Я искала тебя несколько жизней

— Я была дочерью богатых известных людей. Я вспомнила Митгард. Возьми меня за руку, я покажу. Локи долго молчал. — Значит, отец стирал вам память. — И изучал. Я вспомнила, как меня забирали из нашего нищего корпуса по ночам. И не только меня. Хотел изучить, потому и не убивал… — Вот почему твоя магия угасала. Они думали, что им уже удалось что-то с этим сделать, потому что ты начала прятаться, тогда в перспективе вас можно было превратить в марионеток. Хотели изучить, как это работает, чтобы в будущем делать то же с остальными, кто отличается от всех. А обычных людей просто подчинить себе через психологическое воздействие. — В этом твой отец просчитался. Ведьму нельзя уничтожить просто так… и подчинить тоже. Слушай, Один ведь считает, что я на тебя влияю, значит, через меня он добрался бы и до тебя. — Мой отце сильнее, чем мы могли предполагать. Я скажу ему… — Мало ты с ним говорил до этого? Эшли вскочила, зло стерев слезинку со щеки. — Какого черта ты вообще лезешь в это? Ничего нельзя сделать, Локи, только портить жизнь тебе и мне! Нельзя бороться с тем, кто заведомо сильнее всех, он же Верховный бог! А я… только и могу, что хранить это знание, ни ты, ни я ничего не сделаем, мы только тем и занимаемся, что втягиваем друг друга в проблемы! Какая бы у меня была жизнь, если бы твой отец не решил завоевать Митгард! Неужели я целыми днями работала бы, как проклятая, не имея права голоса?! А ты, неужели бы ты не был счастлив, как твой брат, который все еще свято верит в могущество Асгарда, если бы не возился со мной! Оставь меня в покое! Она побежала прочь. Локи догнал ее на краю скалы. — Даже не думай! — А что ты мне сделаешь?! Он обнял ее за плечи и не выпускал, пока она не успокоилась. — Почему ты, черт возьми, не убегаешь от меня, почему, Локи, почему ты все ещё со мной? Чего ты хочешь от меня?! — Выкрикнула Эшли и отвернулась от него, резко втянув воздух носом, чтобы успокоиться. Локи молча уткнулся лицом ей в волосы. — Ничего, — спокойно сказал он, подумав. — Мне ничего от тебя не надо. — Тогда почему? — Потому что я тебя люблю. Что ты делаешь? Зачем ты даёшь ей надежду? Ничего не получится. Никогда ничего не получалось, и в этот раз все тоже обернётся обманом. И снова будет больно, только не тебе, а ей, зачем ты сказал правду? Эшли резко развернулась к нему, схватив за плечи. — Не смей мне врать! Локи встретил ее взгляд. — Тогда и ты тоже. Впервые в жизни он не думал наперёд, что будет дальше, будто собственные слова сдернули с него защитный покров лжи, и маска безразличия, которая всегда его охраняла, вдруг потеряла силу. С Эшли вдруг будто бы разом сошло напряжение, и если раньше ее тело ощущалось как оголенный нерв, то сейчас, когда Локи обнимал ее, оно стало мягким и слабым. — И я тебя люблю, Локи. Локи взял ее за обе руки и поцеловал. — Подожди, — Эшли остановилась. Локи провёл пальцем по ее губам. — Что? — Это по-настоящему? — Я не обманываю тебя, но что важнее — я впервые не обманываю себя. — Тогда давай пообещаем. — Я готов жить ради тебя. — А я готова умереть ради тебя. *** — Я должен поговорить с тобой, сын. Локи поморщился. — Мы оба знаем, что я тебе не сын. — Локи. — Что? Разве я неправ? У меня нет рычагов воздействия, но ты прекрасно знаешь, как я отношусь ко всему этому. Один покачал головой, но почему-то не завёл речь о том, чего ожидал Локи — что дело в его юном возрасте, детских обидах и природной озлобленности, это проговаривалось уже не один раз. — А к войне между мирами ты как относишься? — Ты решил поинтересоваться моим мнением? С чего бы? — Возможно, я вижу в тебе будущего правителя. А возможно — угрозу. — Я не могу делать выводы, исходя из заведомо ложной и искаженной информации. — О чем ты говоришь? — Раньше ты всегда старался договариваться, а не подчинять другие миры силой, что изменилось?! Думаешь, я не знаю, каким способом ты достигаешь этого?! Отец смотрел на него неодобрительно, но со своей обычной полуулыбкой, явно подготовившись к разговору и предположив заранее, что Локи все это выскажет. — Эта девочка, которой ты уделяешь уж слишком много времени последние пять лет, твоя служанка, она что, так сильно нравится тебе? — Отец, — прервал Локи. — Ну причём здесь это? Его переполняла такая злость, какой он не испытывал раньше. Локи подумал, что, разозлись он так во время сражения, не было бы ему равных в бою. Тем не менее, это была не агрессия, а именно ярость, и появилась она сейчас, когда важнее всего было сохранять холодный рассудок. — Ты не видишь всей картины, — сказал Один, и Локи вдруг показалось, что отец доволен эффектом, который произвели его слова и русло, в который он резко повернул диалог. Это отрезвило его. — Ты принц Асгарда, и давай начистоту — даже в этом тебе крупно повезло. Убери зависть к брату и иллюзии, которые ты строил, когда думал, что трон может достаться тебе с той же вероятностью, что и ему, и представь, где ты был бы, не прояви я жалость. Даже не начинай, — Один повысил голос, заметив, как блеснули глаза сына и как он напрягся, приготовившись заорать. — Трона тебе на тот момент было не получить. И ты слабее твоего брата. Но умнее, будем откровенны. Поэтому я намерен допустить тебя до политических дел. Военные интриги, переговоры и стратегии дадутся тебе гораздо лучше, чем ему, а мне… скажем, мне действительно сейчас нужна помощь. И мне нужен тот, на кого я смогу положиться. Тогда мы действительно обретём власть над Вселенной. Хочешь сделать для Асгарда больше, чем твой брат? Хочешь доказать всем, что заслуживаешь моего места, когда меня не станет? Хочешь, чтобы мои подданные беспрекословно выполняли твои требования? Ты ведь хочешь власти больше, чем чего-либо, правда, сын? — А что взамен? — Забудь все, что было до этого. Асгард — лучший из миров, и он должен победить, а какими средствами и как ты к этому относишься… это эмоции, и на войне им не место. Отпусти ее, не мучай. — Иначе что? — Ты видел одиночную камеру заключения? Тот, у кого рождаются вопросы, рано или поздно подумает и о революции… а это опасно. Если это сын Верховного бога, его ждёт заключение, а если нищая служанка… сам знаешь, что. Я показывал вам с братом публичные казни, когда вы были маленькими. — Если я соглашусь, она останется в живых? — Безусловно. *** — Вы хотели меня видеть, госпожа? Это большая честь. Эшли быстро понимала, кому говорить правду в лицо, а перед кем стоит подержать язык за зубами, с кем спорить, а кого слушаться. Она раз и навсегда установила для себя, что в силу обстоятельств вынуждена существовать в системе, где есть строгая иерархия, и ее место в самом низу социальной пирамиды. И что никто не придёт, не пожалеет и не спасёт. А поэтому нужно выживать так, как получается, и играть по правилам, написанным не ею. И если соблюдать правила там, где получится их соблюсти без особого вреда для себя, то там, где делать правильно никак не позволяет гордость, самоуважение и чувство собственного достоинства, можно будет правила нарушить. С виду Эшли низко склоняла голову перед господами и сжимала зубы, когда с ней обходились несправедливо. На самом деле — жила в своё удовольствие, создавая видимость покорности и послушания. Но сейчас что-то произошло. Раз Фригга захотела с ней поговорить, значит, случилось нечто из ряда вон выходящее. Фригга опустилась на небольшой золотой трон, глядя сверху вниз на Эшли, стоящую перед нижней ступенькой, которые вели к трону. — Всеотец не любит казни, но иногда приходится. Устрашение — лучший рычаг воздействия на таких, как ты. Одного молодого человека, твоего ровесника, сожгли на костре заживо за то, что он был дерзок с Одином. А ещё одной женщине отрубили голову, потому что она владела магией, по силе превосходящей магию Верховного бога. Один любит своих сыновей, но если они перестанут подчиняться, он не пощадит ни их, ни тех, кто вызвал у них неправильные мысли. Ты понимаешь, о чем я? «О том, что мне сейчас предложили выбрать вид казни? Я бы выбрала голову…» — мысленно усмехнулась Эшли, а вслух сказала: — Нет, госпожа. Я простая служанка. Я знаю своё место. — Но его не знает мой приемный сын. Большие чистые серые глаза Эшли встретились с прищуренными глазами Фригги. — Что мне нужно сделать? — Смириться. И тогда тебя ждёт самое лучшее, что может быть в твоем случае. — Что, госпожа? — Замужество. Богатый влиятельный человек, любящий уединение. Жизнь на краю Вселенной, вдали от Асгарда. А Локи будет заниматься тем, к чему его готовили с детства — служить на благо своего мира. И выполнять распоряжения отца беспрекословно, потому что никто не будет ему мешать и заставлять задаваться ненужными вопросами. Эшли опустила голову. — Слово моих господ — закон. — Ты благодарна за милость, оказанную тебе? — Конечно. Да. Фригга вздохнула и вдруг взгляд ее стал более человечным, понимающим. — Эшли… Любовь — страшная вещь, поверь, я знаю, о чем говорю. Но политика страшнее любви и сильнее. Я люблю своего младшего сына и хочу, чтобы у него все было хорошо. Пусть будет больно, но зато вы оба останетесь живы. Я знаю, ты умеешь… мириться с неизбежным. Иди, девочка. Прости меня, если сможешь. *** Локи курил, прижавшись спиной к кирпичной стене дома. В Асгарде наступила осень, фонари причудливой формы разрезали вечерний холодный полумрак отдаленного переулка в бедном квартале, в котором в этот поздний час никого не было. Вдруг из крошечного темного окна прямо рядом с ним кто-то спрыгнул на землю. — Не знала, что в Асгарде есть сигареты. Эшли медленно приблизилась, спрятав руки за спину. Он будто испугался, быстро выбросив сигарету и уставившись на неё. Эшли подошла вплотную и взглянула ему в глаза. — Это же не твой дом. Как ты сюда попала, негодница? — Я прошла по крышам на балкон. Я ведь чувствую, где ты находишься. А теперь говори. Локи смотрел ей в глаза и молчал. Эшли изменилась. Раньше не было в ней этой дерзости, и спокойствие ее теперь было не гармоничным, а холодным, будто спокойствие хищника, поджидающего жертву в засаде. — Ты выходишь замуж? — Да. А ты будешь продолжать дело своего отца? — Да. — Однажды ты сказал мне — сколько в тебе смирения. — Однажды ты сказала мне — сколько в тебе непокорности. — Все изменилось, да? Надо сейчас. Быстро и больно, одним рывком. Ложь, единственное, что его всегда выручало. Пусть и сейчас поможет. — Забудь то, что я сказал тебе, я ничего к тебе не чувствую. Оставь меня в покое, Эшли. Она легонько толкнула его к стене. Локи присел на высокий ящик, валявшийся у стены, так и не разорвав с Эшли зрительный контакт. Девушка забралась к нему на колени. Ее лицо оказалось совсем близко к его лицу. — Я тоже тебя не люблю, — сказала она ему в губы, дразня его, но не давая себя поцеловать. — Ни капельки. На кой черт ты мне нужен? Локи поймал ее за подбородок и поцеловал, резко поднявшись, подхватив ее на руки и прижав к противоположной стене. Дома стояли совсем близко, и проулок был узким. Голубоватый туман стелился под ногами, свет фонарей тонул в нем. Они не заметили, как вдруг разом полил дождь. Мокрые волосы Эшли липли к лицу, и Локи провёл по ее щеке, убирая их. Его пальцы прошлись по ее губам, и он снова впился в них своими, не желая ее отпускать. Эшли так соблазнительно стонала ему на ухо, и он чувствовал, как под его рукой колотится ее сердце, ускоряясь все сильнее. На ней была только простая длинная белая нижняя рубашка и корсет. Одежда намокла, облепив ее стройную фигуру. Локи с наслаждением раздел ее, целуя ее губы, шею и грудь и сильными движениями впечатывая ее спиной в стену. — Я не люблю тебя, — выкрикнула Эшли. За шумом дождя почти не было слышно ее слов. — Я тебя тоже… совсем не люблю.