мои чувства в приторных ритмах

В первый раз он приходит в кофейню утром в самый час-пик, когда клиенты выстраиваются очередью и выглядят как зомби без своей утренней дозы кофеина. Рейнира могла бы соврать, что не заметила его в толпе, но она заметила, пусть и мимолётно. Дело в пепельно-белых волосах, того же оттенка, что у неё самой; и тяжелого взгляда, который прожёг насквозь, когда они встретились глазами. Ей могло бы стать стыдно за собственный внешний вид — за бежевый фартук с бейджиком и эмблемой Красного Замка поверх белой футболки и синих джинсов, за свои кеды со сбитым мыском и за цветные носки с драконами, но гордость не позволяет ей потупить взгляд и спрятаться за стыдом. Поэтому Рейнира встречается с глазами, синими настолько, что в свете кофейни они кажутся тёмно-фиолетовыми, принимает заказ, — неожиданный капучино с солёной карамелью, — и спрашивает, перекатывая маркер меж пальцами: — Ваше имя? Он улыбается, хотя улыбкой это назвать сложно — скорее, дьявольская полуухмылка человека, который уверен, что его провожают взглядами, где бы он не появился. Рейнира хорошо знает таких, потому что сама такая же. Жадная до чужого внимания. — Деймон. Она кивает, сохраняя в лице нейтральное выражение, и пишет маркером на картонном стаканчике "Демон". Приходится закусить щеку изнутри, чтобы не усмехнуться — не повторить за ним невыносимое нахальство, которое от него исходит волнами. Но очередь беспокойно движется, и он отходит от кассы. И всё же Рейнира искоса наблюдает за ним, особенно за тем, как он фыркает, когда видит надпись на своём стаканчике. Он поднимает крышку и делает глоток — его глаза, те же фиолетово-синие, смотрят на Рейниру поверх стаканчика, и она туго сглатывает, глядя на то, как дергается его горло. В голове мелькает мысль о том, что по вкусу его рот будет как сладкий кофе с сиропом. Но этой мысли не суждено развиться дальше, потому что следующий клиент нетерпеливо прокашливается и Рейнира возвращается к работе. Демон. Дей-мон. Ему идёт.

***

— Пап, я дома! Ей двадцать три, и она живёт с отцом в небольшой квартире с сомнительными соседями. Иногда ей кажется, что она помнит, каково было жить где-то в особняке с прислугой и собственной конюшней, но ей не было и года, когда отец поссорился с роднёй и, забрав жену и дочь, разорвал с семьёй все связи. Они живут неплохо, потому что семнадцать лет Рейнира не знала ничего, кроме любви — всеобъемлющей, безусловной любви своих родителей. Друг к другу и к ней, единственной дочери. Отраде отца. Маминой маленькой принцессе. Теперь мамы нет уже почти шесть лет, отец ходит тенью и выглядит так, словно постарел на пару десятков лет. Все уговоры Рейниры пойти на свидание и заняться своей жизнью встречаются отказом. Жизнь её отца — это юридическая контора, где он работает, встречи с таким же вдовцом Отто и прогулки со старым псом Балерионом. Рейнира обнаруживает его на кухне с книгой в руках и остывшим чаем; его лицо озаряется, когда он видит её и Рейнира подходит, чтобы поцеловать его в щеку. Ладонью придерживается за его плечо, касаясь мягкого свитера, купленного когда-то мамой. — Моя отрада. Как на работе? Она рассказывает про случай с Алисентой и кофемашиной, про то, что ей нужно сдать эссе до понедельника и про то, что она снова вымокла до нитки, потому что забыла зонт. В голове всплывает лицо Деймона, — таинственного демона с капучино с солёной карамелью, — но она молчит, потому что, честно, о таком не говорят отцу.

***

Деймон становится их постоянным клиентом. Может быть, он недавно переехал в их район или вдруг резко открыл в себе любовь к кофе с сиропом. Иногда он приходит с утра и делает заказ с собой — с извечной ухмылкой и тяжёлым взглядом, норовящим вспороть грудину прямо при свидетелях. Он носит стильные пальто, которые идеально сидят в плечах, рубашки или пуловеры под ними, брюки и начищенные ботинки и перстень с головой дракона на мизинце. Среди студентов и мамочек, которые являются их обычными постоянными посетителями, он выделяется своим видом, который, скорее принадлежит тем новым кофейням на первых этажах бизнес-центров. Иногда он появляется среди дня и занимает столик возле небольшого пианино, которое стоит для интерьера и которое выглядит так, словно его лучшие годы прошли. Алисента говорит, что это придаёт Красному Замку винтажной эстетики, но Рейнира считает, что это неуважение к инструменту. Она из раза в раз пишет на стаканчике "Демон", хотя он повторяет своё имя со смешливым блеском в глазах, понимая точно, что она нарочито коверкает его. От его взгляда по телу проходится жар — Рейнира учится с этим жить, хотя и не привыкает полностью. Его присутствие в кофейне вынуждает её быть начеку, держать спину ровнее, подбородок выше, а ухмылки — лукавее. Алисента взволнованно шепчет, нервно кидая взгляд на то, как он пьёт кофе из белой керамической чашки на своём обычном месте. — Меня он пугает. Он постоянно пялится на тебя. Алисента, конечно, не понимает, что Рейнире это нравится, что она купается в этом молчаливом внимании. Она тихая и осторожная, и Рейнира всегда ощущала желание защищать её. Но ей самой защита не нужна, она дракон, а не принцесса в высокой башне, поэтому она касается локтя Алисенты в нежном разубеждающем прикосновении. — Всё хорошо. Пусть пялится.

***

— Латте с одним сахаром, милая. Я буду за своим обычным столиком. — Конечно. Пару минут и будет готово. Он посылает ей улыбку и проходится глазами по её лицу — как долгое прикосновение, почти ощутимое физически, — прежде чем уйти к столу. Рейнира ведёт себя неправильно и точно рискует потерять работу, но желание увидеть его лицо в тот момент, когда она поставит перед ним чашку с кофе, где на пенке нарисован член, пересиливает страх увольнения и возможного скандала. Она просит Алисенту принять следующий заказ, а сама движется к кофемашине. Чувствует спиной, что он смотрит, с его места прекрасный обзор. И он всегда смотрит, будто она — самое интересное, что есть в этом месте. Гребаное произведение искусства в музее. Рейнира прикусывает губу, рисуя на пенке со всей аккуратностью, на которую способна. Она уверена, он не станет на неё жаловаться. Она уверена, что ему даже понравится.