Я искала тебя несколько жизней

— Ари.  Она разлепила веки. Локи держал ее за плечо, с силой встряхивая, чтобы разбудить.  — Ммм? — Просыпайся, надо выбираться отсюда.  Сон был такой безопасный и приятный. Первые несколько секунд она никак не могла сообразить, где находится, и тут же вспомнилось ощущение опасности, разом заставив ее вскочить на ноги.  — Не так резко, я всего лишь сказал «просыпайся», — усмехнулся Локи.  Он выглядел уставшим, как будто всю ночь провёл в тяжелых мыслях, но говорить об этом не спешил.  — Как ты?  — Ещё не все прошло, — поморщилась Ари, прислушавшись к себе.  — Помощь нужна? Ты идти можешь?  — Могу, наверно. А ты… как? — Все хорошо. Как всегда. Ничего не изменилось.  — Что-что, а врать ты умеешь.  Они вышли из пещеры.  — Я так и не спросила — а как ты выжил вчера? Я все видела.  — Это была иллюзия. Материальная, их очень сложно делать, я вряд ли смогу такое повторить.  — Я так испугалась за тебя, — сказала Ари. — А за себя — нет… почему-то, не знаю.  Локи не глядя нашёл ее руку и слегка сжал ее пальцы, но ничего не ответил.  Водопад при дневном свете выглядел очень красивым. Движущиеся блики от воды попадали на скалы, а брызги рассыпались вокруг, каждый раз создавая маленькую радугу.  — Надо посмотреть, что тут есть, — сказал Локи.  — Да, может, найдём лёгкий путь, и даже не придётся изьебываться, как обычно.  — Ты в это веришь? — Нет… Чем дальше они заходили в лесную чащу, тем более не по себе становилось. Ощущение было странное, Ари никогда ничего подобного не испытывала. Как будто с каждым шагом она теряла силы, увеличивалась усталость и боль и появлялась тоска, как если бы она приняла таблетки, и теперь пришли «отхода». Лес становился все гуще, терялось чувство времени, и ее биологические часы отказывали, как и внутреннее чутьё ее совершенного мозга, отвечающее за ориентацию в пространстве.  — Слушай, мы как будто уже лет десять тут ходим. Ты помнишь, откуда мы пришли? — Нет, и я чувствую, что слабею.  — Может, пойдём отсюда? — Пошли обратно.  Но выйти не получилось.  — Ты же карту всегда запоминала, как будто ты искусственный интеллект! — А у тебя внутри чертов компас, ты же бог! — Тут что-то не так… — начал Локи и замолчал, вслушиваясь в свои ощущения. Лес пожирал их изнутри. Это было как будто живое существо, которое забралось к ней в голову и методично перебирало все, что может ее сломать. Оно дернуло ее воспоминания об отце, отозвавшиеся тупой болью, толкнулось в ещё не отсортированную мозгом горечь из-за разрушения Асгарда, усилило ее страх перед будущим. На все это сила воли Ари ещё держалась, она отвечала сама себе — Локи со мной, с ним мне ничего не страшно, и я должна быть сильной ради него. И тогда это ужасное, неизвестно откуда появившееся в ее рассудке существо уцепилось за единственное, ради чего Ари стоило быть сильной. Ари почувствовала, что вдруг все обиды разом поднимаются в ней, и идущий рядом Локи вдруг впервые в жизни перестал быть родным и любимым. Наоборот, она вспомнила его холод, его ложь, его чрезмерную любовь к себе, то, как он замыкается в своём одиночестве, когда что-то случается, и жаль стало всех сил, потраченных на то, чтобы вытащить из него эмоции и помочь разобраться с ними, и ещё ей пришли на ум все его проделки, в которых она участвовала — а может, она и нужна была ему только потому, что всегда на все соглашалась, поддерживала и помогала, даже если это шло вразрез с ее убеждениями? А как он мог притвориться мёртвым в Асгарде? А как он вообще допустил то, что Асгард разрушили? Спустя два года, в течение которых и он, и Ари вкладывали в него все силы… Ари развернулась к Локи и вдруг увидела в его глазах то же, что чувствовала сама — сдерживаемую ярость. Лес добился своего. Не замечая того влияния, которое оказывало на психику это место, они не заметили, как спокойный диалог перерос в ссору. *** — Да потому что ты тварь бесчувственная! — орала Ари. — Это я тварь бесчувственная?! Я? — Локи сорвался с места, оказавшись с ней лицом к лицу. — Вспомни, дура малолетняя, кто с тобой возился все это время! — А может, это я с тобой возилась? — А может, ты научишься включать голову, а свои психи оставишь при себе? Ари подскочила к живописной груде камней и обломков какого-то металлического мусора и одним движением разметала ее в разные стороны — назло ему. — Правильно, продолжай! Думать ты не хочешь, только и можешь, что устраивать показательные выступления! — А ты сам как капризная примадонна, чуть что случается, ты закрываешься в себе и решаешь все силой! Сколько народу сдохло в Нью-Йорке в две тысячи двенадцатом, скажи мне? А потом?! Да за тобой гора трупов, к чему бы ты ни прикоснулся, везде остаётся только кровь и холод! Даже она сама мимоходом подумала, что перегибает, но все же договорила до конца. Несмотря на то, что это было необъективным утверждением, ей хотелось просто задеть Локи, пользуясь тем, что она знает все его больные места. Ари увидела, как по его пальцам побежали зелёные всполохи плохо контролируемой агрессии. Ей стало неприятно, что она ведёт себя как истеричка, потому что на самом деле не думала так, как сказала. С другой стороны, это ведь пришло ей в голову, значит, что-то такое она чувствовала где-то на подсознательном уровне. Локи схватил ее за подбородок, заставив ее запрокинуть голову и смотреть ему в глаза. — Кому ты вздумала врать? Да я чувствую ложь в каждом твоем глупом слове. Думала, я не знаю, когда ты врала, а когда нет? Куда же делись твои честные глазки, которыми ты смотрела на меня и говорила — «я помогу, я считаю, так и надо поступить, я всегда буду с тобой»… — Ладно, я зря все это сказала про Нью-Йорк, ладно. Меня никто не заставлял тебе помогать, и я сама говорила, что это хорошая идея, да. Но ведь это твоя идея, Локи! Ты же делаешь так, как ты решил, а я за тобой бегаю и помогаю тебе, но меня спросить или подумать, хочу ли я этого, никогда не надо! Правильно, зачем, она же никуда не денется! Меня это бесит! Мне кажется, что ты относишься ко мне как к вещи! Он брезгливо отпустил ее и встряхнул рукой, как будто прикоснулся к чему-то мерзкому. Ещё никогда Ари не унижали так сильно, как сейчас, при этом не говоря ни слова. — А как мне к тебе относиться, если ты вечно прогибаешься? С его пальцев сорвался мощный поток энергии, ударив в небольшую скалу и не оставив от неё камня на камне. — И объясни ещё, кстати, какого черта, будь добра, раз уж наконец-то перестала это скрывать. — Я не знаю… — Ари перестала кричать, но не потому что взяла себя в руки, а потому что действительно растерялась. Она никогда не копалась в себе, а сейчас попыталась разом во всем разобраться, и у неё возникло чувство, как будто она тонет в пустоте. — Сначала я верила тебе… И отчасти мне нравилось, что ты говоришь, как и что делать, как будто с меня сняли ответственность, так что в какие-то моменты я не врала, правда… — Я знаю! — Не промолчал Локи, которому всегда жизненно важно было выскочить с тем, что он умеет лучше всего. — …отчасти я похожа на тебя, но в других случаях я просто…не знаю… А ещё знаешь, что меня сейчас раздражает? — Она резко сменила тему, чтобы не договаривать. — Ты же действительно не говоришь, как тебе надо! Вот сейчас я не прогибаюсь, и тебя все равно опять что-то не устраивает. — А что ты сделала для того, чтобы с тобой считались, девочка? — Ари как будто холодом обдало от его голоса, в котором угадывался такой гнев, какого она ещё никогда не видела. — Это я-то ничего из себя не представляю, ты хочешь сказать? Я?!Интересно послушать, что же ещё ты обо мне думаешь! — Тебе интересно? Рассказать тебе, кто ты есть? — Давай! Можешь ещё ударить меня, что тебе стоит! — Да все, что в тебе есть, это не твоя заслуга, ни твои хваленые мозги, ничего! А что ещё в тебе особенного? Да и интеллект свой ты всеми силами пытаешься убить своими же глупыми необдуманными действиями, после которых — вспомни, кто тебя вытаскивает! — Всего один раз такое и было, ну два… — Лучше договори мысль, которую не закончила. — Да подавись! Я боюсь, что ты меня бросишь, если я не послушаюсь тебя! Потому что я не уверена в тебе, потому что ты лжец, потому что ты наполовину холодный робот, а наполовину хороший актёр, который чувствует, но закрывает все это безразличием, и знаешь, гораздо лучше иногда показать свою слабость и поговорить о себе, чем делать вид, что ты сильный и сам все решишь! И ещё — потому что я иногда боюсь тебя и твоей агрессии, вот почему! — Вот как, ты меня боишься! — Не цепляйся к словам… — Боишься и подстраиваешься, потому что ты только и можешь, что бежать и прятаться от проблем, и сколько тебе ни доказывай, что ты можешь мне доверять, ты никогда не будешь открываться полностью! Гораздо проще ведь сбежать! Вот сейчас — что ты станешь делать, если вернёшься в Москву? Точнее, прости, какой глупый вопрос. Надо было спросить, на что первое ты спустишь все деньги — на таблетки, на траву или сразу на химию?! Ты чертова наркоманка с проблемами с доверием и непомерными амбициями из-за подарка судьбы, что тебе принадлежит! Ари размахнулась и со всей силы ударила его по щеке. — А ты чертов самовлюбленный эгоистичный бог коварства, который никогда не принесёт в мир что-то большее, чем разрушение! Локи даже руки не поднял к лицу, продолжая смотреть ей в глаза. Потом медленно отвёл взгляд, и его тонкие губы растянулись в злую усмешку. — Все, хватит. — Спокойно и отстранённо сказал он. — Не втягивай меня больше в эти унизительные митгардские разборки. Это твой уровень, но не мой. Ари вдруг тоже успокоилась. Давно надо было все это высказать, и давно пора все закончить. Единственное, что ее злило — что он снова выиграл, и последнее слово осталось за ним. Она должна была отреагировать взрывом, громкой обидной тирадой или не менее громкими извинениями, или чем угодно — но эмоционально, и тогда что-то ещё можно было бы починить, договориться, вытянуть из него какие-то слова. И именно поэтому Ари сделала глубокий вдох и очень тихо и спокойно сказала: — На этом все? — На этом все. — Как тебе будет угодно. Она поймала его взгляд, и поняла, что ее манипуляция сделала ему очень больно, и тут же ей самой стало до того тошно, противно и страшно одновременно, что захотелось закричать. С одной стороны, пришло осознание — это конец, и все, что было в раньше — в прошлом, и все было зря, и так глупо и неправильно, что тошнит и от него, и от себя самой. С другой стороны, ей как маленькой хотелось подбежать к нему, обнять, попросить прощения, рассмеяться, сказать, что все это глупости, потому что она любит его, и кажется, вот он, рядом, стоит только протянуть руку, — и одновременно уже так бесконечно и безвозвратно далеко… Ари заставила себя развернуться и пойти вперёд, не глядя на Локи и выпрямив спину, как будто ее ни капли не тронуло произошедшее. Локи молча шёл рядом с кинжалом в руке. — Зачем ты идёшь за мной? — Не выдержала Ари. — Не бросать же мне тебя. Сейчас выберемся отсюда, и когда я буду уверен, что с тобой все в порядке, можешь идти на все четыре стороны. Ее вывело из себя его благородство. Лучше бы он послал ее подальше, лучше бы он бросил ее в этом лесу и ушел в противоположную сторону, да что угодно, лишь бы не быть таким до тошноты хорошим, лишь бы добавить определённости в ее отношение к тому, что случилось. — Как хочешь. Но я тебя не держу, — сказала она, чтобы снова не почувствовать себя проигравшей. — Справлюсь как-нибудь без тебя, сама, как всегда. — Закрой рот. Они начали обходить огромное толстое дерево с разных сторон, и Ари на мгновение потеряла его из виду. Она была так напугана и так устала, что не сразу поняла, как долго тянется молчание. Деревья здесь росли прямо из камней, причём со всех сторон, и вертикально, и горизонтально, и были странной ломаной формы.   — Локи! — позвала она довольно спокойным голосом.  Он не ответил, и Ари оббежала дерево. Локи нигде не было.  — Если это твои манипуляции, чтобы вытащить из меня извинения, я убью тебя, — сказала она громко, чтобы не бояться.  От резкого испуга Ари сбросила с себя наваждение этого места и тут же забыла злость и обиду, поняв, что с ним действительно могло случиться что-то непоправимое. — Локи! Пожалуйста! Локи!  Так прошло минут тридцать. Ари обошла все вокруг в радиусе полукилометра и обессиленно прижалась спиной к толстому дереву. Она даже не знала, то самое это дерево, или нет. Чаща превратилась в какой-то лабиринт без входа и выхода, да ещё стало темно, и паника накрыла девушку с головой. Ари ждала его, как ей показалось, больше суток, то неподвижно сидя на месте, то вскакивая от мысли «вдруг я просто плохо искала» и начиная снова бегать вокруг, все больше запутываясь и теряя дорогу.  — Не смей плакать, — наконец сказала себе Ари вслух и просто пошла вперёд, поворачивая там, где нельзя было продраться сквозь сплетение корявых веток. Она была уже в состоянии, близком к безумию, ей хотелось то плакать, то смеяться, то она становилась абсолютно спокойной и уверенной, что ничего плохого случиться не может, но паника горела внутри, сжимая сердце и отравляя разум.  — Я клянусь, ты пожалеешь, сраный ты бог коварства. Вот ты придёшь… по-любому ты где-то тут… скажешь, что все в порядке… и я сразу же тебя убью к чертям собачьим. Тебе же не в первый раз…  Ари споткнулась и схватилась рукой за изломанный ствол дерева, поразившись тому, что он неестественно чёрный. Она так устала, что глаза закрывались сами собой, как после нескольких бессонных ночей подряд.  — Я никогда не была тупой телкой, которая живет на эмоциях, я всегда жила на отьебись. И сейчас ничего не поменялось, — строго сказала Ари. — До того, как мы расстались, Локи сказал, мы не загоняемся ни о чем, пока не выберемся. Плевать, что расстались и плевать, что я чувствую, сейчас главное, чтобы все были живы. Такой жалкой она не чувствовала себя никогда. И внешне, и внутренне, это место поглотило всю ее силу, и Ари, как маленькая, только и могла, что не давать себе ничего чувствовать, идти, сама не зная, куда, и спать, когда приходит усталость.  Она легла прямо там, где остановилась и закрыла глаза, холод просачивался через одежду, а твёрдый камень впивался в ее худенькое тело. Ей показалось, что сон только-только пришёл, и тут же ее разбудил щелчок, как будто спустили с предохранителя пистолет. Ари подорвалась с места и занесла руку для энергетического удара. Красное сияние, обычно ярко подсвечивающее ее пальцы, было едва заметно, и она не чувствовала, как было раньше, никого вокруг себя, и вообще не могла определить, есть ли здесь кто-нибудь, или ей и вовсе приснился этот звук.  Что-то металлическое уперлось ей в спину.  — Не двигайся, — приказал голос.