опустил Дени в ее излюбленное кресло, находившееся ближе всего к камину, а затем подал ей бокал с кокосовой водой. Вкусный ледяной напиток действительно притупил тошноту и помог приглушить это отвратительное послевкусие от кровевосполняющего зелья, и Дени даже зажмурилась от удовольствия. За целый день во рту не побывало ничего, кроме этого отвратительного зелья. И сейчас кокосовая вода показалась ей лучшим напитком во всем мире. — Спасибо. — От души поблагодарила она эльфа, и тот с громким хлопком исчез. — Не знаю, что на него нашло. — Поделилась она с Драко. — Возможно, он воспринял очень близко к сердцу твое желание спасти маму. — Предположил Драко. — Все эльфы этого дома очень к ней привязаны. Она кивнула, а потом вспомнила о кулоне. — Где подарок Луны? — Спросила она, оглядывая пол, ведь она так и оставила его лежать там с самого утра. Но, на полу ничего не было. Однако Драко обнаружил его под рождественским деревом. Вновь вложенный в упаковку, он был бережно возвращен эльфами на то место, куда утром его положила Дейенерис, прежде чем поднять и развернуть. Малфой протянул ей сверток, и она наклонила его, вскрытый лишь с одного бока, чтобы кулон снова выпал ей на ладонь. Но на этот раз вместе с тяжелым украшением выпала небольшая открытка, которую Дени пропустила в прошлый раз.

Дорогая Дени, Этот кулон я заказала специально для тебя у одного ювелира по собственному эскизу. Почему-то, когда я думаю о тебе, мне на ум приходят драконы. Я хочу, чтобы этот предмет защищал тебя и приносил удачу. С рождеством. С наилучшими пожеланиями, Луна Лавгуд.

— Как она могла узнать о гербе моего дома? — Зачарованно глядя на кулон, спросила она. — Лавгуд всегда славилась тем, что была немногожко не от мира сего. — Пожал плечами Драко, а потом напрягся. — А может она действительно не из этого мира? — Я уже спрашивала ее об этом. Но она отвечает лишь загадками. — Дени вздохнула и машинально протянула руку к огню, довольно поморщившись. — Может, стоит спросить еще раз? — Может, стоит просто отпустить? — Пожала плечами Дени. Впервые она ощутила, что ее совершенно не волнует тот факт, что Луна Лавгуд может принадлежать миру Вестероса. Краем глаза она заметила, что Драко улыбнулся. — Наверное, это будет лучшим решением. — Кивнул он. — Откроешь мой подарок, пока Рождество не закончилось? Дени совершенно забыла про это. В глазах мелькнул интерес, и она подобралась в кресле, выпрямляя спину. — Помоги мне дойти до него. — Я могу принести. — Голос Малфоя показался удивленным. — Нет, я хочу сама его взять. К тому же, у меня тоже есть подарок для тебя. Хочу видеть, как ты его открываешь. Он больше не сказал ни слова, снова подхватив ее на руки. Дени нравилось это не меньше, чем ощущение предвкушения. Быть в его руках, чувствовать тепло его тела, стук его сердца под ее ладонью. Это невероятно будоражило ее сознание. — Почему мне сейчас кажется, что я попала в сказку? — Выдохнула она, едва Драко опустил ее у дерева. Он не ответил, лишь невесомо поцеловал ее в висок, а потом указал на гору подарков. — Найдешь там свой? Дени пробежалась глазами по куче свертков и обнаружила целых три, на которых было написано ее имя. Дени от Гермионы. — Было написано на самом большом. Для Дейенерис от Гарри Поттера. — Гласил сверток, упакованный в огненно-красную бумагу. На третьем же было просто ее имя. Спокойного тона темно-зеленая бумага, перетянутая серебряной лентой, просто кричала ей о том, что именно этот подарок был от Драко. Она протянула к нему руку и достала из той кучи подарков, что лежала под деревом. Драко последовал ее примеру и ловко выудил сверток, что Дени положила под рождественскую ель утром. На нем красовалось имя Малфоя. Они открыли одновременно. Под упаковкой была еще одна коробка, шкатулка, выполненная из темно-серебристого дерева. Едва Дени прикоснулась к ней рукой, крышка распахнулась, и из шкатулки высунулась голова миниатюрного дракона. Дени вскрикнула, едва не выронив подарок. — Он настоящий? — Выдохнула она. — Нет, это точная копия венгерской хвостороги, той самой, с которой ты недавно познакомилась в заповеднике. Это оживленная статуэтка. Если отнести ее от шкатулки дальше, чем на пять метров, оживляющие чары перестают действовать и она становится обычной статуэткой. Но едва ты снова поднесешь ее, она снова начнет двигаться. Я подумал, тебе она придется по душе. — Признался Драко. Наверное, последний раз, когда она так же радовалась подарку, был момент, когда Дрого подарил ей свой свадебный подарок — белоснежную лошадь, которую Дени назвала Серебрянкой. Ощутив не меньший восторг, она протянула пальчик к игрушечному дракону и тот оскалил зубки. А потом позволил себя погладить, закрыв глаза, словно котенок, вызывая бурю невероятных чувств в сердце Дени. — Я назову его Дрогон… — Выпалила Дени, обхватывая его шею. — Спасибо тебе!