Как (не) познакомиться с родственной душой

Дни до назначенной Вэнь Кэсином встречи тянулись для Чжоу Цзышу бесконечно долго. Он должен был тренировать младших адептов, заниматься совершенствованием, следить за здоровьем учителя. Обыкновенно это давалось ему легко и с удовольствием. Теперь же... Чжоу Цзышу не мог даже подняться утром на заре. Ночами ему снились любимые руки и губы, отчего простой и привычный процесс пробуждения превратился в пытку. Чжоу Цзышу почти возненавидел утренних петухов. Своими криками они вырывали его из желанных объятий. Когда до долгожданной встречи оставался всего день, в усадьбу прибыл гонец с посланием от бяогэ. Дорогой Хэлянь И не сообщал ничего нового или сколько-нибудь интересного, но от его письма, пропитанного завуалированными призывами в столицу, у Чжоу Цзышу похолодело на душе. Он сам не понимал, почему так реагирует. Бяогэ подзуживал его на переезд последние три года, но Чжоу Цзышу успешно отнекивался. Ему надо было доучиться, поставить адептов на ноги, проследить за здоровьем учителя. Теперь к нежеланию уезжать прибавился еще один аргумент. При дворе вряд ли примут его любовь к простолюдину... В стремлении справиться с бушующими в душе мыслями и чувствами Чжоу Цзышу поспешил на тренировочное поле. Обычно, истощив себя физически, он усмирял мятущийся разум, но сегодня успокоение не шло. Что-то в письме бяогэ казалось ему странным. Что-то неуловимое, едва различимое, тонкое, как вчерашний аромат палочки благовоний. Что-то, касающееся болезни учителя. Пораженный внезапной догадкой Чжоу Цзышу замер, не донеся кулака до тренировочного манекена. Письма Хэлянь И всегда приходили в то же самое время, как учитель заболевал. Иногда не сильно, иногда чуть более серьезно, иногда так, как сейчас или три года назад. В такие моменты бяогэ писал всего подробнее. Соблазнял прелестями столичной жизни, сулил и Чжоу Цзышу, и всем его шиди теплые места при дворе. Он даже не выбирал выражений. Меж строк скользило: “Когда Цинь Хуайчжан умрет”. Чжоу Цзышу почувствовал, как дрожь рождается в его даньтяне и расползается по всему телу. Неужели дражайший брат Хэлянь И причастен к недугу учителя? Мысль словно ударила его обухом, и ему тут же стало не до тренировки. Но нет. Нет. Нет, такого просто не могло быть. Цинь Хуайчжан хворал уже много лет, он сам его не раз осматривал, проверял ток ци. Они приглашали множество докторов и все они говорили, что это естественный телесный изъян, раз уж даже мастер боевых искусств не мог излечивать собственные внутренние раны. Тогда, до прихода к ним в Поместье Хозяина Долины призраков, он пробовал смириться с грядущей потерей. Обдумывал предложение бяогэ, даже написал ему несколько писем, в которых осторожно намекал, что один никогда не покинет Поместье. Но Хозяин Долины пришел, излечил Цинь Хуачжана, а Чжоу Цзышу написал бяогэ об этой радостной новости. Может же быть, что Хэлянь И просто пользуется подходящим случаем? Это Чжоу Цзышу легко мог понять: его бяогэ жил среди интриг императорского двора, обвинять его в таком… Конечно, узнав о болезни учителя Чжоу Цзышу, он мог счесть момент удачным, чтобы попытаться заманить его в столицу. И в то же время казалось, что Чжоу Цзышу сам себя убеждал. Искал оправдание совпадениям. Сам не хотел верить в возможность отравления… Решив успокоить себя работой, Чжоу Цзышу ушел помогать младшим шиди. До зимы было еще очень далеко, но заготовки в Поместье всегда шли медленно, ведь они были всё же в первую очередь воинами, а не крестьянами. После он провел тренировку, и к вечеру дурные мысли перестали его изматывать. Скорее он убедился, что нельзя отметать ни одной версии. Он как раз пытался договориться с самим собой, к какой он лично склонился бы, когда увидел хвост странной процессии. Цинь Хуайчжан лично хлопотал, провожая к гостевым покоям незнакомых путников. Чжоу Цзышу присмотрелся и его обдало холодным потом. Мужчина в белых одеждах точно был Хозяином Долины призраков, а на лошади спиной сидела дева в элегантных красных шелках. Сердце Чжоу Цзышу упало. Если к ним в поместье приехал сам Хозяин долины, после того, как столько лет не приезжал, да еще и без малейшего предупреждения… Значит, Цинь Хуайчжан мог не перенести недавно ухудшившейся болезни. Личная инициатива Чжоу Цзышу… если бы не его беспокойство… Всё это падало на ту чашу весов, где лежали письма, посулы, просьбы хотя бы ненадолго навестить бяогэ в столице. Если Чжоу Цзышу окажется прав в своих суждениях, то единственное, что спасет Цинь Хуайчжана и поместье — это связь с местом, которое предпочел бы не трогать даже сам император. И тогда у Цзышу будет только то будущее, которое он сможет выторговать. К горлу подступила тошнота. Неужели он прямо сейчас терял то, что только-только обрел? — Кто это к нам? — Цинь Цзюсяо подошел во двор позже, с праздным любопытством глядя на смотрел на выгнанных из гостевых покоев младших учеников и на лошадь, которую вели в конюшни. — Не знаю, — солгал Чжоу Цзышу. — Может, путники? Попросили оставить их визит нераскрытым? Цинь Цзюсяо закивал, явно купившись на такую версию. А Чжоу Цзышу следом выдал еще одну ложь: — Для благовоний не хватает запаса трав. Шиди опять собрали не вовремя. Схожу сам, сегодня подходящая ночь. Если учитель спросит, скажи, что я вернусь завтра. Дождавшись кивка Цинь Цзюсяо, которого больше интересовало, кто у них остановился, Чжоу Цзышу сделал шаг назад. Шиди совсем не смотрел, как его шисюн скрылся сначала в своих покоях, а через мгновение незаметно покинул Поместье. *** Вэнь Кэсин никак не мог дождаться дня встречи с Чжоу Сюем. Пять дней! Ну зачем он снова назначил встречу так поздно? Вэнь Кэсин боялся, что за это время наставник успеет вернуться в Долину и снова навешает на него тысячу дел, но этого не произошло. Какими бы ни были заботы Е Байи в Цзянху, они его задерживали. Вэнь Кэсин пытался отвлечься. Грузил призраков собиранием яда, разучивал новые трюки с веером, даже взялся читать давно рекомендованные учителем книги. Это не помогало. Книги были жутко скучными, и Вэнь Кэсин все чаще обнаруживал себя праздно смотрящим в окно. В его мыслях не было места скупым строкам и изречениям древних мудрецов. В его черепе было тесно от мечтаний, одно другого ярче. Прекрасные, как ночное небо, глаза Чжоу Сюя, нежные и сильные прикосновения, слияние двух душ, не стыдное, не унизительное, но восхитительно правильное. Все чаще Вэнь Кэсин ловил себя на желании коснуться своего тела в самом сокровенном месте, и все чаще не мог себе в этом отказать. По ночам под одеялом он трогал себя, сжимал член, смачивал слюной или маслом палец и по кругу оглаживал вход. Он представлял на месте собственных рук руки Чжоу Сюя и парил к блаженству. Это было хорошо, и все же недостаточно. Разбуженное молодое тело желало близости и ласк того, кого боготворила управляющая им душа. На пятый день казавшейся бесконечной пытки терпеть стало совсем невозможно. То ли измученный тоской, то ли истративший бестолково слишком много янской энергии, Вэнь Кэсин полыхал желанием оказаться радом с Чжоу Сюем. Ему даже не было нужно держать его в своих объятьях. Измученный воспоминаниями, невозможностью обладания и сладким предвкушением, сейчас он был бы рад даже просто его увидеть. Посмотреть хотя бы одним глазком, послушать, как он отдает распоряжения младшим адептам или спорит с решениями шисюна. Подстегиваемый этими фантазиями Вэнь Кэсин уже не мог сидеть на месте. Он надел светло-лиловое ханьфу, укутал плечи темно-лиловым плащом, наплел что-то почти неправдоподобное и многоэтажное тетушке Ло и выехал за ворота. Вэнь Кэсин полагал, что за половину дня доскачет до Усадьбы Четырех сезонов, проберется мимо ее ловушек, залезет внутрь и хотя бы поспит на крыше над спальней Чжоу Сюя. Он знал, что, даже отделенный от избранника балками и черепицей, будет упиваться его близостью. Одно дело — знать, что Чжоу Сюй дышит в сотнях ли от тебя. Другое — в каком-то чжане. Дорога к Поместью была всего одна. Если выбраться в лес можно было и через боковые ворота, и через рабочие постройки, да хоть через забор, то уйти из Долины, где оно располагалось, можно было лишь одним путем. Пробираясь по нему поздним вечером, Вэнь Кэсин заметил мелькнувшую тень. Заметили и его: он замешкался, а через мгновение отражал несильный знакомый удар. — Куда же пытается прокрасться этот подозрительный молодой человек? Очередной удар взрезал воздух, но Вэнь Кэсин играючи отбил и его. Если Чжоу Сюй хотел поиграть, то Вэнь Кэсин тем более хотел этого! Поднырнув под его рукой и уже нанося удар сам, он ответил с улыбкой, которую все же не в силах был согнать с губ: — Как невежливо со стороны молодого господина называть невинного человека подозрительным! Я лишь собирал росу. Чжоу Сюй, который до этого сохранял напускную серьезность, прыснул и заулыбался: — Росу? Вечером? — Подозрительному молодому человеку — подозрительные занятия. И тут его притянули в поцелуй. Вэнь Кэсин растаял и потерял всякое желание драться, препираться, играть — хотел только вжаться сильнее. Как он вообще так долго протянул без этих губ, без этого человека? Он решил углубить нежное единение губ, и слегка лизнул, прося впустить, но вместо этого был отстранен. И Чжоу Сюй выглядел настороженным. — Что случилось? — Вэнь Кэсин огляделся, прислушался к ци вокруг, но ничего не заметил. — Ничего. Пойдем. Я помню, наше свидание было назначено в городе. — А-Сюй?.. Вэнь Кэсин видел, что ему врут, но пока не готов был выяснять правду. К тому же Чжоу Сюй взял его за руку и поднес к своим губам, оставляя на каждой костяшке полусжатого кулака по поцелую. После этого у Вэнь Кэсина не было уверенности, что голос еще при нем, а уж вопросы... Какие вопросы, он видел, как светились глаза Чжоу Сюя. Что до вранья… — Ваш учитель поправился? — Полностью, — по-настоящему счастливо ответил Чжоу Сюй. Этого было достаточно. Не важно, о чем конкретно решил соврать его милый Чжоу Сюй, если никто не умер и не умирал, а его глаза горели ответным чувством. Может, он просто получил нагоняй от своего шисюна. Все же они довольно часто встречались, и если после того, что произошло в прошлый раз, Чжоу Сюй настолько же покинул мыслями этот мир, то это не могло не отразиться на его тренировках. Наверняка так и было. Вэнь Кэсин сжал руку и получил еще один взгляд через плечо, на этот раз любопытный. — Пойдем сразу снимем номер в таверне? — Вэнь Кэсин не знал, почему эти бесстыжие слова сорвались с его губ. Он спешно прикусил язык, но лицо Чжоу Сюя не дрогнуло, лишь озарилось чуть хитрой улыбкой. — Пойдем. Руку сжали почти до хруста в ответ. Таверну они выбрали на окраине города. По словам Чжоу Сюя, та почти всегда пустовала, в ней подавали дрянную еду, но и хозяева жили отдельно. Места лучше, чтобы остаться наедине, возможно, и не существовало. Да, воду для вечернего купания нужно было таскать самим, ужин заказывать не стоило, и было еще много недостатков. Но Вэнь Кэсину было все равно, о чем он сразу и сказал. Обстановка комнаты была бедной. Постель была неширокой и едва вмещала двоих, выцветшие покрывала смотрелись убого, возле маленького низкого столика было не так много места. В углу за ширмой стояла не узкая бочка, а большая кадка — единственное хорошее, что было в комнате. Ну, хоть всякие масла у Вэнь Кэсина были с собой. Только оставшись наедине с Чжоу Сюем, он заметил, что тот и правда выглядел взмыленным. Может, Вэнь Кэсин снова оказался прав, и нагоняй от шисюна сопровождался непосильной работой или множеством тренировок? Он кинул взгляд на свой подарок, украшавший пояс Чжоу Сюя. Или кто-то позавидовал? Вряд ли шисюн, тот должен был быть намного богаче. — Я натаскаю воды, а ты пока отдохни, — Вэнь Кэсин повернулся к двери, но его остановили за локоть. — Ты не мой слуга, чтобы таскать воду. Подивишись в очередной раз тому, какой его Чжоу Сюй благородный даже с обычным крестьянином, какого из себя строил Вэнь Кэсин, он предложил: — Ведро одно. Я это делать прекрасно умею. А ты сходи на рынок, купи того, что делает омовение приятным и ароматным. В этой таверне нет совершенно ничего. На слова Вэнь Кэсина просто хмыкнули, но кивнули. Затащив последнее ведро и бросив в кадку раскаленные собственной ци камни, Вэнь Кэсин прождал своего Чжоу Сюя с рынка нестерпимо долго. Может, стоило поручить ему таскать воду, а самому сходить на рынок. Он бы точно управился быстрее! Не зная, чем занять себя в отсутствие Чжоу Сюя, Вэнь Кэсин вынул из кармана сандаловое масло и вылил полпузырька в исходящую паром воду. Комната мигом наполнилась терпким ароматом и, кажется, даже стала уютнее. Вэнь Кэсин добавил в воду пару капель масла лаванды, перемешал ладонью получившуюся смесь. Теплая и мягкая, она так и манила забраться внутрь. Лучше сразу вдвоем. От этой мысли сделалось жарко. Оказаться в кадке воды рядом с Чжоу Сюем, касаться друг друга везде... Что могло быть интимнее? Вэнь Кэсин чуть расслабил пояс и потянул ворот ханьфу. Фантазия тревожила и соблазняла его разум. Струилась под кожей, перегоняя по венам жидкий огонь желания. За спиной скрипнула отворяемая дверь. — Син-эр, — позвал негромкий голос, — я не знал, что купить, и поэтому принес всего понемногу… Вэнь Кэсин вихрем бросился к Чжоу Сюю. Его уже мало интересовали масла и благовония. Уставший от ожидания, он желал лишь близости. Впрочем, Чжоу Сюй и сам мгновенно забыл о своих покупках. Жадно отвечая на поцелуи Вэнь Кэсина, он позволил увлечь себя к бочке и сам распустил узлы на своем поясе. — Син-эр, — шептал он, отчаянно подставляясь под поцелуи, — ах-ах, Син-эр. Вэнь Кэсин шалел от его бесстыдной открытости и собственной смелости. Казалось, врученная друг другу пять дней назад невинность растворила последнее смущение, что еще было между ними, как горячая вода растворяет ароматное масло. Голубой хлопок стек на пол. Вздох спустя к нему добавился светло-лиловый. Вэнь Кэсин глубоко вдохнул, словно ныряльщик, опускающийся на глубину, и потянул с бедер штаны. Чжоу Сюй последовал его примеру. По его щекам алыми мазками туши растекался румянец, дыхание было сбито, но глаза выражали лишь нежность и упрямую решимость. — Благородный господин не посчитает недостойным разделить с простолюдином ванну? — Вэнь Кэсин постарался замаскировать внезапное смущение в голосе нарочитой игривостью. — Благородный господин почтет это за честь. Вэнь Кэсин быстро поцеловал Чжоу Сюя в губы и забрался в кадку. Вода приняла его в свои объятья. Он сместился к бортику, освобождая рядом с собой место, и подал Чжоу Сюю руку. Пару мгновений они стояли друг напротив друга, способные лишь смотреть. Вэнь Кэсин заворожено любовался длинными волосами Чжоу Сюя, змеившимися по белым плечам, его темными сосками, полутвердым членом. Чжоу Сюй сделал крохотный шажок, сокращая и без того маленькое расстояние между ними, и положил ладони Вэнь Кэсину на плечи. — Син-эр сегодня собирается меня касаться, или мне всю ночь довольствоваться лишь ласками его взгляда? Бесстыдство фразы, решительность с которой она была произнесена, шальной блеск в глазах Чжоу Сюя опьянили Вэнь Кэсина сильнее самого крепкого вина. С утробным рыком, — он и не думал, что способен издавать такие звуки, — Вэнь Кэсин сжал Чжоу Сюя в объятьях. Тот сразу же открылся навстречу. Запрокинул голову, соблазнительно приоткрыл губы, прижал бедра к бедрам. — Поцелуй меня, Син-эр, — зашептал он с мольбой в голосе, — поцелуй, ну же! И Вэнь Кэсин его поцеловал. В теплых объятьях воды он чувствовал кожей бедер бедра Чжоу Сюя, наслаждался твердостью его мышц, ощущал, как от каждого бесстыдного толчка языка в язык возбуждение, упирающееся в его возбуждение, становится все тверже. Его ладони сами собой соскользнули с плеч Чжоу Сюя сначала на его талию, а затем на ягодицы. В ответ довольно заурчали. Вэнь Кэсин воспринял это как призыв и чуть сжал, а потом и немного раздвинул. Он тут же испугался собственной дерзости: Чжоу Сюй не давал ему разрешения трогать себя, будто юную деву. Вэнь Кэсин ждал, что его остановят, словом ли, оскорбленным ли толчком в грудь. Ничего из этого не последовало. Напротив, Чжоу Сюй тихонько застонал ему в губы и подался назад, побуждая к продолжению. Разве мог он устоять? Языком Чжоу Сюй врывался в его рот, вылизывал так властно, захватывал в плен язык, и довольно замычал, когда пальцы Вэнь Кэсина скользнули по ложбинке между ягодиц. Член болезненно запульсировал, словно готов был освободиться от охватившего его напряжения. Рукой, что всё еще сжимала ягодицу, Вэнь Кэсин немного потянул в сторону и пальцами приник к плотно сжатым мышцам. Неужели он мог? Правда мог? Не только ласкать пальцами, но и… проникнуть внутрь. Он, низкий по происхождению человек, не только притворяющийся низким! Разве он мог мечтать, что его Чжоу Сюю так нравится с ним быть не только потому что с Вэнь Кэсином можно сделать все, что он пожелает? Неужели он сам хотел позволить сделать с собой не меньше? Поверить в такое было соблазнительно, но страшно… — А-Сюй, мой а-Сюй, я хорошо читаю намеки, намерения осознаю с полувзгляда, но тут боюсь… — оторвавшись от губ Чжоу Сюя и глядя ему прямо в лицо, затараторил Вэнь Кэсин. Он утратил всякое красноречие и наверняка выглядел до ужаса глупым. Чжоу Сюй явно растерялся и не ответил сразу. Он чуть отстранился и сел в воду, потянув Вэнь Кэсина за собой. И тут неожиданно повернулся спиной – плавно, не создавая всплесков на поверхности, а его волосы заструились в воде гладким широким полотном. Только скрыв своё лицо, Чжоу Сюй заговорил. — Возьми масла, которые я с такой тщательностью выбирал, и растирки. Помоги мне вымыть волосы, я помогу тебе. Ты этих намеков не смог понять? — А-Сюй, как жестоко!.. Вэнь Кэсин не договорил, разглядев горящие кончики ушей Чжоу Сюя, и позволил себе порывисто прижаться к его спине. И даже руками всего обвить и губами приникнуть к плечу, чуть не затягивая его к себе на колени.Чжоу Сюй ни движением не показал, что против, так что Вэнь Кэсин увел Чжоу Сюя в гораздо более неловкую позу. Сам он стоял коленями на дне кадки и задницей на своих же пятках, а колени Чжоу Сюя были расставлены по обеим сторонам от Вэнь Кэсина, и лодыжками он даже касался икр. Неустойчивая поза, если не сесть. Чжоу Сюй, не сомневаясь ни мгновения, сделал это. Вода была горячей? Холодной? Вэнь Кэсин не мог понять, его тело пылало. Вдобавок к тому, что его член теперь терся о вход в желанное тело, так на его плечо Чжоу Сюй откинул голову, подставляя под жадные губы шею. Приникнув к ней, Вэнь Кэсин застонал, не сдерживаясь. В ответ он услышал тихий приятный необидный смех: — Теперь достаточно понятно? — Достаточно… а-Сюй! — Вэнь Кэсин водил губами по красивому изгибу шеи, а руками по рельефным мышцам груди. — Достаточно… большего и просить не посмею. Бормоча уже в затылок, выцеловывая в волосах Чжоу Сюя замысловатые узоры, Вэнь Кэсин задерживался в своих ласках на его сосках. Ловил короткие рваные вздохи и гладил горошины еще невесомее, чтобы жар пальцев контрастировал с мягкостью воды, с её иссыхающей лаской. Разница с твердыми пальцами скрывалась нежностью прикосновения, но, как только вздохи стали нетерпеливей, а ерзанье ягодиц по члену ощутимее, Вэнь Кэсин убрал руки. Убрал, чтобы плеснуть на них мыльную настойку и тут же широко растереть тело Чжоу Сюя, его руки, ноги, спину. То, какие умопомрачительно убийственные взгляды на него бросал в этот момент Чжоу Сюй… О, это тоже было удовольствием. Несравненным. И очень опасным… Он запомнит, что так играть не стоит. По крайней мере, слишком часто… Чжоу Сюй схватил его за плечо и толкнул к краю кадки. Вэнь Кэсин даже успел подумать, что в какой-то момент переборщил с шуткой, и открыл было рот, чтобы извиниться, но его тут же глубоко поцеловали. После чего Чжоу Сюй его вымыл с той же тщательностью, что и Вэнь Кэсин до этого. Даже большей! Он так сильно растирал член Вэнь Кэсина в воде, так бережно оглаживал ладонью мошонку, что остаться безучастным не было никакой возможности. Да и сдержаться еле удалось, и то только потому, что он напомнил: в этой воде они оба всё еще мылись. Их игры могли длиться еще долго, но ночь столько времени не вмещала, и, помня о том, что ему сегодня позволили, Вэнь Кэсин очень спешил повалить на серые простыни ярчайшее, что было в его жизни. Он и хотел, и не мог думать о том, как раздвинет ему ноги. Боялся, что до постели они иначе просто не дойдут. Но когда желанное свершилось, и Чжоу Сюй растянулся под ним, а Вэнь Кэсин оказался между его ног с облитым маслом членом и пальцами, страха не было. И проникнув первым пальцем в пылающее страстью тело, Вэнь Кэсин целовал колени своего Чжоу Сюя и двигал пальцами, не сомневаясь в том, что делал. Веря, что брови в изломе и тихие “ах” порождены тем, что он легко попал в нужное место пальцем и, помня собственные ощущения, быстро нашел способ их усилить. Чжоу Сюй выгнулся под ним, скомкал в кулаках простынь, удивленно и так сладко проскулил: — Ого… Вэнь Кэсин толкнулся пальцем чуть резче, покружил, вынул, огладил по кругу расслабленные мышцы. Его вело, его укачивало на волнах восторга: Чжоу Сюй был под ним. Чжоу Сюй так доверчиво для него раскрывался. Ложась с ним в постель впервые, Вэнь Кэсин был готов навеки занять принимающую позицию. Дарить себя, позволять использовать свое тело для достижения удовольствия. Он знал, слышал, что для многих мужчин впускать в себя кого-то казалось унизительным, и не хотел требовать от Чжоу Сюя переступать через себя и вековые предубеждения. На деле же Чжоу Сюй и сам оказался рад ему себя вручить. Даже считая его простолюдином, в постели и в жизни Чжоу Сюй ставил Вэнь Кэсина на одну с собой ступень и ценил как равного. Вэнь Кэсин завороженно смотрел, как нежная розовая плоть охотно расступается навстречу уже двум его скользким пальцам. Он чуть согнул их, лаская резче и принося удовольствие ярче. Наградой ему послужил протяжный стон. — Син-эр, — бедра Чжоу Сюя будто инстинктивно подались навстречу пальцам Вэнь Кэсина, — это так хорошо, Син-эр! Вэнь Кэсин согнул пальцы снова, и чем увереннее становились ласки, тем громче были звуки, что срывались с губ Чжоу Сюя. Памятуя о недавнем удовольствии, что Чжоу Сюй дарил ему своим ртом, Вэнь Кэсин склонился к его члену и на пробу лизнул головку. — Нет! — Его волосы мягко схватили и чуть потянули вверх. — Позже, Син-эр… Сейчас… сейчас я хочу с тобой слиться… Вэнь Кэсин в удивлении поднял голову, чтобы встретиться взглядом с Чжоу Сюем. Взгляд ожег. В нем было столько желания, решимости, страсти. Внутри Чжоу Сюя будто бушевал настоящий пожар. Он полыхал в его зрачках, цвел алыми всполохами на искусанных губах, спускался по шее. Этот пожар хотелось ощутить. Испить, заласкать, еще сильнее раздуть пламя. Но прежде стоило в последний раз уточнить: — А-Сюй, ты уверен? Чжоу Сюй лишь кивнул. Он подгреб себе под бедра отброшенную было подушку, подтянул колени к груди, бесстыдно раскрылся. Он был таким красивым в этот момент. Вэнь Кэсин мог поставить собственную жизнь на то, что не встречал зрелища краше. Его рука сама собой потянулась огладить шею Чжоу Сюя, скользнула по его груди, поймала изящную щиколотку и притянула к губам. — Ох… что ты… что ты… — Чжоу Сюй смотрел на него расширившимися от удивления глазами, но не пытался отнять ногу. Вэнь Кэсин скользнул языком по высокому подъему, запечатлел по короткому поцелую на каждом пальце, припал губами к стопе. Чжоу Сюй отозвался рыком. Он закинул свободную ногу Вэнь Кэсину на талию и неумолимо потянул его на себя, вынуждая прижаться к бедрам пахом. — Син-эр собирается и дальше меня дразнить? Еще немного, и я решу, будто мой Син-эр меня не хочет… Вэнь Кэсин замотал головой. Он не просто хотел Чжоу Сюя, он плавился от желания. В последний раз мазнув губами по изящной косточке на щиколотке, он положил ногу Чжоу Сюя себе на бедро и отыскал отброшенный было флакончик с маслом. Увлажнил себя, снова увлажнил Чжоу Сюя, прижался головкой ко входу. Тот раскрылся легко, будто только того и ждал. Сердце Вэнь Кэсина колотилось как безумное. Внутри Чжоу Сюя было горячо, тесно и бесконечно приятно. Вэнь Кэсин, не отрываясь, смотрел на точку их соития. Казалось, один вид того, как тело Чжоу Сюя принимает в себя его член, широко растягивается вокруг него и поддается фень за фенем, мог вознести Вэнь Кэсина к небесам. Он думал, что ничего прекраснее случиться уже не может, но тут Чжоу Сюй протяжно вскрикнул, реагируя на короткий нежный толчок, и Вэнь Кэсин окончательно потерял себя. Он входил и входил в Чжоу Сюя, целовал его губы, ласкал его шею, шептал на ухо что-то одновременно грязное и нежное. Он оставлял следы губ на его ключицах и любовался следами пальцев на его бедрах. Он проталкивался в его тело до конца, так, что между ними не оставалось никакого расстояния, выходил до половины и снова проталкивался. Чжоу Сюй стонал, осыпал его плечи укусами и вплетал пальцы волосы. В какой-то момент он обхватил Вэнь Кэсина за бедра ногами и вжал в себя, выгибаясь навстречу и резко вздрагивая. Его рот распахнулся в беззвучном крике. Меж их телами стало горячо и влажно. *** Удовольствие выплескивалось тяжелыми каплями на живот. Густое, тягучее, оно опустошило все мысли Чжоу Цзышу. Пережив последнюю яркую вспышку, ощущая, что наполненность внутри уже чрезмерна, он расслабил ноги, освобождая Вэнь Кэсина. Тот подался назад, выскользнул и удивленно охнул, а до того зажмуренные глаза распахнулись в тот же момент, как его семя выплеснулось на Чжоу Цзышу. — Прости, — истлело на его языке. Чжоу Цзышу был уверен, что глупые извинения сгорели под его взглядом, но он не мог остановиться. Не мог перестать смотреть на своего Син-эра. — Иди ко мне, — ласково позвал Чжоу Цзышу, и к нему тут же прижались всем телом. Они с Вэнь Кэсином переплелись ногами, сцепились руками, влипли друг в друга. Переводили одно на двоих дыхание после испытанного. — Не могу поверить, что владел тобой… — тихо прошептал ему в ключицы Вэнь Кэсин. Чжоу Цзышу лишь хмыкнул в ответ. На разговоры пока не было сил: он все их потратил, принимая в себя такой большой член, что сначала было немного страшно, а потом так хорошо. Когда то место внутри, которое от ласк зажигало все тело нестерпимой истомой, постоянно сдавливало и натирало. Решая сегодня непременно отдаться Вэнь Кэсину, Чжоу Цзышу и подумать не мог, что делать это будет так приятно. Или так хорошо было от того, что его брал именно он? Зарывшись в мягкие волосы носом, Чжоу Цзышу подумал, что ни с кем другим и не хотел бы делить постель. Никак. Он сильнее прижался к Вэнь Кэсину, желая впитать как можно больше близости, прекрасно понимая, что после сказанного может и не быть так приятен своему честному и такому открытому Син-эру. Решив дать себе еще немного времени насладиться любовью Вэнь Кэсина, Чжоу Цзышу снова потащил его омываться. В этот раз они брызгались и веселились, как мальчишки. Утоленная первая страсть позволила спокойно смотреть на нагое тело, даже касаться его и не замирать, переживая. Но уже скоро взгляды стали обжигать, а, смыкая руки на талии Вэнь Кэсина, хотелось не игриво потянуть его на себя, а натянуть его узкую красивую задницу… Чжоу Цзышу стыдился собственных мыслей, но он снова хотел. Вручив себя Вэнь Кэсину, надеясь заранее доказать ему величину своих чувств, Чжоу Цзышу понимал, что ему всё равно мало. Он не сможет отпустить его. Он не хочет отпускать… Перебравшись из бадьи в кровать и снова прижавшись друг к другу в постели, Чжоу Цзышу пустил Вэнь Кэсина за спину. Позволил прижаться к себе, а вставшим членом снова тереться между ягодиц. Вот только как бы ни хотелось сначала снова предаться страсти, а потом отложить на завтра всё то, что надо сказать — делать этого он не имел права. — Син-эр? — позвал Чжоу Цзышу, подумав, что тот мог задремать, так спокойно было его дыхание. — М-м-м? Он запнулся. Надо же, сам начал разговор, и сам теперь был не рад. — А-Сюй? — окрашенный тревогой любимый голос вызывал острое чувство вины. Тянуть и пытать уже зародившимся беспокойством он не мог. — Ты знаешь, как у благородных устроена жизнь? — Хм? Откуда мне знать? — Вэнь Кэсин ответил с зевком. Неужели надеялся этим обмануть? Или себя успокаивал? — Неужели никогда не слышал, что благородных женят, часто даже не удосужившись познакомить будущих супругов? Плечо Чжоу Цзышу рванули, и он в мгновение оказался на лопатках, а Вэнь Кэсин нависал над ним. Красивый и такой дикий в этот момент. — На что ты намекаешь, а-Сюй? Думая, что сможет смириться и дать Вэнь Кэсину выбирать, Чжоу Цзышу, оказалось, себя переоценил. После подсечки уже он вжимал Вэнь Кэсина в постель. — Я говорю прямо. Меня женят, и это решенное дело. Такой невесте не отказывают без причины. Рот Вэнь Кэсина открылся, но ни звука не прозвучало. Закрыв его, он снова попытался, что-то сказать, но не мог. И лишь, когда его глаза заблестели злым чувством, слова, наконец, прорвались: — Так из-за этого ты вручил себя мне? Прощальный подарок? Чтобы я молча отпустил тебя к той, которой не может быть причины отказать? Чжоу Цзышу понял, что слишком долго подбирал слова. Не важно, как глупо все будет звучать, нужно быстрее развеять это страдание в глазах напротив. — Нет же… Нет! Я хочу, чтобы ты стал моей причиной! — не удержавшись, Чжоу Цзышу наклонился и глубоко поцеловал Вэнь Кэсина, и ему со страстью ответили. И вот уже Чжоу Цзышу снова был придавлен к постели сильным телом, а его рот брали с напором, с каким не брали его зад. Может, это ждало Чжоу Цзышу позже. Этот огонь он читал в Вэнь Кэсине, его сдерживание порой ощущал. — Тебе лучше поскорее мне все объяснить, — чуть отстранившись, все же потребовал Вэнь Кэсин. Чжоу Цзышу зарделся под его взглядом — злым и одновременно очень жарким. Смутился того, что собирался сказать. Растерял всю решимость. А вдруг его отвергнут? Засмеются в глаза? Оскорбятся? Нет! Такого не случится! Не может человек, стесняющийся близости с мужчиной, так брать и отдаваться! Не может человек, не испытывающий к другому чувств, так жарко ревновать! — Меня хотят женить, но я не собираюсь жениться! — решительно проговорил Чжоу Цзышу, ловя губами мгновенно сбившееся дыхание Вэнь Кэсина. — Я не считаю себя вправе так поступать, ведь мое сердце уже отдано… — Другой красавице? — Тебе, Син-эр, тебе... Глаза Вэнь Кэсина, недавно дикие и испуганные, смягчились. В них еще подрагивало пламенем свечи робкое недоверие, но с каждым мгновением его становилось все меньше. Уголки губ Вэнь Кэсина неумолимо поползли вверх. Огорчение утонуло в счастье. — Мой а-Сюй играет со мной? Он лишь манит меня напрасной надеждой, чтобы после расколотить ее на мелкие кусочки? — Никогда! Этот господин скорее убьет себя, чем причинит боль своему избраннику. Я не позволю женить себя! Единственный, с кем я хочу связать свою жизнь, делит сейчас со мной постель! Вэнь Кэсин, уже нисколько не сдерживаясь, радостно выдохнул. Он снова приник к губам Чжоу Цзышу, целуя его сначала нежно, потом все более и более страстно. Перевернул их обоих на кровати, позволил уложить себя на лопатки. — Эта невеста уже не невинна, — засмеялся он, приглашающе раздвигая ноги, — но она надеется, что жених не вменит ей этого в вину. В конце концов, именно он был тем, кто сорвал ее цветок, и именно он станет тем, кто будет рвать его снова и снова. Чжоу Цзышу не нашелся с ответом. Его возбуждение, чуть поутихшее во время едва не вспыхнувшей ссоры, при виде раскрытого и покорного Вэнь Кэсина нахлынуло с новой силой. Чжоу Цзышу облизал палец и коснулся сжатого еще входа. Чуть покружил по мышцам, поддразнил и легонько, самым самым кончиком толкнулся внутрь, чтобы сразу же вынуть. Вэнь Кэсин поощряюще раскинул колени шире. — Этот благородный господин так и будет истязать свою нареченную ожиданием? Скорей напои ее лоно своими соками. Чжоу Цзышу закусил губу. От слов Вэнь Кэсина, таких диких и таких откровенных, желание, которое, казалось, уже не сможет стать ярче, разгорелось словно лесной пожар. Он нащупал в простынях масло. Щедро плеснул себе на руку и меж ягодиц Вэнь Кэсина, огладил скользкий вход. Его палец легко проник по первую фалангу. Он ненадолго замер, давая Вэнь Кэсину время привыкнуть. Но Вэнь Кэсин не захотел ждать. Ухватив Чжоу Цзышу за запястье, он сам толкнул его в себя. — Не жалей невесты, благородный а-Сюй, не береги ее! Разве ты не видишь, как ее ножны жаждут твоего меча. Еще немного, и она сама на него бросится… Чжоу Цзышу невольно зажмурился, представляя эту картину. Вэнь Кэсин, не лежащий покорно и ждущий проникновения, но седлающий член сверху. Его палец сам собой задвигался быстрее и резче. Он вынул его целиком, добавил второй, одним движением погрузил до конца. Вэнь Кэсин несдержанно заскулил и стиснул его собой. Сжал так и не отпущенное из рук запястье, потянул, чуть вытаскивая пальцы и снова резко вставил. Снова чуть вытащил и снова вставил. Чжоу Цзышу легко перенял предложенный ритм. Откровенность, желание с которым Вэнь Кэсин ему отдавался, туманили разум. Тот стонал, метался, насаживался на пальцы, раздвигал ладонями собственные задранные к груди ноги и ягодицы. — Ах, моему а-Сюю так нравится истязать меня… О, мучитель, почему ты до сих пор не взял до конца моей жаждущей плоти? И Чжоу Цзышу не выдержал. Вынув пальцы из раскрытого влажного отверстия, он тут же поместил в него член. Вэнь Кэсин отозвался громким вскриком. Он обнял своими сильными ногами Чжоу Цзышу за талию и вжал его в свое тело, вынуждая единым движением приникнуть животом к разведенным бедрам. — Кажется, в моей достопочтенной невесте столько огня, что не всякий жених такую обуздает, — у Чжоу Цзышу от стыдных слов горели губы, а от широкой улыбки Вэнь Кэсина — душа. Она ликовала от радости. Такое тяжелое признание, которого он боялся, совершенно никак не переменило чувств, испытываемых Вэнь Кэсином. Даже позволило стать чуть ближе. Двинув бедрами сначала слегка, а потом в том резком ритме, который сам же его рукой задал Вэнь Кэсин, он насладился видом выгнувшегося дугой сильного тела. Чжоу Цзышу ухватил руками бедра Вэнь Кэсина настолько крепко, насколько это можно было сделать без вреда. Не давая ему двигаться самому, Чжоу Цзышу вынимал до середины и снова вталкивал свой член. Вэнь Кэсин метался под ним, жмурился и беззвучно открывал рот. Горячий, прекрасный, он так сильно сжимался на члене, что Чжоу Цзышу не понимал, как он сдержался и не кончил сразу же от этих ощущений. От резких движений у него самого уже перед глазами плясали круги. Он посмотрел вниз, туда, где его член таранил растянутый вокруг него вход. Ему казалось это красивым… Чжоу Цзышу чуть повел ладонями по молочной коже бедер и сжал их так, что большие пальцы оказались чуть под острыми косточками таза. Медленнее толкнувшись членом и проведя пальцами маленькие круги, он слегка надавил и сменил угол, а Вэнь Кэсин тонко и громко вскрикнул. — Больно? Чжоу Цзышу не думал, что должно. Да, последние движения были жесткими, резкими и он долго, сдерживаясь, трахал, но… — Кажется, жених этой невесты слишком печется, что её огонь не сможет выдержать его порывов ветра, — Вэнь Кэсин выдал эту пошлость и слегка оттолкнул его, заставляя выйти, а после моментально опрокинул Чжоу Цзышу на спину. — Да есть ли вообще такой человек… — Если он и есть, — Вэнь Кэсин забрался на бедра Чжоу Цзышу и медленно опустился. — То он уже мой. Двигая бедрами в гораздо более плавном ритме, чем до этого, Вэнь Кэсин непрестанно улыбался. И в Чжоу Цзышу что-то сломалось: он рывком сел и заключил Вэнь Кэсина в крепкие объятия, не дал соскользнуть с члена, но движение прекратил. Лбом прислонившись к его груди, по которой давно разметались смоляные пряди, он зачастил: — Син-эр, без игр, без шуток. Будь моим… На его плечи легли сильные руки и снова толкнули, уложили на лопатки. Как они оба умудрялись не терять интереса пониже пояса, Чжоу Цзышу сам не понимал. Но они с Вэнь Кэсином буквально валяли друг друга. То ли в желании показать свое главенство, то ли не способные разобраться с чувствами, не разобравшись прежде с телесными желаниями. Вэнь Кэсин снова уселся на его бедрах удобнее и начал покачиваться. Привставал, опускался и медленно тихо говорил: — Буду. Буду, даже если ты перестанешь этого желать. Всегда буду, — он приподнялся выше и насадился с силой, — ах! Вся стойкость уже была растрачена. Чжоу Цзышу, лишенный возможности движения, сжал сильные бедра оседлавшего его Вэнь Кэсина. Он подкидывался навстречу, и его движения со всем желанием принимали. За эту ночь они едва ли что-то обговорили, но сливались в любовном танце еще несколько раз. До изнеможения, до опустевшего бутылька масла. Они сделали друг с другом так много в доказательство, что между ними нет ни одного пустого слова, что проспали утро. Проснулись они от громкого стука. — Господа! — Хозяин постоялого двора громко кричал через дверь. Хорошо хоть голову в комнату не засовывал. — Господа, вы заплатили только за ночь! Освобождайте кровать или давайте денег! — А-Сюй, — Вэнь Кэсин первым сумел оторвать голову от подушки, — ты хочешь задержаться в этом паршивом месте или лучше поищем другое? Чжоу Цзышу кое-как разлепил глаза и открыл рот, чтобы придумать ответ, да так и замер. Вэнь Кэсин выглядел восхитительно. Растрепанные волосы, зацелованные до красноты губы, следы страсти на шее, груди, бедрах, кажется, даже на щиколотке. Одного этого зрелища было достаточно, чтобы возбудиться, несмотря на все безумства, что происходили между ними накануне. Позабыв и о хозяине гостиницы, и о деньгах, и о целом мире, Чжоу Цзышу, как завороженный, потянулся к губам Вэнь Кэсина. Дверь снова сотряс стук. — Господа! Ответьте, или я сейчас войду! — Мы уходим! — зло прорычал Вэнь Кэсин. — И никогда больше не вернемся в место с таким вопиюще ужасным обслуживанием. Чжоу Цзышу со вздохом оторвал себя от подушек. Как бы ни была ужасна эта гостиница, как бы ни раздражал ее хозяин, сейчас он бы предпочел нежиться в постели, а не идти на улицу. Вэнь Кэсин же казался на редкость бодрым. Накинув на плечи нижнее ханьфу, он дошагал по двери, высунулся наружу и вручил хозяину мелкую монету. — Мы пробудем здесь до исхода часа дракона, мелочное ты создание, и не смей нам мешать, а не то не сносить тебе головы. Избавившись от надоедливого человека, он наскоро обновил воду в кадке, расчесал волосы, собрал и разложил по кровати скинутые вчера прямо на пол одежды. Чжоу Цзышу все это время мог лишь лежать на постели и удивляться. А еще немного переживать. Они с Вэнь Кэсином подходили друг другу как две детали одного механизма. Подходили во всем. Подходили всегда. Всегда, но не утром… Впрочем, палочку благовоний спустя он почувствовал себя лучше. Умытый, причесанный нежной рукой Вэнь Кэсина и заново зацелованный, Чжоу Цзышу сидел за столом небольшого уличного ресторана. Вэнь Кэсин крутился на соседнем стуле. То подкладывал в тарелку Чжоу Цзышу лучшие куски, то подливал ему чая, то подзывал разносчика, чтобы узнать о каких-то блюдах и что-то дозаказать. — Что мы сегодня с а-Сюем будем делать? — спросил он, когда чай был выпит, а еда или съедена, или упакована в бумагу, чтобы забрать с собой. — Отправимся на прогулку? Сходим к реке? Сразу подыщем комнату? Чжоу Цзышу поймал взглядом его лукавый взгляд, едва удерживая себя от того, чтобы не накрыть губами губы. Все это звучало очень соблазнительно. Чжоу Цзышу хотелось и ходить по лесу, соприкасаясь рукавом с рукавом Вэнь Кэсина, и плавать в реке и, уж конечно, снова оказаться за запертыми дверьми отдельной комнаты. И все же у него было одно дело, которое не терпело отлагательств. Как бы ему ни было неловко, как бы ни пугала возможная реакция учителя и его уважаемого наставника, Чжоу Цзышу больше не мог и не желал скрывать от них свою привязанность к Вэнь Кэсину. Раз и навсегда определившись со своим сердечным выбором, он был готов рассказать о нем и близким, и всему миру. — Сегодня, мой дорогой Син-эр, я познакомлю тебя со своим наставником и скажу ему, что ты — единственный человек, с которым я собираюсь связать свою жизнь… *** В Усадьбу Четырех сезонов Вэнь Кэсин шел, как на заклание. Еще недавно считавший себя счастливейшим человеком в Поднебесной, сейчас он готов был проклинать свою судьбу. Прекраснейший, благороднейший Чжоу Сюй назвал его своим сердечным избранником и был готов официально представить учителю. Это было прекрасно, волшебно, по настоящему потрясающе, если бы не одно но… Чжоу Сюй был готов представить учителю Вэнь Кэсина — небогатого простолюдина из Цзянху. О том, чтобы объявлять своим возлюбленным Вэнь Кэсина — наследника Хозяина Долины призраков — речи не шло. Вэнь Кэсин восхищался решимостью своего Чжоу Сюя. Тот был готов пойти против воли учителя, отказаться от спланированного для него брака, сознаться в принадлежности к обрезанным рукавам и в том, что его выбор пал на человека куда ниже его по положению. Вэнь Кэсин знал, что его Чжоу Сюй смел и не подвержен предрассудкам. И все же. Мужчина, простолюдин, разлучник — это одно. Призрак же, да еще настолько высокоранговый — совсем-совсем другое… Судорожно перебирая варианты, Вэнь Кэсин прекрасно осознавал, что пойдет. Пойдет куда угодно, куда его позовет Чжоу Сюй. И тут ему пришла в голову мысль — а что, если перестать быть призраком? Сердце пропустило удар, и это оказалось заметно. — Син-эр, скажи уже мне, что тебя волнует, — со вздохом, но с улыбкой спросил Чжоу Сюй. Он не замедлял шага, не выглядел подозрительным, только лишь слегка нахмурил брови, побуждая Вэнь Кэсина говорить. Не знал, какие тайны от него скрывают, раскрылся полностью и был теперь счастлив. Разве Вэнь Кэсин мог испортить такой день? — Кто не волновался бы перед встречей с родителями избранника! А если невеста не придется им по вкусу? Окажется слишком высокой, слишком мужчиной? — шутливо пожаловался Вэнь Кэсин. Чжоу Сюй прыснул в ответ на это, но смог не засмеяться. На деле же, Вэнь Кэсин детально перебирал в голове свой последний визит в Поместье Четырех сезонов. Он точно был затянут в газовые вуали и шелковые женские ханьфу, не обнажал лица: так хотел Хозяин, вечно боящийся, что прошлое Вэнь Кэсина, тайна, сокрытая в его покалеченной памяти, явится за ним. Как никогда раньше, Вэнь Кэсин был благодарен Хозяину. Он переворошил все свои воспоминания и пришел к выводу, что Цинь Хуайчжан не мог его знать в лицо. Он пил лекарства, которые готовил Вэнь Кэсин, хотел побратать его со своим учеником, но так ни разу и не узрел его облик. Это было крайне на руку. — Как хорошо, что мы точно знаем, что невеста обязательно будет слишком высокой и слишком мужчиной, — неожиданно прервал мысли голос Чжоу Сюя, а ладонь сжала чужая рука. — А еще она будет слишком красивой, слишком сильной, слишком любимой… — А-Сюй, — Вэнь Кэсин не сдержался, и, обогнав на два шага, преградил дорогу и накинулся с объятиями на Чжоу Сюя. — Если ты так уверен, то в Поместье войдет невеста, которая обязательно окажется еще и слишком смелой… На талию скользнули руки, а губы на миг накрыло ласковым теплом поцелуя, но Чжоу Сюй тут же выпутался и пошел вперед. Пришлось догонять. — А еще мы будем вести себя так, чтобы слабый здоровьем учитель пережил то, что увидит. И тут уже прыснул Вэнь Кэсин. Да, он уверился в себе. Сегодня он будет простым крестьянином, оставит грозного призрака из Долины там, где он и проливал кровь. Оставит на сегодня там его ненависть, оставит его месть. Пусть Вэнь Кэсин прекрасно осознавал, что призрака из себя не вырезать, но он мог его хотя бы держать в узде. Что до честности перед Чжоу Сюем… Это подождет. Если обстоятельства встанут так, что призраку не будет места, что ж, он попробует расправиться с ним… Оставшуюся дорогу они провели в уже более серьезном планировании. Чжоу Сюй убеждал, что не нужно будет ничего говорить, он скажет всё сам. Просил ничему не удивляться, снова трогательно сжимал его руку и явно по натуре был большим интриганом, чем хотел быть. Вэнь Кэсин отчетливо различал в его голосе полутона, слышал недосказанную правду, но в глазах читал всепоглощающее чувство. И сердце заходилось от того, что чувствовал он сам. Подумать только, он серьезно думал забыть о мести. Даже не окончательное, это решение причиняло ему невыносимую боль. Он не мог оставить родителей неотомщенными, но он думал об этом. Допускал такое. Наконец, понимал, почему, попадая к людям, призраки так часто хотят с ними остаться. К сожалению, законы Долины только начали меняться. А Вэнь Кэсин, до того не видивший в этом смысла, кажется, очень удивит Хозяина, когда вернется. Конечно, если тот сам не вернется вперед Вэнь Кэсина, не застанет Долину оставленной на Департамент Неверных и Десятку демонов, уставших от сбора жаб. Вот тогда скорее Вэнь Кэсин удивится. Наказанию, ведь оно точно будет чем-то новеньким… Вдвоем они преодолели последние ли до усадьбы и зашли в ворота. Адепты на тренировочном поле, как один, замерли, глядя на их пару. Вэнь Кэсин смутился. Наверняка сейчас на Чжоу Сюя посыпятся вопросы о личности его спутника и скромности его одежд. Этого не произошло. Позависав не дольше трех ударов сердца, адепты склонились в вежливых поклонах. Чжоу Сюй склонился тоже. Вэнь Кэсину не оставалось ничего другого, как последовать его примеру. Он поразился тому, как вышколены ученики и слуги в Усадьбе Четырех сезонов. Да, они провожали странную пару удивленными взглядами, но он не слышал ни единого возгласа возражения, ни перемывающего косточки шепотка. Наконец, они приблизились к богато украшенным дверям, судя по всему, ведущим в покои учителя. — Готов? — Чжоу Сюй ободряюще сжал пальцы Вэнь Кэсина. Тот кивнул. — Тогда пойдем. И помни, ты обещал ничему не удивляться. Чжоу Сюй коротко ударил в дверь, дождался разрешения войти и ступил в покои. — Старший ученик Усадьбы Четырех сезонов Чжоу Цзышу приветствует своего учителя. — уверенно проговорил он, сгибаясь в поклоне. *** Чжоу Цзышу вышел на середину комнаты, внутренне обмирая от волнения. Он слышал шаги и шорох одежд за спиной и только так понимал, что Вэнь Кэсин следует за ним. Тот оставался безмолвен. Чжоу Цзышу мог его понять: наверняка его смущало, что он, пусть и сильный, благородный, и смелый, но не родовитый, предстанет перед главой одной из самых известных школ Цзянху. Желая поддержать избранника, Чжоу Цзышу нашарил вслепую его руку и крепко стиснул. Ответного пожатия не последовало. Чжоу Цзышу невольно обернулся, чувствуя как его глаза расширяются в удивлении. Вэнь Кэсин не смотрел на Чжоу Цзышу или его учителя, его лицо было повернуто к кому-то другому. Чжоу Цзышу проследил за его взглядом, только сейчас заметив, что учитель в комнате не один. За столом напротив Цинь Хуайчжана восседала величественная фигура в белых одеждах. Сердце Чжоу Цзышу сначала упало — он хотел побеседовать с учителем, а уже потом сообщать о сорванной помолвке Хозяину Долины призраков — а затем, наоборот, забилось увереннее и быстрее. В конце концов, у него не было повода тянуть с важным разговором! Почему бы не решить все на месте раз и навсегда? — Многоуважаемый учитель! — Чжоу Цзышу снова обернулся к наставнику. — Хозяин Долины призраков! Этот скромный старший адепт пришел сюда просить вас о милости! Я знаю, вы оба не откажете мне, ведь вы славитесь в Цзянху своей мудростью и честностью сердец! Пускай данные другим обещания важны для вас, вы способны понять, что в этом мире существуют вещи дороже договоренности. Ценнее. Что есть слово чести, когда ему противоречат принципы милосердия? Что есть обещанная рука, когда с ней спорит свободное сердце? Учитель, достопочтенный наставник учителя, я знаю, что вы сговорились о моей помолвке, но вынужден просить вас ее расторгнуть. Я не могу жениться на ученице Хозяина Долины. Это будет просто нечестно, ведь мое сердце навеки вручено другому. Союз Усадьбы и Долины — это хорошее стратегическое решение. Выберете любого другого адепта в женихи наследнице Хозяина. Они все ее боготворят. Все, кроме старшего… Закончив с речью, Чжоу Цзышу почувствовал себя таким счастливым и спокойным, каким, пожалуй, не чувствовал себя еще никогда. Он скинул с души тяжелый камень лжи, которую невольно рассказал Вэнь Кэсину, признался учителю во влюбленности, сообщил Хозяину Долины, что не может жениться на его наследнице. Чжоу Цзышу был готов к упрекам и возражениям. То тепло, что тлело в его груди с тех пор, как он повстречал Вэнь Кэсина, дало бы ему силы противостоять ледяным взглядам обоих знаменитых наставников. Однако ему никто не возражал. Да и взгляды дарили не ледяные, а скорее недоуменные. — Я что-то не понял… — задумчиво проговорил Хозяин Долины через время, достаточное, чтобы прогорела как минимум четверть палочки благовоний. — Если ты не хочешь жениться на моей наследнице, то что ты тогда ее… кхм… точнее, его за собой сюда приволок? Слова, что прозвучали, были просты и вроде бы понятны, но не для Чжоу Цзышу. Он смотрел на Хозяина Долины призраков, а тот неотрывно — мимо. И взгляд его был недобрым. Чжоу Цзышу медленно обернулся, всё ещё не желая верить своим ушам. А может, он просто не представлял, как такое вообще может быть? Голос Вэнь Кэсина прозвучал тихо: — А я тебе говорил, что рядить мальчишек в женские тряпки — плохая идея. Прекрасный Син-эр смотрел в глаза Хозяину Долины призраков немного исподлобья, держа себя одной рукой за локоть другой, и словно хотел отвернуться. Он моргнул, надолго опустив ресницы и бросив из-под них вороватый взгляд на Чжоу Цзышу. На краткий миг ему показалась, что в глазах Вэнь Кэсина мелькнула мольба. Но вот он вскинул подбородок, и это уже был другой человек. Чжоу Цзышу его мельком видел. Безоружный, он сражался против адептов с мечами, и не казался в затруднительном положении. Он не боялся смерти, когда в сгоревшем доме они встретили настоящее потустороннее зло. Он сейчас распрямил плечи под тяжелым взглядом Хозяина Долины и кинул довольно продолжительный и показательный взгляд куда-то в тень. Чжоу Цзышу проследил: там сидела незнакомая юная дева и, безучастная ко всему вокруг, подносила к губам чашку. — И я смотрю, жизнь-то тебя ничему не научит, старая ты черепаха. Дева не смогла совладать с собой и, подавившись чаем, сильно закашлялась. Цинь Хуайчжан, сидевший до этого с абсолютно ничего не понимающим видом, нервно улыбнулся. Пересекся взглядом с Чжоу Цзышу он лишь на миг. Тогда же Хозяин Долины и вскочил на ноги, а его громкий голос заглушил кашляющую деву: — Щенок, да что ты опять удумал! На пол-луны тебя оставить нельзя, а ты уже плетешь интриги? Голос Вэнь Кэсина не дрожал ни единой нотой, и Чжоу Цзышу с Цинь Хуайчжаном перевели взгляд уже на него: — При чем тут интриги! Старость подкралась и забрала твой слух? Мы с а-Сюем здесь по не касающимся Долины делам. Назвав его имя, Вэнь Кэсин словно смягчился, переменился весь. И это было завораживающе. Он очевидно избегал смотреть на Чжоу Цзышу и явно занервничал, поэтому Чжоу Цзышу шагнул к нему и взял за руку. Он уже чувствовал себя очень глупо, полагая, что все это время надумывал то, чего и быть не могло. А все адепты с их языками без костей! За спиной послышался странный звук, и Чжоу Цзышу отчетливо ощутил опасность, а вот Вэнь Кэсин, который глаз с Хозяина Долины не сводил, снова ожег того стальным взглядом. Вот только следующие его слова их с Вэнь Кэсином напрямую не касались: — Хуайчжан, я слишком много времени провел на горе, в Долине — не важно. Но я думал, что тебя беспокоит бессердечие твоего ученика в совершенно другом смысле! Как это понимать? — Е Байи, успокойся, — Цинь Хуайчжан тоже встал и сделал шаг вперед. — Да как я могу! Чжоу Цзышу поймал на себе немного осуждающий, но все же теплый взгляд учителя. Эта его почти молчаливая поддержка всегда была в жизни Чжоу Цзышу; это и позволяло творить те безумства, что он творил последние луны. Так и сейчас — он пришел признаваться в первую очередь ему, а оказался в центре незнакомой бури. Чжоу Цзышу поспешил перевести гнев Хозяина Долины на себя. Он не мог позволить выливать его на своего учителя, когда тот даже не знал, что творил его нерадивый ученик. — При всем уважении, но мой учитель ничего не подозревал… — Разве я спрашивал тебя, ученик моего ученика? — перебил его Хозяин Долины. Его глаза были широко раскрыты, а поза — угрожающей. — Да какая муха тебе зад укусила!.. — из-за плеча выступил теперь Вэнь Кэсин, и Чжоу Цзышу едва успел закрыть ему рот рукой. Вэнь Кэсин лишь зафырчал, но не попытался даже скинуть его руку. Чжоу Цзышу убрал её сам. Он всё еще смотрел на Хозяина Долины, а тот смотрел на него с Вэнь Кэсином и выглядел по-настоящему пораженным. Эта перемена, как тень, скользнула по нему. — Простите мне мою наглость, — с уважительным поклоном сказал Чжоу Цзышу. Юная дева… наверное, все же не дева, если припоминать слова Вэнь Кэсина, дрожала плечами за своим столом и иногда почти похрюкивала в чашку. И на Вэнь Кэсина смотрела с обожанием, которое вызвало бы в Чжоу Цзышу ревность в другой жизни, а в этой вызывало лишь понимание. Он тоже смотрел на него с обожанием. Теперь надо было всё же вызнать подробнее, на кого. Ученика Хозяина? Быть может, всё же сына? Хозяин Долины всплеснул руками, очень резко и неприлично выразился — некоторые обороты оказались Чжоу Цзышу даже не знакомы, — и вышел, предупредив, что нуждается в некотором времени, чтобы пережить то, что сегодня узнал. Проходя мимо Вэнь Кэсина, он резко остановил шаг, но взгляда не перевел, а сказал так тихо, что никто больше, кроме Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсина, и не услышал бы: — Хочешь своего первого ученика больше, чем мести любой ценой? — Не заставляй выбирать, — Вэнь Кэсин тоже не смотрел на своего учителя. — Но любую цену я точно теперь не заплачу. — Хорошо. — Мы с юным Се Цзелюбо тоже ненадолго вас покинем, — раздался совсем рядом голос Цинь Хуайчжана. — В конце концов, он — наш новый адепт, а усадьбы толком и не видел. Цинь Хуайчжан жестом попросил деву-не-деву подняться и вывел его за за дверь. Проходя мимо, Се Цзелюбо бросил на Вэнь Кэсина еще один восхищенный взгляд. Кажется, ему очень понравилось, как тот резко осадил своего учителя. Вэнь Кэсин и Чжоу Цзышу остались одни. Некоторое время они просто молчали, глядя друг на друга одинаковыми в своем смущении взглядами. Потом, также синхронно открыли рты: — А ты… — начал Чжоу Цзышу. — Мы… — в тот же момент сказал Вэнь Кэсин. Они снова умолкли. Чжоу Цзышу завороженно смотрел, как по любимым щекам растекается краска смущения. От замешательства Вэнь Кэсина Чжоу Цзышу стало немного легче — оно, как зеркало, отражало его собственное. — Начни ты… — попросил наконец Вэнь Кэсин, пряча глаза. — А я соберусь с мыслями. Чжоу Цзышу сглотнул. После этой просьбы, словно назло, голову махом покинули сразу все здравые вопросы. Остался лишь один. Глупый-глупый. — Скажи, — произнес Чжоу Цзышу, не успев даже толком подумать, — а где ты взял ту юбку из перьев? Чжоу Цзышу считал, что Вэнь Кэсин два вдоха назад был смущен? О нет! Он лишь сейчас показал всю глубину своего стеснения. Прикрыв лицо широким рукавом, Вэнь Кэсин тихонечко взвыл: — О-о-о-о, я так и знал, что любовь старого монстра к маскарадам доведет до беды. И ведь это обычно он меня рядил, как куклу, а тут я сам… Ведь правду говорят, что идиотизм заразителен! Чжоу Цзышу хотелось одновременно и смеяться и утешать Вэнь Кэсина. Тот был так забавен в своем смущении, так трогателен, так красив. — Ох, не кори себя, — Чжоу Цзышу оторвал руку Вэнь Кэсина от его лица, поднес к губам и поцеловал в раскрытую ладонь. — И отца своего не кори. Уверен, что бы он ни делал, он не желал тебе зла. Выражение лица Вэнь Кэсина сегодня менялось с умопомрачительной скоростью. Он то смущался, то злился, то был полон решимости отстоять свое. Сейчас же он казался возмущенным. — Отца? А-Сюй, не говори при мне таких мерзостей, — он передернулся слишком демонстративно на вкус Чжоу Цзышу. — Старая черепаха мне не отец. — А кто? Учитель? Вэнь Кэсин кивнул. И тут же прибавил тихо: — И спаситель… Чжоу Цзышу подождал продолжения, но его не последовало. Что ж, у них впереди еще куча времени, чтобы объясниться, посвятить друг друга в тайны, разделить боль и радость. А сейчас… — Значит, ты не бедный крестьянин? — А ты не восьмой шиди? — Прости… — Ничего… Глупый вышел маскарад. — Ты хотя бы не выдумал себе имени! — Ну, как тебе сказать… — Неужто ты не Вэнь Кэсин? — Я — Вэнь Кэсин, но я не родился с этим именем. Я приобрел его в Долине призраков. Его, наставника, то желание мести, о котором он говорил, и то умение убивать, что ты лишь мельком видел. — Вэнь Кэсин прикрыл на мгновение глаза и глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. — Я не бедный открытый крестьянин, за которого себя выдавал. Я — ученик бессмертного мастера Е Байи. Жестокий, серьезно раненный в прошлом. И вместе с тем я тот же человек, каким был вчера. Я скрывал свое происхождение, но не врал о чувствах. Сердце Вэнь Кэсина — наследника Долины призраков, так же, как и сердце Вэнь Кэсина — безродного крестьянина, принадлежит а-Сюю. — Чжоу Цзышу… — Ох, не напоминай. Знал бы я вчера, что все эти бесчинства творит со мной суровый старший шисюн! А я думал, что его фантазия заканчивается там, где начинается переписывание строчек… Ах, первый ученик Усадьбы Четырех сезонов, вы нарушили дисциплину и ввели свою невесту в заблуждение! Придумайте-ка сами, как первому ученику Долины призраков вас наказать! Чжоу Цзышу крохотными шагами приблизился к Вэнь Кэсину вплотную и снова заткнул ему рот ладонью, наслаждаясь игривым, вовсе не возмущенным выражением лица. По большому счету, ему не было дела, крестьянин тот, призрак или новый ученик бессмертного мастера Е Байи. Главное, что Вэнь Кэсин был Вэнь Кэсином. Человеком, которого он любил. Человеком, которого он был готов узнавать всю жизнь. Эпилог. В маленькой опрятной таверне на самой окраине Цзянху было почти безлюдно. Хозяин хлопотал на кухне, поглядывал на редких посетителей с предупредительной улыбкой и готовностью бежать по первому зову. Е Байи огляделся от входа и сразу увидел в самом углу своего ученика. Тот сидел и, как всегда, довольно улыбался жизни. И как только мог! Пройдя широким шагом к ожидающему его Цинь Хуайчжану, Е Байи сразу заказал вина у подоспевшего хозяина и бухнулся за стол. — Что-то случилось? — с умиротворенной улыбкой спросил Цинь Хуайчжан. — А то ты не знаешь! Твой ученик случился в Долине! Вэнь Кэсин забросил все дела и уединяется с ним по всем углам, какие только существуют! — В спальне? — слегка приподняв одну бровь, спросил Цинь Хуайчжан. — В спальне, — нехотя подтвердил Е Байи, поставил локти на стол, переплел пальцы и опустил на них лоб, чтобы не смотреть в глаза ученику. — Ну, и зачем ты подглядывал? Три года прошло, все беспокоишься, что Чжоу Цзышу обидит твоего а-Сина? Е Байи застонал, как от сильной боли. — Не называй его так… — А ты под дверями спальни ученика не стой, — довольным голосом парировал Цинь Хуайчжан. Их разговор ненадолго прервал хозяин таверны. Он споро выставил вино на стол и дополнил заказ закусками. Время, которое они провели в молчании, было достаточным, чтобы Е Байи в красках вспомнил, как однажды по привычке без стука вошел в спальню Вэнь Кэсина. Ему повезло еще, что эти два неразумных юнца не успели скинуть штаны, иначе зрелище было бы слишком травмирующим. А уж как они оба орут… у Е Байи голова разболелась. — Всё ещё не доверяешь Чжоу Цзышу? — как только они снова остались наедине, спросил Цинь Хуайчжан и разлил вина по чаркам. — А должен? Он годами вел переписку с человеком, травившим тебя! — Он сам был жертвой в этой игре. — Жертвой был бы ты, если бы Се Цзелюбо не привязался к тебе с первого же дня и не убил шпиона среди твоих учеников! — Они это сделали вместе с Чжоу Цзышу. — Я в это не верю. Просто Се Цзелюбо связан клятвой не проливать крови, вот и побежал к самому близкому к его братику человеку. У Е Байи до сих пор не укладывалось, каким образом юный Се умудрился проникнуться к Вэнь Кэсину такой симпатией в кратчайшие сроки. Но практически сразу, как только они познакомились, тот начал смотреть ему в рот. А через полгода величать Вэнь Кэсина братиком. Наверное, дети просто любят этого паршивца. Цинь Хуайчжан мягко рассмеялся и выпил из своей чарки. И ничто-то его не пронимало! Даже та история, что произошла через несколько лун после того, как Е Байи подбросил ему нового ученика. Тренированного убийцу, которого учить надо было разве что человечности. Се Цзелюбо быстро пропитался симпатией к Цинь Хуайчжану, а с Чжоу Цзышу нашел странный общий язык. К нему же отправился сознаваться, когда убил. А тот взял вину на себя. Раскрыл только учителю и самому Е Байи тайну своей переписки, неверяще озвучил предположения. Се Цзелюбо же сказал, что просто знал того, кого убил, в лицо. Не сильно-то и пытался оправдаться перед Е Байи, смотрел с ненавистью. А с Вэнь Кэсином у Е Байи тогда уже луну как были проблемы. В поместье убитого Чжао Цзина наследники обнаружили сокровищницу и… предали всё огласке. Люди перемыли столько костей, столько всего всплыло на поверхность. Каждая его жертва была названа. Ну, и не удивительно, что слухи доползли до Долины, до Вэнь Кэсина. Тот, узнав, что месть свершена без его ведома и все детали появления Се Цзелюбо в Поместье Четырех сезонов, просто перестал разговаривать. Конечно, только с Е Байи. Со своим а-Сюем шептался непрестанно, не сбегал из Долины и вел себя… неправильно. Исполнял обязанности ученика неукоснительно и жестоко. Чжоу Цзышу стал чаще наведываться в Долину, а потом Се Цзелюбо совершил то убийство. Он лгал, что не делал этого, но глаза блестели страхом. Боялся, что теперь не узнает, за что умер его ифу. И сделал то, что и раньше пытался сделать — снова напал на Е Байи. Зло требовал прогнать его или убить, и в этом читалась детская истерика. У него на лбу была написана мольба не прогонять. Если к Е Байи у него было бездонное море претензий, то ко всем остальным он сильно привязался. Опрокинув в себя очередную чарку, Е Байи задумался: а что было бы, если бы Вэнь Кэсин не примчался тогда из Долины? Если бы не орал на мальчишку-убийцу так, что слышал каждый ученик Поместья? У Е Байи долго еще в ушах звенело — "за тебя убили твоего ифу". Вэнь Кэсин был крайне убедителен, когда разъяснял Се Цзелюбо, что дети должны играть и учиться боевым искусствам, а не убивать и учиться покоряться желаниям. И ведь, что главное, шельмец и слова не сказал, с которым Е Байи не был согласен. Более того, самого Е Байи и цитировал. Е Байи только диву давался. Он эти мысли в голову Вэнь Кэсина пять лет вколотить пытался, и все бестолку. А старший шисюн Усадьбы Четырех сезонов за пару лун так его разум всколыхнул. Да и вообще, сколько бы Е Байи не делал вид, будто не доверяет выбору своего ученика, Чжоу Цзышу ему нравился. Нет, конечно, тот был слишком скучным и спокойным, а порой удивлял проскальзывающей в глазах потенциальной жестокостью, так похожей на тлевшую внутри Вэнь Кэсина, но управлялся с порывистостью чжицзи мастерски. Именно он сумел убедить его простить учителя за то, что тот лишил долгожданной мести. Убедить говорить с ним. Понять и принять его поступок. Если Вэнь Кэсин и продолжал еще ворчать на Е Байи, то больше по привычке. А еще, может быть, чтобы держать и себя и учителя в тонусе. — Что Цзин Ван делает теперь? — спросил Е Байи, когда вино в кувшинчике закончилось и его ученик жестом заказал еще. — Понятия не имею. Главное, что Чжоу Цзышу больше не пишет… — Конечно, не пишет. Уверен, он и вовсе поспешил позабыть брата, породнившегося с Долиной призраков. Понял, что от такого проблем больше чем пользы. — Да. Тут нам повезло… — Это ему повезло! — Е Байи налил себе чарку и так грохнул новым кувшинчиком по столу, что оставшиеся пустые кувшинчики едва не подпрыгнули. — Если бы он отравил моего ученика, мигом присоединился бы к своему змееподобному сообщнику Чжао Цзину на мосту Найхэ. Я до сих пор не понимаю, отчего ты не позволяешь мне отправить его к праотцам! — Пусть их… — Цинь Хуайчжан успокаивающе положил ладонь Е Байи на предплечье. — Скалиться на императорскую семью значит втягивать и себя, и своих близких в долгий вялотекущий конфликт. Ты не хуже меня знаешь, чем чреваты такие дрязги. К демонам их с этими дворцовыми интригами. Цзин Ван про нас позабыл, и слава богам. У нас и своих проблем выше крыши. Закончить обучение Вэнь Кэсина целительству, показать Се Цзелюбо, что любовь не должна зарабатываться кровью и телом, вывести Долину призраков из тени и добыть ей подходящее место среди других школ. Кстати, об этом. Слышал, глава школы Нежного ветра посватал своего ученика твоей младшей воспитаннице? — Куда там! Посватал! Он себе от отчаянья чуть бороду не вырвал! Это его ученик во время нашего последнего выезда в школу Расколотого меча к Гу Сян душой прикипел. Мо Хуайян скорее собственный меч проглотит, чем в Долину свататься пойдет. — Так что же? Не видать мальчишке свадьбы? Гу Сян, наверное, тоже не больно-то замуж хочет. — Если бы! Девчонка сон потеряла. Вторую луну подушку слезами втихаря заливает, по своему кролику бестолковому тоскуя. И вот откуда у нее мысли-то такие? В ее возрасте надо в куклы играть! — Но ей же уже четырнадцать… — Так а я о чем! Лучшее время для кукол. Цинь Хуайчжан незаметно прыснул, прикрыв лицо рукавом. Е Байи закатил глаза. И вот дернул же его за полуседой хвост демон с горы спуститься да вверенную Жун Чанцином Долину призраков проверить! Сейчас бы сидел среди снега и забот не знал, а не разбирался на старости лет с чужими любовями!