Проводник в Наружность

Сфинкс не знал, как сложится его жизнь. Не представлял, что забудет о поездах надолго, вспомнив лишь в одну ночь в тесной комнате общежития, когда ему не будут светить даже звёзды. Не знал, как будет трястись в плацкарте, не смея даже надеяться – и всё-таки отчаянно желая случайной встречи с тем, чей номер так и не смог найти. Но встречи не будет, будет только он, вечно одинокий – думал Сфинкс, расцарапывая лоб о старую стену, покрытую потемневшими надписями. Стройку всё-таки заморозили, прошептал он с каким-то злорадством, опускаясь от бессилия на колени. И воздух сотрясали его беззвучные крики, и опускался на ладонь из резины и металла последний дар Дома – всего лишь перо, но как много оно значило в тот момент! Сфинкс не знал, сколько прошло времени с того момента, как он лишился сознания. И не догадывался,что очнется от вопроса не по годам серьезного мальчишки с бесцветными глазами и красными болячками на худом лице: – Вам плохо? Нет. Кажется, впервые с той самой поездки ему стало по-настоящему хорошо. И лишь десять лет спустя поезд вновь ворвался в его жизнь, когда Сфинкс снова входил в тамбур, только теперь он настолько свыкся с диким шумом, что не замечал его совсем, а по лицу пятнадцатилетнего Слепого понять было ничего нельзя – он стал полной копией прежнего вожака Дома: худой, с длинными черными волосами и бледной кожей. Только она была не гладкой, а бугрилась старыми шрамами от меток Дома. Но Сфинксу хотелось верить, что пророчества Смерти не всегда бывают точны: хотя Слепой и любил своего приемного отца, но мира он не боялся. Хотелось верить. В спецшколе тот учился средне, ни с кем не общался, и большую часть времени проводил дома, но всё-таки, всё-таки... Парень не стал тем Слепым, которого запомнил Сфинкс. У него даже была девушка – чем-то напомнившая Сфинксу молодую Крысу. Короткая стрижка, татуировки, изрезанные бритвой руки... Он думал, таких уже не осталось. – И всё-таки, зачем нам в Ярославль?– тихо поинтересовался парень. Сфинкс положил механическую ладонь на костлявое плечо, но подросток отстранился и пошёл вперёд, инстинктивно уворачиваясь от встречных людей. – Я же говорил, на концерт одного.. знакомого. Если бы не он, – пробормотал мужчина уже себе – Я, может быть, здесь бы не стоял. И ты, между прочим, тоже! – Угу – он только пожал плечами, позволяя волосам падать на лицо. Люди косились в сторону слепого подростка и его лысого спутника в протезах. Но теперь это тоже не имело значения, хотя и раздражало. *** Концерт произвел большое впечатление на обоих, Сфинкс чувствовал, как его наполняет слишком много переживаний, и не знал, что сказать. Слепой опять маячил где-то длинноволосой бессловесной тенью – верный знак того, что услышанное заставило его задуматься. – Сфинкс! – громкий, слишком знакомый голос, который долгое время находился под завалами воспоминаний и проснувшийся лишь несколько часов назад, раздался сзади. Вздрогнул Слепой, а Сфинкс просто замер посреди выхода из концертного зала, борясь с нелепой улыбкой, и балансируя, перекатываясь с пяток на носки своих ботинок. На плечо легла ладонь. – Юра, – ещё не веря, прошептал мужчина, оборачиваясь. Да, это был он. Волосы остались такими же темными, хоть и сильно укоротились, а подбородок и щеки были гладко выбрены, и все эти мелочи сознание почему-то ещё отмечало, хотя сам Сфинкс давно смотрел только в огромные карие глаза, над которыми оказалось невластно время. Неожиданное напряжённое волнение достигло апогея, когда музыкант шагнул ему навстречу – и наконец-то обнял его сразу после долгожданного рукопожатия, пусть даже ладонь из пластика не могла ощутить тепло тела и силу гибких пальцев. – Столько лет... – пробормотал Юрий, с неохотой отстраняясь. – Ага – неловко согласился Сфинкс, облизнув вернюю губу и стараясь скрыть нервную улыбку – А я, похоже, нашел в себе силы только сейчас.. Чёрт возьми, я же всегда помнил о тебе.. – и, поддавшись внезапному порыву, вдруг положил свою голову на широкое плечо. В полутьме ярославского вечера их всё равно никто не заметил бы – Чем больше старался забыть, те отчётливее вспоминал.. – А я тебя никогда не забывал – пробормотал Юрий, задумчиво глядя на Сфинкса. Не выдержал, и незаметно взял за руку, ощущая ее странные, резиновые пальцы в своих руках. – Кстати, познакомься. Это – Слепой. Юноша повернулся на звук. Его бесцветные глаза смотрели мимо мужчины, но он кивнул головой и протянул руку вперёд. Юрий пожал холодные паучьи пальцы с царапинами вокруг ногтей свободной ладонью. – Слепой, говоришь.. – Сфинкс кивнул. Он так и не смог отучить его от клички, да и сам, забываясь, называл парня только так – Сын, того самого, про которого ты рассказывал? Извини, что в третьем лице – Добавил Юрий, посмотрев на подростка. Тот только улыбнулся тонкими губами, чуть обнажив зубы и шагнул в темноту парка. Права его классный руководитель, улыбка у него и правда жутковатая. А что поделать? Мужчина задумался – слишком велик риск согласиться с этой маленькой ложью, чтобы закрыть не слишком удобную тему, ведь формально Юрий был прав. Но с некоторых пор он перестал мириться с ложью, какой бы маленькой и даже полезной она не казалось. – Нет. Это тот самый Слепой. Просто.. просто другой – Сфинкс напряженно и коротко рассмеялся, сообразив, какой бред сказал – Понимаешь.. есть темы, о которых не говорят. – Понимаю.. – усмехнулся Юрий. Бросил взгляд на тощего юношу, сидевшего на бордюре. Не сговариваясь, мужчины неторопливо побрели по небольшой аллее, ведущей прочь от концертного зала. Где-то позади поднялся с земли Слепой и неслышно пошел следом, чуть отставая. Как незрячий ориентируется в незнакомом городе, Сфинкс даже не представлял. Возможно, он просто доверял своему чутью волка, а может, надеялся на удачу. – Знаешь.. я так давно хотел встретиться. И боялся. Я ведь всегда боялся.. того, что никогда не смогу быть счастливым с кем-то и всегда будут какие-то проблемы. Что мы потеяем друг друга снова , да и вообще... Юрий остановился, осторожно дотронулся до щеки Сфинкса пальцами с жесткими подушечками. – А сейчас – тоже боишься? – Тоже – кивнул он, пряча виноватую улыбку – Но я готов рискнуть. И жить, наконец, не фантомами, а чем-то реальным. – Мы сможем. Сможем больше не потеряться. Поцелуй – впервые за столько лет для Сфинкса, настоящий поцелуй в губы, окружил его ароматом табака и мужского одеколона, такого тривиального, отпечатавшегося на всех подъездах и гостиных, самым лучшим ароматом – потому что мягкие губы принадлежали самому любимому, самому дорогому и желанному человеку – Юре.